Чем хуже тем лучше как пишется

Чем хуже, тем лучше

ЧЕМ ХУЖЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К ЗВЕЗДАМ →← ЧЕМ СТОЛЕТЬЕ ИНТЕРЕСНЕЙ ДЛЯ ИСТОРИКА, / ТЕМ ДЛЯ СОВРЕМЕННИКА ПЕЧАЛЬНЕЙ

Стало популярным в своем известном, политизированном смысле благодаря Ф. М. Достоевскому (1821 — 1881), который использовал это выражение в романе (ч. 3, гл. 9) «Униженные и оскорбленные» (1861). Позднее он повторит его в своем «Дневнике писателя» (январь, 1881).Тот же оборот встречается и в письме А. С. Пушкина к П. А. Вяземскому (от 24—25 июня 1824 г.). «Хотелось мне с тобою поговорить о перемене министерства. Что ты об этом думаешь. Я и рад и нет. Давно девиз всякого русского есть чем хуже, тем лучше. Оппозиция русская, составившаяся, благодаря русского бога, из наших писателей, каких бы то ни было, приходила уже в какое-то нетерпение, которое я исподтишка поддразнивал, ожидая чего-нибудь»..

Чем хуже, тем лучше — подход к разработке программного обеспечения, объявляющий простоту реализации и простоту интерфейса более важными, чем любые другие свойства системы. Этот стиль описан Ричардом П. Гэбриелом (Richard P. Gabriel) в работе «Lisp: Good News, Bad News, How to Win Big» в разделе «The Rise of ‘Worse is Better’» и часто перепечатывается отдельной статьёй.

Суть

Гэбриел описывает подход так:

1. Простота: реализация и интерфейс должны быть простыми. Простота реализации даже несколько важнее простоты интерфейса. Простота — самое важное требование при выборе дизайна.
2. Правильность: дизайн должен быть правильным во всех видимых проявлениях. Простой дизайн немного лучше, чем правильный.
3. Логичность (последовательность): дизайн не должен быть слишком нелогичным. Иногда можно пожертвовать логичностью ради простоты, но лучше отказаться от тех частей дизайна, которые полезны лишь в редких случаях, чем усложнить реализацию или пожертвовать логичностью.
4. Полнота: дизайн должен охватывать как можно больше важных ситуаций. Полнотой можно жертвовать в пользу остальных качеств и обязательно нужно жертвовать, если она мешает простоте. Логичностью можно жертвовать в пользу полноты, если сохраняется простота (особенно бесполезна логичность интерфейса).

Гэбриел считает язык C и систему Unix примерами такого подхода.

MIT

В статье ему противопоставляется подход, который называется «подход MIT» (MIT — Massachusetts Institute of Technology). Гэбриел так описывает этот подход к дизайну:

1. Простота: реализация и интерфейс должны быть простыми. Простота интерфейса важнее простоты реализации.
2. Правильность: дизайн должен быть правильным во всех отношениях. Неправильный дизайн категорически запрещён.
3. Логичность так же важна, как и правильность. Ради логичности можно жертвовать простотой и полнотой.
4. Полнота: дизайн должен охватывать как можно больше важных ситуаций. Все вероятные ситуации должны быть предусмотрены. Простота не должна слишком мешать полноте.

Эффект

Гэбриел утверждает, что подход «чем хуже, тем лучше» предпочтительнее «подхода MIT». Простая в реализации система будет легко перенесена под разные операционные системы, то есть быстро распространится ещё до того, как система, сделанная по принципам MIT, будет написана. Более простая в реализации система привлечёт больше пользователей, понимающих, как она работает, и желающих её улучшить. Улучшения будут продолжаться, пока система не станет почти идеальной. Как пример Гэбриел приводит компиляторы для языков C и Лисп. В 1987 году, пишет Гэбриел, компиляторы с этих языков были почти одинаковы по качеству, но было гораздо больше желающих улучшить компилятор С, чем компилятор Лиспа.

Хотя Гэбриел, возможно, первым сформулировал этот принцип, похожие идеи использовались гораздо раньше в идеологии UNIX и программного обеспечения с открытым кодом.

См. также

• KISS

Ссылки

• Richard P. Gabriel. Lisp: Good News, Bad News, How to Win Big
• Richard P. Gabriel. Worse is Better

Эта страница в последний раз была отредактирована 14 мая 2022 в 19:51.

Как только страница обновилась в Википедии она обновляется в Вики 2.
Обычно почти сразу, изредка в течении часа.

Т. 36. V ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ РАБОЧИХ, КРЕСТЬЯНСКИХ, СОЛДАТСКИХ И КРАСНОАРМЕЙСКИХ ДЕПУТАТОВ 4—10 ИЮЛЯ 1918 г ДОКЛАД СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ 5 ИЮЛЯ

«Социализм, повторяю, перестал быть догмою, как он перестал, может быть, и быть программой. В нашей партии еще не написано новой программы, а старая никуда не годится. (Аплодисмент ы.) Распределить хлеб правильно и равномерно — вот в чем основа социализма сегодня. (Аплодисмент ы.) Война оставила нам в на­следство разруху; усилиями Керенского и помещиков-кулаков, говорящих: после нас хоть потоп, страна доведена до того положения, что говорят: чем хуже, тем лучше.

Война оставила нам такие бедствия, что теперь мы на вопросе о хлебе переживаем са­мую сущность всего социалистического устройства и должны взять этот вопрос в руки и решить его практически. Тут говорим мы себе: как быть с хлебом, по-старому ли, по-капиталистически, когда крестьяне, пользуясь случаем, наживают тысячи рублей на хлебе, называя при этом себя трудовыми крестьянами, а бывает, что даже и левыми эсерами? (Аплодисменты, шу м.) Они рассуждают так: если народ голодает, значит, цены на хлеб повышаются, если голод в городах, значит, у меня туга мошна, а если будут голодать еще больше, значит, я наживу еще лишние тысячи. Товарищи, я прекрасно знаю, что не вина отдельных лиц в этом рассуждении. Все старое гнусное наследие помещичьего и капиталистического общества научило людей так мыслить, так думать и жить, а пе­ределать жизнь десятков миллионов людей страшно трудно, для этого нужно долго и упорно работать, а эту работу мы только что начали. У нас никогда не было и в мыслях обвинять тех людей, кто в одиночку, мучимый голодом и не видя пользы в организации социалистического распределения хлеба, бросается помогать себе в одиночку, махая на все рукой, — таких нельзя винить. Но мы говорим: когда выступают представители партий, когда мы видим людей, примкнувших к определенной партии, когда видим большие группы народа, то от них мы требуем, чтобы они посмотрели на это дело не с точки зрения измученного, истерзанного и голодного человека, на которого ни у кого не поднимется рука, а с точки зрения строения нового общества.

Т. 32. ТРИ КРИЗИСА

«Сопоставьте с этим сегодняшнее «Единство» (7 июля), где плехановская передовица вынуждена констатировать бесспорный факт, именно, что Советы (т. е. эсеры и меньшевики) взяли себе «две недели на размышление» и что если власть перейдет к Сове­там, то это «было бы равносильно победе ленинцев». «Если кадеты не держатся прави­ла: чем хуже, тем лучше.., — пишет Плеханов, — то они сами вынуждены будут соз­наться, что они сделали» (уйдя из министерства) «большую ошибку, облегчив ленинцам их работу».»

Т. 29. Это уже, собственно, не Ленин. Это книга Ю. М. Стеклова «H. Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ, ЕГО ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (1828-1889)» (ГЛАВА VIII ЧЕРНЫШЕВСКИЙ И РУССКОЕ ОБЩЕСТВО ТОГО ВРЕМЕНИ) с пометками Ленина на полях.

«Образчиком такого поверхностного понимания бланкизма являются рассуждения г. Николаева о политических взглядах Чернышевского. Рассказавши о своем разговоре с Чернышевским на каторге, во время ко- торого Николай Гаврилович высказал ту мысль, что было бы гораздо лучше, если бы во время крестьянской реформы победила откровенно- крепостническая партия дворянства и крестьяне были бы освобождены без земли, ибо тогда немедленно произошла бы катастрофа, г. Николаев заклю- чает: «Тут, как видите, чистый бланкизм: чем хуже, тем лучше (!). Это со- всем не напоминает позднейших теорий наших доморощенных марксистов (которым, к слову сказать, господа Николаевы в свое время именно и приписывали принцип «чем хуже, тем лучше» и которых эти господа именно и обвиняли в сочувствии обезземелению крестьянства. — Ю. С). Не эволю- ция, не постепенное освобождение крестьян от средств производства, не вы- варивание мужика в фабричном котле, не постепенное его превращение в батрака, а полное и сразу произведенное обезземеление. Не эволюция, к которой, повторяю, Н. Г. относился с негодованием (?), а катастрофа. Не марксизм, а бланкизм» («Личные воспоминания», 21—22). — Нечего сказать, хорошее представление о взглядах Чернышевского можно получить из такой тирады!»

Том 11. ИГРА В ПАРЛАМЕНТАРИЗМ

«В резолюции новоискровцев об отношении к оппозиционным партиям черным по белому написано, что социал-демократия «требует от всех врагов царизма»:

«1) Энергичной и недвусмысленной поддержки всякого решительного действия организованного пролетариата, направленного к нанесению новых ударов царизму».

Парвус предлагает «соглашение» с освобождениями и обещание им своей «под­держки», ничего подобного не требуя.

«2) Открытого признания и безоговорочной поддержки требования всенародного учредительного со­брания на основе всеобщей и т. д. подачи голосов и открытого выступления против всех тех партий и групп, которые стремятся урезать права народа путем ли ограничения избирательного права, или же путем подмены учредительного собрания пожалованной монархической конституцией».

Всей второй части этих условий Парвус не признает. Он даже оставляет совершенно в тени вопрос о том, от кого должны освобожденцы в Думе «требовать созыва» учреди­тельного собрания. От царя, конечно? Почему же не самим созвать его? а, почтенней­шие герои «парламентских соглашений»? Или вы уже теперь не против «пожаловани­ям?

«3) Решительной поддержки борьбы рабочего класса с правительством и магнатами капитала за свободу стачек и союзов».

От этого «условия» Парвус освобождает, должно быть, освобожденцев по случаю созыва Думы и вреда тактики — «чем хуже, тем лучше» (хотя тут же рядом Парвус уверяет, в насмешку над читателем, что если бы Дума имела законодательные права, то это было бы хуже, т. е. что один шаг к лучшему и именно тот, которого добиваются ос­вобожденцы, есть шаг к худшему!!).

«4) Открытого противодействия всем попыткам правительства и дворянских феодалов варварскими мерами насилия против личности и имущества крестьян подавить крестьянское революционное движе­ние».

Добрый Парвус, зачем забыли вы это условие? Неужели вы не согласны теперь предъявить это прекрасное требование Петрункевичу? Стаховичу? Родичеву? Милюко­ву? Струве?

«5) Отказа от поддержки всяких мер, имеющих целью сохранение в свободной России каких бы то ни было ограничений в правах отдельных национальностей и каких бы то ни было следов национального угнетения;

и 6) активного участия в деле народного самовооружения для борьбы с реакцией и поддержки соци­ал-демократии в ее попытках организации вооруженной массовой борьбы».

Добрый Парвус, зачем забыли вы эти условия?»

И, наконец, т. 5, ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА

«Земство — кусочек конституции. Пусть так. Но это именно такой кусочек, посредст­вом которого русское «общество» отманивали от конституции. Это — именно такая, сравнительно очень маловажная, позиция, которую самодержавие уступило растущему демократизму, чтобы сохранить за собой главные позиции, чтобы разделить и разъеди­нить тех, кто требовал преобразований политических. Мы видели, как это разъединение на почве «доверия» к земству («зародышу конституции») удавалось и в 60-х годах и в 1880— 1881 годах. Вопрос об отношении земства к политической свободе есть частный случай общего вопроса об отношении реформ к революции. И мы можем видеть на этом частном случае всю узость и нелепость модной бернштеинианскои теории , кото­рая заменяет революционную борьбу борьбой за реформы, которая объявляет (устами, напр., г-на Бердяева), что «принцип прогресса — чем лучше, тем лучше». Этот принцип, в общей форме, так же неверен, как и обратный — чем хуже, тем лучше. Революционеры никогда не откажутся, конечно, от борьбы за реформы, от захвата хотя бы неважной и частной вражеской позиции, если эта позиция усилит их натиск и облегчит полную победу. Но они никогда не забудут также, что бывают случаи, когда уступка известной позиции делается самим неприятелем, чтобы разъединить нападающих и легче разбить их. Они никогда не забудут, что, только имея всегда в виду «конечную цель», только оценивая каждый шаг «движения» и каждую отдельную реформу с точки зрения общей революционной борьбы, можно гарантировать движение от ложных шагов и позорных ошибок.»

ВикиЧтение

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений
Серов Вадим Васильевич