Иллюзии утрачены как пишется

Предложения со словосочетанием «утраченные иллюзии»

Ксензенко Юлия, Угрюмова Светлана, 10 класс

В работе анализируются «утраченные иллюзии» в роман Гончарова «Обыкновенная история»

Скачать:

Предварительный просмотр:

Департамент образования Администрации города Омска

БОУ ДОД г. Омска «Центр дополнительного образования детей «Эврика»

Городская конференция обучающихся 5-11 классов «Шаги в науку»

Направление «Филология»

Тема «утраченных иллюзий» в романе

И.А. Гончарова «Обыкновенная история»

Ксензенко Юлия Александровна,

Угрюмова Светлана Дмитриевна

обучающиеся 10 А класса

БОУ г. Омска «СОШУИП № 72»

Руководитель:

Тонких Ирина Анатольевна,

учитель русского языка и литературы

БОУ г. Омска «СОШУИП № 72»

Омск — 2016

Введение

«Тема эта столь же безгранична, как безгранична наша сама эпоха». Эти слова О. де Бальзак записал по окончании второй части романа «Утраченные иллюзии», когда тема в процессе творчества раскрылась перед писателем во множестве различных характеров и ситуаций. Бальзак сумел сформулировать суть своего века, своего поколения. Утраченные иллюзии как переход от романтики к действительной жизни – это типичная ситуация романов французского писателя. Безусловно, эта тема затронута и у других авторов, в том числе у его современников. Например, у Г. Флобера чётко прослеживается тема в романах «Воспитание чувств» и «Госпожа Бовари».

То, что есть в европейской литературе, не может отсутствовать в русской. Мы выяснили, что эта тема была совершенно естественной для литературы реализма XIX века. На фоне бальзаковской прозы явственно проявляются особенности сюжета романа И.А. Гончарова «Обыкновенная история». Тема, вынесенная в заглавие французским писателем, напрямую высказывается в финале истории. «Иллюзии утрачены», — произносит герой. Нам захотелось выяснить, как раскрывается тема краха иллюзий в этом классическом русском романе. Несмотря на широкую освещённость романа в критике и исследовательской литературе, данная тема изучена не полностью. Поскольку слова О. де Бальзака, цитируемые выше, можно отнести не только к эпохе XIX века, но и к нашему времени, мы считает работу
актуальной
.

Цель
исследования – выявить, как раскрывается тема «утраченных иллюзий» в романе И.А. Гончарова «Обыкновенная история».

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие
задачи
:

1. Подобрать литературу по теме исследования.
   
2. Рассмотреть особенности изучения темы литературоведами.
   
3. Проанализировать сюжетные и композиционные особенности романа.
   
4. Сделать выводы по исследуемому материалу.
   

Объектом
исследования является роман И.А. Гончарова «Обыкновенная история»,
предметом
рассмотрения – тема «утраченных иллюзий» в романе.

В ходе исследования были применены
методы:
теоретический, биографический, метод литературоведческого анализа текста.

Работа состоит
из введения, двух глав, в которых даны биографические сведения о творчестве И.А. Гончарова и об истории создания романа «Обыкновенная история», анализа произведения, заключения, списка литературы, состоящего из 14 источников.

Практическая ценность
нашего исследования заключается в том, что содержание данной работы может быть использовано в практике преподавания уроков литературы на данную тематику.

Глава 1. Творчество И.А. Гончарова

1.1. Творческий путь И.А. Гончарова

Иван Александрович Гончаров (1812-1891) является одним из самых значительных представителей русской литературы XIX века. Его имя стоит в ряду с мастерами, создавшими русские классические романы: И.С. Тургеневым, Ф.М. Достоевским, Л. Н. Толстым. За свою жизнь И.А. Гончаров опубликовал немногое: три романа, путевые очерки «Фрегат «Паллада», несколько рассказов, статей и воспоминания. Несмотря на это, писатель внёс значительный вклад в русскую литературу. Выходившие романы привлекали внимание читателей, вызывали интерес, возбуждали споры и обсуждения. Это происходило потому, что в своих произведениях Гончаров указывал на важнейшие проблемы и явления современности. Именно поэтому он достиг столь высокой оценки в статьях выдающихся критиков той эпохи. «
Белинский называл его талант «сильным, замечательным», указывал на «необыкновенное мастерство» Гончарова в обрисовке характеров, на его «чистый, правильный, легкий, свободный, льющийся» язык. Добролюбов видел в романах Гончарова отражение русской жизни, отчеканенное «с беспощадной строгостью и правильностью… новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но с полным сознанием истины».

Начало творческого пути Гончарова связано с его сближением с кружком художника 30-40-х годов XIX века Н.А. Майкова. Гончаров был учителем его сыновей, Аполлона и Валериана, впоследствии ставших поэтами. Этот кружок посещали известные поэты, издатели, редакторы, а также такие писатели, как Д.В. Григорович,
И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Н.А. Некрасов. Пришедший Гончаров, переживший полосу увлечения романтизмом в период обучения в Московском университете, относился весьма критически к романному мировоззрению. Он стремился к следованию за образцами русской и европейской литературы, переводил прозу Гёте, Шиллера. Особым предметом для его изучения, высшим образцом стала для него проза А.С. Пушкина. В рассказах И.А. Гончарова «Лихая болесть» (1838) и «Счастливая ошибка» (1839) ощущается сознательное стремление следовать традиции пушкинской прозы. В них можно отметить влияние «Повестей Белкина»: чёткие характеристики героев, авторская ирония, точность фраз. Вместе с тем в них, а после и в очерке «Иван Савич Поджабрин» (1842) Гончаров переосмысляет опыт Н.В. Гоголя. Писатель использует в повествовании устную речь, создаёт свободное, непосредственное обращение к читателю, пишет лирические и юмористические отступления.

Гончаров не скрывал, какие литературные произведения захватывали в то время его воображение: но цитировал Пушкина и Гоголя, использовал в рассказе «Счастливая ошибка» эпиграфы из текстов Грибоедова и Гоголя .

Упрочили положение И.А. Гончарова в русской и мировой литературе три романа: «Обыкновенная история» (1847), «Обломов» (1859) и «Обрыв» (1869). Нередко исследователи называют их трилогией. Сам И.А. Гончаров говорил об этом: «
Я вижу не три романа, а один. Все они связаны одной общей нитью, одною последовательною идеею – перехода от одной эпохи русской жизни, которую я переживал, к другой
» .

После выхода романа «Обрыв» автор написал две литературно-критические статьи: «Мильон терзаний» и «Лучше поздно, чем никогда». Дальнейшая творческая деятельность была представлена публицистическими и театральными заметками, статьями, очерками и газетными фельетонами.

В последние годы жизни писатель жил одиноко и замкнуто, сознательно сторонясь жизни и вместе с тем тяжело переживая своё положение. Он по-прежнему писал статьи и заметки, но, к сожалению, перед смертью сжег всё написанное в последние годы.

В своих произведениях И.А. Гончаров стремился раскрыть внутренний динамизм личности и передать внутреннюю напряжённость повседневной жизни. Писатель призывал к активной деятельности, выступал за независимость личности, одухотворённой нравственными идеями: духовностью и гуманностью, свободой от социальной и моральной зависимости
.

1.2. Роман «Обыкновенная история»

«Обыкновенная история», появившаяся в печати в «Современнике» в 1847 году, была первым опубликованным произведением И.А. Гончарова. Над этим романом он работал в течение трёх лет. В статье автобиографического характера «Необыкновенная история» он писал: «Роман был задуман в 1844 году, писался в 1845, и в 1846 мне оставалось дописать несколько глав» .

В рассказе «Счастливая ошибка» Гончаров создал набросок образа молодого романтика – Адуева, и этот образ получил развитие в «Обыкновенной истории». Роман был опубликован после горячего одобрения В.Г. Белинского. Они с писателем сошлись во взглядах на социальный уклад жизни. Оба сознавали с ясностью реальность развития капитализма в России. Гончаров был первым писателем, который посвятил своё произведение проблеме конкретных социально-исторических форм осуществления общественного прогресса. Проницательность автора и новизна его взгляда на историческое развитие русского общества выразилась в соединении, органическом слиянии в его герое, воплощающем Петербург и прогресс, карьерного отношения к жизни и буржуазного предпринимательства с присущим ему денежным подходом к ценностям.

«Обыкновенная история» прочно поставила Гончарова в первый ряд прогрессивных писателей-реалистов.

Глава 2. Тема «утраченных иллюзий» в романе И.А. Гончарова

«Обыкновенная история»

«Обыкновенная история» показала, что Гончаров был чутким к интересам своего времени писателем. В романе нашли отражение изменения, которые происходили в России в 30-40-е годы XIX века. Призывая к труду на благо отечества, Гончаров искал вокруг себя тех людей, которые могли бы осуществить стоящие перед русской жизнью задачи. Темой романа стала история жизни приехавшего в Петербург провинциального барина Александра Адуева, процесс утраты им наивного романтического мировоззрения. Тему эту дала Гончарову современная ему действительность. Старый крепостнический уклад в тот период начинал распадаться под влиянием капиталистических отношений. Всё больше стали сталкиваться два экономических и социальных уклада. Сущность романтического миросозерцания была присуща значительной части идеалистически настроенной, оторванной от жизни дворянской молодёжи тех лет. Почву, на которой выросло это явление, Гончаров видел в дворянском укладе жизни, барском помещичьем воспитании.

Обыкновенная жизнь представлена в романе как закономерная сила взаимосвязанных этапов развития личности, обусловленного опытом отношений с различными людьми, естественным взрослением, а главное – опытом чувств. «Если не учитывать этот неистребимый романтизм, идеализм гончаровских героев и видеть в этом их свойстве только проявление молодости или внешних влияний, то не понять, почему в 50-е и даже в 60-е годы, когда в литературе романтизм был уже преодолен, изжит и многократно осмеян, Гончаров вновь и вновь обращается к такому герою» . По мнению М.В. Отрадина, в Александре Адуеве романтизм является следствием молодости, т.е. возрастной романтизм. И Л.Я. Гинзбург права, что он не идеолог, а обыкновенный молодой человек. «Наличие в герое изначального «романтического ядра» делает относительными факторы воспитания, возраста, «среды», хотя, конечно, и не отменяет их» . Е.А. Краснощекова пишет: «Идеализм в гончаровском варианте – не знак духовной или иной исключительности, это вечная психологическая примета человека как человека, и произрастает она почве обыкновенной натуры в период её созревания» . Однако к возрастному романтизму не сводится смысл и масштаб конфликта. Адуев-младший принял «правду» Петербурга только по прошествии более чем десяти лет. А «нормальный» романтик, романтик по возрасту, совершает этот переход достаточно быстро и безболезненно. Таким образом, «идеализм» героя Гончарова не может быть полностью сведенным ни к культурным влияниям эпохи, ни к естественным порывам, проявлениям молодости, ни к воздействию университетской или усадебной жизни. В отличие от Карамзина, Гончаровым характер понимается как результат сложных сочетаний природных данных и «влияний»

Выясним, что же повлияло на Адуева-младшего.

В первых главах романа Александр Адуев предстаёт перед читателем добрым, наивным, простоватым провинциалом. Он удивляется городскому укладу жизни, верит в любовь и добро, отвергает меркантильность. «Идеализм Александра замешан на инфантилизме барчонка» . «Ему было двадцать лет. Жизнь с пелён ему улыбалась: мать лелеяла и баловала его, как балуют единственное чудо; нянька всё пела ему над колыбелью, что он будет ходить в золоте и не знать горя; профессоры твердили, что он пойдёт далеко, а по возвращении домой ему улыбнулась дочь соседки. И старый кот Васька был к нему, кажется, ласковее. Нежели к кому-нибудь в доме» . Праздность, незнание жизни развили в Адуеве «сердечные склонности» и чрезмерную мечтательность. Именно в патриархальной усадебной идиллии обнаружены первоисточники романтических порывов к гармонии, неспособность реализоваться в атмосфере «благодатного застоя» и невозможность свыкнуться с противоречиями действительности, закономерно приводящая к горю и страданиям.

Пётр Иванович Адуев, дядя Александра, пытается образумить племянника. Он считает, что мечтателям не место в Петербурге. Здесь необходимо работать, а не вздыхать: «С твоими понятиями жизнь хороша в провинции, где её не ведают, — там и не люди живут, а ангелы». Он посмеивается над «вещественными знаками невещественных отношений» и «жёлтыми цветами». Александр не понимает дядиного прагматического отношения к жизни. Служба для Александра – скучная обязанность, поэтому он сочиняет стихи, но стихи никто не берёт для печати, а агрономические статьи, которые он переводит для журнала, приносят ему доход. Так происходит первая «утрата иллюзий». Город-мечта Петербург становится для Александра бюрократической машиной. И это меняет героя.

«Прошло более двух лет» — ключевая фраза, поскольку в романе изменение героя приобретает сюжетное значение. «Кто бы узнал нашего провинциала в этом молодом человеке с изящными манерами, в щегольском костюме? Он очень изменился, возмужал. Мягкость линий юношеского лица, прозрачность и нежность кожи, пушок на подбородке – всё исчезло. Не стало и робкой застенчивости, и грациозной неловкости движений. Черты лица созрели и образовали физиономию, а физиономия обозначила характер» . Александр изменился и внешне и внутренне, безусловно, под влиянием городской жизни и разговоров с дядей. «…он стал понемногу допускать мысль, что в жизни, видно, не всё одни розы, а есть и шипы…» . Александру двадцать три года, и он хочет жениться на девушке Наденьке, в которую влюблён. И здесь мы видим, что романтизм окончательно ещё не умер в душе Адуева. «Он счастлив был, когда поцелует кончик пальца Наденьки, просидит против неё в картинной позе часа два, не спуская с неё глаз, млея и вздыхая или декламируя приличные случаю стихи» . Разговоры с Петром Иванычем раздражают героя, он злится, не может понять, почему нужно жениться по расчёту, что брак может быть без любви и что Саша однажды это поймёт. «В упрямстве, с которым Александр отвергает «дядину мудрость» сквозит желание отстоять неповторимое благо юности – идеализм, не предать сердце ради ума» . Но Александр терпит поражение в любви. Наденька выходит замуж за более богатого и знатного жениха. «О дядя, дядя! И в этом ты беспощадно прав!» — понимает герой. Происходит ещё одна «утрата», теперь уже любовная.

Прошёл год после этих событий. «Александр мало-помалу перешёл от мрачного отчаянья к холодному унынию… Наконец страсть выдохлась в нём, истинная печаль прошла, но жаль ему было расстаться с нею; он насильственно продолжил её… Ему как-то нравилось играть роль страдальца» . И удар не замедлил повториться. Теперь Александр разочаровывается в дружбе. Он злится, что его друг, которого он не видел много лет и встретил на Невском проспекте, узнав о его истории с Наденькой, не проявил сочувствия и посмеялся над ним. Адуев зачитывает дяде выдержки о дружбе из книг французских романистов, но Пётр Иваныч выходит из себя, высмеивая романистов и убеждая, что друг по прошествии стольких лет вёл себя прилично по отношению к Александру. Он считает, что племяннику пора прекратить жалобы на людей, обратить внимание на друзей, способных ради него пойти на многое, и вообще задуматься над тем, почему люди должны его любить и хорошо относиться к нему.

Чтобы утешить Адуева-младшего, Лизавета Александровна советует ему вернуться к литературному творчеству. «Как говорится у Гёте, «После любви и наряду с любовью был для него источником радости и надежд – свой поэтический и актёрский талант»» . Однако и здесь герой терпит поражение. Редактор пишет, что у автора нет таланта, и утверждает:
«
Самолюбие, мечтательность, преждевременное развитие сердечных склонностей и неподвижность ума, с неизбежным последствием — ленью, — вот причины этого зла. Наука, труд, практическое дело — вот что может отрезвить нашу праздную и больную молодежь
»
. Сжигание рукописей символично. С одной стороны, это вновь проявление юношеского идеализма: надежды на становление поэтом, гением, избранным Богом на служение идеалу, гибнут в огне. С другой стороны, это и символ отрезвления от юношеских грёз и необусловленных амбиций. С этого эпизода практически и начинается вторая часть романа, окрашенная разочарованием и упадком духа, сменившим самоуверенность и постоянное возбуждение.

Отношения с Юлией приводят к разрыву, но теперь уже сам Александр является его инициатором. Женщина ведёт себя так, как некогда вёл себя Адуев, но он охладевает, ему становится скучно: «Да! Это мучительная, убийственная скука!» Теперь он уже верит в дядину «теорию измен и охлаждений», и Пётр Иванович рад своей победе.

Разрыв с Юлией приносит ещё более глубокий кризис: самоуверенность Адуева-младшего порушена, потому что теперь он не чувствует своего превосходства над людьми в сфере чувств, которым он так гордился. Герой разочарован, но это путь от «юношеского идеализма к зрелой трезвости и практицизму» . «… не осталось ни одной мечты, ни одной розовой надежды: всё было уже назади… Прошлое погибло, будущее уничтожено, счастья нет: всё химера – а живи!», — думал Александр. Теперь он не верил ни в дружбу, ни в любовь, в душе было пусто, а счастье было «фантасмагорией, обманом» . И, казалось бы, что иллюзии утрачены, Пётр Иваныч научил Адуева всему, что мог, но на этом история не заканчивается.

Последняя любовная история нередко упускается исследователями из виду, но, по мнению Е.А. Краснощековой, нельзя игнорировать эпизод с Лизой. Если в первой любви Александр был истинным романтиком, в истории с Юлией был искренне влюблён, хотя впоследствии разочарован, то с Лизой он с самого начала играл. История с Лизой – это отражение истории с Наденькой, но Гончаров уже не осмеивает романтизм, а сочувствует ему, и в Лизе автора привлекает не подражание модным книгам, а искреннее чувство. Этот эпизод как бы противопоставлен началу романа: интонация осмеяния сменяется интонацией сочувственного понимания. Сцена с отцом Лизы становится постыдным завершением интриги с Лизой и уничтожает в герое остатки самоуважения. «Утрата иллюзий, разочарование в мире и самом себе на пороге зрелости, когда идеализм отринут, а разумная трезвость ещё не обретена, нередко приводят к трагическому результату. И обыкновенная история человеческого взросления, рассказанная Гончаровым, включает и короткий эпизод неудавшегося самоубийства» . Жизнь, начавшаяся романтически, могла также и закончиться. Но Адуев одумывается и вскоре забывает Лизу.

Исследователи отмечали в романтически настроенном герое сходство с Ленским. Ю.М. Лотман пишет: «Сходство с Ленским коренится в том, что умонастроения этого героя, его идеализм, романтизм, склонность к экзальтации трактуются в романе как проявление раннего периода жизни человека и вместе с тем как порождения определённой, пройденной обществом стадии» . Разочарованный Александр Адуев уже напоминает Онегина, а ближе к финалу – Печорина. Он говорит своей тётушке: «Я изведал всю пустоту и всю ничтожность жизни – и глубоко презираю её. Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей. Деятельность, хлопоты, заботы, развлечение – всё надоело мне… Радости для меня миновали: я к ним охладел…» . Александр, как и Печорин, не понимает смысла своей жизни, предназначения, ему всё надоело.

Не выдержав ударов судьбы, Адуев возвращается в деревню. Это привычный поворот романного сюжета. Ему необходима родная почва, чтобы успокоиться, вернуть веру в себя и свои силы. Но после столичной жизни он не может принять деревенские устои, так как уже «отбился» от провинции. Однако через полтора года память о перенесённых страданиях притупилась, прошедшее «стало ему мило», и Александру вновь захотелось погрузиться в «омут, теперь уже знакомый ему». В этот раз он возвращается в Петербург навсегда. Более того, Александр подводит итог жизни в письмах к дяде и тётке из деревни: «Может быть, мнение моё о людях и жизни изменилось и немного, но много надежд улетело, много миновалось желаний, словом,
иллюзии утрачены
» . Взросление героя свершилось, пройдя все естественные этапы.

Иллюзии, мечты и ошибки юности оцениваются с позиции «нормы жизни» как вечные и неизбежные. Более того, из письма к дяде, мы узнаём, что Пётр Иваныч также пережил все стадии и те «жёлтые цветы», за которые он ругал племянника, в его жизни тоже были.

Казалось бы, Александр повзрослел, изменился, «утратил иллюзии», но автор зачем-то пишет эпилог. Какова его функция в романе? Мы не можем не поразмышлять и над ответом на этот вопрос. Надо задуматься, является ли для Гончарова жизнь Пётра Ивановича Адуева образцом, правильным ли считает его путь, по стопам которого прошёл племянник, автор. В этом и кроется суть эпилога.
Адуев-старший являет в романе тип безраздельного релятивиста и прагматика. Он вообще не признает различия между духовными (внутренними) и внешними интересами человека. Это релятивистское миропонимание и поведение и подвергнуто, как было сказано, в свой черед строгой авторской проверке. Гончаров вершит суд над Адуевым-старшим с позиций именно тех общечеловеческих ценностей (любовь, дружба, искренность и бескорыстие человеческих связей), которые Александр неоправданно отрывал от жизненной прозы, а Петр Иванович считал «мечтами, игрушками, обманом». Обозначившееся ещё в конце второй части поражение Адуева-старшего в эпилоге произведения уже очевидно. Теперь он становится физически немощен, теряет самообладание и уверенность в правоте. Следуя своей правоте Пётр Иванович принёс в жертву и счастье Лизаветы Александровны Окруженная комфортом, но не имеющая исхода для духовных и сердечных потребностей, жена Адуева «убита бесцветной и пустой жизнью». Но с нею теряло смысл, лишаясь своего человеческого оправдания, и «дело» Петра Адуева
.

Таким образом, каждый из героев обнаруживает в эпилоге свою неправоту. Читателю грустно от того, что это «обыкновенная история», и многие молодые люди, как и Адуев «утратят иллюзии», станут прагматиками и карьеристами, думающими только о личной пользе. Гончаров выступает против такой будущности. В чём же его идеал? Безусловно, в соединении духовных и материальных ценностей, чувства и разума, счастья и дела.

Несмотря на то, что И.А. Гончаров развеял обе позиции, именно тема «утраченных иллюзий» является ведущей в «Обыкновенной истории», и именно разоблачение романтизма высоко оценил в романе В.Г. Белинский: «А какую пользу принесёт она обществу! Какой страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму»
. Критик считал роман важным для очищения общества от прежних форм идеологии и мировосприятия.

Заключение

И.А. Гончаров является одним из выдающихся писателей-реалистов XIX века. В его романах нашли отражение изменения и сдвиги, которые происходили в России того времени. «Обыкновенная история», первый роман писателя, показала, что Гончаров был чутким к интересам своего времени автором. Узнаваемость сюжета «Обыкновенной истории» подчёркивал сам Гончаров. В письме 1848 года А. Краевскому он так объясняет смысл названия: «Обыкновенная история – значит история – так по большей части случающаяся, как написано». Обыкновенная жизнь в романе предстаёт как закономерная смена этапов взросления личности, её развития, обусловленного опытом взаимоотношений с людьми и опытом чувств. В романе ярко прослеживается тема «утраченных иллюзий», которая берёт начало в европейской литературе у таких писателей, как О. де Бальзак и Г. Флобер. Появление этой темы как в западной, так и в русской литературе неслучайно. Оно обусловлено временем. «Тема эта столь же безгранична, как безгранична сама наша эпоха», — сказал Бальзак.

Мы проанализировали роман И.А. Гончарова «Обыкновенная история» и выяснили, как писатель раскрывает в нём тему «утраченных иллюзий». На изменения героя Александра Адуева влияют несколько факторов:

1) Столкновение провинциального юноши, наполненного романтическими надеждами, с чиновничьим бюрократическим Петербургом;

2) Влияние речей прагматичного дяди Петра Ивановича Адуева;

3) Неудачная первая любовь, в которой романтизму, или точнее, романтике, не нашлось места;

4) Несовпадение полученных из книг французских романтиков представлений героя о дружбе с реальными;

5) Неудавшиеся публикации собственных произведений.

Так, герой проходит все фазы «утраты иллюзий». То, что Адуев изменяется таким образом на протяжении романа, не означает, что Гончаров показал этот путь как единственно верный, но убедил читателя в том, что многие молодые люди, идут именно по такому пути, оттого эта история и названа «обыкновенной». Прошло много времени с написания романа, но по сей день он остаётся актуальным. Именно поэтому он и был выбран нами для анализа.

Материал данной работы может применяться в практике преподавания литературы.

Список литературы

1. Биография И.А. Гончарова.
   

http://www.litra.ru/biography/get/wrid/00063101184773068171/
Дата обращения 25.09.2015

1. Белинский В.Г.Взгляд на русскую литературу 1847 года // Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников / Ред., предисл. и коммент. С. И. Машинского. — М.: Гос. издат. худож. лит., 1952. — С. 385-388.
   
2. Белинский В.Г. Письмо к В.П. Боткину от 17.03.1847
   http://feb-web.ru/feb/gonchar/alg-abc/alg-026-.htm
   Дата обращения 15.10.2015
   
3. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. Л.: Советский писатель. 224 с.
   
4. Гончаров И. А. Лучше поздно, чем никогда: (Критические заметки) // Гончаров И. А. Собрание сочинений: В 8 т. — М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952-1955. Т. 8. Статьи, заметки, рецензии, автобиографии, избранные письма. -1955. — С. 64-113.
   
5. Гончаров И.А. Обыкновенная история. М.: Современник, 1983. 288 с.
   
6. Гончаров И.А. Письмо А.А. Краевскому от 12.05.1848
   http://feb-web.ru/feb/gonchar/texts/gs0/gs8/gs8-240-.htm
   Дата обращения 02.11.2015
   
7. Краснощекова Е. А. И. А. Гончаров и русский романтизм 20-30-х годов
   // Известия Академии наук СССР. Отделение литературы и языка. — М.: Изд-во АН СССР,
   1975
   . — Т. 34. № 4. — С. 304-316.
   
8. Краснощекова Е. А. И. А. Гончаров: Мир творчества. — СПб.: Пушкинский фонд, 1997. — 492 с.
   
9. Лотман Ю. М. И. А. Гончаров
   // История русской литературы: В 4 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние,
   1982
   . — Т. 3: Расцвет реализма. — С. 160-202.
   
10. Недзвецкий В. А. И. А. Гончаров — романист и художник. — М.: Изд-во МГУ, 1992. — 175 с.
    
11. Отрадин М. В. Проза И. А. Гончарова в литературном контексте / С.-Петербург. ун-т. — СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 1994. — 169 с.
    
12. Постнов О. Г. Эстетика И. А. Гончарова. — Новосибирск: «Наука». Сибирское издательско-полиграфическое и книготорговое предприятие РАН, 1997. — 240 с.
    
13. Цейтлин А. Г. И. А. Гончаров / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Изд-во АН СССР, 1950. — 492 с.
    

Сочинение

Действия, описанные в романе Гончарова «Обыкновенная история», происходят в конце первой половины девятнадцатого века, во время правления Николая 1, когда были сильны реакционные настроения в обществе, когда достиг неимоверных размеров разросшийся бюрократический аппарат. И когда, несмотря на недавно отгремевшую Отечественную войну 1812 года, человеком столетия, даже в России, признавали Наполеона. Он был идеалом для дворянской молодёжи. В России было много людей, считавших себя русскими Наполеонами, людьми, рождёнными на свет, чтобы изменить судьбу России. И не зря Пётр Иванович ссылается на век, говоря, что, мол, век виноват во всём, что происходит с его племянником. Именно век так располагал к тем романтическим настроениям, которые преобладали в ещё неискушённой и неопытной душе Александра Адуева, начиная с тех пор, когда он впервые увидел Петербург, и заканчивая тем днём, когда уже немолодой Адуев впервые трезво взглянул на прожитую им жизнь. Общая же протяжённость романа от начала до конца, со дня отъезда двадцатилетнего Александра Адуева в Петербург до дня его свадьбы составляет полтора десятилетия. То есть, для того, чтобы испробовать все «прелести» жизни в столице и осмыслить пройденный им путь, герою произведения потребовалось ровно пятнадцать лет. Посмотрим, как изменялся главный герой «Обыкновенной истории» на протяжении всего романа.
Несмотря на то, что первая встреча с ним происходит в середине первой главы, первое мнение о нём складывается уже в самом начале: единственный сын своей матери, воспитан почти без отца, когда он спал, «люди ходили на цыпочках, чтобы не разбудить молодого барина», — явно видно, что ребёнок избалован. И это правда, далее уже сам Гончаров пишет: «Александр был избалован, но не испорчен домашнею жизнью». Но вот Александр приехал в Петербург, в город своей мечты, который так манил провинциалов того времени. Естественно, такой существенный переезд должен был повлиять на молодого человека. И примером для него должен был стать его дядя, но тот чаще всего отталкивал своего племянника, и единственное, чему он учил своего племянника, — что надо делать дело. В душе у Александра появилось противоречие. Он ожидал от дяди поддержки и помощи в своих начинаниях, а тот сначала говорит, что Александру лучше вернуться в деревню, а затем безжалостно критикует его произведения. Прошло два года. Наш «юноша превратился в мужчину». Он возмужал, стал более уверенным в себе, и, что самое главное, «стал понемногу допускать мысль, что в жизни видно не всё одни розы, а есть и шипы», дядюшка не мог нарадоваться на успехи своего племянника. Теперь он уже не бросался всем подряд на шею, остепенился, но основной причиной его перемены был не столько дядя, сколько опыт. Затем в душе у Александра появляется любовь, и ведёт он себя, как правильно заметил его дядя, словно в горячке. Адуев-младший не может разумно мыслить, все свои решения он принимает в спешке. И всё так удачно складывает-ся в его жизни, что Александр теряет приобретённую было им осторожность и трезвую голову и начинает делать всякие глупости: он пугает Наденьку своим поведением, чуть не вызывает на дуэль Графа Новинского. Потом в душе у Александра наступает пора гнева, он бранит Наденьку, графа, дядюшку, да и всех людей вместе взятых. Но время — великий лекарь, уже спустя год он лишь клеймил графа и Наденьку глубоким презрением, и, наконец, страсть в нём выдохлась. Но молодому человеку не хотелось расставаться с этим чувством, ему нравилось играть роль страдальца, и Александр искусственно продлевал свои мучения. Только теперь виноватыми стали не «так коварно обманувшие его граф и Наденька», а все люди, такие низкие, слабодушные, мелочные. Он даже нашёл книгу, в которой встречал образы столь ненавистных ему людей. Очередной переворот в его душе связан именно с баснями Крылова, дядя, до мозга костей возмущённый поведением своего племянника, разыграв роль медведя из басни «Мартышка и зеркало», показал Александру его роль мартышки. Последним шагом в изобличении сущности Адуева-младшего было письмо сотрудника журнала. У Александра опустились руки и неизвестно, что бы он сделал с собой после такой трёпки, заданной ему родным дядей, если бы последний не попросил племянника об одолжении. После него Александр почувствовал, что не всё ещё потеряно, что он ещё кому-то нужен. А ведь всё ещё молодая душа Адуева просила именно таких занятий, и Александр, недолго колебавшись: «Как же это подло и низко», — всё же соглашается. И берётся за это дело так вдохновенно, что уже через несколько недель Сурков, немного побесившись, бросил ездить к Тафаевой, но Александр влюбился. Он, конечно, сначала с ужасом замечал в себе первые признаки любви, но потом оправдал себя перед самим собой, что, мол, я уже не маленький мальчик, да и Тафаева не та капризная девочка, а женщина в полном развитии, и, следовательно, мы имеем право на любовь, что бы там ни говорил дядюшка. Но любовь их была слишком сильна, и, значит, чрезвычайно деспотична, а такая любовь быстро надоедает, что и произошло. И в этот раз Александру не повезло с любовью, и он решает отвернуться от столь подлого и низкого высшего света, повернуться к простым людям, которые ниже его по умственному развитию, а значит, не смогут противостоять, и он сближается с Костяковым. Адуев пытался умертвить в себе столь развитое духовное начало, но оно было развито в нём слишком сильно и не сдавалось без боя. И если Александр сумел заставить себя не влюбляться, то он поневоле стал обворожителем. Несмотря на то, что он говорил, что любовь Лизы — скука, молодой человек постоянно ездил к ним на дачу, и причиной тому была отнюдь не рыбалка. Александр постепенно превратился из мазохиста в садиста, если раньше он мучил себя любовью, то теперь он собирался мучить молодую Лизу. Но у Лизы был могущественный покровитель — её отец. Он не только предостерёг свою дочь от неминуемой страсти, но и преподал урок юному обворажителю, после которого Александру захотелось покончить собой, но не тут-то было, слова его — всего лишь слова, духу у него не хватило. Потом была поездка в театр вместе с тётушкой, и там виртуозный скрипач сильно поразил его, показав всю ничтожность его жизни. А после разговора с дядюшкой и тётушкой Адуев буквально уверовал в абсолютную правильность слов Петра Ивановича и был готов слепо следовать советам дяди. Дядя посоветовал ехать в деревню — Александр поехал. В деревне Александра ждал радушный приём и любящая его мать. Вначале перемена места благотворно действовала на него, но вскоре «угождения матери ему стали докучны, а Антон Иваныч опротивел». Трудно поверить, но Александру нужен был труд. Он бросился писать, но надоело и это. И тут, наконец, Адуев осознал, что ему нужно, он понял, что он скучает по жизни. В деревне, вдали от цивилизации, ему не место, Александр Адуев должен жить в Петербурге. Умерла мать, и теперь ничто не удерживало его в деревне, и до свидания Адуевы деревенские, да здравствуют Адуевы городские. А спустя уже четыре года Адуев-младший превратился в точную копию своего дядюшки.
Следующий персонаж романа — дядя Александра Адуева Пётр Иванович Адуев. Он в своё время прошёл такой же путь, как и его племянник, и, возможно, у него тоже был дядя, но Пётр Иваныч не любит рассказывать об этом. Лишь в самом конце собственный племянник разоблачил его, обнаружив на груди своей тётушки ветхие записки. Но в романе прослеживается другая перемена, произошедшая с Петром Иванычем. С первого взгляда он изменился как-то сразу, без подготовки. Но если посмотреть пристальней, то можно заметить, что на протяжении всего романа с дядюшкой происходили незаметные перемены, и, в конце концов, он самостоятельно понял великую истину: «Не в деньгах счастье». Пётр Иваныч осознал, что здоровье его и его жены, а также их взаимоотношения гораздо важнее, чем слава и презренный металл. И, как не странно, основное влияние на изменение Адуева-старшего оказал его молодой племянник, показавший тому самого себя со стороны. Адуев ужаснулся в душе, плюс ещё его болезнь, слабость жены и её полное равнодушие ко всему, что происходит с ней и с её мужем. Все эти факторы сделали своё дело, Пётр Иваныч вышел в отставку и уехал наслаждаться жизнью со своей женой Лизаветой Александровной.
Лизавета Александровна тоже не стояла на месте на протяжении текста. Но она, к сожалению, менялась не в лучшую сторону. Если при первой с ней встрече это была молодая, умная, жизнелюбивая, всегда готовая помочь тётушка и жена, то в конце романа Лизавета Александровна побледнела, стала уже ко всему относиться с равнодушием, перестала иметь собственное мнение, и, что самое пошлое, она стала очень много уделять времени и сил презренному металлу. В общем, пожив десяток лет с Петром Иванычем, она стала такой же чёрствой, сухой и практичной, что совсем не идёт женщинам. Она настолько привыкла к этой постепенной, размеренной жизни, что даже предложение Петра Ивановича поехать на бал приводит её в ужас.
Есть ещё несколько героев романа, проживающих в деревне. Это, конечно, мать Александра Анна Павловна, вездесущий Антон Иваныч, бессменная ключница Аграфена и тётка Александра Марья Горбатова. Вот эти четыре героя ни капельки не изменились на протяжении всего романа. Анна Павловна на протяжении всего произведения продолжает боготворить своего единственного сына Сашеньку. Антон Иваныч по-прежнему ездит по всей округе и гостит у всех подряд. Аграфена всё так же груба и привязана к Евсею. А Мария Горбатова, пропустив свою молодость, так и осталась старой девой, толком не понявшей смысл жизни.

Другие сочинения по этому произведению

«Замысел Гончарова был шире. Он хотел нанести удар вообще современному романтизму, но не сумел определить идеологический центр. Вместо романтизма он осмеял провинциальные потуги на романтизме» (по роману Гончарова

«Обыкновенная история» И.А.Гончарова

«Утрата романтических иллюзий» (по роману «Обыкновенная история»)

Автор и его герои в романе «Обыкновенная история»

Автор и его герои в романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Главные герои романа И. Гончарова «Обыкновенная история».

Главный герой романа И. Гончарова «Обыкновенная история»

Две философии жизни в романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Дядя и племянник Адуевы в романе «Обыкновенная история»

Как жить?

Образ Александра Адуева. Петербург и провинция в романе И. Гончарова «Обыкновенная история»

Отзыв о романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Отражение исторических перемен в романе Гончарова «Обыкновенная история»

Почему роман И.А.Гончарова назван «Обыкновенная история»?

Роман о повседневной жизни обыкновенных людей

Россия в романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Смысл названия романа И. Гончарова «Обыкновенная история».

Смысл названия романа И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Сравнительная характеристика главных героев романа И. Гончарова «Обыкновенная история»

Старая и новая Россия в романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Обыкновенная история Александра Адуева

Характеристика образа Александра Адуева

Сравнительная характеристика Ильи Ильича Обломова и Александра Адуева (характеристика персонажей романов Гончарова)

Сочинение на тему «Организация времени» в романе И. А. Гончарова «Обыкновенная история»

Герои романа Гончарова «Обыкновенная история» живут в конце первой половины девятнадцатого века, во время правления Николая 1. Начало царствования Николая 1, время страшной реакции после восстания декабристов.

Действия, описанные в романе Гончарова «Обыкновенная история», происходят, когда были сильны реакционные настроения в обществе, когда достиг неимоверных размеров разросшийся бюрократический аппарат. И когда, несмотря на недавно отгремевшую Отечественную войну 1812 года, человеком столетия, даже в России, признавали Наполеона. Он был идеалом для дворянской молодёжи. В России было много людей, считавших себя русскими Наполеонами, людьми, рождёнными на свет, чтобы изменить судьбу России.

И не зря Пётр Иванович ссылается на век, говоря, что, мол, век виноват во всём, что происходит с его племянником. Именно век так располагал к тем романтическим настроениям, которые преобладали в ещё неискушённой и неопытной душе Александра Адуева, начиная с тех пор, когда он впервые увидел Петербург, и заканчивая тем днём, когда уже немолодой Адуев впервые трезво взглянул на прожитую им жизнь. Общая же протяжённость романа от начала до конца, со дня отъезда двадцатилетнего Александра Адуева в Петербург до дня его свадьбы составляет полтора десятилетия. То есть, для того, чтобы испробовать все «прелести» жизни в столице и осмыслить пройденный им путь, герою произведения потребовалось ровно пятнадцать лет. Посмотрим, как изменялся главный герой «Обыкновенной истории» на протяжении всего романа.

Несмотря на то, что первая встреча с ним происходит в середине первой главы, первое мнение о нём складывается уже в самом начале: единственный сын своей матери, воспитан почти без отца, когда он спал, «люди ходили на цыпочках, чтобы не разбудить молодого барина», — явно видно, что ребёнок избалован. И это правда, далее уже сам Гончаров пишет: «Александр был избалован, но не испорчен домашнею жизнью». Но вот Александр приехал в Петербург, в город своей мечты, который так манил провинциалов того времени. Естественно, такой существенный переезд должен был повлиять на молодого человека. И примером для него должен был стать его дядя, но тот чаще всего отталкивал его, и единственное, чему он учил своего племянника, — что надо делать дело. В душе у Александра появилось противоречие. Он ожидал от дяди поддержки и помощи в своих начинаниях, а тот сначала говорит, что Александру лучше вернуться в деревню, а затем безжалостно критикует его произведения. Прошло два года. Наш «юноша превратился в мужчину». Он возмужал, стал более уверенным в себе, и, что самое главное, «стал понемногу допускать мысль, что в жизни видно не всё одни розы, а есть и шипы», дядюшка не мог нарадоваться на успехи своего племянника. Теперь он уже не бросался всем подряд на шею, остепенился, но основной причиной его перемены был не столько дядя, сколько опыт. Затем в душе у Александра появляется любовь, и ведёт он себя, как правильно заметил его дядя, словно в горячке. Адуев-младший не может разумно мыслить, все свои решения он принимает в спешке. И всё так удачно складывается в его жизни, что Александр теряет приобретённую было им осторожность и трезвую голову и начинает делать всякие глупости: он пугает Наденьку своим поведением, чуть не вызывает на дуэль Графа Новинского. Потом в душе у Александра наступает пора гнева, он бранит Наденьку, графа, дядюшку, да и всех людей вместе взятых. Но время — великий лекарь, уже спустя год он лишь клеймил графа и Наденьку глубоким презрением, и, наконец, страсть в нём выдохлась. Но молодому человеку не хотелось расставаться с этим чувством, ему нравилось играть роль страдальца, и Александр искусственно продлевал свои мучения. Только теперь виноватыми стали не «так коварно обманувшие его граф и Наденька», а все люди, такие низкие, слабодушные, мелочные. Он даже нашёл книгу, в которой встречал образы столь ненавистных ему людей. Очередной переворот в его душе связан именно с баснями Крылова, дядя, до мозга костей возмущённый поведением своего племянника, разыграв роль медведя из басни «Мартышка и зеркало», показал Александру его роль мартышки. Последним шагом в изобличении сущности Адуева-младшего было письмо сотрудника журнала. У Александра опустились руки и неизвестно, что бы он сделал с собой после такой трёпки, заданной ему родным дядей, если бы последний не попросил племянника об одолжении. После него Александр почувствовал, что не всё ещё потеряно, что он ещё комуто нужен. А ведь всё ещё молодая душа Адуева просила именно таких занятий, и Александр, недолго колебавшись: «Как же это подло и низко», — всё же соглашается. И берётся за это дело так вдохновенно, что уже через несколько недель Сурков, немного побесившись, бросил ездить к Тафаевой, но Александр влюбился. Он, конечно, сначала с ужасом замечал в себе первые признаки любви, но потом оправдал себя перед самим собой, что, мол, я уже не маленький мальчик, да и Тафаева не та капризная девочка, а женщина в полном развитии, и, следовательно, мы имеем право на любовь, что бы там ни говорил дядюшка. Но любовь их была слишком сильна, и, значит, чрезвычайно деспотична, а такая любовь быстро надоедает, что и произошло. И в этот раз Александру не повезло с любовью, и он решает отвернуться от столь подлого и низкого высшего света, повернуться к простым людям, которые ниже его по умственному развитию, а значит, не смогут противостоять, и он сближается с Костяковым. Адуев пытался умертвить в себе столь развитое духовное начало, но оно было развито в нём слишком сильно и не сдавалось без боя. И если Александр сумел заставить себя не влюбляться, то он поневоле стал обворожителем. Несмотря на то, что он говорил, что любовь Лизы — скука, молодой человек постоянно ездил к ним на дачу, и причиной тому была отнюдь не рыбалка. Александр постепенно превратился из мазохиста в садиста, если раньше он мучил себя любовью, то теперь он собирался мучить молодую Лизу. Но у Лизы был могущественный покровитель — её отец. Он не только предостерёг свою дочь от неминуемой страсти, но и преподал урок юному обворажителю, после которого Александру захотелось покончить собой, но не тут-то было, слова его — всего лишь слова, духу у него не хватило. Потом была поездка в театр вместе с тётушкой, и там виртуозный скрипач сильно поразил его, показав всю ничтожность его жизни. А после разговора с дядюшкой и тётушкой Адуев буквально уверовал в абсолютную правильность слов Петра Ивановича и был готов слепо следовать советам дяди. Дядя посоветовал ехать в деревню — Александр поехал. В деревне Александра ждал радушный приём и любящая его мать. Вначале перемена места благотворно действовала на него, но вскоре «угождения матери ему стали докучны, а Антон Иваныч опротивел». Трудно поверить, но Александру нужен был труд. Он бросился писать, но надоело и это. И тут, наконец, Адуев осознал, что ему нужно, он понял, что он скучает по жизни. В деревне, вдали от цивилизации, ему не место, Александр Адуев должен жить в Петербурге. Умерла мать, и теперь ничто не удерживало его в деревне, и до свидания Адуевы деревенские, да здравствуют Адуевы городские. А спустя уже четыре года Адуев-младший превратился в точную копию своего дядюшки.

Следующий персонаж романа — дядя Александра Адуева Пётр Иванович Адуев. Он в своё время прошёл такой же путь, как и его племянник, и, возможно, у него тоже был дядя, но Пётр Иваныч не любит рассказывать об этом. Лишь в самом конце собственный племянник разоблачил его, обнаружив на груди своей тётушки ветхие записки. Но в романе прослеживается другая перемена, произошедшая с Петром Иванычем. С первого взгляда он изменился как-то сразу, без подготовки. Но если посмотреть пристальней, то можно заметить, что на протяжении всего романа с дядюшкой происходили незаметные перемены, и, в конце концов, он самостоятельно понял великую истину: «Не в деньгах счастье». Пётр Иваныч осознал, что здоровье его и его жены, а также их взаимоотношения гораздо важнее, чем слава и презренный металл. И, как не странно, основное влияние на изменение Адуева-старшего оказал его молодой племянник, показавший тому самого себя со стороны. Адуев ужаснулся в душе, плюс ещё его болезнь, слабость жены и её полное равнодушие ко всему, что происходит с ней и с её мужем. Все эти факторы сделали своё дело, Пётр Иваныч вышел в отставку и уехал наслаждаться жизнью со своей женой Лизаветой Александровной.

Лизавета Александровна тоже не стояла на месте на протяжении текста. Но она, к сожалению, менялась не в лучшую сторону. Если при первой с ней встрече это была молодая, умная, жизнелюбивая, всегда готовая помочь тётушка и жена, то в конце романа Лизавета Александровна побледнела, стала уже ко всему относиться с равнодушием, перестала иметь собственное мнение, и, что самое пошлое, она стала очень много уделять времени и сил презренному металлу. В общем, пожив десяток лет с Петром Иванычем, она стала такой же чёрствой, сухой и практичной, что совсем не идёт женщинам. Она настолько привыкла к этой постепенной, размеренной жизни, что даже предложение Петра Ивановича поехать на бал приводит её в ужас.

Есть ещё несколько героев романа, проживающих в деревне. Это, конечно, мать Александра Анна Павловна, вездесущий Антон Иваныч, бессменная ключница Аграфена и тётка Александра Марья Горбатова. Вот эти четыре героя ни капельки не изменились на протяжении всего романа. Анна Павловна на протяжении всего произведения продолжает боготворить своего единственного сына Сашеньку. Антон Иваныч по-прежнему ездит по всей округе и гостит у всех подряд. Аграфена всё так же груба и привязана к Евсею. А Мария Горбатова, пропустив свою молодость, так и осталась старой девой, толком не понявшей смысл жизни.

Писатели двумя способами исследуют жизнь – умственным, начинающимся с размышлений о явлениях жизни, и художническим, суть которого – постижение тех же явлений не умом (или, вернее, не только умом), а всей своей человеческой сущностью, или как принято говорить, интуитивно.

Интеллектуальное познание жизни приводит автора к логическому изложению изученного им материала, художническое – к выражению сущности тех же явлений через систему художественных образов. Писатель-беллетрист как бы дает картину жизни, но не просто копию с нее, а преображенную в новую художественную реальность, отчего явления, заинтересовавшие автора и освещенные ярким светом его гения или таланта, предстают перед нами особо зримыми, а иногда и зримыми насквозь.

Предполагается, что истинный писатель дает нам жизнь только в виде художественного ее изображения. Но на деле таких «чистых» авторов не так много, а может быть, и не бывает совсем. Чаще всего писатель является и художником и мыслителем.

Иван Александрович Гончаров издавна считается одним из самых объективных русских писателей, то есть писателем, в произведениях которого личные симпатии или антипатии не выставляются в качестве мерила тех или иных жизненных ценностей. Он дает художественные картины жизни объективно, как бы «добру и злу внимая равнодушно», предоставляя читателю самому, своим собственным умом вершить суд и выносить приговор.

Именно в романе «Обыкновенная история» Гончаров устами сотрудника журнала излагает эту мысль в самом ее чистом виде: «…писатель тогда только, во-первых, напишет дельно, когда не будет находиться под влиянием личного увлечения и пристрастия. Он должен обозревать покойным и светлым взглядом жизнь и людей вообще, – иначе выразит только свое я
, до которого никому нет дела». А в статье «Лучше поздно, чем никогда» Гончаров замечает: «…я о себе прежде скажу, что принадлежу к последней категории, то есть увлекаюсь больше всего (как это заметил обо мне Белинский) „своею способностью рисовать“.

И в своем первом романе Гончаров нарисовал картину русской жизни в небольшой деревенской усадьбе и в Петербурге 40-х годов XIX века. Разумеется, Гончаров не мог дать полной картины жизни и деревни и Петербурга, как вообще ни один автор не может этого сделать, потому что жизнь всегда многообразнее любого ее изображения. Посмотрим, получилась ли изображаемая картина объективной, как этого желал автор, или какие-то побочные соображения сделали эту картину субъективной.

Драматическим содержанием романа является та своеобразная дуэль, которую ведут два главных ее персонажа: молодой человек Александр Адуев и его дядя Петр Иваныч. Дуэль увлекательная, динамичная, в которой успех выпадает на долю то одной, то другой стороны. Поединок за право прожить жизнь согласно своим идеалам. А идеалы у дяди и племянника прямо противоположные.

Юный Александр является в Петербург прямо из теплых материнских объятий, с ног до головы одетый в доспехи высоких и благородных душевных порывов, является в столицу не из праздного любопытства, а с тем, чтобы вступить в решительный бой со всем бездушным, расчетливым, гнусным. «Меня влекло какое-то неодолимое стремление, жажда благородной деятельности», – восклицает этот наивный идеалист. И на бой он вызвал не кого-нибудь, а весь мир зла. Этакий маленький доморощенный донкихотик! И ведь тоже начитавшийся и наслушавшийся всяческих благородных бредней.

Тонкая ирония Гончарова, с какой он описывает в начале романа своего юного героя – его отъезд из дома, клятвы в вечной любви Сонечке и другу своему Поспелову, первые его робкие шаги в Петербурге, – именно этот весьма насмешливый взгляд Гончарова на своего юного героя делает образ Адуева-младшего милым нашему сердцу, но уже заранее предопределяет исход борьбы племянника и дяди. К истинным героям, способным на великие подвиги, авторы не относятся с иронией.

А вот и противная сторона: столичный житель, владелец стекольного и фарфорового завода, чиновкник особых поручений, человек трезвого ума и практического смысла, тридцатидевятилетний Петр Иваныч Адуев – второй герой романа. Гончаров наделяет его и юмором, и даже сарказмом, но сам не относится к этому своему детищу с иронией, что заставляет нас предполагать: вот он, истинный герой романа, вот тот, на кого автор предлагает нам взять равнение.

Два этих характера, заинтересовавшие Гончаров, были ярчайшими типа своего времени. Родоначальником первого явился Владимир Ленский, второго – сам Евгений Онегин, хотя и в сильно преображенном виде. Замечу здесь в скобках, что и холодность Онегина, его опытность терпят точно такой же крах, как и опытность и значение жизни Петра Иваныча Адуева.

Еще смутно ощущая цельность своего романа, Гончаров пишет: «…в встрече мягкого, избалованного ленью и барством, мечтателя-племянника с практическим дядей – выразился намек на мотив, который едва только начал разыгрываться в самом бойком центре – в Петербурге. Мотив этот – слабое мерцание сознания необходимости труда, настоящего, не рутинного, а живого дела в борьбе со всероссийским застоем».

Гончарову очень хочется взять себе в образец именно этого человека «живого дела», и не только себе, но и предложить его вниманию читателя именно в качестве образца.

С каким блеском написаны диалоги дядюшки и племянника! Как спокойно, уверенно, безапеляционно разбивает дядя своего горячего, но не вооруженного страшным оружием логики и опыта племянника! И каждая критическая фраза убийственна, неотразима. Неотразима оттого, что он говорит правду. Тяжелую, иногда даже обидную и беспощадную, но именно правду.

Вот он высмеивает «вещественные знаки… невещественных отношений» – колечко и локон, подаренные Сонечкой при прощании уезжающему в столицу любимому Сашеньке. «И это ты вез за тысячу пятьсот верст?.. Лучше бы ты привез еще мешок сушеной малины», – советует дядя и швыряет в окно бесценные для Александра символы вечной любви. Александру кажутся дикими и холодными слова дяди и его поступки. Может ли он забыть свою Сонечку? Никогда!..

Увы, прав оказался дядя. Прошло совсем немного времени, и Александр влюбляется в Наденьку Любецкую, влюбляется со всем пылом молодости, со свойственной его натуре страстностью, безотчетно, бездумно!.. Сонечка забыта совершенно. Он даже не только ни разу не вспомнит ее, но и забудет ее имя. Любовь к Наденьке заполнит Александра целиком!.. Конца не будет его лучезарному счастью. Какое тут может быть дело, о котором твердит дядя, какая работа, когда он, можно сказать, денно и нощно пропадает за городом у Любецких! Ах, уж этот дядя, у него на уме только дело. Бесчувственный!.. Как у него язык поворачивается говорить, что Наденька, его Наденька, это божество, это совершенство, может его надуть. «Она обманет! Этот ангел, эта олицетворенная искренность…» – восклицает юный Александр. «А все-таки женщина, и, вероятно, обманет», – отвечает дядя. Ох, эти трезвые, беспощадные ум и опыт. Тяжело!.. Но правда: Наденька обманула. Она влюбилась в графа, и Александр получает отставку. Вся жизнь сразу же окрасилась в черный цвет. А дядя твердит: я же предупреждал тебя!..

Александр терпит крах решительно по всем статьям – в любви, в дружбе, в порывах к творчеству, в работе. Всё, решительно всё, чему учили его учителя и книги, все оказалось вздором и с легким хрустом разлеталось под железной поступью трезвого рассудка и практического дела. В самой напряженной сцене романа, когда Александр доведен до отчаяния, запил, опустился, воля его атрофирована, интерес к жизни исчез полностью, дядя последний лепет оправдания племянника парирует: «Чего я требовал от тебя – не я все это выдумал». «Кто же? – спросила Лизавета Александровна (жена Петра Иваныча – В.Р.). – Век».

Вот где открылась главная мотивировка поведения Петра Иваныча Адуева. Веление века! Век требовал! «Посмотри-ка, – взывает он, – на нынешнюю молодежь: что за молодцы! Как все кипит умственною деятельностью, энергией, как ловко и легко расправляются они со всем этим вздором, что на вашем старом языке называется треволнениями, страданиями… и черт знает что еще!»

Классические произведения всегда считаются лучшими публикациями для чтения. Они не только проверены годами, но и поднимают сложные, жизненно важные вопросы, которые актуальны в любые времена. В классической литературе мы находим самих себя, она заставляет нас задуматься о своем характере, образе мыслей, поведении и мышлении.

Именно таким образчиком классической литературы и является “Обыкновенная история” Гончарова, краткому содержанию которой и будет посвящена наша статья. Что это за произведение? В чем его суть и смысл? Какова психологическая проблема “Обыкновенной истории” Гончарова? Давайте узнаем.

Но перед тем, как лучше узнать произведение, давайте познакомимся с его автором.

И. А. Гончаров

Создатель “Обыкновенной истории” — Иван Александрович Гончаров — родился в 1812 году, в семье именитых и богатых купцов. С раннего детства мальчик вел беззаботную пресыщенную жизнь — погреба и амбары были переполнены всевозможной провизией и сластями, в сундуках складывались золотые, хозяевам прислуживала дворня.

В семь лет Ваня потерял отца. Его опекуном и воспитателем стал крестный Трегубов, добрый и просвещенный человек, моряк по профессии. Вначале он обучал ребенка сам, затем отдал его в училище в Москве.

Восемь лет обучения помогли Ивану стать более зрелым и осведомленным, он пристрастился к чтению, сам захотел писать. Его идеалами становятся Пушкин и Карамзин, именно на них будущий писатель хочет равняться, именно им стремится подражать.

В девятнадцать лет молодой Иван Гончаров поступает в столичный университет на факультет словесности. Здесь он знакомится с Белинским, Аксаковым, Лермонтовым, Тургеневым. Такие талантливые, глубокомыслящие друзья и товарищи оставляют неизгладимый след в открытой душе юноши.

Он много размышляет о смысле жизни и вечных ценностях, литературе и искусстве, жизни народа и нравах дворянства.

Окончив университет, молодой Иван Гончаров получает хорошую государственную должность, однако продолжает вращаться в литературных кругах Петербурга. Здесь он близко сходится с живописцем Николаем Майковым и его писательницей-супругой. У них знакомится с представителями культурной жизни столицы — поэтами, художниками, музыкантами…

Продолжая трудиться на государственном поприще, занимая ответственные должности и важные посты, Иван Александрович начинает писать. Его первым произведением становится “Обыкновенная история”, последующими — знаменитые до сих пор “Обломов” и “Обрыв”.

Чем примечательна первая книга Гончарова “Обыкновенная история”?

Как писалось произведение

История создания “Обыкновенной истории” Гончарова охватывает довольно продолжительный период времени. Вообще он творил очень медленно и не спеша, детально обдумывая каждый росчерк и каждую мысль, стараясь постигнуть не только глубину характеров своих героев, но и историческое время, в которое жил и которое описывал.

“Обыкновенная история” Гончарова (краткое содержание ее будет подано чуть ниже) была задумана автором еще в 1944 году. Последующие два года он трудился над своим творением, как всегда сосредоточенно отрабатывая каждое предложение, анализируя каждую ситуацию и каждую реплику героя.

Несколько раз писатель дорабатывал свое произведение. В 1945 году, после прочтения набросков в семье Майковых, он внес некоторые изменения в рукопись, прислушавшись к дельным советам хозяина дома. Затем он корректировал сочинение непосредственно перед его изданием.

История издания

Как был напечатан роман Гончарова “Обыкновенная история”? Вначале рукопись была доверена автором литературному меценату Языкову, однако тот счел произведение малозначительным и тривиальным и не захотел его показывать знаменитому критику Виссариону Белинскому.

Если бы не Николай Некрасов, который забрал рукопись у Языкова и показал Виссариону Григорьевичу, мир, возможно, не увидел бы произведение напечатанным.

Роман пришелся критику по вкусу. Он увидел в нем современное и актуальное веяние, а также тонкий психологизм и художественный реализм. В 1947 году произведение было куплено у Гончарова (за двести рублей за каждый лист) и напечатано в журнале “Современник”.

Каков же сюжет “Обыкновенной истории” Гончарова, так заинтересовавшей знаменитых литераторов того времени?

Начало повествования

Краткое содержание “Обыкновенной истории” Гончарова следует начать с описания отъезда молодого небогатого помещика Александра Федоровича, единственного сына добросердечной барыни Анны Павловны. Саша — симпатичный двадцатилетний романтик, только что окончивший университет. Он горит желанием послужить Отечеству, найти свою дорогу в жизни и пройти по ней рука об руку с нежной и доброй девушкой. Александр Федорович имеет много талантов, пишет стихи, он ожидает, что в Петербурге его ждет счастье и любовь.

В родной деревне молодой человек оставляет влюбленную в него соседскую барышню Соню, девушку искреннюю и чистую. Та дарит ему на память локон и обещает ждать.

Чтобы проститься с Сашей, приезжает его друг Александр Поспелов, специально проскакавший ради этого более ста пятидесяти километров. Молодые люди с теплотой вспоминают свои задушевные беседы о любви, верности и служении отечеству.

Встреча с дядей

В столице Адуев приезжает к своему родному дяде по отцу, Петру Ивановичу, влиятельному чиновнику и зажиточному фабриканту. Однако тот поначалу даже не хочет принять племянника. Однако вспомнив, как добра была к нему Анна Павловна, Адуев-старший встречается с молодым человеком, но ведет себя сдержанно и холодно.

Саше непонятна бесчувственность дяди, ему не по себе от городской церемонности и безразличия. Гуляя по Петербургу, юноша разочаровывается в столице. Ему не хватает девственной природы, бескрайних просторов, добродушия и приветливости знакомых.

Между тем Петр Иванович собирается учить племянника уму-разуму. Он запрещает ему проявлять свои искренние чувства и эмоции, велит забыть Сонюшку и даже выкидывает ее подарки. Дядя находит Александру хорошо оплачиваемую, но нудную работу, и побуждает молодого человека забросить поэзию и литературу, как занятие малоприбыльное и глупое.

Спустя два года

Что происходит с главными героями “Обыкновенной истории” Гончарова через этот небольшой промежуток времени?

Александр стал более городским и важным. Он продолжает работать в одном из государственных департаментов, дополнительно переводит статьи и время от времени пишет стихи или рассказы.

Оказывается, молодой человек влюблен в юную девушку Надю, которая отвечает ему нежностью и взаимностью. Однако дядя осуждает их романтические отношения, утверждая, что для брака любовь не нужна.

Любовь и предательство

Целые вечера проводит влюбленный на даче у своей возлюбленной. Наденька воспитывается одной матерью, растет изнеженной и ветреной барышней. Она просит у Александра год, чтобы проверить свои чувства и воссоединиться вместе в счастливом браке.

И вот тогда, когда назначенное время приближается, на горизонте юной барышни появляется другой человек — утонченный, богатый, именитый граф Новинский. Надя увлекается им и мало уделяет внимания Адуеву.

Тот, терзаемый ревностью, ведет себя вызывающе и по отношению к возлюбленной, и по отношению к счастливому сопернику. Со временем девушка отказывает Александру.

Для него это стало тяжелым ударом. Он бесшумно рыдает и тоскует по своему утраченному счастью. Дядя не понимает чувств юноши и, видя, что тот хочет вызвать графа на поединок, советует ему отомстить другим, более изощренным образом. Лишь тетя — молодая жена Адуева-старшего жалеет Сашу в его неразделенной любви.

Прошло двенадцать месяцев

Александр по-прежнему страдает от Надиного отказа. Он теряет смысл в жизни, теряет веру в людей, ему кажется, что его окружают беспринципные злые невежды. Находя радость в сочинительстве, молодой человек целыми днями пишет повесть, но Петр Иванович критикует ее и доказывает племяннику, что ее никто не будет публиковать. Так и есть. Журнал отказывает печатать произведение, и молодой Адуев разочаровывается в своем таланте и своих способностях.

Лизавета Александровна, жена Адуева-старшего, страдает от его холодности и отчужденности. Ей тягостно, что муж заботится о ее комфорте, забывая при этом о ее сердце и чувствах.

Красавица-вдовушка

Юлия Тафаева — молодая женщина, рано овдовевшая, становится причиной беспокойства Петра Ивановича о своем компаньоне. Тот влюбился в девушку и тратит на нее все деньги. Поэтому дядя просит Александра поиграть с вдовой в любовь, чтобы отвлечь ее от своего партнера.

Адуев-младший сомневается в своем успехе, но приударяет за красивой вдовой. Сам того не замечая, он влюбляется в опытную женщину и, как оказывается, взаимно.

Молодые люди очень схожи. Они оба хотят нежности, бурных проявлений любви, всепоглощающей страсти. В своих чувствах они ищут уединения и желают принадлежать друг другу безраздельно.

Но такое зависимое состояние, омраченное постоянной ревностью и неудержимостью возлюбленной, надоедают Александру. Он теряет к Юлии интерес, а та настаивает на женитьбе.

Дядя помогает молодым людям объясниться и освобождает племянника от докучающих ему отношений.

Депрессия главного героя

Разрыв с Тафаевой не делает молодого мужчину счастливым. Он испытывает огромные сомнения — что-то не так пошло в его жизни. Он раскаивается, что приехал в Петербург, что бросил живописную деревенскую природу и милую Сонюшку.

Однако такое переосмысливание жизни не побуждает главного героя к действиям. Он опускается все ниже и ниже, вяло работает, общается с неприглядной компанией, не посещает дядю.

Петр Иванович старается расшевелить племянника, он взывает к его честолюбию и напоминает о карьере. Затем пытается пробудить в нем прежние романтические порывы, но тот оледенел душой и разочаровался во всем.

В скором времени молодой человек увольняется со службы и уезжает из Петербурга к себе домой, полностью опустошенным и уставшим душой и телом.

Но это еще не конец

Мать очень рада видеть сына, однако она обеспокоена его внешним видом и физическим состоянием.

Со временем Александр свежеет и хорошеет. Природа и нежные воспоминания восстанавливают его силы. Он живет спокойной жизнью, но продолжает мечтать о Петербурге. Через полтора года мужчина пишет тете, что хочет вернуться в столицу и начать новую жизнь. Он понимает, что вел себя глупо, и хочет исправиться.

Конец произведения

Прошло четыре года после вторичного возвращения Адуева в Петербург. Многое изменилось в семействе его дяди. Достигнув небывалых высот и богатства, Петр Иванович, наконец, понимает, что все это — была мишура, сейчас для него главное — здоровье любимой жены, которая медленно угасает от его холодности и замкнутости. Однако Лизавета Александровна уже потеряла радость в жизни и ей безразличны запоздалые чувства мужа.

Совсем по-иному сложилась жизнь Александра. Мать его умерла, а он наконец нашел себя — стал уверенным и довольным, получил хорошую должность и завидный чин. Он собирается жениться на малознакомой девушке с хорошим приданном, которую не любит и даже не уважает. Адуев старший рад за племянника и впервые в жизни обнимает его.

На этом заканчивается краткое содержание “Обыкновенной истории” Гончарова.

Проблематика романа

Как видим, писатель поднял в своем произведении серьезные психологические вопросы, относящиеся к потаенным душевным порывам и изменчивости человеческого сердца. Анализ “Обыкновенной истории” Гончарова показывает нам, как влияние общества и собственное мировоззрение может кардинально изменить человека, заставить его переступить через себя и свои убеждения, забыть собственные порывы и чаяния.

Приспособившись к окружающей его системе, Адуев превратился из доброго мечтательного человека в жадного карьериста и беспринципного эгоиста. Под конец произведения он даже меняется с дядюшкой местами, так как тот становится более семейным и добродетельным, беспокоясь о здоровье любимой супруги.

Об этом свидетельствует и характеристика героев “Обыкновенной истории” Гончарова.

Образы произведения

Если раньше юный Саша предстает перед читателями привлекательным внешне и внутренне, которому невольно симпатизируешь и сочувствуешь, то со временем, переживая разочарования и находясь под влиянием богатого дяди, он превращается в обычного себялюбца, карьериста и притворщика.

Серьезный анализ “Обыкновенной истории” Гончарова приводит читателя к мысли, что в бедах молодого человека, его трагедии и унынии, виноваты не другие, а он сам. Он, который бросил невинную, влюбленную в него Соню и свободную жизнь в деревне, и отправился покорять столицу. Он, который шел на поводу своей слабости, зациклившись на неразделенной любви и собственных чувствах.

Разве плохо быть богатым? Разве плохо иметь высокооплачиваемую должность? Конечно, нет! Это все очень хорошо, если человек остается самим собой, если его сердце чисто, а совесть спокойна. Если он творит добро и думает о чувствах других.

Утраченные иллюзии

Оноре де Бальзак
Утраченные иллюзии
РОМАН БАЛЬЗАКА «УТРАЧЕННЫЕ ИЛЛЮЗИИ»
» Господа буржуазные индивидуалисты мы должны сказать вам что ваши речи об абсолютной свободе одно лицемерие В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки бога чей, не может быть «свободы» реальной и действительной Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель» от вашей буржуазной публики которая требует от вас порнографии в рамках и картинах, проституции в виде «дополнения» к «святому» сценическому искусству»
В И Ленин1
Читая «Утраченные иллюзии» Невольно вспоминаешь эти страстные строки из знаменитой статьи В И Ленина » Партийная организация и партийная литература», написанной с покоряющим красноречием убежденностью революционера и мудростью гения Ни одно слово из этой статьи не утратило своей актуальности Нынешние «господа буржуазные индивидуалисты» (статья В И Ленина была написана в 1905 году) кичатся тем что живут в «свободном мире» и пользуются «абсолютной свободой абсолютно-индивидуального идейного творчества»2 (пользуюсь ироническим выражением В И Ленина) Роман Бальзака показывает, что такое их «свобода» печати и их «свобода» творчества Перед нами в живых лицах и живых картинах предстает вся «кухня» издательского дела, вся подноготная так называемого «святого» искусства в так называемом «свободном» буржуазном мире
Бальзак писал свой роман в годы полного и безраздельного господства буржуазии во Франции В 1830 году она одержала оконча
1 В И Ленин Поли собр соч Т 12 С 103-104
— Там же С 102
тельную победу, изгнав последнего Бурбона (Карла X) и поставив на трон своего короля, буржуа и финансиста, Луи Филиппа Орлеанского. Действие романа относится ко времени Реставрации (двадцатые годы XIX века), когда французская аристократия еще мечтала и надеялась вернуть себе обветшалые геральдические прерогативы, а между тем и окончательно теряла их под напором нового властелина Франции — буржуа.
Нелепые и смешные заботы ее о титулах и сословной элитарности не без иронии показаны Бальзаком, хоть писатель и заявлял себя сторонником «алтаря и трона». Здесь одна из парадоксальных сторон ею творчества.
В отвлеченно-теоретических рассуждениях он часто противоречил себе бытописателю и художнику. В романе можно найти фразы, близкие по духу разве что самым оголтелым реакционерам той поры. Например: «возвышенные трактаты г-на де Бональда и г-на де Мест-ра, этих двух орлов мысли». Эти «орлы мысли», как известно, проклинали революцию 1789-1794 годов, просветительскую философию XVIII века, тянули Францию назад, «к временам абсолютной монархии, всесилия католической церкви» (Жозеф де Местр «О папе», 1819 г.) и т. д.
Но тем ценнее, тем убедительнее выглядят воссозданные Бальзаком картины живой жизни. Здесь говорит сама правда. Бальзак поставил перед собой грандиозную задачу — описать свое поколение — все общество, все его состояния, классы, сословия, социальные группы, возрасты,- нарисовать картину нравов своего времени. И он осуществил эту задачу, опубликовав девяносто томов «Человеческой комедии». Он писал: «Есть две истории: официальная, лживая история, которую преподают в школе, история ad usum Delphini 1, и история тайная, раскрывающая истинные причины события, история постыдная».
Вот эту «постыдную» историю своих дней писатель и раскрыл на страницах «Человеческой комедии».
1 По поводу латинского выражения ad usum Delphini (для пользования дофину), которое употребляет здесь Бальзак, точнее, в романе — аббат Эррера,- французский справочник Ларусс дает небезынтересное для русского читателя разъяснение: «Название дано роскошным изданиям латинских классиков, специально подготовленным для сына Людовика XIV, из которых были удалены слишком откровенные места. Эту формулу стали применять в ироничном смысле, ко всем публикациям, подвергнутым чистке и препарированным в зависимости от поставленных задач.
В романе «Утраченные иллюзии» мир искусства: поэты, журналисты, актеры, издатели — и те, кто управляет этим миром: лавочники, финансисты, денежные мешки, тупые и безнравственные толстосумы. Им плевать на идеалы, с которыми носятся поэты, на талант, вдохновение, на долг художника перед «святым искусством-),- они платят. а тот, кто платит,- заказывает музыку. И поэт Люсьен Шардон у смертного одра своей возлюбленной, обливаясь слезами, пишет пошлые, скабрезные стихи, чтобы заработать двести франков на похороны. «Ежели вы завтра принесете мне десяток хороших песенок — застольных и вольных… понимаете? — я вам заплачу двести франков»,- говорит ему издатель.
Такова реальность этого «свободного мира» и «свободного искусства». x x x
Писатель приглашает избавиться от иллюзий, а ими полна человеческая жизнь, и первыми жертвами разочарований, иногда трагических, становятся молодые люди. Для Бальзака это одна из главных тем, он даже создал соответствующий афоризм: жизненный опыт — это избавление от благородных идеалов, которые волнуют нас в юности. Послушаем доверительный разговор журналиста Этьена Лусто с Люсьеном Шардоном, прибывшим из Ангулема в Париж: «Бедный мальчик, я приехал в Париж, подобно вам, исполненный мечтаний, влюбленный в искусство, движимый неодолимым порывом к славе; я натолкнулся на изнанку нашего ремесла, на рогатки книжной торговли, на неоспоримость нужды. Моя восторженность, ныне подавляемая, мое первоначальное волнение скрывали от меня механизм жизни; мне довелось испытать на себе действие всей системы колес этого механизма, ударяться о его рычаги…».
Далее журналист рассказывает, как сердце его «остудили снежные бури опыта», как «исподличался он, ради того чтобы жить», как «писал статьи, расточая цветы своего остроумия ради одного негодяя».
История Люсьена Шардона, героя романа «Утраченные иллюзии»,- история нравственного падения честного, благородного молодого человека, начавшего с восторженных мечтаний о служении искусству, прекрасному и вечному, и кончившего самоубийством в тюремной камере, опозоренным и отвергнутым («Блеск и нищета куртизанок»). В предисловии к первому изданию романа Бальзак без обиняков изложил свою главную мысль: «социальный строй настолько приспосабливает людей к своим нуждам и так их калечит, что они перестают быть похожими на самих себя». Так и случилось с его Люсьеном Шардоном.
Вместо «святого искусства» он попал в «грязный притон продажной мысли, именуемой газетами», он узнал, что «журналистика — настоящий ад, пропасть беззакония, лжи, предательства», что литература и все искусство — «торговля совестью, умом и мыслью».
Тщетно пытался он сопротивляться, отстаивать свои нравственные принципы, жестокая правда, которую поведал ему журналист Лусто, «обрушилась, точно снежная лавина на душу Люсьена и вселила в нее леденящий холод. Мгновение он стоял молча. Затем его сердце, точно пробужденное этой жестокой поэзией препятствий, загорелось. Люсьен пожал руку Лусто и закричал:
— Я восторжествую!
— Отлично! — сказал журналист.- Еще один христианин выходит на арену на растерзание «зверям».
И Лусто оказался прав, «звери» в конце концов «растерзали» пылкого поэта, у которого не хватило воли для борьбы и победы, как и у сотен и тысяч его собратьев по перу в дни Бальзака, как и у сотен и тысяч Люсьенов в наши дни в так называемом «свободном мире», где всем правят деньги. И Люсьен не только физически погиб, но и «исподличался», подобно журналисту Этьену Лусто, и исстрадался от сознания своего нравственного падения.
«Вот там, подле Корали, сидит молодой человек… Как его имя? Люсьен! Он красив, он поэт и, что для него важнее, умный человек; и что же, он вступит в грязный притон продажной мысли, именуемый газетами, он расточит свои лучшие замыслы, иссушит мозг, развратит душу, ступит на путь анонимных низостей, которые в словесной войне заменяют военные хитрости, грабежи, поджоги и переходы в другой лагерь, по обычаю кондотьеров. Когда же он, подобно тысяче других, растратит свой прекрасный талант на потребу пайщиков газеты, эти торговцы ядом предоставят ему умирать от голода».
Пайщики газеты — в наши дни это херсты, шпрингеры — могущественные короли печати на Западе. Положение вещей нисколько там не переменилось со времен Бальзака, и ныне, как и тогда — «Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания» «. x x x
Не всех, однако, размалывают гигантские жернова буржуазной мельницы, есть личности, сохраняющие свою нравственную чистоту- люди стойкие, крепкие. О них Бальзак пишет с глубочайшим уваже
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч. Т. 12. С. 104.
нием. Это «люди глубоких знаний, закаленные в горниле нужды», это «живая энциклопедия возвышенных умов». Таков в романе кружок д»Артеза. В скромной квартире на улице Катр-Ван — «оазисе в пустыне Парижа», д»Артез и его друзья составляют «федерацию чувств и интересов». Среди них-«неутомимый труженик и добросовестный ученый» Леон Жиро, студент-медик, «в будущем одно из светил парижской Медицинской школы» Орас Бьяншон, «один из лучших живописцев молодой школы» Жозеф Бридо и, наконец, сам глава кружка д»Артез, в котором «все они предугадывали крупного писателя». В последнем, пожалуй, Бальзак изобразил самого себя, по крайней мере такого, каким он стал после мытарств и уступок миру наживы. (В ученический период своей литературной деятельности он во многом напоминал своего героя Люсьена Шардона.)
В кружке д»Артеза была и примечательная личность революционера Мишеля Кретьена. Бальзака привлекали подобные личности. «Этот великий человек, который мог бы преобразить облик общества, пал у стен монастыря Сен-Мерри, как простой солдат. Пуля какого-то лавочника сразила одно из благороднейших созданий, когда-либо существовавших на французской земле».
Девять человек, входивших в кружок д»Артеза, составляли «великолепие умственных сокровищ». Они трудились, каждый в сфере своего таланта, и не растрачивали свои силы по пустякам, не искали славы, жили скромно, не тяготясь бедностью, и, в сущности, были счастливы. Их суждения отличали мягкость и терпимость, они не знали зависти. Собираясь вместе, они делились своими богатствами, то есть дарами своего ума, «поверяли друг другу свои труды, и с милым юношеским чистосердечием спрашивали дружеского совета».
Что-то в этой дружеской общине было от раблезианской Телемы 1, что-то от утопии, от мечты, которую позволил себе здесь писатель, уставший от картин зла и корысти. Однако жизнь, реальная, жестокая и суровая, постоянно напоминала о себе, и, погревшись у дружеского камелька д»Артеза, вздохнув о честности, благородстве, о вдохновенном труде, никому не запроданном, писатель снова обращается к «постыдной» истории своего общества и рассказывает о бедах провинциального типографа и изобретателя Давида Сешара. Талантливый и простодушный, Сешар попадает в лапы конкурентов. Конкуренция в буржуазном мире подобна схватке хищников в джунглях. Здесь нет пощады, здесь битва насмерть. И Давид Сешар сломлен, разорен, уничтожен, изобретение его похищено, и в довершение ко всему
1 Телемская обитель в романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль».
Телема — желанная (греч.).
один из его разорителей и недругов — его родной отец. Физический и нравственный портрет этого последнего весьма колоритен: «Укрытые лохматыми бровями, похожие на запорошенные снегом кусты, маленькие серые глаза его хитро поблескивали от алчности, убившей в нем все чувства, даже чувство отцовства, и сохраняли проницательность даже тогда, когда он был пьян». x x x
Беды Давида Сешара — это беды самого Бальзака, писатель даже внешности своего героя придал кое-какие свои черты. Как и Давид Сешар, он задумывал разбогатеть, взявшись за типографское дело, как и Давид Сешар, он носился с изобретением дешевого сорта бумаги, наконец, как и Давид Сешар, оказался в самом бедственном положении, заваленный долгами, преследуемый кредиторами, но теперь уже с великолепным знанием неумолимых и жестоких законов буржуазного бизнеса. Этот великий знаток человеческой души, этот проницательный психолог оказался беспомощным и безоружным, как ребенок, перед людьми «с маленькими глазками, хитро поблескивавшими от алчности». Писатель широко пользовался собственным жизненным опытом, его биограф многое может почерпнуть из его книг для характеристики его личности. К слову сказать, три крупных автора написали биографию Бальзака — Стефан Цвейг, Андре Моруа и Вюрмсер». Каждый по-своему взглянул на него, и каждый отметил его значительность. Великий Роден создал его скульптурный портрет.
Бальзак родился в мае 1799 года. Его отец носил мужицкое имя Вальса, что шокировало позднее его сына-писателя, имя было изменено на Бальзак с прибавлением дворянской частички де (Оноре де Бальзак). Великие люди имеют слабости, мы говорили уже о парадоксах его отвлеченно-теоретических суждений.
Бернар Франсуа Вальса,- крестьянин, разбогатевший на скупке и продаже конфискованных дворянских земель в годы революции, а позднее помощник мэра города Тура, готовил сына к адвокатской деятельности. Сын решил стать поэтом. На семейном совете было решено дать ему два года срока для исполнения творческих замыслов, и Бальзак пишет стихотворную драму «Кромвель» (герой романа «Утраченные иллюзии» Люсьен Шардон привозит в Париж исторический роман «Лучник Карла IX».) Позднее, на подобном же семейном совете, драма была признана никуда не годной, и автору отказа
» Цвейг С., Бальзак; Моруа А. Прометей, или Жизнь Бальзака; Вюрмсер А. Бесчеловечная комедия,
но в материальной помощи. Наступает мрачная полоса материальных невзгод. На какое-то время Бальзак делает то, что делал и герой его романа Люсьен Шардон, то есть продает свое перо, пишет и один. и в соавторстве с другими (под псевдонимом) модные в те дни, охотно раскупаемые романы с мрачно-таинственными героями, запутанными интригами. В 1829 году выходит роман, которого он уже мог не стыдиться,- «Шуаны». Роман принес ему первый успех. Двадцать последующих лет писатель знаменит, работает ночами, подкрепляя себя кофе, работает как вол, как античный раб в рудниках, надрывается и умирает в пятьдесят лет. Такова жизнь этого удивительного человека, создавшего «Человеческую комедию» — эпическую поэму нового времени, сравнимую разве что с «Илиадой» Гомера.
Бальзак рассказал на страницах своего романа о труде писателя. Одного таланта мало. Необходим труд — в сущности, подвиг во имя искусства. Не каждому это по силам. Нужна воля, гигантская сила характера. И дело здесь не в усилиях самого творчества, а в нравственной стойкости творца, в его способности выпестовать свой талант, уберечь его от торгашества. «Талант страшный недуг… Воистину надобно быть великим человеком, чтобы хранить равновесие между гениальностью и характером»,- пишет Бальзак. Этой нравственной стойкости не нашлось в характере его героя Люсьена Шардона, и он погиб, его оказалось в избытке у д»Артеза, и он победил. Эта нравственная стойкость вывела самого Бальзака на верную творческую дорогу. Он сохранил, выпестовал свой талант. И какой талант!
Бальзак — великий мастер слова. Он пишет обстоятельно, пожалуй, даже словоохотливо. Его перу нужен простор, и он пользуется этим простором с наслаждением, отдавая речам своих героев целые страницы. Его глаза зорки и внимательны, он оглядит все вокруг, заприметит и опишет все детали: одежду своего героя, его физический облик, его жесты, манеру держаться, говорить, он опишет интерьер дома, в котором живет его герой, улицу, город. И все необходимо, все важно, все гармонично впишется в грандиозную картину нравов. Здесь нет унылого описательства. При всей словоохотливости писатель чрезвычайно лаконичен, его сравнения, метафоры, эпитеты метки, уместны, ярки и далеки от «красного словца». Бальзак не терпел «красот стиля», чем, надо сказать, грешил его современник-Виктор Гюго.
Вот сопоставление бытовой обстановки двух полярных натур: хаотичного, беспорядочного в нравственном плане журналиста Этьена Лусто и серьезного, вдумчивого д»Артеза. «Эта комната, грязная и плачевная, свидетельствовала о жизни, не ведавшей ни покоя, ни достоинства: здесь спали, работали наспех, жили поневоле, мечтая
вырваться отсюда. Какое различие между этим циническим беспорядком и опрятной, достойной бедностью д»Артеза!»
Бальзак придавал принципиальное значение бытовым деталям, описание их входило в его эстетическую программу. «Изображая Костюмы, утварь, здания, внутреннее их убранство, домашнюю жизнь, вы воссоздадите дух эпохи»,советует д»Артез Люсьену Шардону.
Поколение Бальзака, молодые авторы двадцатых, тридцатых годов XIX века, идя по стопам Вальтера Скотта, введшего в моду так называемый «местный колорит», то есть как раз то, о чем говорит д»Артез Люсьену, увлекались экзотикой стародавнего быта.
Исторические романы о средневековье были тогда очень модны Бальзак же применил принцип «местного колорита» к современности, и то, что для романтиков, писавших исторические романы, было экзотикой, часто довольно далекой от действительности,- для Бальзака-реалиста стало одним из могучих средств подлинного воссоздания типических характеров в типической обстановке.
Все герои Бальзака, как и герои Шекспира, умны и остроумны Можно сказать, что каждому из них французский писатель уделил толику своего гения.
Барон дю Шатле, которого писатель вовсе не собирался произвести в гении («он знал все и не знал ничего») и, наоборот, изображает ловким приспособленцем, лукавым, безнравственным, далеким от каких-либо духовных интересов,- этот барон красочно описывает в романе две эпохи в тогдашней европейской литературе, а именно: предромантизм XVIII века и романтизм XIX. «Прежде мы пускались в оссиановские туманы. То были Мальвины, Фингалы, облачные видения, воители со звездой во лбу, выходящие из своих могил. Нынче эта поэтическая ветошь заменена Иеговой, систрами, ангелами, крылами серафимов; всем этим райским реквизитом, обновленным словами: необъятность, бесконечность, одиночество, разум. Тут и озера, и божественный глагол, некий христианизированный пантеизм, изукрашенный редкостными вычурными рифмами…» Это историческое свидетельство полностью можно перенести в университетский курс истории литературы.
Аббат Эррера, он же вор и рецидивист Вотрен,.. цитирует Библию, пересыпает речь латинскими фразами и высказывает парадоксы, Достойные самых утонченных умов: он называет римско-католическую церковь «совокупностью воззрений, которыми держат народ в повиновении».
Он рассуждает: «В эмиграции аристократия, ныне царствующая в своем Сен-Жерменском предместье, пала еще ниже: она была ростовщицей, торговкой, пекла пирожки, она была кухаркой, фермершей, пасла овец». Он пускается в исторические экскурсы, дает смелые
оценки событиям, людям и даже поднимается до афоризмов в духе Лабрюйера и Ларошфуко: «Из всех видов одиночества страшнее всего одиночество душевное».
Афоризмы, самые глубокомысленные, наполняют речь и автора, и его героев. Вот некоторые из них:
«Скупцы живут в мире воображения и власти денег». «У скупца все, вплоть до его пола, сосредоточено в мозгу». «Первая потребность человека, будь то прокаженный или каторжанин, отверженный или недужный,- обрести товарища по судьбе… Не будь этого всепожирающего желания, неужто сатана нашел бы себе сообщников» и т. д. и т. п.
Бальзака часто обвиняли в безнравственности, говорили, что самые ужасающие злодеяния он описывает без трепета душевного, с холодной бесстрастностью протоколиста, заботясь только о точности рассказа,- без гнева и возмущения. Это, конечно, неверно, сам стиль Бальзака противоречит такому утверждению. Каждое его слово, каждая фраза насыщены эмоциями. Рассказ его взволнован, динамичен. Это отнюдь не речь равнодушного человека. Он пишет: «Само собою напрашивалось сравнение этого тощего, затянутого во фрак стряпчего с замороженной гадюкой», или. «старый щеголь времен Империи…как-то сразу перезрел, точно дыня, еще зеленая накануне и пожелтевшая за одну ночь», или: «Мадемуазель де Ляэ, угрюмая девица из породы сварливых, сложения мало изящного с белесыми волосами… и с аристократическими замашками» и т. д. и т. п. Здесь, как видим, не только описание, но и суждение, иначе говоря — идейная позиция автора.
В романе мы найдем интереснейшие мысли по части писательского мастерства. Бальзак щедро рассыпает советы самого ценнейшего свойства.
«Что такое искусство? — Сгусток природы», «Борьба противоположных начал необходима в любом произведении», «Вводите сразу в действие», «Беритесь за сюжет то сбоку, то с хвоста; короче, обрабатывайте его в разных планах, чтобы не стать однообразным» и т. д.
Нельзя пропустить ни одной строки Бальзака. Это будет большая потеря для читателя. Его суждения не всегда верны, но всегда интересны, оригинальны и вызывают на размышления, активизируют.
К примеру, зачем-то ему понадобилось взглянуть на гравюру Роберта Лефевра, изображающую Наполеона, и следует великолепный спич: «…целая поэма пламенной меланхолии, тайного властолюбия, скрытой жажды действия Внимательно вглядитесь в лицо: вы увидите в нем гениальность и замкнутость, хитрость и величие. Взгляд одухотворен, как взгляд женщины. Взор ищет широкого простора, горит желанием побеждать препятствия…»
Если зайдет речь о каком-нибудь писателе, известном всему миру, Бальзак непременно выскажет суждение — оригинальное, поражающее нас своей неожиданностью и точностью наблюдения.
«У Вальтера Скотта нет страсти: или она неведома ему, или запрещена лицемерными нравами его родины»,- пишет он о кумире своих современников. Оценка, может быть, обидная для английского писателя и всей Англии, но верная.
Бальзак назвал свою книгу «большой повестью о малых делах». Это из скромности. В ней нет ничего малого, в ней все грандиозно и поднято до масштабов общечеловеческих. Это — создание гения.
Сергей Артамонов
УТРАЧЕННЫЕ ИЛЛЮЗИИ
ВИКТОРУ ГЮГО
Вы, по счастливому уделу Рафаэлей и Питтов, едва выйдя из отрочества, были уже большим поэтом; Вы, как Шатобриан, как все истинные таланты, восставали против завистников, притаившихся за столбцами Газеты или укрывшихся в ее подвалах. Я желал бы поэтому, чтобы Ваше победоносное имя способствовало победе произведения, которое я посвящаю Вам и которое, по мнению некоторых, является не только подвигом мужества, но и правдивой историей. Неужели журналисты, как и маркизы, финансисты, лекари, прокуроры, не были бы достойны пера Мольера и его театра? Почему бы Человеческой комедии, которая castigat ridendo mores 1, не пренебречь одной из общественных сил, если парижская Печать не пренебрегает ни одной?
Я счастлив, милостивый государь, пользуясь случаем, принести Вам дань моего искреннего восхищения и дружбы.
Де Бальзак
/ 1 Смехом исправляет нравы (лат.).
Часть первая ДВА ПОЭТА
В те времена, к которым относится начало этой повести, печатный станок Стенхопа и валики, накатывающие краску, еще не появились в маленьких провинциальных типографиях. Несмотря на то, что Ангулем основным своим промыслом был связан с парижскими типографиями, здесь по-прежнему работали на деревянных станках, обогативших язык ныне забытым выражением: довести станок до скрипа. В здешней отсталой типографии все еще существовали пропитанные краской кожаные мацы, которыми тискальщик наносил краску на печатную форму. Выдвижная доска, где помещается форма с набранным шрифтом, на которую накладывается лист бумаги, высекалась из камня и оправдывала свое название мрамор. Прожорливые механические станки в наши дни настолько вытеснили из памяти тот механизм, которому несмотря на его несовершенства, мы обязаны прекрасными изданиями Эльзевиров, Плантенов, Аль-дов и Дидо, что приходится упомянуть о старом типографском оборудовании, вызывавшем в Жероме-Никола Сешаре суеверную любовь, ибо оно играет некую роль в этой большой повести о малых делах.
Сешар был прежде подмастерьем-тискальщиком — Медведем, как на своем жаргоне называют тискальщиков типографские рабочие, набирающие шрифт. Так, очевидно, прозвали тискальщиков за то, что они, точно медведи в клетке, топчутся на одном месте, раскачиваясь от кипсея к станку и от станка к кипсею. Медведи в отместку окрестили наборщиков Обезьянами за то, что наборщики с чисто обезьяньим проворством вылавливают литеры из ста пятидесяти двух отделений наборной кассы, где лежит шрифт. В грозную пору 1793 года Сешару было около пятидесяти лет от роду, и он был женат. Возраст и семейное положение спасли его от всеобщего набора, когда под ружье встали почти все рабочие. Старый тискальщик очутился один
в типографии, хозяин которой, иначе говоря Простак, умер, оставив бездетную вдову. Предприятию, казалось, грозило немедленное разорение: отшельник Медведь не мог преобразиться в Обезьяну, ибо, будучи печатником, он так и не научился читать и писать. Несмотря на его невежество, один из представителей народа, спеша распространить замечательные декреты Конвента, выдал тискальщику патент мастера печатного дела и обязал его работать на нужды государства. Получив этот опасный патент, гражданин Сешар возместил убытки вдове хозяина, отдав ей сбережения своей жены, и тем самым приобрел за полцены оборудование типографии. Но не в этом было дело. Надо было грамотно и без промедления печатать республиканские декреты. При столь затруднительных обстоятельствах Жерому-Никола Сешару посчастливилось встретить одного марсельского дворянина, не желавшего ни эмигрировать, чтобы не лишиться угодий, ни оставаться на виду, чтобы не лишиться головы, и вынужденного добывать кусок хлеба любой работой. Итак, граф де Мокомб облачился в скромную куртку провинциального фактора: он набирал текст и держал корректуру декретов, которые грозили смертью гражданам, укрывавшим аристократов. Медведь, ставший Простаком, печатал декреты, расклеивал их по городу, и оба они остались целы и невредимы. В 1795 году, когда шквал террора миновал, Никола Сешар вынужден был искать другого мастера на все руки, способного совмещать обязанности наборщика, корректора и фактора. Один аббат, отказавшийся принять присягу и позже, при Реставрации, ставший епископом, занял место графа де Мокомба и работал в типографии вплоть до того дня, когда первый консул восстановил католичество. Граф и епископ встретились потом в Палате пэров и сидели там на одной скамье. Хотя в 1802 году Жером-Никола Сешар не стал более грамотным, чем в 1793, все же к тому времени он припас немалую толику и мог оплачивать фактора. Подмастерье, столь беспечно смотревший в будущее, стал грозой для своих Обезьян и Медведей. Скаредность начинается там, где кончается бедность. Как скоро тискальщик почуял возможность разбогатеть, корысть пробудила в нем практическую сметливость, алчную, подозрительную и проницательную. Его житейский опыт восторжествовал над теорией. Он достиг того, что на глаз определял стоимость печатной страницы или листа. Он доказывал несведущим заказчикам, что набор жирным шрифтом обходится дороже, нежели светлым; если речь

Питать иллюзии — участь провинциалов. Люсьен Шардон был родом из Ангулема. Его отец, простой аптекарь, в 1793 г. чудом спас от эшафота девицу де Рюбампре, последнюю представительницу этой знатной семьи, и получил тем самым право жениться на ней. Их дети Люсьен и Ева унаследовали дивную красоту матери. Шардоны жили в великой нужде, но Люсьену помог встать на ноги его лучший друг — владелец типографии Давид Сешар. Эти юноши были рождены для великих свершений, однако Люсьен затмевал Давида блеском дарований и ослепительной внешностью — он был красавец и поэт. На него обратила внимание местная светская львица госпожа де Бержетон и стала приглашать в свой дом к великому неудовольствию спесивой местной знати. Более других злобствовал барон Сикст дю Шатле — человек безродный, но сумевший сделать карьеру и имевший свои виды на Луизу де Бержетон, которая отдавала явное предпочтение талантливому юноше. А Давид пылко влюбился в Еву, и та ответила ему взаимностью, угадав в этом кряжистом типографе глубокий ум и возвышенную душу. Правда, финансовое положение Давида было незавидным: родной отец фактически ограбил его, продав старую типографию по явно завышенной цене и уступив за изрядную мзду патент на издание газеты конкурентам — братьям Куэнте. Впрочем, Давид надеялся разбогатеть, открыв секрет производства дешёвой бумаги. Так обстояли дела, когда произошло событие, решившее судьбу Люсьена: один из местных дворянчиков, застав его на коленях перед Луизой, раструбил об этом по всему городу и нарвался на дуэль — мадам де Бержетон приказала покорному старику мужу наказать обидчика. Но с этого момента жизнь в Ангулеме ей опостылела: она решила уехать в Париж, взяв с собой прелестного Люсьена, Честолюбивый юноша пренебрёг свадьбой сестры, зная, что ему простят все. Ева и Давид отдали брату последние деньги — на них он должен был жить два года.

В столице пути Люсьена и мадам де Бержетон разошлись — провинциальная любовь, не выдержав первого же соприкосновения с Парижем, быстро переросла в ненависть. Маркиза д’Эспар, одна из самых влиятельных дам Сен-Жерменского предместья, не отказала в покровительстве своей кузине, однако потребовала удалить нелепого юнца, которого та имела глупость привезти с собой. Люсьен же, сравнивая свою «божественную» Луизу со светскими красавицами, уже готов был ей изменить — но тут стараниями маркизы и вездесущего Сикста дю Шатле его с позором изгоняют из приличного общества. Несчастный поэт возлагал большие надежды на сборник сонетов «Маргаритки» и исторический роман «Лучник Карла IX» — оказалось, что в Париже полным-полно своих рифмоплётов и писак, а посему начинающему автору пробиться крайне сложно. Бездарно промотав все деньги, Люсьен забивается в нору и начинает работать: много читает, пишет, размышляет.

В дешёвенькой студенческой столовке он знакомится с двумя молодыми людьми — Даниэлем д’Артезом и Этьеном Лусто. Судьба слабовольного поэта зависит от того, какой выбор он сделает. Поначалу Люсьена привлекает Даниэль, гениальный писатель, который трудится в тиши, презирая мирскую суету и сиюминутную славу. Друзья Даниэля, хоть и с колебаниями, но принимают Люсьена в свой круг. В этом избранном обществе мыслителей и художников царит равенство: юноши бескорыстно помогают друг другу и горячо приветствуют любую удачу собрата. Но все они бедствуют, а Люсьена манит блеск власти и богатства. И он сходится с Этьеном — прожжённым журналистом, давно расставшимся с иллюзиями о верности и чести.

Благодаря поддержке Лусто и собственному таланту Люсьен становится сотрудником газеты либерального направления. Он быстро познает могущество прессы: стоит ему упомянуть о своих обидах, как его новые друзья начинают кампанию безжалостной травли — из номера в номер они потешают публику рассказами о похождениях «Выдры» и «Цапли», в которых все без труда узнают мадам де Бержетон и Сикста дю Шатле. На глазах Люсьена даровитый романист Рауль Натан низко кланяется влиятельному критику Эмилю Блонде. Журналистов всячески обхаживают за кулисами театров — от рецензии на спектакль зависит провал или успех пьесы. Самое страшное происходит, когда газетчики накидываются на свою жертву всей сворой — человек, попавший под такой обстрел, обречён. Люсьен быстро постигает правила игры: ему поручают настрочить «разносную» статью о новой книге Натана — и он оправдывает ожидания коллег, хотя сам считает этот роман прекрасным. Отныне с нуждой покончено: поэту недурно платят, и в него страстно влюбляется юная актриса Корали. Как и все её подруги, она имеет богатого покровителя — торговца шелками Камюзо. Лусто, который живёт с Флориной, без зазрения совести пользуется чужими деньгами — Люсьен следует его примеру, хотя прекрасно понимает, что находиться на содержании у актрисы позорно. Корали одевает своего возлюбленного с ног до головы. Наступает час торжества — на Елисейских полях все любуются прекрасным, изысканно одетым Люсьеном. Маркиза д’Эспар и мадам Бержетон ошеломлены этим чудесным превращением, и юноша окончательно утверждается в правильности избранного пути.

Напуганные успехами Люсьена, обе знатные дамы начинают действовать. Молодой герцог де Реторе быстро нащупывает слабую струну поэта — честолюбие. Если молодой человек хочет по праву носить имя де Рюбампре, ему надо перейти из оппозиционного лагеря в стан роялистов. Люсьен клюёт на эту приманку. Против него составляется заговор, ибо интересы многих людей сходятся: Флорина жаждет обойти Корали, Лусто завидует таланту Люсьена, Натан обозлён его критической статьёй, Блонде желает осадить конкурента. Изменив либералам, Люсьен даёт своим врагам прекрасный шанс расправиться с ним — по нему открывают прицельный огонь, и он в растерянности совершает несколько роковых оплошностей. Первой жертвой становится Корали: прогнав Камюзо и потакая всем прихотям любимого, она доходит до полного разорения, когда же на неё ополчаются наёмные клакёры, заболевает от огорчения и теряет ангажемент в театре.

Между тем Люсьену пришлось пойти на подлость, чтобы обеспечить успех возлюбленной — в обмен на хвалебные рецензии ему приказали «зарезать» книгу д’Артеза. Великодушный Даниэль прощает бывшего друга, однако Мишель Кретьен, самый непреклонный из всех членов кружка, плюёт Люсьену в лицо, а затем всаживает ему пулю в грудь на дуэли. Корали и её служанка Береника самоотверженно ухаживают за поэтом. Денег нет совершенно: судебные исполнители описывают имущество актрисы, а Люсьену грозит арест за долги. Подделав подпись Давида Сешара, он учитывает три векселя на тысячу франков каждый, и это позволяет любовникам продержаться ещё несколько месяцев.

В августе 1822 г. Корали умирает в возрасте девятнадцати лет. У Люсьена осталось только одиннадцать су, и он пишет за двести франков весёлые песенки — только этими водевильными куплетами можно оплатить похороны несчастной актрисы. Провинциальному гению нечего больше делать в столице — уничтоженный и растоптанный, он возвращается в Ангулем. Большую часть пути Люсьену приходится идти пешком. В родные края он въезжает на запятках кареты, в которой путешествуют новый префект Шаранты Сикст дю Шатле и его супруга — бывшая мадам де Бержетон, успевшая овдоветь и снова выйти замуж. Прошло всего полтора года с той поры, как Луиза увезла счастливого Люсьена в Париж.

Поэт вернулся домой в тот момент, когда его зять оказался на краю пропасти. Давид вынужден скрываться, чтобы не попасть в тюрьму, — в провинции подобное несчастье означает последнюю степень падения. Случилось же это следующим образом. Братья Куэнте, давно жаждавшие прибрать к рукам типографию Сешара и прознавшие про его изобретение, выкупили подделанные Люсьеном векселя. Пользуясь изъянами судебной системы, позволяющей загнать должника в угол, они довели предъявленные к оплате три тысячи франков до пятнадцати — немыслимая для Сешара сумма. Давида обложили со всех сторон: ему изменил наборщик Серизе, которого он сам выучил печатному делу, а скряга-отец отказался выручить сына, невзирая на все мольбы Евы. Неудивительно, что мать и сестра весьма холодно встречают Люсьена, и это очень обижает самолюбивого юношу, который некогда был их кумиром. Он уверяет, что сумеет помочь Давиду, прибегнув к заступничеству мадам де Шатле, но вместо этого невольно выдаёт зятя, и того берут под стражу прямо на улице. Братья Куэнте немедленно заключают с ним соглашение: ему будет дарована свобода, если он уступит все права на производство дешёвой бумаги и согласится продать типографию предателю Серизе. На этом злоключения Давида закончились: дав жене клятву навсегда забыть о своих опытах, он купил небольшую усадьбу, и семья обрела покой. После смерти старого Сешара молодым досталось наследство в двести тысяч франков. Старший из братьев Куэнте, неслыханно обогатившийся благодаря изобретению Давида, стал пэром Франции.

Только после ареста Давида Люсьен осознает, что натворил. Прочтя проклятие во взоре матери и сестры, он твёрдо решает покончить с собой и отправляется на берег Шаранты. Здесь происходит его встреча с таинственным священником: выслушав историю поэта, незнакомец предлагает повременить с самоубийством — утопиться никогда не поздно, но прежде стоило бы проучить тех господ, что изгнали юношу из Парижа. Когда же демон-искуситель обещает заплатить долги Давида, Люсьен отбрасывает прочь все сомнения: отныне он будет принадлежать душой и телом своему спасителю — аббату Карлосу Эррера. О событиях, последовавших за этим пактом, рассказывается в романе «Блеск и нищета куртизанок».

“Утраченные иллюзии” О. де Бальзака

Оноре Бальзак (1799–1850 гг.) наряду со Стендалем принадлежит к классическому этапу реализма XIX века. Бальзак сумел наиболее полно выразить дух XIX столетия; согласно английскому писателю Оскару Уайльду, мастеру парадоксов, XIX век, “каким мы его знаем, в значительной мере изобретен Бальзаком”. Уайльд имеет в виду, что Бальзак обладал самым мощным, после Шекспира, писательским воображением и в своем творчестве сумел создать самодостаточную, саморазвивающуюся, универсальную модель мира, точнее, французского общества первой половины XIX века.

Главное творение Бальзака — “Человеческая комедия”. Она объединяет все произведения зрелого этапа его творчества, все, написанное им после 1830 года. Замысел объединить свои отдельно публиковавшиеся романы, повести, новеллы в единый цикл произведений впервые возник у Бальзака в 1833 году, и первоначально он планировал назвать гигантское произведение “Социальные этюды” — заглавие, подчеркивающее сходство принципов Бальзака-художника с методологией науки его времени. Однако к 1839 году он остановился на другом заглавии — “Человеческая комедия”, которое выражает и авторское отношение к нравам его века, и писательскую дерзость Бальзака, мечтавшего, что его произведение станет для современности тем же, чем “Божественная комедия” Данте была для средневековья.

В 1842 году было написано “Предисловие к “Человеческой комедии”, в котором Бальзак изложил свои творческие принципы, охарактеризовал идеи, положенные в основу композиционной структуры и образной типизации “Человеческой комедии”. К 1844 году относится авторский каталог и окончательный план, в котором значатся названия 144 произведений; из них Бальзак успел написать 96. Это самое масштабное произведение литературы XIX века, надолго, особенно в марксистской критике, ставшее эталоном литературного творчества. Цементируют гигантское здание “Человеческой комедии” личность автора и обусловленное ею единство стиля, изобретенная Бальзаком система переходящих персонажей и единство проблематики его произведений.

Роман “Шагреневая кожа” (1831 г.) основан на том же конфликте, что “Красное и черное” Стендаля: столкновение молодого человека со своим временем. Поскольку этот роман принадлежит к разделу “Человеческой комедии”, названному “Философские этюды”, конфликт этот решается здесь в наиболее отвлеченном, абстрактном виде, к тому же в этом романе нагляднее, чем у Стендаля, проявляется связь раннего реализма с предшествующей литературой романтизма. Это один из самых красочных романов Бальзака, с динамичной прихотливой композицией, с цветистым, описательным стилем, с будоражащей воображение фантастикой.

Главный герой “Шагреневой кожи” — Рафаэль де Валантен. Читатель знакомится с ним в момент, когда он, измученный унизительной нищетой, готов покончить с собой, бросившись в холодные воды Сены. На пороге самоубийства его останавливает случай. В лавке старика-антиквара он становится обладателем волшебного талисмана — шагреневой кожи, исполняющей все желания обладателя. Однако по мере исполнения желаний талисман уменьшается в размерах, а с ним укорачивается жизнь владельца. Рафаэлю нечего терять — он принимает дар антиквара, не очень веря в волшебство талисмана, и начинает растрачивать жизнь в желаниях всех наслаждений молодости. Когда он осознает, что шагреневая кожа в самом деле сокращается, он запрещает себе желать вообще чего бы то ни было, но поздно — на вершине богатства, когда его пылко любит, и без шагреневой кожи, очаровательная Полина, он умирает в объятиях своей возлюбленной. Мистический, фантастический элемент в романе подчеркивает его связь с эстетикой романтизма, но сам характер проблем и способ их постановки в романе характерны для реалистической литературы.

Рафаэль де Валантен по происхождению и воспитанию — утонченный аристократ, но его род лишился всего в ходе революции, а действие в романе разворачивается в 1829 году, в конце эпохи Реставрации. Бальзак подчеркивает, что в послереволюционном французском обществе честолюбивые желания естественно возникают у молодого человека, и Рафаэля обуревают желания славы, богатства, любви прекрасных женщин. Автор не ставит под вопрос законность и ценность всех этих устремлений, а принимает их как данность; центр проблематики романа смещается в философскую плоскость: какова цена, которую человеку предстоит заплатить за осуществление его желаний?

Проблема карьеры поставлена в “Шагреневой коже” в самом общем виде — кипение самолюбия, вера в собственное предназначение, в свою гениальность заставляют Рафаэля испытать два пути к славе. Первый заключается в упорном труде при полной нищете: Рафаэль с гордостью рассказывает, как в течение трех лет жил на триста шестьдесят пять франков в год, работая над сочинениями, которые должны были его прославить. В романе появляются сугубо реалистические подробности, когда Рафаэль описывает свою жизнь в бедной мансарде “на три су — хлеба, на два — молока, на три — колбасы; с голоду не умрешь, а дух находится в состоянии особой ясности”. Но страсти увлекают его с ясного пути ученого в пучину: любовь к “женщине без сердца”, графине Феодоре, воплощающей в романе светское общество, толкает Рафаэля к игорному столу, к безумным тратам, и логика “каторги наслаждений” оставляет ему последний выход — самоубийство.

Мудрец-антиквар, передавая Рафаэлю шагреневую кожу, объясняет ему, что отныне его жизнь — лишь отсроченное самоубийство. Герою предстоит постичь соотношение двух глаголов, руководящих не просто людскими карьерами, но всей человеческой жизнью. Это глаголы желать и мочь: “Желать сжигает нас, а мочь — разрушает, но знать дает нашему слабому организму возможность вечно пребывать в спокойном состоянии”. Вот символика талисмана — в шагреневой коже соединены мочь и желать, но за его могущество положена единственно возможная цена — человеческая жизнь.

Роман “Утраченные иллюзии” (1837–1843 гг.) относится к разделу “Этюды нравов” “Человеческой комедии”. Он вбирает в себя все мотивы творчества зрелого Бальзака и по праву считается вершиной “Человеческой комедии”. В этом полицентрическом, многолинейном, панорамном произведении в центре — история карьеры главного героя Люсьена Шардона, со стороны матери принадлежащего к знатному роду де Рюбампре. Параллельно истории Люсьена повествуется о судьбе его друга, типографа и изобретателя Давида Сешара.

Карьера Люсьена разворачивается на широком фоне французской жизни 1821–1823 годов. В первой части романа — “Два поэта” — Бальзак проводит своего читателя через провинциальный Ангулем, откуда родом начинающий поэт-романтик Люсьен; во второй, центральной части романа — “Провинциальная знаменитость в Париже” — сатирически показаны круги парижской журналистики и богемы, в которых Люсьен пытается добиться признания; третья часть — “Страдания изобретателя” — возвращает читателя в провинцию, где разыгрываются финальные акты драм Люсьена и Давида. Истории крушения каждого героя предстают как развернутые, обстоятельно детерминированные процессы.

“Два поэта” первой части романа — это красавец-Люсьен, пишущий эпигонские романтические стихи, и скромный Давид, истинно поэтическая натура в своем переживании прекрасного, в самоотверженности и верности чувств. Оба они находятся на низших ступенях социальной лестницы, но если честолюбие Давида заключено в том, чтобы завоевать любовь сестры Люсьена Евы, быть надежной опорой своему другу, то честолюбие Люсьена простирается далеко за пределы Ангулема. Именно характер Люсьена Шардона приковывает к себе особое внимание читателя.

Люсьен — слабый, несамостоятельный, беспринципный человек; его мнения и поступки зависят от того, под чьим влиянием он в данный момент находится, и многое в его характере объясняет его связь с “королевой Ангулема” г-жой де Баржетон. Только неопытному юноше простительно, что он принимает за чистую монету позерство Луизы, ее претензии на интеллектуальное превосходство, принимает ее страсть за подтверждение собственной гениальности.

В салоне г-жи де Баржетон Люсьен быстро расстается со своими либеральными убеждениями, отказывается от отцовской фамилии, которая отныне для него оскорбительно-заурядна, и становится на сторону монархистов, потому что с этой партией связывает свои надежды на подтверждение дворянского титула. Склонность к романтической позе, к аффектированному проявлению чувств нередко ставит Люсьена в смешное положение, и вскоре он убеждается, что повышенная романтическая чувствительность, романтическое благородство противопоказаны успешной карьере.

В Париже Люсьен попадает в кружок Даниэля д’Артеза “Содружество”, где талантливейшие юноши Франции работают на завтрашний день, не идя ни на какие компромиссы с обществом. Их путь не для Люсьена, у него не хватает характера ждать осуществления своих желаний, ему нужно все и немедленно. Именно характеристики членов “Содружества” оказываются прямыми авторскими характеристиками героя романа: “…бесхарактерный мужчина, который притязает на значительность”, “который мечтает, но не мыслит”, “бессильный противостоять соблазнам наслаждения, удовлетворению собственного тщеславия”.

Ради соблазнов наслаждения Люсьен продает свой скромный поэтический дар, окунаясь в омут продажной журналистики. В журналистские круги его вводит развращенный и циничный Этьен Лусто, и выбор между принципами д’Артеза и Лусто Люсьен делает быстро. Он пишет клеветническую заказную статью о книге д’Артеза, хотя на самом деле очень высоко ее ценит. Это предательство покупает ему право публикации книги его стихов “Маргаритки”, основу его недолгой карьеры в журналистике. Это в самом деле мир без иллюзий, всеобщая продажность и аморализм достигают здесь апогея. Мимолетная известность Люсьена носит скандальный характер: в Париже он живет на деньги влюбленной в него актрисы-содержанки Корали. Когда она, разоренная, умирает, Люсьен доходит до той бездны отчаяния, о которой говорил старик-антиквар Рафаэлю де Валантену, измеряя его готовность к самоубийству: “Вы принуждены сочинять куплеты, чтобы заплатить за похороны вашей любовницы?” — Люсьен сочиняет непристойные песни, чтобы оплатить могилу своей возлюбленной, а деньги на дорогу домой, в Ангулем, он принимает от ее служанки, заработавшей их на панели.

Тип Люсьена Шардона, карьериста-неудачника, стал художественным открытием Бальзака. В сопоставлении с ним образ Давида Сешара более литературен, более стандартен. Это положительный герой, противостоящий в концепции романа Люсьену, и его жизненная неудача косвенно подтверждает закономерность неудачи Люсьена. Давид Сешар изобретает новый способ производства бумаги, но изобретение не приносит ему богатства: он вынужден уступить патент капиталистическим хищникам братьям Куэнте.

Типичность историй Люсьена и Давида для общественных условий выражена в гениальном заглавии романа. Не только в судьбах главных героев, но и в многочисленных историях второстепенных персонажей Бальзак описывает процесс утраты иллюзий — иллюзий, связанных с романтикой молодости, вдохновленных романтизмом как литературной модой, иллюзий одаренных молодых людей о том, что насквозь эгоистическое общество способно заинтересоваться ими и воздать им должное.

“Утраченные иллюзии” Бальзака — один из лучших образцов реалистического романа, и очень характерен для реализма первого этапа стиль Бальзака в этом произведении. Кажется, нет ни одной подробности внешнего облика героев, их костюмов, интерьера и пейзажа, которую автор не приводит в своих пространных описаниях. Описания у Бальзака детализированы настолько, что подчас их избыточность размывает зримость образов, но именно в тщательности описаний материального, вещного мира для автора заключается глубокий смысл: Бальзак исходит из того, что в человеке и в обществе нет ничего внутреннего, что так или иначе не находило бы внешнего проявления. В этой повышенной склонности к деталям, в пространности описаний принципиальное различие между художническими установками Стендаля и Бальзака.

Стендаль в сопоставлении с Бальзаком предельно скуп на описания, он устремлен к изображению внутренней, духовной и психологической реальности своих героев, и внешняя изобразительность может только отвлечь читателя от этой установки. С точки зрения современного читателя, обстоятельная описательность романов Бальзака не идет им на пользу, подчас тормозит развитие действия и вообще утяжеляет структуру романа. Именно в силу этой разницы читателю XIX века романы Стендаля казались сдержанными до сухости, неприкрытыми до цинизма, а романы Бальзака были привычными хотя бы по стилистике, по установке на подробное воссоздание окружающей действительности.

Роман карьеры не только отразил новые явления социальной действительности. В этой жанровой разновидности выработался характерный для более позднего реалистического романа способ взаимодействия героя с миром: чем активней герой работает над практическим воплощением в жизнь своего идеала, тем больше он от него отдаляется; чем упорней он стремится преодолеть окружающие его обстоятельства, тем в большей зависимости от них оказывается. Г. К. Косиков пишет: “Субъективно продолжая оставаться носителем идеала, объективно герой превращается в носителя деградации. Для того, чтобы герой в ярком свете нравственных ценностей смог увидеть проделанный им путь и результат, к которому он пришел, требуется чаще все- го такое событие, благодаря которому “идеальная” и “жизненная” логика столкнулись бы лицом к лицу, чтобы герой не смог уклониться от осознания непреодолимого разлада между ними. Поэтому финальное “возрождение” такого героя, возвращение на точку зрения идеала приводит его к пониманию тщетности не только всего предшествующего поиска, но и всякого поиска вообще”.

ВИКТОРУ ГЮГО

Вы, по счастливому уделу Рафаэлей и Питтов, едва выйдя из отрочества, были уже большим поэтом; Вы, как Шатобриан, как все истинные таланты, восставали против завистников, притаившихся за столбцами Газеты или укрывшихся в ее подвалах. Я желал бы поэтому, чтобы Ваше победоносное имя способствовало победе произведения, которое я посвящаю Вам и которое, по мнению некоторых, является не только подвигом мужества, но и правдивой историей. Неужели журналисты, как и маркизы, финансисты, лекари, прокуроры, не были бы достойны пера Мольера и его театра? Почему бы Человеческой комедии
, которая castigat ridendo mores , не пренебречь одной из общественных сил, если парижская Печать не пренебрегает ни одной?

Я счастлив, милостивый государь, пользуясь случаем, принести Вам дань моего искреннего восхищения и дружбы.

Де Бальзак

Часть первая

ДВА ПОЭТА

В те времена, к которым относится начало этой повести, печатный станок Стенхопа и валики, накатывающие краску, еще не появились в маленьких провинциальных типографиях. Несмотря на то, что Ангулем основным своим промыслом был связан с парижскими типографиями, здесь по-прежнему работали на деревянных станках, обогативших язык ныне забытым выражением: довести станок до скрипа
. В здешней отсталой типографии все еще существовали пропитанные краской кожаные мацы, которыми тискальщик наносил краску на печатную форму
. Выдвижная доска, где помещается форма с набранным шрифтом, на которую накладывается лист бумаги, высекалась из камня и оправдывала свое название мрамор
. Прожорливые механические станки в наши дни настолько вытеснили из памяти тот механизм, которому несмотря на его несовершенства, мы обязаны прекрасными изданиями Эльзевиров , Плантенов , Альдов и Дидо , что приходится упомянуть о старом типографском оборудовании, вызывавшем в Жероме-Николá Сешаре суеверную любовь, ибо оно играет некую роль в этой большой повести о малых делах.

Сешар был прежде подмастерьем-тискальщиком — Медведем
, как на своем жаргоне называют тискальщиков типографские рабочие, набирающие шрифт. Так, очевидно, прозвали тискальщиков за то, что они, точно медведи в клетке, топчутся на одном месте, раскачиваясь от кипсея к станку и от станка к кипсею. Медведи в отместку окрестили наборщиков Обезьянами
за то, что наборщики с чисто обезьяньим проворством вылавливают литеры из ста пятидесяти двух отделений наборной кассы, где лежит шрифт. В грозную пору 1793 года Сешару было около пятидесяти лет от роду, и он был женат. Возраст и семейное положение спасли его от всеобщего набора, когда под ружье встали почти все рабочие. Старый тискальщик очутился один в типографии, хозяин которой, иначе говоря Простак
, умер, оставив бездетную вдову. Предприятию, казалось, грозило немедленное разорение: отшельник Медведь не мог преобразиться в Обезьяну, ибо, будучи печатником, он так и не научился читать и писать. Несмотря на его невежество, один из представителей народа, спеша распространить замечательные декреты Конвента, выдал тискальщику патент мастера печатного дела и обязал его работать на нужды государства. Получив этот опасный патент, гражданин Сешар возместил убытки вдове хозяина, отдав ей сбережения своей жены, и тем самым приобрел за полцены оборудование типографии. Но не в этом было дело. Надо было грамотно и без промедления печатать республиканские декреты. При столь затруднительных обстоятельствах Жерому-Никола Сешару посчастливилось встретить одного марсельского дворянина, не желавшего ни эмигрировать, чтобы не лишиться угодий, ни оставаться на виду, чтобы не лишиться головы, и вынужденного добывать кусок хлеба любой работой. Итак, граф де Мокомб облачился в скромную куртку провинциального фактора: он набирал текст и держал корректуру декретов, которые грозили смертью гражданам, укрывавшим аристократов. Медведь, ставший Простаком, печатал декреты, расклеивал их по городу, и оба они остались целы и невредимы. В 1795 году, когда шквал террора миновал, Никола Сешар вынужден был искать другого мастера на все руки
, способного совмещать обязанности наборщика, корректора и фактора. Один аббат, отказавшийся принять присягу и позже, при Реставрации, ставший епископом, занял место графа де Мокомба и работал в типографии вплоть до того дня, когда первый консул восстановил католичество. Граф и епископ встретились потом в Палате пэров и сидели там на одной скамье. Хотя в 1802 году Жером-Никола Сешар не стал более грамотным, чем в 1793, все же к тому времени он припас не малую толику
и мог оплачивать фактора. Подмастерье, столь беспечно смотревший в будущее, стал грозой для своих Обезьян и Медведей. Скаредность начинается там, где кончается бедность. Как скоро тискальщик почуял возможность разбогатеть, корысть пробудила в нем практическую сметливость, алчную, подозрительную и проницательную. Его житейский опыт восторжествовал над теорией. Он достиг того, что на глаз определял стоимость печатной страницы или листа. Он доказывал несведущим заказчикам, что набор жирным шрифтом обходится дороже, нежели светлым; если речь шла о петите, он уверял, что этим шрифтом набирать много труднее. Наиболее ответственной частью высокой печати было наборное дело, в котором Сешар ничего не понимал, и он так боялся остаться в накладе, что, заключая сделки, всегда старался обеспечить себе львиный барыш. Если его наборщики работали по часам
, он глаз с них не сводил. Если ему случалось узнать о затруднительном положении какого-нибудь фабриканта, он за бесценок покупал у него бумагу и прятал ее в свои подвалы. К этому времени Сешар уже был владельцем дома, в котором с незапамятных времен помещалась типография. Во всем он был удачлив: он остался вдовцом, и у него был только один сын. Он поместил его в городской лицей, не столько ради того, чтобы дать ему образование, сколько ради того, чтобы подготовить себе преемника; он обращался с ним сурово, желая продлить срок своей отеческой власти, и во время каникул заставлял сына работать за наборной кассой, говоря, что юноша должен приучаться зарабатывать на жизнь и в будущем отблагодарить бедного отца, трудившегося не покладая рук ради его образования. Распростившись с аббатом, Сешар назначил на его место одного из четырех наборщиков, о котором будущий епископ отзывался как о честном и смышленом человеке. Стало быть, старик мог спокойно ждать того дня, когда его сын станет во главе предприятия и оно расцветет в его молодых и искусных руках. Давид Сешар блестяще окончил Ангулемский лицей. Хотя папаша Сешар, бывший Медведь, неграмотный безродный выскочка, глубоко презирал науку, все же он послал своего сына в Париж обучаться высшему типографскому искусству; но, посылая сына в город, который он называл раем рабочих
, старик так убеждал его не рассчитывать на родительский кошелек и так настойчиво рекомендовал накопить побольше денег, что, видимо, считал пребывание сына в стране Премудрости
лишь средством к достижению своей цели. Давид, обучаясь в Париже ремеслу, попутно закончил свое образование. Метранпаж типографии Дидо стал ученым. В конце 1819 года Давид Сешар покинул Париж, где его жизнь не стоила ни сантима отцу, теперь вызывавшему сына домой, чтобы вручить ему бразды правления. Типография Никола Сешара печатала судебные объявления в газете, в ту пору единственной в департаменте, исполняла также заказы префектуры и канцелярии епископа, а такие клиенты сулили благоденствие энергичному юноше.

Питать иллюзии
— участь провинциалов. Люсьен Шардон был родом из Ангулема. Его отец, простой аптекарь, в 1793 г. чудом спас от эшафота девицу де Рюбампре, последнюю представительницу этой знатной семьи, и получил тем самым право жениться на ней. Их дети Люсьен и Ева унаследовали дивную красоту матери. Шардоны жили в великой нужде, но Люсьену помог встать на ноги его лучший друг — владелец типографии Давид Сешар. Эти юноши были рождены для великих свершений, однако Люсьен затмевал Давида блеском дарований и ослепительной внешностью — он был красавец и поэт. На него обратила внимание местная светская львица госпожа де Бержетон и стала приглашать в свой дом к великому неудовольствию спесивой местной знати. Более других злобствовал барон Сикст дю Шатле — человек безродный, но сумевший сделать карьеру и имевший свои виды на Луизу де Бержетон, которая отдавала явное предпочтение талантливому юноше. А Давид пылко влюбился в Еву, и та ответила ему взаимностью, угадав в этом кряжистом типографе глубокий ум и возвышенную душу. Правда, финансовое положение Давида было незавидным: родной отец фактически ограбил его, продав старую типографию по явно завышенной цене и уступив за изрядную мзду патент на издание газеты конкурентам — братьям Куэнте. Впрочем, Давид надеялся разбогатеть, открыв секрет производства дешевой бумаги. Так обстояли дела, когда произошло событие, решившее судьбу Люсьена: один из местных дворянчиков, застав его на коленях перед Луизой, раструбил об этом по всему городу и нарвался на дуэль — мадам де Бержетон приказала покорному старику мужу наказать обидчика. Но с этого момента жизнь в Ангулеме ей опостылела: она решила уехать в Париж, взяв с собой прелестного Люсьена, Честолюбивый юноша пренебрег свадьбой сестры, зная, что ему простят все. Ева и Давид отдали брату последние деньги — на них он должен был жить два года.

В столице пути Люсьена и мадам де Бержетон разошлись — провинциальная любовь, не выдержав первого же соприкосновения с Парижем, быстро переросла в ненависть. Маркиза д’Эспар, одна из самых влиятельных дам Сен-Жерменского предместья, не отказала в покровительстве своей кузине, однако потребовала удалить нелепого юнца, которого та имела глупость привезти с собой. Люсьен же, сравнивая свою «божественную» Луизу со светскими красавицами, уже готов был ей изменить — но тут стараниями маркизы и вездесущего Сикста дю Шатле его с позором изгоняют из приличного общества. Несчастный поэт возлагал большие надежды на сборник сонетов «Маргаритки» и исторический роман «Лучник Карла IX» — оказалось, что в Париже полным-полно своих рифмоплетов и писак, а посему начинающему автору пробиться крайне сложно. Бездарно промотав все деньги, Люсьен забивается в нору и начинает работать: много читает, пишет, размышляет.

В дешевенькой студенческой столовке он знакомится с двумя молодыми людьми — Даниэлем д’Артезом и Этьеном Лусто. Судьба слабовольного поэта зависит от того, какой выбор он сделает. Поначалу Люсьена привлекает Даниэль, гениальный писатель, который трудится в тиши, презирая мирскую суету и сиюминутную славу. Друзья Даниэля, хоть и с колебаниями, но принимают Люсьена в свой круг. В этом избранном обществе мыслителей и художников царит равенство: юноши бескорыстно помогают друг другу и горячо приветствуют любую удачу собрата. Но все они бедствуют, а Люсьена манит блеск власти и богатства. И он сходится с Этьеном — прожженным журналистом, давно расставшимся с иллюзиями о верности и чести.

Благодаря поддержке Лусто и собственному таланту Люсьен становится сотрудником газеты либерального направления. Он быстро познает могущество прессы: стоит ему упомянуть о своих обидах, как его новые друзья начинают кампанию безжалостной травли — из номера в номер они потешают публику рассказами о похождениях «Выдры» и «Цапли», в которых все без труда узнают мадам де Бержетон и Сикста дю Шатле. На глазах Люсьена даровитый романист Рауль Натан низко кланяется влиятельному критику Эмилю Блонде. Журналистов всячески обхаживают за кулисами театров — от рецензии на спектакль зависит провал или успех пьесы. Самое страшное происходит, когда газетчики накидываются на свою жертву всей сворой — человек, попавший под такой обстрел, обречен. Люсьен быстро постигает правила игры: ему поручают настрочить «разносную» статью о новой книге Натана — и он оправдывает ожидания коллег, хотя сам считает этот роман прекрасным. Отныне с нуждой покончено: поэту недурно платят, и в него страстно влюбляется юная актриса Корали. Как и все её подруги, она имеет богатого покровителя — торговца шелками Камюзо. Лусто, который живет с Флориной, без зазрения совести пользуется чужими деньгами — Люсьен следует его примеру, хотя прекрасно понимает, что находиться на содержании у актрисы позорно. Корали одевает своего возлюбленного с ног до головы. Наступает час торжества — на Елисейских полях все любуются прекрасным, изысканно одетым Люсьеном. Маркиза д’Эспар и мадам Бержетон ошеломлены этим чудесным превращением, и юноша окончательно утверждается в правильности избранного пути.

Напуганные успехами Люсьена, обе знатные дамы начинают действовать. Молодой герцог де Реторе быстро нащупывает слабую струну поэта — честолюбие. Если молодой человек хочет по праву носить имя де Рюбампре, ему надо перейти из оппозиционного лагеря в стан роялистов. Люсьен клюет на эту приманку. Против него составляется заговор, ибо интересы многих людей сходятся: Флорина жаждет обойти Корали, Лусто завидует таланту Люсьена, Натан обозлен его критической статьей, Блонде желает осадить конкурента. Изменив либералам, Люсьен дает своим врагам прекрасный шанс расправиться с ним — по нему открывают прицельный огонь, и он в растерянности совершает несколько роковых оплошностей. Первой жертвой становится Корали: прогнав Камюзо и потакая всем прихотям любимого, она доходит до полного разорения, когда же на нее ополчаются наемные клакеры, заболевает от огорчения и теряет ангажемент в театре.

Между тем Люсьену пришлось пойти на подлость, чтобы обеспечить успех возлюбленной — в обмен на хвалебные рецензии ему приказали «зарезать» книгу д’Артеза. Великодушный Даниэль прощает бывшего друга, однако Мишель Кретьен, самый непреклонный из всех членов кружка, плюет Люсьену в лицо, а затем всаживает ему пулю в грудь на дуэли. Корали и её служанка Береника самоотверженно ухаживают за поэтом. Денег нет совершенно: судебные исполнители описывают имущество актрисы, а Люсьену грозит арест за долги. Подделав подпись Давида Сешара, он учитывает три векселя на тысячу франков каждый, и это позволяет любовникам продержаться еще несколько месяцев.

В августе 1822 г. Корали умирает в возрасте девятнадцати лет. У Люсьена осталось только одиннадцать су, и он пишет за двести франков веселые песенки — только этими водевильными куплетами можно оплатить похороны несчастной актрисы. Провинциальному гению нечего больше делать в столице — уничтоженный и растоптанный, он возвращается в Ангулем. Большую часть пути Люсьену приходится идти пешком. В родные края он въезжает на запятках кареты, в которой путешествуют новый префект Шаранты Сикст дю Шатле и его супруга — бывшая мадам де Бержетон, успевшая овдоветь и снова выйти замуж. Прошло всего полтора года с той поры, как Луиза увезла счастливого Люсьена в Париж.

Поэт вернулся домой в тот момент, когда его зять оказался на краю пропасти. Давид вынужден скрываться, чтобы не попасть в тюрьму, — в провинции подобное несчастье означает последнюю степень падения. Случилось же это следующим образом. Братья Куэнте, давно жаждавшие прибрать к рукам типографию Сешара и прознавшие про его изобретение, выкупили подделанные Люсьеном векселя. Пользуясь изъянами судебной системы, позволяющей загнать должника в угол, они довели предъявленные к оплате три тысячи франков до пятнадцати — немыслимая для Сешара сумма. Давида обложили со всех сторон: ему изменил наборщик Серизе, которого он сам выучил печатному делу, а скряга-отец отказался выручить сына, невзирая на все мольбы Евы. Неудивительно, что мать и сестра весьма холодно встречают Люсьена, и это очень обижает самолюбивого юношу, который некогда был их кумиром. Он уверяет, что сумеет помочь Давиду, прибегнув к заступничеству мадам де Шатле, но вместо этого невольно выдает зятя, и того берут под стражу прямо на улице. Братья Куэнте немедленно заключают с ним соглашение: ему будет дарована свобода, если он уступит все права на производство дешевой бумаги и согласится продать типографию предателю Серизе. На этом злоключения Давида закончились: дав жене клятву навсегда забыть о своих опытах, он купил небольшую усадьбу, и семья обрела покой. После смерти старого Сешара молодым досталось наследство в двести тысяч франков. Старший из братьев Куэнте, неслыханно обогатившийся благодаря изобретению Давида, стал пэром Франции.

Только после ареста Давида Люсьен осознает, что натворил. Прочтя проклятие во взоре матери и сестры, он твердо решает покончить с собой и отправляется на берег Шаранты. Здесь происходит его встреча с таинственным священником: выслушав историю поэта, незнакомец предлагает повременить с самоубийством — утопиться никогда не поздно, но прежде стоило бы проучить тех господ, что изгнали юношу из Парижа. Когда же демон-искуситель обещает заплатить долги Давида, Люсьен отбрасывает прочь все сомнения: отныне он будет принадлежать душой и телом своему спасителю — аббату Карлосу Эррера. О событиях, последовавших за этим пактом, рассказывается в романе «Блеск и нищета куртизанок».

Ударение в слове утрачены

В упомянутом выше слове ударение падает на слог с буквой А — утрАчены.

от слова утратить

Примеры предложений, как пишется утрачены

Разбор частей речи

Морфологический разбор существительного

План морфологического разбора существительного

Морфологический разбор прилагательного

План морфологического разбора прилагательного

Морфологические признаки глагола

Морфологический разбор глагола

Морфологический разбор глагола пример

Как правильно пишется «иллюзия»

Если вы хотите узнать, как правильно пишется какое-либо слово, необходимо определить какой частью речи оно является. Затем найти правило русского языка, которое определяет правописание. Давайте разбираться.

Правильно писать:
«ИЛЛЮЗИЯ»

Иные варианты написания слова «иллюзия»

Здесь мы приводим все возможные формы слова, склонение по падежам (если это возможно с точки зрения правил русского), единственное и множественное число слова иллюзия

Базовая форма слова ИЛЛЮЗИЯ

	Ед. число	Мн. число
Им.	иллюзия	иллюзии
Род.	иллюзии	иллюзий
Дат.	иллюзии	иллюзиям
Винит.	иллюзию	иллюзии
Тв.	иллюзией, иллюзиею	иллюзиями
Пред.	иллюзии	иллюзиях

Примеры со словом «иллюзия»

И он никогда не понимал людей, скорбящих об утраченных иллюзиях.

– Но инфор создаёт полную иллюзию непосредственного общения…

Организм, подверженный подобным иллюзиям, долго бы не прожил.

Часть речи: инфинитив — утратить

Часть речи: глагол

Часть речи: деепричастие

Часть речи: причастие

Действительное причастие:

Страдательное причастие:

Часть речи: кр. причастие

Страдательное причастие: