Как бы плохо ни написали вы свою повесть у нее обязательно найдутся многие

Борис Стругацкий. Комментарии к пройденному

Надо быть оптимистом. Как бы плохо ни написали вы свою повесть, у нее обязательно найдутся многие тысячи читателей, которые сочтут эту повесть без малого шедевром.

В тоже время надо быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали свою повесть, обязательно найдутся читатели, многие тысячи читателей, которые будут искренне полагать, что у вас получилось сущее барахло.

И, наконец, надо быть просто реалистом. Как бы хорошо, как бы плохо ни написали вы вашу повесть, всегда обнаружатся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны, им будет попросту безразлично — написали вы ее или даже не начинали вовсе.

Б. Стругацкий

«Вы должны быть оптимистами. Как бы плохо вы ни написали вашу повесть, у вас обязательно найдутся читатели – и это будут тысячи читателей – которые сочтут вашу повесть почти шедевром. В то же время надо быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали, обязательно найдутся читатели, и это будут тысячи людей, которые будут искренне считать, что вы написали сущее барахло. И, наконец, надо просто трезво относиться к своей работе. Как бы хорошо, как бы плохо вы ни написали вашу повесть, останутся миллионы людей, которые будут к ней совершенно равнодушны – написали вы ее, не написали. » (Б. Стругацкий)

Другие статьи в литературном дневнике:

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Источник

Как бы хорошо вы ни написали свою повесть обязательно найдутся читатели многие тысячи читателей

Александр Николаевич Лукьянов

Два ответа на два вопроса вместо предисловия.

Отлично понимаю, что написанная мною книга останется практически невостребованной по двум причинам.

Dixi et animam levavi.»[1]

В начальной школе я одинаково относилась ко всем учебным дисциплинам, никакую из них особенно не выделяя. И, разумеется, как и большинство ребят, совершенно не представляла, чем буду заниматься, когда стану взрослой. Все началось с того, что в четвертом классе Учительница поручила мне составить генеалогическое древо семьи. Домашнее задание было встречено мною, помнится, без особенного энтузиазма. Я при подготовке расчертила экран таблицей и поплелась собирать данные о предках. То, что мой папа, Сяо По, встретился с мамой, Анной Всеславовной Луниной, когда они были еще студентами Целиноградского института наномедицины, я знала. Они многое рассказывали о своей молодости. А сведения уже о дедушках-бабушках по маминой и папиной линии ограничивались вполне логичными предположениями, что те существовали. Мама выдала всю необходимую информацию и тогда я даже не обратила внимание на то, что о родителях отца она рассказала куда подробнее, чем о своих. Особенно лаконичными были сведения об ее отце, моем дедушке, Всеславе Лунине. Мама даже не сообщила, какой была его профессия. Так что первым прикосновением к семейной Тайне это назвать нельзя. Учительница заметила, что ожидала большего, но родословие приняла.

Источник

Цитаты Борис Стругацкий

Откуда же тогда, скажи, наша извечная жажда преклонения перед великой личностью? Я тебе отвечу: просто мы хотим верить, что историю можно изменить одним-единственным, но грандиозным, усилием — за одно поколение, «еще при нас». Но великие люди не меняют историю, они просто ломают нам судьбы. И так будет всегда, до тех пор, пока они не научатся МЕНЯТЬ ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКОВ.

Ты все еще ТАМ, мой Стак. Ты все еще проживаешь «в той стране, о которой не загрезишь и во сне». Нет этой страны, и никогда не было. «Но всегда, и в радости, и в горе, лишь тихонечко прикрой глаза: в неспокойном, дальнем, синем море бригантина поднимает паруса. » Флибустьеры были обыкновенные уголовники, мой Стак, морская шпана, кровавая и подлая. А автор этих строчек умер самой обыкновенной страшной смертью — он был убит на войне. Ты все воображаешь, что есть где-то Рай, мой Стак, а где то — Ад. Они не ГДЕ-ТО, они здесь, вокруг нас, и они всегда сосуществуют: мучители живут в Раю, а мученики — в Аду, и Страшный Суд давно уж состоялся, а мы этого не и заметили за хлопотами о Будущем.

Братство — где? Или разве уже не все люди — братья? Нет, не все. Более того: даже не все братья.

Вот пришло в голову: всякий альтернативный вариант истории содержит больше социальной энтропии, нежели реально осуществившийся. Или другими словами: история развивается таким образом, чтобы социальная энтропия не возрастала. Вторая теорема Клио. (А как же Смутные времена? Чингисханы, Тамерланы, Атиллы? Это – микропространства истории, микрофлюктуации. И вообще, кто знает: если бы Темучина придушил в детстве дифтерит, может быть, появился бы такой его заменитель, который вообще сжег бы полмира…)

Иногда любить значит — молчать.

Мораль: никогда не ори на начальника — ори на подчиненных и терпеливо ожидай, пока до начальника дойдет, в чем дело и как ему поступать надлежит.

Надо быть оптимистом. Как бы плохо ни написали вы свою повесть, у нее обязательно найдутся многие тысячи читателей, которые сочтут эту повесть без малого шедевром. В тоже время надо быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали свою повесть, обязательно найдутся читатели, многие тысячи читателей, которые будут искренне полагать, что у вас получилось сущее барахло. И, наконец, надо быть просто реалистом. Как бы хорошо, как бы плохо ни написали вы вашу повесть, всегда обнаружатся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны, им будет попросту безразлично — написали вы ее или даже не начинали вовсе.

Нельзя долго оставаться в контакте с Богом, сохраняя при этом здравый рассудок.

Разум нужен, чтобы объяснить открытие, сделать его понятным для окружающих, а главное, для себя. Само же открытие к разуму никакого отношения не имеет. Оно возникает из пустоты, с белого потолка, из указательного пальца.

Любой человек — это ходячая могила таланта.

Источник

Как бы хорошо вы ни написали свою повесть обязательно найдутся читатели многие тысячи читателей

Комментарии к пройденному (журнальный вариант)

Комментарии к пройденному

Кому из истинных ценителей творчества Аркадия и Бориса Стругацких не хотелось бы вновь обратиться к книгам любимых писателей, узнать их судьбу, лучше понять их героев, увидеть, как создавались знакомые с детства близкие и далекие миры?

Комментарии к произведениям братьев Стругацких написаны Борисом Натановичем для полного собрания сочинений, которое готовится к выходу в донецком издательстве «Сталкер». По замыслу автора, они должны сопровождать каждый выходящий том (произведения сгруппированы в хронологическом порядке). Отметим также, что в собрание сочинений войдут рассказы и фрагменты, доселе нигде не публиковавшиеся.

С разрешения Б. Н. Стругацкого, члена Творческого совета журнала, и директора издательства «Сталкер» А. А. Воронина мы познакомим наших читателей с журнальным вариантом «Комментариев. «

Внезапно обнаруживаешь, что забыл, оказывается, то, что, казалось бы, раньше прекрасно помнил и что должен был бы помнить всегда.

Разумеется, сохранился (в значительной степени) архив. Сохранилось большинство писем. Сохранились рабочие дневники. Сохранились кое-какие черновики, заметки и наброски. Брульоны. Но!

Вот, скажем, запись в рабочем дневнике (26.09.1976). Подробный список имен действующих лиц с указанием возраста и профессии. Подробное расписание событий под названием «вид общий».

Помню, что задумывалось все это как фантастический детектив. Помню, что действие происходит на острове. Но ЧТО ИМЕННО там происходит? Отчего герои умирают один за другим? Болезнь? Чудища из моря? Пришельцы? Почему пилот (он же охотник-профессионал Уоллес Уиллер, 50 лет) был «лишен алкоголя»? Кем лишен? С какой целью? И как с ним, черт побери, «расправились»?

Ясно, что в те далекие поры, двадцать с лишним лет тому назад, основная ситуация задуманной повести была настолько нам очевидна, что мы даже не потрудились записать ее. А потом замысел был отставлен, и все благополучно позабылось. (Тогда, в ноябре, мы занялись разработкой «Отчета Абалкина», хотя сам Абалкин к тому времени не был даже придуман, а разведку на планете Надежда вел Максим Каммерер).

Примеров подобных абсолютных и окончательных провалов в памяти я могу привести, может быть, не слишком много, но они имеют место, и это не только раздражает, но и пугает меня. Нельзя. Жалко же! Надо, пока не поздно, заняться такими вот специфическими воспоминаниями, а то, глядишь, через десяток лет и вспоминать будет нечего. Да и некому.

Наверное, далеко не каждому читателю, пусть даже и поклоннику АБС, эти заметки будут интересны. В конце концов, кому какое дело, как именно задумывалась «Улитка на склоне» и какие перипетии претерпевала в процессе написания? Кто был прообразом Горбовского и откуда взялось название «Понедельник начинается в субботу»? Почему «Гадкие лебеди» существовали изначально как совершенно самостоятельное произведение, а потом, пятнадцать лет спустя, вдруг сделались содержанием «Синей папки», романом в романе.

«СТРАНА БАГРОВЫХ ТУЧ».

Источник

Как бы хорошо вы ни написали свою повесть обязательно найдутся читатели многие тысячи читателей

Комментарий начат в 1997 году

(самая ранняя дата файла: 10.03.97).

Черновик закончен 8.03.98.

Внезапно обнаруживаешь, что забыл, оказывается, то, что, казалось бы, всегда раньше помнил и что должен был бы помнить всегда.

Например: когда мы задумали и начали собирать материал по сказочной повести, названной тогда условно «Маги» и ставшей впоследствии известной под названием «Понедельник начинается в субботу»? В архиве есть разрозненные наброски. Есть заметки. Есть заготовленные впрок смешные имена и хохмочки специального назначения. А вот даты – нет. Нет даты.

Вот, скажем, запись в рабочем дневнике (26.09.1976). Подробный список имен действующих лиц, с указанием возраста и профессии – как бы для пьесы. Подробное расписание событий под названием «вид общий».

(«. 7. Симода уводит в горы радиста; через 7 дней придет корабль, а надежда на связь плохая.

10. Расправа с пилотом, лишенным алкоголя. » и т. д.)

Описание событий – с точки зрения каждого из участников (пока он еще жив).

Помню, что все они погибают. Помню, что задумывалось все это как фантастический детектив. Помню, что действие происходит на острове. Но ЧТО ИМЕННО там происходит? Отчего они все умирают, один за другим? Болезнь? Чудища из моря? Пришельцы?

Почему пилот (он же охотник-профессионал Уоллес Уиллер, 50 лет) был «лишен алкоголя»? Кем лишен? С какой целью? И как с ним, черт побери, «расправились»?

В чем исповедался доктор («. 18. Исповедь доктора. Истерика Меллера. Самоубийство. »)? Доктор – это, видимо, Махиро Симода, 40 лет. Но может быть и Пак Хин, 55 лет, который был врачом некоего миллионера Роберта Монака, 60 лет. Меллер – это Готфрид Меллер, 30 лет, палеобиолог, но что за истерика с ним случилась.

Ясно, что в те далекие годы, двадцать с лишним лет тому назад, основная ситуация задуманной повести была настолько нам очевидна, что мы даже не потрудились записать ее (не в первый и не в последний раз). А потом замысел был отставлен, и все благополучно позабылось. (Тогда, в ноябре, мы занялись разработкой «Отчета Абалкина», хотя сам Абалкин к тому времени еще не был даже придуман, а разведку на планете Надежда вел Максим Каммерер.)

Примеров такого рода абсолютных и окончательных провалов в памяти я могу привести, может быть, не слишком много, но они имеют место, и это не только раздражает, но и пугает меня. Нельзя. Жалко же! Надо, пока не поздно, заняться такими вот специфическими воспоминаниями, а то, глядишь, через десяток лет и вспоминать будет нечего. Да и некому.

Разумеется, эти мои заметки не могут представлять сколько-нибудь широкого интереса, и вряд ли можно рассматривать их как самостоятельный и самодостаточный текст. Это – всего лишь комментарии к данному собранию сочинений АБС, и вне такового они и рассматриваться-то не должны.

Более того. Далеко не каждому читателю, пусть даже и поклоннику АБС, эти заметки будут интересны. В конце концов, кому какое дело, как именно задумывалась «Улитка на склоне» и какие перипетии претерпевала в процессе написания? Кто был прообразом Горбовского, и откуда взялось название «Понедельник начинается в субботу»? Почему «Гадкие лебеди» существовали изначально как совершенно самостоятельное произведение, а потом, пятнадцать лет спустя, вдруг сделались содержанием «Синей папки», романом в романе.

Не думаю, чтобы меня самого в возрасте 15 – 20 лет заинтересовали бы вопросы такого рода применительно к обожаемому Г. Дж. Уэллсу или нежно любимому А. Р. Беляеву. Однако в возрасте 30 – 40 лет мне уже, помнится, было интересно знать, почему Г. Дж. так круто ушел вдруг от фантастики в суконный реализм, и правда ли, что в творческой жизни А. Р. Беляева роковую роль сыграл ныне уже почти позабытый А. Р. Палей?

Так что определенный круг благосклонных читателей предлагаемых заметок обрисовывается: это, во-первых, фэны, фанаты, которых интересует ВСЁ, а во-вторых, – серьезные читатели, склонные копать глубоко и широко в поисках «золотой жилы смысла».

Ни в коей мере не следует рассматривать эти заметки как «Воспоминания о пережитом» и, тем более, как мемуары типа «Наша жизнь в литературе». Для этого нет никаких оснований. Жизнь моя (да и АН, пожалуй) отнюдь не изобиловала – слава богу! – ни увлекательными приключениями, ни загадочными событиями, ни социально-значимыми поступками, ни – хотя бы – тесными контактами с великими людьми XX века. Поэтому мемуары мне писать просто не о ком и не о чем, и «Комментарии» эти суть не более чем по возможности систематизированные заметки относительно написанного АБС за тридцать пять лет – то, что показалось мне (лично мне!) любопытным; или заведомо неизвестно широкой публике; или представляет собой ответы на вопросы читателей, накопившиеся за все эти годы.

Источник

Литнет
Литературные блоги
Три завета Бориса Стругацкого

Три завета Бориса Стругацкого

Дорогие читатели!

Меня зовут Татьяна Алексеева-Минасян, я автор, литературный редактор и переводчик издательств «ЭКСМО» и «ФлюидФриФлай», и я начинаю вести этот блог, чтобы поделиться со всеми желающими интересной информацией, связанной с литературой. С сегодняшнего дня в нем будут раз в неделю появляться посты на темы, которые могут быть полезны начинающим авторам, а также статьи, посвященные истории литературы, известным писателям и книгам и разной окололитературной тематике. Статьи будут мои, а также некоторых моих друзей.

Обо мне можно прочитать вот здесь, в блоге моего друга и замечательного писателя Анны Снеговой: https://litnet.com/ru/blogs/post/108333

Буду рада видеть у себя всех, кто любит писать и читать, кого интересуют российская и мировая литература и кто хотел бы больше узнать о ней. Пишите в комментариях, о чем и о ком вы бы хотели здесь прочитать – я постараюсь ответить на все ваши вопросы.

Если вдруг в какую-то пятницу запись здесь не появится, это будет значить, что у меня или нет интернета, или возникли еще какие-нибудь проблемы в реале. В этих случаях я постараюсь написать пост как можно быстрее.

Ну а начну я с цитаты моего учителя Бориса Натановича Стругацкого, обращенной ко всем, кто собирается написать художественное произведение, но не уверен в том, стоит ли это делать:

«Надо быть оптимистом. Как бы плохо ни написали вы свою повесть, у нее обязательно найдутся многие тысячи читателей, которые сочтут эту повесть без малого шедевром.

И, наконец, надо быть просто реалистом. Как бы хорошо, как бы плохо ни написали вы вашу повесть, всегда обнаружатся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно равнодушны, им будет попросту безразлично – написали вы ее или даже не начинали вовсе».

Вот такие «три завета» Борис Натанович, по примеру поэта Валерия Брюсова, давал всем «юношам (и девушкам), бледным (и румяным), со взором горящим».

А я добавлю к ним еще один от себя: как бы хорошо или как бы плохо вы ни написали вашу повесть, в мире всегда найдется хотя бы один человек, который откроет ее в самый сложный и тяжелый для себя момент и именно в ней найдет ответ на мучающий его вопрос или подсказку, что ему следует делать. И поэтому любая книга, которая была задумана, не просто имеет право на существование, а даже должна быть написана. У любой книги есть как минимум одно предназначение – помочь одному человеку. Может быть, предназначений и больше, но об этом никто не знает заранее. Точно можно сказать только об одном, но даже возможность помочь одному – это очень много.

Поэтому если вам пришла в голову идея книги, или часть ее сюжета, или даже один маленький эпизод – пишите. Где-то в мире живет или родится в будущем хотя бы один человек, для которого предназначена ваша история.

Источник

Цитаты Борис Стругацкий

Откуда же тогда, скажи, наша извечная жажда преклонения перед великой личностью? Я тебе отвечу: просто мы хотим верить, что историю можно изменить одним-единственным, но грандиозным, усилием — за одно поколение, «еще при нас». Но великие люди не меняют историю, они просто ломают нам судьбы…. И так будет всегда, до тех пор, пока они не научатся МЕНЯТЬ ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКОВ…

Ты все еще ТАМ, мой Стак. Ты все еще проживаешь «в той стране, о которой не загрезишь и во сне». Нет этой страны, и никогда не было. «Но всегда, и в радости, и в горе, лишь тихонечко прикрой глаза: в неспокойном, дальнем, синем море бригантина поднимает паруса…» Флибустьеры были обыкновенные уголовники, мой Стак, морская шпана, кровавая и подлая. А автор этих строчек умер самой обыкновенной страшной смертью — он был убит на войне… Ты все воображаешь, что есть где-то Рай, мой Стак, а где то — Ад. Они не ГДЕ-ТО, они здесь, вокруг нас, и они всегда сосуществуют: мучители живут в Раю, а мученики — в Аду, и Страшный Суд давно уж состоялся, а мы этого не и заметили за хлопотами о Будущем……

Братство — где? Или разве уже не все люди — братья? Нет, не все. <…> Более того: даже не все братья.

Иногда любить значит — молчать.

Мораль: никогда не ори на начальника — ори на подчиненных и терпеливо ожидай, пока до начальника дойдет, в чем дело и как ему поступать надлежит…

Нельзя долго оставаться в контакте с Богом, сохраняя при этом здравый рассудок.

Любой человек — это ходячая могила таланта.

Если ты хочешь, чтобы через сто лет что-то в этом мире изменилось, начинай прямо сейчас. Божьи мельницы мелют медленно.

С вопросов начинается все-все в этой жизни.

Почему бесстрашие порождает именно бессовестность? Бессовестность, безнравственность и вообще — равнодушие, холодное, словно задница проститутки. Тайна сия велика есть.

Хорошие люди — собаки. В отличие от людей. Собаки — хорошие люди, а вот люди, как правило, — паршивые собаки.

Каждый отдельный человек умнее таракана, это верно, но каждая человеческая толпа безмерно глупее любой стаи тараканов.

– Слушай, Юрка, только честно: а сэнсей как – тоже врет? Ну хоть иногда?
– Да все врут, брат, можешь быть уверен…
– Так уж и все?
– Все как один. Только это не имеет никакого значения, потому что никто никого все равно не слушает.

В каждом море Ума обязательно найдутся острова Глупости.

Ничего мы друг о друге не знаем, да и знать не умеем, и так – всю жизнь. Открытие за открытием, и все открытия почему-то поганые. Открываются расписные ворота души, и несет оттуда вдруг такой тухлятиной, что хоть святых выноси…

Эволюция уничтожает породившие её причины.

Что-то загадочное и даже сакральное, может быть, должно произойти с этим миром, чтобы Человек Воспитанный стал этому миру нужен. Человечеству сделался бы нужен. Самому себе и ближнему своему. И пока эта тайна не реализуется, все будет идти как встарь. Поганая цепь времен. Цепь привычных пороков и нравственной убогости. Ненавистный труд в поте лица своего и поганенькая жизнь в обход ненавистных законов… Пока не потребуется почему-то этот порядок переменить…

Источник

Четыре главных правила
начинающего автора

Александр Николаевич Бирюков

Вероятно, эта статья должна быть первой и главной
на сайте. Однако её необходимость я осознал только через одиннадцать лет с того
момента, как стал изучать писательское мастерство и через два года после
того, как взялся помогать начинающим авторам. Дело в том, что мне эти правила
всегда казались сами собой разумеющимися. Но прочитав вопросы критиков моих
статей (можно ознакомиться в комментариях), я понял, что какая-то часть людей (возможно,
очень большая) либо не смогла сформулировать
для себя эти правила, либо не понимает именно мою позицию и хочет её
узнать. В любом случае, если возникает недопонимание, требуется объяснение.

Правила предельно логичны. Кратко
сформулированные, они выглядят прописными истинами. Мало того, эти четыре правила – единственные, которые я считаю аксиомами литературы,
в отличие от всех других советов, приведённых на сайте. Только они
являются истиной в последней инстанции, и только через их призму следует
смотреть на все другие.

Их надо знать твёрже, чем принципы построения
сюжета и правила создания персонажей.

1. Как бы ты ни писал, каким бы уровнем
мастерства ни обладал, у тебя непременно будут и поклонники, и противники.

Литературное мастерство и литература вообще — штука настолько
субъективная, что пытаться сделать какие-то волшебные выкройки, вывести
«формулу идеального произведения» невозможно. У каждого произведения,
у каждого автора — будь он гений или полная бездарность — найдутся и поклонники,
и те, кому произведение покажется графоманией, а автор — дураком.

Борис Стругацкий писал: «Надо
быть оптимистом. Как бы плохо ни написали вы свою повесть, у нее обязательно
найдутся многие тысячи читателей, которые сочтут эту повесть без малого
шедевром. В тоже время надо быть скептиком. Как бы хорошо вы ни написали свою
повесть, обязательно найдутся читатели, многие тысячи читателей, которые будут
искренне полагать, что у вас получилось сущее барахло. И, наконец, надо быть
просто реалистом. Как бы хорошо, как бы плохо ни написали вы вашу повесть,
всегда обнаружатся миллионы людей, которые останутся к ней совершенно
равнодушны, им будет попросту безразлично — написали вы ее или даже не начинали
вовсе».

Л. Толстой и Толкин считали графоманом Шекспира. Достоевский — Л.
Толстого. А о Тургеневе Фёдор Михаилович вообще называл «дрянным человеком», «ничтожностью» и «самым исписавшимся из всех исписавшихся русских писателей». О Достоевском негативно отзывался Горький, а Набоков писал об авторе «Преступления и наказания» так: «Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойденного юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей». Набоков считал, что тема, поднятая в «Преступлении и наказании» никому не интересна. Добролюбов в пух и прах разносил романы Тургенева, а Тургенев поставил Некрасову ультиматум: или он, Тургенев, будет печататься в «Современнике», или Добролюбов. Некрасов выбрал Добролюбова, после чего Турненев перестал общаться с обоими. По поводу «Властелина колец» Питер Грей писал в «Дейли
телеграф», что стиль книги «колеблется между прерафаэлитами и детским
журнальчиком», а литературный критик Эдвин Мьюир последовательно громил
книги Профессора в «Обзёрвере». Этот перечень можно продолжать до
бесконечности, а вся ситуация хорошо укладывается в притчу о мельнике, мальчике
и осле, которая всем нам знакома. Так что те, кого мы считаем чуть ли не божествами литературы, совершенно не были таковыми для своих современников.

Мало того, бывает, что книги весьма скромно и даже
негативно воспринимаются современниками, но через какое-то время, возможно, уже
после смерти автора, произведения становятся бестселлерами, а литературоведы
называют их шедеврами литературы.

И в заключение. Даже общепринятые каноны и правила
меняются со временем. То, что было свежо и ярко в XVIII веке, сейчас выглядит
безнадёжно устаревшим. То, что вызвало бы у критиков середины XX века саркастический
смех над автором или негодование, сейчас
воспринимается как обычные приёмы.

2. В писательском мастерстве нет аксиом,
нет готовых формул, литература и науки о литературе содержат немалую долю
субъективизма.

Любые советы, любая критика, любой учебник по
литературе вообще есть не более чем частное мнение. Оно может быть авторитетным
и не очень, аргументированным и голословным, но непреложной истиной, аксиомой
ему никогда не стать. Именно поэтому существует множество школ, направлений как
в литературе, так и в литературоведении, и, соответственно, в изучении
литературного мастерства. Между школами часто также возникает масса
противоречий, и каждая считает себя правой, а оппонента — неправой. Даже определения
понятий зачастую сильно расходятся в зависимости от источника. Да, такова
судьба гуманитарных наук и всего, что с ними связано.

3. Хотя аксиом и нет, но изучать
общепризнанные правила, каноны литературы необходимо.

Все книги, признанные гениальными, шедевральными
строятся на отступлении от существовавших ранее канонов. Авторы таких книг
нарочно выходят за рамки обычного, привычного, нарушают «правила». Собственно,
это касается не только литературы. Только человек, не поверивший общепризнанным
догмам, говорящим, что земля плоская, может доказать, что она круглая. Только человек,
который усомнился в ультраавторитетных трудах Евклида и его последователей,
может стать родоначальником геометрии неевклидовой и так далее.

Однако прежде чем ломать правила и оспаривать
авторитеты, надо быть хорошо знакомым с азами. Необходимо очень хорошо усвоить
то, что устоялось, стало общепризнанным. Иными словами, невозможно
сконструировать принципиально новый прибор, не зная закона Ома. Не получится
доказать теорему Ферма, не усвоив правил арифметики.

Когда мы изучаем стилистику, нас строго учат, что
нельзя нарушать лексическую сочетаемость слов, это стилистическая ошибка.
Однако, например, Высоцкий нарушает лексическую сочетаемость. Очень необычны
слова Высоцкого: «Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои
босые души». В обыденной речи словосочетания «ходить пятками», «босые
души» показались бы невозможными, абсурдными, но, в поэтическом контексте, они
поражают своей художественной силой. Еще пример из песни того же автора:
«К утру расстреляли притихшее горное эхо… И брызнули слёзы, как камни,
из раненых скал».

Создавая пьесу «Ричард III», Шекспир
ввёл в неё королеву Маргариту Анжуйскую, которая умерла до того времени, в
котором разворачиваются события произведения. Это сознательный анахронизм
автора, хотя даже лексические анахронизмы рассматриваются в учебной литературе
как ошибка, не говоря уж об анахроничных персонажах.

По моим наблюдениям, книги по их художественной
ценности можно разделить на четыре группы.

I. Книги провальные. К ним относятся 95% «проб
пера» новичков. Это тексты крайне низкого качества, наполненные всеми мыслимыми
и немыслимыми ляпами, начиная от грамматических ошибок и заканчивая отсутствием
конфликта в романе. Такие тексты получаются тогда, когда авторы не знакомы с
канонами литературы и поэтому никогда не используют их. Автор – ученик. Учиться
и учиться.

II. Книги слабенькие. Это 4,9% текстов начинающих
авторов и 80-85% того, что лежит на полках магазинов. Такие книги получаются
тогда, когда авторы либо не знакомы с канонами (новички), но интуитивно иногда
попадают в них, либо когда авторы с ними знакомы, но не считают нужным
применять. Либо когда автор досконально следует «секретам успеха» от одного или
нескольких гуру, копирует их приёмы и становится их подражателем. Получается
частично удобоваримый текст с большим количеством ошибок, таких как шаблонные или вообще не прорисованные персонажи, стандартные сюжетные ходы, предсказуемая
развязка, лишние эпизоды и т.п. Так создаётся фэнтези «под Толкина» или «под
Сапковского», фантастика «под Лема» или «под Стругацких», ужасы «под Кинга» и
т.п. Или же автор вообще не знает, кого он копирует, поскольку использует общие
места жанра, тасуя их от текста к тексту. Безликая штамповка, которая
забывается сразу же после выхода новой книги. Автор – подмастерье без
собственного стиля. Фундамент его творчества – это накопленные штампы из книг,
которые стали успешными или понравились ему.

III. Книги добротные. Это 0,1% текстов новичков и
17-18% книг, лежащих на полках магазинов. Эти произведения, может, и не станут
классикой, но выгодно отличаются от «фабричного» окружения. Чаще всего, такие
книги получаются тогда, когда автор хорошо знаком с канонами литературного
мастерства и умело им следует. Умело – значит, не возводит никого в культ, не
копирует ничей манеры, критически относится к тем или иным приёмам. Выбирает
то, что в данном случае было бы оптимально, а не то, что «сделал бы Стругацкий
или Паланик» или как «принято в фэнтези». Он ясно формулирует для себя идею
произведения и планомерно доказывает её в книге. Он создаёт напряжённую интригу
и поддерживает её до самой развязки. Создаёт чёткую композицию произведения,
убирая всё лишнее. Хорошо продумывает персонажи, дабы читатель сопереживал им.
Тщательно отслеживает логику происходящего. Умело пользуется языком. И так
далее. В общем, автор – грамотный мастер своего дела. Обычно тексты такого
автора узнаваемы и много раз переиздаются.

IV. Книги выдающиеся. Это 2-3% книг, которые мы
видим на витринах, причём многим творениям не по одному году. Интерес к таким
произведениям не снижается даже через десятилетия после выхода. Это книги
авторов, которые отлично владеют всеми устоявшимися правилами писательского
мастерства и применяют их, но в ключевых моментах отходят от них и изобретают
что-то своё, оригинальное. Обладая огромными знаниями в области литературы, они
знают, какое новшество будет удачным, а какое – нет. Это вопрос большого опыта
и отточенных навыков.

Какой вывод из этого нужно сделать новичкам, кроме
банального «каждому делу учиться надо»?

Вывод вот какой. Новички и недоучки то ли из-за
самоуверенности, то ли из-за недостаточной осведомлённости часто считают, что
следование канонам рождает штамповку, а любое их нарушение автоматически ведёт
к созданию шедевра. Иными словами, они путают и смешивают первую группу с
четвёртой, а вторую – с третьей. При этом недоучки апеллируют к великим, будто бы
они своим опытом, книгами, успехом опровергают верность литературных канонов.
Если известный писатель F нарушил
такое-то правило, значит, это правило применять не надо. А лучше делать
наперекор ему, ведь книга автора F стала успешной. При этом они не понимают, что автор F успешен потому, что на 90%
следует канонам и на 10% отступает от них, а не наоборот.

Большая ошибка новичков заключается в том, что
они, не зная азов и не желая их изучать, решают «ломать правила»,
оригинальничать, «плыть против течения». Подростковый максимализм,
смешанный с гипертрофированной самоуверенностью. Иначе объяснить подобные
действия я не могу. В результате новички попадают в стандартные капканы,
садятся в предсказуемые лужи и увеличивают популяцию «непризнанных
гениев», не понимая при этом своих ошибок. «Ломая стереотипы», новички
думают, что создают произведение для четвёртой группы, а попадают в первую.
Посмотрите: все литературные сайты и социальные сети завалены
«экспериментальными творениями» неумелых, но очень самоуверенных авторов.

А ошибка одна, причём множество раз озвученная:
невозможно стать мастером внезапно, вдруг. Путь к этому лежит через уровень
ученика и уровень подмастерья. А дорога к гению лежит ещё и через уровень
мастера. Прежде чем выполнять операции на сердце, нужно как минимум научиться
вязать узлы и накладывать швы, а также владеть инструментарием и изучить
топографию органов грудной клетки. Без этого тебя даже не подпустят к больному. А чтобы придумать новый вид вмешательства,
нужно владеть уже известными.

Исключения из этих правил – единицы на сотни тысяч
и миллионы подтверждений (учитывая количество начинающих авторов и
«непризнанных гениев»). Вероятность попасть в эти единицы гораздо ниже, чем
вероятность найти клад.

Существует и другая ловушка для автора – соблазн
остановиться на уровне II.
В этом случае авторы довольны, что пишут «как Толкин» или «как Прилепин», а
иногда даже гордятся этим. Ведь и первый, и второй стали мэтрами литературы, а
их произведения пользуются огромной популярностью. К сожалению, издательства
относятся к таким авторам-подмастерьям и их творениям снисходительно и
публикуют, если, конечно, автору хватает ума не копировать бестселлер, а просто
заимствовать оттуда сюжетные ходы, стиль и прочее, либо просто плыть по течению
жанра, используя «общепринятые» клише. Благодушное отношение издателей к таким
авторам объясняется тем, что судьба писанины, не выделяющейся из основного
потока, предсказуема и понятна. Она не принесёт сверхдоходов, но вполне
уложится в определённый уровень продаж: «прикормленная» и не слишком требовательная целевая аудитория
правильно отреагирует на узнаваемые клише. А книга «под мэтра» будет иметь
успех у не слишком разборчивых поклонников мэтра.

В итоге автору нет смысла расти, поскольку
«конвейерными» книгами он убивает двух зайцев: и напрягаться не надо, и издают без особых
проблем. Премий и наград ему не видать (хотя, чем чёрт не шутит?), но небольшие гонорары он получает
регулярно. Писатель так на всю жизнь остаётся подмастерьем, делая
книги-однодневки. Впрочем, это его выбор, осуждать который у нас нет морального
права.

4. Нельзя
останавливаться на том, что прочитал на этом сайте или на каком-либо другом
ресурсе. Это – арифметика литературы, но зная лишь арифметику, никогда не стать
гением математики. Мало того, даже если ты получил литературное образование,
нужно продолжать саморазвитие. Если ты не движешься вперёд, значит, ты
движешься назад.

Этот сайт посвящён популяризации литературного
мастерства. То есть азбуке. Арифметике. Те материалы, которые касаются более
сложных вещей, преподносятся на понятном новичку языке.

Разумеется, опытным писателям,
специалистам-литературоведам статьи сайта могут показаться простоватыми,
поверхностными, схематичными. Однако я с полной уверенностью утверждаю, что
большая часть начинающих авторов не знают даже этого, не владеют и азами писательского
мастерства. В лучшем случае интуитивно, методом проб и ошибок пытаются выйти на
ту стезю, которая открылась бы им гораздо раньше, будь у них понятно написанный
«путеводитель».

Работали ли вы с начинающими авторами? Я имею в
виду не просто прочитать текст и написать рецензию, указав на наиболее грубые
ошибки. Я имею в виду тесную работу с новичком, которая заключается в вычитке и
редактуре его текстов. В ответе на все его вопросы — даже самые глупые, да так,
чтобы он понял, будучи практически нулём в теме. В поиске сильных и слабых мест в
его способностях, развитии первых и прикрытии вторых. Постоянные
тренировки-тексты. Написание синопсиса, аннотации. Подготовку рукописи к
направлению в издательство, а после закономерного отказа работу сызнова, уже с
новым текстом. То есть, фактически, наставничество.

Вы знаете, какие вопросы задают новички? Как они
путаются в любых материалах по литературному мастерству — самых простых, не
говоря уже о чуть более сложных. Знаете, как они начинают путаться, когда в
объяснении чего-либо кроме однозначной трактовки какого-либо правила пытаешься
детализировать его, добавить исключения?

На основе этого опыта и выработалось понимание
уровня новичков, их слабых сторон (они чаще всего довольно типичные), наиболее
распространённых ошибок как в мастерстве, так и в понимании процесса его
получения и других паралитературных вещах, как то работа с издателем, критиком,
защита авторского права и т.д. Соответственно, я пишу статьи исходя из этого
«педагогического» опыта.

Собственно,
задача сайта не создать готового мастера, а научить начинающего автора тем
навыкам, которые помогут ему в освоении более высоких уровней писательского
мастерства. Ознакомившись с моими материалами, можно — и нужно! — переходить к
более серьёзным, глубоким источникам: ВУЗовским учебникам и монографиям.

Обучая новичка азам, я считаю очень опасным
забивать его голову тем, что так или иначе, при тех или иных условиях
оспаривает эти азы. Первокласснику, изучающему арифметику, необходимо сказать,
что на ноль делить нельзя, а не рассказывать о делении на стремящуюся к нулю
величину, дельта-функции Дирака и трудах Лопиталя. Иначе ученик попросту
запутается в нагромождении почти взаимоисключающей информации – ведь он всего
лишь новичок, и это надо понимать. Другое дело, что после изучения арифметики
ему есть смысл узнать обо всём, что сказано выше, дабы не застопориться на уровне школьника.

Пусть ученик узнает о «делении на ноль»
и пригодности анахронизмов уже после того, как ему скажут, что на ноль делить
нельзя. Пусть усвоит сначала какие-то общие правила, понятия. И только потом
познакомится с разными мнениями, направлениями, стилями, школами. А он
познакомится с ними непременно, если поднимется на ступень выше. Без этого он
не станет не то что гением, а даже более-менее грамотным писателем, застряв на
стадии азбуки. Может быть, в конце концов он выработает свой стиль, который
будет в корне отличаться от стилей всех его предшественников (и от того, что
написано в моих статьях), но вначале пусть он услышит, что «на ноль делить
нельзя».

Может быть, моя методика не совершенна, я готов
это признать. Но само четвёртое правило непреложно.

Источник

Похожие цитаты

Б. Стругацкий

Другие статьи в литературном дневнике:

Как бы хорошо вы ни написали свою повесть обязательно найдутся читатели многие тысячи читателей

Цитаты Борис Стругацкий

Как бы хорошо вы ни написали свою повесть обязательно найдутся читатели многие тысячи читателей

Как бы хорошо вы ни написали свою повесть обязательно найдутся читатели многие тысячи читателей

Три завета Бориса Стругацкого

Цитаты Борис Стругацкий