Как достоевский писал игрока

У этого термина существуют и другие значения, см. Игрок.

Игрок
Жанр	Роман
Автор	Ф. М. Достоевский
Язык оригинала	Русский
Дата написания	1866
Дата первой публикации	1866
Издательство	Am Oved[d]
Предыдущее	Преступление и наказание
Следующее	Идиот
Текст произведения в Викитеке
Цитаты в Викицитатнике

— роман Фёдора Михайловича Достоевского, впервые опубликованный в 1866 году.

История создания

В 1863 году Фёдор Достоевский приехал на отдых в Висбаден. Там он за несколько дней проиграл не только все свои деньги, но и наличность своей подруги Полины Сусловой. Чтобы выпутаться из долгов, он заключил контракт с издательством на скорейшее написание нового романа «Игрок».

Достоевский трижды бывал в Бад-Хомбурге и, играя в казино, многократно проигрывал в рулетку большие суммы денег, попадая в безвыходные ситуации. Впечатления от Бад-Хомбурга использовались при написании романа. Есть версия, что роман «Игрок» написан в Петербурге на Столярном переулке[1].

При работе над романом Достоевский, по совету своего приятеля А. П. Милюкова, впервые решил писать рукопись не самому, а воспользоваться услугой стенографистки. Достоевский согласился не сразу, поскольку такой метод работы для писателя был не привычен. Но в ходе работы он освоил диктовку, а вскоре сблизился со своей стенографисткой Анной Сниткиной и женился на ней. Вслед за свадьбой молодые отправились в свадебное путешествие в Европу — в частности в Баден-Баден, где история повторилась. После этого случая Достоевский дал жене обещание больше не играть, которое сдержал и не играл 10 последних лет своей жизни.

Темой романа является всепоглощающая страсть к азартной игре. Именно Суслова считается прототипом героини романа — Полины Александровны. Мучительные отношения главного героя романа с Полиной являются отражением непростых отношений Достоевского с Сусловой.

Композиция произведения

Роман «Игрок» можно разделить на 3 части. Они следующие:

1. В первой описывается, как возникла страсть героя к игре и что толкнуло его к рулеточном столу.
2. Во второй отражается нравственное падение молодого человека, обусловленное огромным выигрышем.
3. В третьей читатель видит деградацию главного героя. Теперь ему нужна лишь игра, она вытесняет его мысли и чувства. Умный и самолюбивый человек больше не интересуется происходящим в мире и опускается на дно общества.

Произведение Достоевского почти два столетия привлекает читателей. Хотя времена изменились, смысл его остается тем же. Современный азартный игрок отличается от героя XIX века лишь способами игры. Пристрастия не изменились, духовная пустота и слабая воля приводят к нравственной деградации.

Сюжет

История азарта, ставшего для человека уже не смыслом игры и даже не смыслом жизни, но единственной, экзистенциальной сутью бытия. Сюжет разворачивается в немецком курортном городке под вымышленным названием Рулетенбург. Главный герой истории — Алексей Иванович — путешествует с семьёй отставного генерала в качестве учителя его детей. Все в семье ждут смерти бабушки, чтобы получить огромное наследство. Алексей влюблён в Полину, падчерицу генерала. Сама же девушка влюблена во француза, маркиза де Грие. Тем временем бабушка приезжает в этот маленький городок совершенно здоровая, увлекается игрой в рулетку и проигрывает часть своего состояния. Алексей пытается помочь Полине, выигрывая для неё огромную сумму денег, но гордая девушка не принимает их. Все герои повествования на какое-то время теряют друг друга из виду, Алексей сам становится игроком на рулетке, а через два года узнаёт, что на самом деле всё это время Полина действительно любила его.

Прибытие престарелой тетушки

В первых главах романа бабушка Антонина Васильевна упоминается лишь как богатая родственница, смерть которой осчастливит ее наследников. Она обитает где-то далеко в России и тяжело болеет, поэтому ее появление в Рулетенбурге во второй части романа становится потрясением для всего общества. Несмотря на паралич, старушка прибывает в Германию в инвалидном кресле и показывает всем, что ее еще рано списывать со счетов.

Антонина Васильевна Тарасичева — женщина резкая, с острым языком. Она срывает маски со своих лживых родственников и их приятелей. Увидев, что генерал живет не по средствам, строгая московская барыня отказывается дать ему денег. Пожелав увидеть местные достопримечательности, «бабуленька» отправляется в игорный дом. Там она сначала выигрывает, но в следующий раз спускает в рулетку значительную часть своего состояния. Поддавшись азарту, старушка желает отыграться. Но фортуна оказывается не на ее стороне, и Тарасичева проигрывается в пух и прах.

Потеря денег не слишком огорчила «бабуленьку», ведь у нее осталось еще имение. Она даже рада, что они не достанутся наследникам, которые кружат над нею, как стервятники. Старушка занимает у Астлея денег на дорогу и отправляется восвояси.

Суммы выигрышей и проигрышей

В романе используется большое количество различных наименований валют, имевших хождение в Европе XIX века. В частности, упоминаются Талер, Фридрихсдор, Флорин, Гульден, Франк и Рубль. Для лучшего понимания масштабов азарта и степени риска ниже приводятся соотношения валют так, как они описаны в романе — в моментах когда сравниваются суммы в разных валютах.

Талер 0.9354 рубля; Фридрихсдор 6.1450 рублей; Флорин 0.6154 рубля; Гульден 0.6154 рубля; Франк 0.3077 рубля.

Таким образом, при пересчете видно, что выигрыш Алексея Ивановича после которого он уезжает в Париж, составил около 61 тысячи рублей (200 000 франков). После того, как деньги потрачены, он поступает на должность секретаря с окладом в 220 рублей в год — 30 гульденов в месяц.

Культурное влияние

Сергей Прокофьев создал оперу «Игрок», к которой сам написал либретто по роману Достоевского. Премьера состоялась в 1929 году в Брюсселе и только в 1974 году в Москве.

Роман имеет множество экранизаций:

• 1938, Франция: «Игрок» (фр. Le Joueur
  ) — режиссёр: Луи Дакен
• 1938, Германия: «Игроки» (нем. Roman eines Spielers, Der Spieler
  ) — режиссёр: Герхард Ламперт (
  нем.
  )
• 1947, Аргентина: «Игрок» (исп. El Jugador
  ) — режиссёр Леон Климовски (
  исп.
  )
• 1948, США: «Великий грешник» (англ. The great sinner
  ) — режиссёр: Роберт Сиодмак
• 1958, Франция: «Игрок» (фр. Le Joueur
  ) — режиссёр: Клод Отан-Лара
• 1966, СССР: «Игрок» — режиссёр Богатыренко Юрий
• 1972, СССР: «Игрок» — режиссёр Алексей Баталов
• 1997, Венгрия: «Игрок» (венг.
  ) (англ.
  The Gambler
  ) — режиссёр Мак Каролы (
  венг.
  )
• 2007, Германия: «Игроки» (нем. Die Spieler
  , англ.
  The Gamblers
  ) — режиссёр: Себастиан Биньек (
  нем.
  )

Ссылки

• Читайте также:  Жюль Верн «Двадцать тысяч лье под водой» («Больше чем книга»)
  Повести и рассказы	Двойник | Записки из Мёртвого дома | Как опасно предаваться честолюбивым снам | Роман в девяти письмах | Село Степанчиково и его обитатели | Господин Прохарчин | Хозяйка | Белые ночи | Ёлка и свадьба | Ползунков | Слабое сердце | Чужая жена и муж под кроватью | Неточка Незванова | Маленький герой | Дядюшкин сон | Честный вор | Петербургские сновидения в стихах и в прозе | Скверный анекдот | Крокодил | Записки из подполья | Вечный муж | Бобок | Мужик Марей | Столетняя | Кроткая | Мальчик у Христа на ёлке | Сон смешного человека
  Публицистика	Петербургская летопись | Зимние заметки о летних впечатлениях | Дневник писателя | Два самоубийства | Из дачных прогулок Кузьмы Пруткова и его друга | Маленькие картинки | Маленькие картинки (в дороге) | Речь Достоевского о Пушкине
  Персонажи	Родион Раскольников | Соня Мармеладова | Князь Мышкин | Настасья Филипповна | Парфён Рогожин | Капитан Лебядкин | Фёдор Карамазов | Дмитрий Карамазов | Иван Карамазов | Алексей Карамазов | Павел Смердяков | Грушенька | Великий инквизитор | Зосима | Екатерина Хохлакова | Лиза Хохлакова | Михаил Ракитин | Ферапонт
  Переводы	Евгения Гранде (роман О. де Бальзака)
  Связанные статьи	Достоевские | Анна Достоевская (Сниткина) | Любовь Достоевская | Андрей Достоевский | Михаил Достоевский | Адреса Ф. М. Достоевского | Достоевский в культуре | Достоевский и еврейский вопрос | Музеи Ф. М. Достоевского | Памяти Ф. М. Достоевского | Памятник Достоевскому (Москва, РГБ) | Памятник Достоевскому (Тобольск) | Петербург Достоевского | Поэтика Достоевского | Достоевистика | Философия Достоевского | История создания романа «Братья Карамазовы»

  : неверное или отсутствующее изображение

  Для улучшения этой статьи желательно: Найти и оформить в виде сносок ссылки на независимые авторитетные источники, подтверждающие написанное.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Игрок (роман)

Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию. – Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!» – Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu’il n’est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…] Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей. Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения. В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию. Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его. – Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне. Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения. – Eh bien, qu’est ce qu’il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами. – Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант. – Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j’ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его. – Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны. Наполеон утвердительно кивнул головой. Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению. – Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он. Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал. Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d’enfer [адский огонь], от которого тает французское войско. Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле. Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать. – Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он. Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать. – Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам. Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает. Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно. Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск. Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d’aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками. Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.

Чирков Н.М.: О Стиле Достоевского. 6. Комедийное и трагедийное в романе «Игрок»

6

Комедийное и трагедийное в романе «Игрок»

Важное и особое место в творчестве Достоевского 60-х годов занимает «Игрок». Новым в эволюции творчества писателя в этом романе является то, что здесь в ряде живых образов представлена Западная Европа, что сама обстановка действия перенесена в Европу. В то же время в «Игроке» — новая вариация того синтеза психологического и социального романа, который знаменует творчество писателя 60—70-х годов.

Социальный роман (в смысле объективного художественного воспроизведения определенной социальной среды и обстановки) достигает здесь особо богатой разработки.

Рисуется красочная впечатляющая картина нравов западноевропейской буржуазии, толпящейся на курортах и на рулетке. С другой стороны, «Игрок» продолжает «Записки из подполья» и по линии психологического романа: и здесь исповедь героя, раскрытие его сугубо интимных переживаний.

Роман обращает на себя внимание сплетением ведущих мотивов и литературной генеалогией их. В ходе действия раскрывается захватывающая людей власть денег, жажда обогащения. Действие происходит в городе Рулетенбурге Так или иначе рулетка является подлинным центром действия, вокруг которого группируются все персонажи. «Игрок» — первый роман Достоевского, где бурно развивающийся капитализм Запада открывается писателю в совершенно наглядных, осязательных формах.

В романе мы наблюдаем сочетание напряженного драматизма с ясно выраженной сатирически-комедийной стихией.

В произведении резко ощущается отталкивание писателя от капиталистической Европы. Писатель противополагает западноевропейскую буржуазию, идущую неуклонно по пути капиталистического накопления, русскому дворянству, проматывающему свое состояние. Предметом язвительной сатиры является по преимуществу немецкая и французская буржуазия. Писатель считает характерным для западноевропейского капиталистического накопления «немецкий способ накопления». «Положим, фатер скопил уже столько-то гульденов и рассчитывает на старшего сына, чтобы ему ремесло аль землишку передать; для этого дочери приданого не дают, и она остается в девках. Для этого же младшего сына продают в кабалу аль в солдаты и деньги приобщают к домашнему капиталу… Дальше то. что и старшему тоже не легче: есть там у него такая Амальхен, с которой он сердцем соединился,— но жениться нельзя, потому что гульденов еще столько не накоплено. Тоже ждут благонравно и искренне и с улыбкой на заклание идут. У Амальхен уж щеки ввалились; сохнет. Наконец, лет через двадцать благосостояние умножилось; гульдены честно и добродетельно скоплены. Фатер благо-66

словляет сорокалетнего старшего и тридцатипятилетнюю

Лмальхен с иссохшей грудью и красным носом… При этом плачет, мораль читает и умирает. Старший превращается сам в добродетельного фатера, и начинается опять та же история» (IV, 249—250).

Сатира писателя становится особенно едкой в представлении того, как этот культ наживы, это служение капиталу, в жертву которому приносятся молодые цветущие жизни, сочетается у немецкой буржуазии с традиционным сентиментализмом и морализмом, с семейным благонравием и пошлым идеализмом. «Ну, точь-в-точь то же самое, как в нравоучительных немецких книжечках с картинками: есть здесь везде у них в каждом доме свой фатер, ужасно добродетельный и необыкновенно честный. Уж такой честный, что подойти к нему страшно… У каждого этакого фатера есть семья, и по вечерам все они вслух поучительные книги читают. Над домиком шумят вязы и каштаны. Закат солнца, на крыше аист, и все необыкновенно поэтическое и трогательное» (IV, 249).

Но Достоевский открывает под этим «необыкновенно поэтическим и трогательным» другие, резко агрессивные черты немецкой буржуазии, неотделимые от культа наживы: ее упоение самой собой, ее страшную нетерпимость к другим народам. «Ну-с, как же не величественное зрелище: столетний или двухсотлетний преемственный труд, терпение, ум, честность, характер, твердость, расчет, аист на крыше! Чего же вам еще, ведь уж выше этого нет ничего, и с этой точки они сами начинают весь мир судить и виновных, т. е. чуть-чуть на них не похожих, тотчас же казнить» (IV, 250). Жгучему осмеянию подвергаются нравы и жизненные привычки и французской буржуазии.

В «Игроке» ряд картин и сюжетных положений содержаттакую же ядовитую критику французской буржуазии, какая пронизывает и путевые записки Достоевского «Зимние заметки о летних впечатлениях».

Нужно отметить, что и немецкая и французская буржуазия, каждая со своими национальными особенностями, все же, в конечном итоге, составляет для Достоевского одну физиономию: физиономию буржуазной Европы. Устами рассказчика-героя, домашнего учителя Алексея Ивановича, Достоевский передает характерную черту французской буржуазии — ее приверженность к форме, к выработанным приличиям. За этой формой скрывается полная внутренняя бессодержательность, ничтожество интересов, беспринципность, жадность к деньгам, грубая жажда материальных благ. «Это только у французов и, пожалуй, у некоторых других европейцев так хорошо определилась форма, что можно глядеть с чрезвычайным достоинством и быть самым недостойным человеком» (IV, 254), — говорит Алексей Иванович Полине.

Так или иначе в ходе действия романа четко обозначается мотив власти чистогана. На вопрос Полины: «Зачем вам деньги?» — Алексей Иванович отвечает: «Как зачем? Деньги — все!» (IV, 253). Напряжение действия основано, во-первых, на противопоставлении медленному накоплению азарта игры на рулетке, быстрого обогащения. Во-вторых, напряжение действия основано также на противопоставлении азарту игры на рулетке азарта страсти, испытываемой Алексеи Ивановичем к Полине. Литературную генеалогию этого сплетения мотивов одержимости страстью к женщине и одержимости жаждой выигрыша нужно искать в романах Бальзака. Близость «Игрока» к романам знаменитого французского реалиста сказывается в том, что власть чистогана, бешеная жажда обогащения захватывает здесь, как в романах Бальзака, души, чуждые материального своекорыстия, как Алексей Иванович и Полина. Именно тот азарт наживы, который является стержнем романов Бальзака, составляет а. Герой оказывается втянутым в водоворот этого азарта, как бальзаковские герои — Рафаэль, Растиньяк, Люсьеп. Сходство усиливается в особенности тем обстоятельством, что азарт наживы проникает во все другие области жизни человека, переживания, эмоции, всю психику. Он переносит свои темпы, свой лихорадочный ритм на самые отдаленные от экономики душевные области. Даже те переживания, которые не стоят ни в какой прямой или косвенной связи с погоней за деньгами, пронизаны этим ритмом. Больше того, Достоевский, как и Бальзак, показывает, как самый этот ритм бешеного стремления к быстрому, мгновенному обогащению, властно захватывая, как водоворот щепку, всю волю человека, как некий фатум приводит его к поступкам, ставящим на край пропасти: таковы истории Алексея Ивановича, Полины, бабушки.

«Игрок» близок к роману «Шагреневая кожа» изображением быстрого душевного сгорания на фоне всеобщего оголтелого устремления к наживе и комфорту. Своеобразие Достоевского в данном романе обнаруживается в передаче нюансов исступленной любовной страсти на фоне азартной игры. В истории любви Алексея Ивановича и Полины рельефно выступает тот мотив любви-ненависти, которому суждено играть такую большую роль в философском романе Достоевского. Писателя и здесь привлекают парадоксы человеческих чувств, в первую очередь парадоксы любовной страсти.

Уже в первой главе герой-рассказчик так говорит о своих чувствах к Полине: «И еще раз теперь я задаю вопрос: люблю ли я ее? И еще раз не сумею на него ответить, т. е., лучше сказать, я опять, в сотый раз, ответил себе, что я ее ненавижу. Да, она была мне ненавистна. Бывали минуты (а именно, каждый раз при конце наших разговоров), что я отдал бы полжизни, чтоб задушить ее! Клянусь, если б возможно было медленно погрузить в ее грудь острый нож, то я, мне кажется, схватился бы за него с наслаждением. А между тем, клянусь всем, чго есть святого, если бы, на Шлангенберге, на модном пуанте, она, действительно, сказала мне: «Бросьтесь вниз!»,— то я бы тотчас же бросился, и даже с наслаждением» (IV, 237).

В свою очередь обычное отношение возлюбленной героя, Полины, к нему — это беспрерывная язвительная насмешка над ним, беспрестанное третирование его. Сам герой характеризует свое отношение к Полине как «рабство», себя самого называет «рабом». Любовь Алексея Ивановича и Полины — это непрерывная ожесточенная борьба между ними. В этой борьбе ущемленное до крайних пределов чувство собственного «я», ущемленная гордость является доминирующей нотой. С нею срастается, однако, и нечто другое, гораздо более сильное и до конца не определимое: готовность идти на гибель ради любимого существа.

Реализм Достоевского и на этот раз наиболее ярко выражается в создании целой галереи характеров. «Игрок» может служить одним из наиболее убедительных примеров художественой силы Достоевского в познании и воспроизведении объективной действительности, в рисовке характеров, выходящих за сферу прямого раскрытия авторского субъективного мира. Если история Алексея Ивановича — Полины отражает в какой-то мере роман Достоевского и Аполлинарии Сусловой, то характеры Бланш, де Грие, генерала и особенно бабушки служат яркими примерами художественно-объективной лепки характеров, резко очерченных и рельефно индивидуализированных. Эти характеры прямо просятся перенести их на живописное полотно и на сцену.

В организации действия романа мы можем констатировать возвращение писателя к форме романа-комедии типа «Села Степанчикова» и «Дядюшкиного сна». Для «Игрока» характерна напряженная, хотя и комедийная, интрига. Налицо и тенденция к четкой централизации действия, подчиняющей себе всех действующих лиц, находящихся в сложных и запутанных отношениях между собою и в крайне затруднительных житейских, даже просто денежных обстоятельствах.

Достоевский заостряет до предела комедийную интригу, поднимает ее до границ мольеровского фарса и буффонады тем, что заставляет развалину-старуху предаться всему азарту игры на рулетке и проиграться в пух и в прах, разрушив надежды генерала и других на ее деньги. Но этим комедийным «катастрофам» соответствует подлинная катастрофа в романе Алексея Ивановича с Полиной: приход возлюбленной к нему и затем неожиданный и резкий разрыв: Полина бросает ему в лицо 50 тысяч франков. Вся история этого романа и его развязка окрашены в трагические тона. Заостренность комедийных ситуаций до фарса и буффонады только оттеняет и усиливает противоположную эмоциональную окраску событий. Для действия романа «Игрок» характерно взаимопроникновение противоположных стихий: комедийно-буффонадной, восходящей к традиции французской комедии, и стихии трагедийной. Но в то же время между ними происходят взаимное отталкивание и борьба: они не могут до конца слиться в силу своей чужеродности. Эта борьба усиливает внутреннюю динамику романа. «Игрок» представляет весьма своеобразное повествовательное произведение, в котором сращены элементы «романа-комедии» и «романа-трагедии».

Искусство «портрета» у Достоевского в этом романе делает большой шаг вперед. В «Игроке» мы находим различные художественные манеры изображения писателем внешнего облика его персонажей.

Вот, например, портрет девицы Бланш де Коминь: «Ей, наверное, лет двадцать пять. Она рослая и широкоплечая, с крутыми плечами; шея и грудь у нее роскошны; цвет кожи смугло-желтый, цвет волос черный, как тушь, и волос ужасно много,— достало бы на две кауфюры. Глаза черные, белки глаз желтоватые, взгляд нахальный, зубы белейшие, губы всегда напомажены; от нее пахнет мускусом.

Одевается она эффектно, богато, с шиком, но с большим вкусом… Голос ее — сиплый контральто. Она иногда расхохочется и при этом покажет все свои зубы» (IV, 245).

Такую манеру условно можно назвать графически-живописной. В этом «портрете» поражает четкость рисунка, стремление художника к точности и обстоятельности в передаче черт лица и фигуры. Достоевский воспроизводит также и красочно-живописные явления. Он сообщает о цвете кожи (смугло-желтый), волос (черные, как тушь).

Обстоятельно и точно описаны глаза: черные, белки глаз — желтоватые. Весьма показательно соотношение красочных тонов: черного цвета волос и «белейших зубов» при смугло-желтом цвете кожи. Все вместе составляет определенную, выдержанную гамму. Портрет Бланш может быть примером пластически-живописной рисовки. Но все эти пластически-живописные черты получают у Достоевского определенное выражение: отмечается нахальный взгляд француженки. Перед описанием наружности Бланш рассказчик пишет: «… не знаю, поймут ли меня, если я выражусь, что у ней одно из тех лиц, которых можно испугаться. По крайней мере я всегда боялся таких женщин» (IV,245). Красочно-живописный портрет Бланш, нахальное выражение ее глаз, страх перед нею героя соответствуют ее наивно-примитивной и вместе с тем плотоядно-хищной натуре. Вполне последовательно для нее, что после крушения надежд на «бабуленьку» она становится содержанкой Алексея Ивановича, который выиграл на рулетке большие деньги.

В совершенно другой манере дана зарисовка наружности барона и баронессы Вурм, с которыми у Алексея Ивановича происходит скандальное столкновение. «Помню, баронесса была в шелковом необъятной окружности платье, светло-серого цвета, с оборками, в кринолине и с хвостом. Она мала собой и толстоты необычайной, с ужасно толстым и отвислым подбородком, так что не видно шеи. Лицо багровое. Глаза маленькие, злые и наглые. Идет — точно всех честью удостаивает. Барон сух, высок. Лицо, по немецкому обыкновению, кривое и в тысяче мелких морщинок; в очках; сорока пяти лет. Ноги у него начинаются чуть ли не с самой груди; это, значит, порода» (IV, 258). Портрет барона подчеркивает и заостряет до гротеска отдельные характерные черты внешнего облика, в особенности длину ног. Сатирический пафос автора делает рисунок исключительно метким и выразительным. Живописное пятно (багровое лицо баронессы) подчинено резко вычерченным линиям. Портрет может служить примером словесно-художественного шаржа.

Новая и опять-таки совершенно иная манера в портрете Полины. «И не понимаю, не понимаю, что в ней хорошего! Хороша-то она, впрочем, хороша; кажется, хороша. Ведь она и других с ума сводит. Высокая и стройная. Очень тонкая только. Мне кажется, ее можно всю в узел завязать или перегнуть надвое. Следок ноги у ней узенький и длинный,— мучительный. Именно мучительный. Волосы с рыжим оттенком. Глаза — настоящие кошачьи, но как она гордо и высокомерно умеет ими смотреть» (IV, 258). В этом портрете нет последовательной зарисовки наружности героини целиком. Есть отдельные выхваченные детали: высокий рост, стройность и гибкость фигуры, рыжий оттенок волос, кошачьи глаза и… даже не нога, но след ноги. Выделяется в изображении человека то, что в нем есть наиболее запоминающегося и выразительного. Совершенно очевидно желание передать индивидуальное и неуловимое. Фокус портрета явно смещается от объективного фиксирования некоего комплекса черт лица в сторону субъективного впечатления от созерцания этого лица. Писатель подчеркивает сомнение Алексея Ивановича, влюбленного в Полину: «И не понимаю, не понимаю, что в ней хорошего! Хороша-то она, впрочем, хороша; кажется, хороша» (IV, 258). Экспрессивность портрета особенно сказывается в акцентировании одной детали, в нагнетании ее: «Следок ноги у ней — узенький и длинный,— мучительный. Именно мучительный». Эта деталь господствует над всем. Все остальное как бы остается в тени. Многое совсем не обозначено и даже не упомянуто. В отой детали сконцентрировано главное, неповторимое в облике Полины.

Наряду с портретными зарисовками роман «Игрок» дает характерный для Достоевского пример непосредственного раскрытия внутреннего мира героев. Таково изображение отношения Алексея Ивановича к Полине. Он сам не понимает природы своего чувства: любит ли ее или ненавидит, готов ли он ее физически истребить или пойти ради нее на величайшую жертву. Не знает он и того, что его больше захватывает, страсть к Полине или азарт игры на рулетке. Но так или иначе героем владеет что-то сильное и непреоборимое.

В созвучии с этим непониманием героем самого себя находится неясность мотивов поведения Полины и ее подлинных чувств. Сперва она открыто смеется над своим поклонником, третирует его. Заставляет быть у ней на побегушках. Посылает играть на рулетке. Писатель преднамеренно ставит героиню в неясные для читателя отношения с французом де Грие и англичанином мистером Астле-ем. Рассказчик подчеркивает, что он не понимает до конца этих отношений. Читатель вместе с рассказчиком неизбежно делает догадки: видимо, Полина должна де Грие, хочет заплатить долг чести. Но каковы ее чувства к де Грие? Что было у них в прошлом? Каковы ее чувства к мистеру Астлею, который влюблен в нее? На все это накинуто покрывало. Третирование Полиной Алексея Ивановича нарастает. Она прямо издевается над ним и провоцирует его на скандал с немцами — бароном и баронессой. Язвительность ее какой-то истерической насмешки над героем заставляет читателя предчувствовать, что здесь скрывается что-то другое, более сложное и властное, чем простое по-мыкание преданным человеком.

И вдруг после «катастрофы» с бабушкой Алексей Иванович ночью находит Полину у себя в комнате. Что привело ее к нему — об этом не сказано прямо, но из предыдущего ясно, что это — критический момент в судьбе Полины и героя-рассказчика. Характерно, что в этот наиболее напряженный момент ни переживания Полины, ни переживания Алексея Ивановича не описываются прямо, путем авторской интроспекции. Читатели могут только строить догадки. Что заставляет рассказчика бросить Полину и бежать на рулетку? Неужели азарт игры превозмогает в нем силу страсти? Хотел ли он этим купить Полину? Во всяком случае, последняя его именно так понимает. Недаром на другой день, проведя ночь в ожидании героя в его комнате, она бросает пачку кредиток ему в лицо и уходит. Что движет Полиной? Неужели она любит Алексея Ивановича?

Это подтверждается лишь в конце романа, во время свидания героя с мистером Астлеем. Вероятнее всего, что Алексей Иванович и Полина испытывают непреодолимую страсть друг к другу, но напряженная борьба двух любовников, непреодолимое взаимное недоверие, которое вырастает из сильнейших ранений сокровенного «я»,— все это приводит к тому, что в решительную минуту они резко отталкиваются друг от друга. Так или иначе, Достоевский нигде не ставит точки над «и», не определяет решающих мотивов их поведения. И это характерно для того психологического изображения, которое развертывается во всем объеме в последующих романах.

Каков же окончательный итог нашего анализа «Игрока»? Он выясняется из соотношения образа героя, домашнего учителя и игрока, со всей целостной картиной жизни в Рулетенбурге. Герой очутился у разбитого корыта. Он после мотаний из Рулетенбурга в Париж и по другим европейским городам очутился в Гамбурге. «И вот полтора года с лишком прошли,— признается он сам.— И я, по-моему, гораздо хуже, чем нищий! Да что нищий! Наплевать на нищенство! Я просто сгубил себя!» (IV, 337). Роман «Игрок» в эволюции творчества Достоевского важен тем, что здесь писатель сводит вместе впервые и единственный раз картину капиталистической Европы, картину нравов европейской буржуазии, с одной стороны, и летящего в трубу русского дворянина, своего «уединенного человека», с другой стороны. Алексей Иванович — трансформация основного героя Достоевского, идущего еще от образа Ордынова. У Алексея Ивановича есть родственные черты и с «подпольным человеком». При последней встрече героя «Игрока» с мистером Астлеем Алексей Иванович говорит ему: «Внутри себя вы скрипите от досады, зачем я не убит и не унижен». Англичанин же ему отвечает: «Мне нравятся ваши замечания. Я узнаю в этих словах моего прежнего умного, старого, восторженного и, вместе с тем, цинического друга; одни русские могут в себе совмещать в одно и то же время столько противоположностей» (IV, 340).

Нетрудно видеть у Алексея Ивановича ту же широту и остроту сознания, что и у «подпольного человека». И нельзя не видеть, что и здесь эта широта, как в «Записках из подполья», служит предметом ядовитой иронии Достоевского. И в судьбе Алексея Ивановича резко бросается в глаза его беспочвенность. Алексей Иванович — трансформация образа того «русского скитальца», которого Достоевский так выдвигает в своих публицистических и критических статьях вплоть до пушкинской речи.

Но что является ведущей нотой этого романа, его лейтмотивом? Это ажиотаж обогащения и бешеной игры на рулетке, ажиотаж чувств, страстей, сознания. Это мысли Алексея Ивановича о роли случая в игре и в жизни, его размышления о чем-то фатальном в его судьбе и судьбе других людей. «Случай» и «фатум» — мысли о них постоянно сталкиваются в сознании Алексея Ивановича. В «Игроке» показано, как капиталистическая Европа заражает своим ажиотажем Россию, прежде всего ее верхушку — дворянство, дворянскую интеллигенцию.

Писатель рисует Европу 60-х годов, но он провидит черты европейской культуры и конца века. «Есть что-то особенное,— говорит Алексей Иванович,— в ощущении, когда один, на чужой стороне, далеко от родины, от друзей, и не зная, что сегодня будешь есть, ставишь последний гульден, самый, самый последний» (IV, 344). В этих переживаниях звучат отголоски рассказов Эдгара По, и в них же Достоевский предвосхищает психологию человека европейского декаданса. Характерно в этом отношении замечание мистера Астлея: «Действительно, человек любит видеть лучшего друга своего в унижении пред собою; на унижении и основывается большею частью дружба; и это старая, известная всем умным людям истина» (IV, 340).

Эти слова как будто целиком взяты из Августа Стринд-берга. Писатель как бы чувствует ажиотаж сознания человека капиталистического общества не только своего времени, но даже эпохи империализма. Картина, рисуемая писателем, проникнута чувствами боли и гнева. Капиталистическая действительность Европы является предметом желчной иронии писателя, его страстного отрицания. В этом отрицании Достоевский перекликается с Герценом и со своими собственными «Зимними заметками о летних впечатлениях». От «Игрока» прямая линия ведет к «Подростку» и другим позднейшим романам Достоевского.