Материал содержит историю создания произведения и презентацию.
Скачать:
Предварительный просмотр:
История создания повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки» (слайд 1 )
1.Как известно, детские годы Гоголь провел рядом с селом Диканька.(слайд 2) Это место уникально, многие считают его мистическим. Украина всегда отличалась своим особым колоритом.
2.У Гоголя возникла смелая идея – написать цикл повестей на украинскую тематику (слайд 3). Писатель начал работать над ним в 1829 году, а в 1831 году вышла первая книга «Вечеров…», а через год – вторая. Получился удивительный сборник повестей о прекрасном местечке Украины.
1.В него вошли 8 произведений,(слайд 4) которые делятся на 2 книги. В первую вошли Сорочинская ярмарка, Вечер накануне Ивана Купала, Майская ночь или Утопленница, и Пропавшая грамота.
Во вторую – Страшная месть, Иван Федорович и его тетушка, Заколдованное место и Ночь перед Рождеством.
2.Известно, что писатель использовал для создания своей первой книги не только украинские исторические предания,(слайд5) которые ему помогали собирать его родные и друзья, но и другие источники.
1.« Вечера на хуторе близ Диканьки» были встречены положительными оценками критиков. Они отмечали пестроту, яркость, удивительный юмор, национальный колорит и народные предания.(слайд 6) А.С.Пушкин писал: «Сейчас прочёл Вечера близ Диканьки. Они изумили меня. Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия!..»
2.Действие произведений свободно(слайд 7) переносится из 19 века в 17, а затем в 18, и вновь в 17, и опять возвращает нас в 19.
Гоголь передал в своих повестях неподдельную веселость, простату и правдивость.
Юмор Гоголя (слайд заставляет нас смеяться, ведь юмор — это изображение героев в смешном виде, смех веселый, доброжелательный. Даже злые силы изображены не страшными, а забавными. Особенно это можно наблюдать в повести «Ночь перед Рождеством».
1.В данной повести Гоголь (слайд 9) как нельзя точно описать быт, наряды, украинский фольклор того времени. Писателя вдохновили народные поверья,(слайд 10) связанные с этим праздником, ведь именно в ночь под Рождество происходят самые разнообразные чудеса.
Предварительный просмотр:
Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com
Подписи к слайдам:
Слайд 1
История создания «Вечеров на хуторе близ Диканьки»
Слайд 2
Украина – удивительное, неповторимое, мистическое место. Овеянное различными поверьями и преданиями .
Слайд 3
Писатель начал работать над циклом повестей в 1829г., а в 1831г. вышла первая книга « Вечеров на хуторе близ Диканьки», а через год – вторая. Получился удивительный сборник повестей.
Слайд 4
Первая книга: 1 .Сорочинская ярмарка 2 .Вечер накануне Ивана Купала 3 .Майская ночь или Утопленница 4 .Пропавшая грамота Вторая книга: 1 .Страшная месть 2 .Иван Федорович и его тетушка 3 .Заколдован-ное место 4 .Ночь перед Рождеством
Слайд 5
Гоголь и родные . Гоголь в кругу друзей Друзья и родные помогали писателю собирать исторические предания.
Слайд 6
« Сейчас прочитал Вечера близ Диканьки. Они изумили меня. Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия!…» А.С.Пушкин
Слайд 7
XIX XVII XVIII XVII XIX
Слайд 8
Юмор Гоголя Юмор – это изображение Героев в смеш — ном виде,смех веселей, Доброжелатель — ный .
Слайд 9
«Ночь перед Рождеством»
Слайд 10
Рождество
Книга, которая ввела Гоголя в большую литературу: смесь реальности и фантастики, комедии и хоррора, сформировавшая канонический образ Малороссии для многих поколений русских читателей.
комментарии: Полина Рыжова
О чём эта книга?
Восемь повестей об украинской народной жизни, в которых реальность мешается с фантастикой, а комедия — с хоррором. Книга, изданная под именем малообразованного пасечника, стала для Гоголя пропуском в большую литературу, а для многих поколений читателей сформировала каноничный образ Малороссии. Чернобровые панночки, удалые парубки с чубом, аппетитные галушки и горилка — всё это мы живо представляем именно благодаря «Вечерам».
Когда она написана?
Гоголь начал писать «Вечера» в 1829 году: юный писатель совсем недавно переехал из Нежина в Санкт-Петербург, где терпит неудачи на актёрском поприще, а затем и на литературном — убитый язвительными отзывами, он выкупает все доступные экземпляры своей первой поэмы «Ганц Кюхельгартен» и сжигает. Спасительной оказывается идея написать что-нибудь на тему Малороссии. Он забрасывает мать просьбами прислать как можно больше подробностей о жизни на родине: как одеваются сельские дьячки и крестьянские девки, как справляют свадьбы, какие существуют народные поверья и предания. Гоголь берётся за тему не из-за ностальгии: в столице в это время бушует мода на всё украинское. Выпускаются книги («Малороссийская деревня»
Ивана Кулжинского
Иван Григорьевич Кулжинский (1803–1884) — писатель, публицист и педагог. Преподавал Гоголю латынь в Нежинской гимназии высших наук. Кроме того, в разные годы преподавал латынь и русскую словесность в Украинско-слободской гимназии, Институте благородных девиц и Харьковском университете, был директором нескольких гимназий.
, «Двойник, или Мои вечера в Малороссии»
Антония Погорельского
Алексей Алексеевич Перовский (1787–1836) — писатель, работал под псевдонимом Антоний Погорельский. Перевёл на немецкий «Бедную Лизу» Карамзина. Занимался ботаникой, три его публичные лекции на эту тему были изданы отдельной книгой. Участвовал в Отечественной войне 1812 года. Был близок литературному кружку арзамасцев. Воспитывал племянника — будущего писателя Алексея Константиновича Толстого. Автор сборника новелл «Двойник, или Мои вечера в Малороссии», написанной для племянника сказки «Чёрная курица, или Подземные жители», романа «Монастырка».
, «Сказки о кладах»
Ореста Сомова
Орест Михайлович Сомов (1793–1833) — критик, писатель, журналист. Служил столоначальником в правлении Российско-американской компании. Был арестован после восстания декабристов, поскольку в здании компании собирались члены Северного общества, но затем освобождён. Писал стихи, повести и рассказы по мотивам украинского фольклора. Вместе с Антоном Дельвигом издавал альманахи «Северные цветы» и «Подснежник». Был редактором «Литературной газеты». Автор трактата «О романтической поэзии», сыгравшего важную роль в становлении романтизма в русской литературе.
), ставятся оперы («Леста, днепровская русалка»
Николая Краснопольского
Николай Степанович Краснопольский (1774 — после 1813) — переводчик с немецкого языка. Переводил преимущественно театральные пьесы. Одна из самых популярных адаптированных им постановок — «Леста, днепровская русалка» — была переделкой пьесы «Дунайская русалка» австрийского драматурга Карла Фридриха Генслера. В своём либретто Краснопольский перенёс действие оперы в условно-сказочный мир Киевской Руси.
, «Пан Твардовский»
Алексея Верстовского
Алексей Николаевич Верстовский (1799–1862) — композитор и театральный администратор. Самым известным сценическим произведением Верстовского считается опера «Аскольдова могила» по роману Михаила Загоскина. В Москве она пользовалась большим успехом и шла больше 400 раз. По уровню востребованности у современников конкурировал с Михаилом Глинкой. После смерти Верстовского влиятельный музыкальный критик Александр Серов, вспоминая «Аскольдову могилу», отмечал, что «в отношении популярности Верстовский пересиливает Глинку».
, «Козак-стихотворец»
Александра Шаховского
Александр Александрович Шаховской (1777–1846) — драматург. В 1802 году Шаховской оставил военную службу и начал работу в дирекции Императорских театров. Его первой успешной комедией стал «Новый Стерн», спустя несколько лет поставлена комедия «Полубарские затеи, или Домашний театр», в 1815 году — «Урок кокеткам, или Липецкие воды». В 1825 году скомпрометированный связями с декабристами Шаховской ушёл из дирекции театров, но сочинительство продолжил — всего он написал более сотни произведений.
). Гоголь заканчивает работу над циклом к концу 1831 года — он успевает не только присоединиться к актуальному литературному тренду, но и, по сути, стать его лицом: со временем начинает казаться, что именно гоголевские «Вечера» открыли тему Малороссии в русской литературе.
Как она написана?
Очень по-разному. Повести «Вечеров» принадлежат нескольким жанрам: сказка-анекдот, сказка-новелла, сказка-трагедия. Гоголь намеренно располагает их в таком порядке, чтобы контраст между повестями выглядел ещё ярче: например, за лихой вертепной историей о кузнеце и чёрте («Ночь перед Рождеством») следует готическая легенда о жутком колдуне («Страшная месть»), а затем — нелепый рассказ о сватовстве великовозрастного поручика («Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка»). В большинстве своём повести написаны простонародным языком с использованием колоссального количества украинских диалектизмов. На хуторе близ Диканьки, по выражению Андрея Синявского, «не могут связать двух слов, не помянув чорта, свата и брата или не увязнув в пришедших на ум невообразимых путрях и пундиках». Гоголевские рассказчики игнорируют не только литературные нормы, но порой и приличия, наполняя содержание повестей руганью, побоями, пошлыми интрижками и бестактными анекдотами («Господи Боже мой, за что такая напасть на нас грешных! и так много дряни всякой на земле, а ты ещё и жинок наплодил»). Наряду с этим здесь то и дело находится место для высокопарного слога («Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее. Горит и дышит он»).
В «Вечерах» впечатляет не столько сюжет, сколько необычная живописность стиля. Это замечал Андрей Белый: сюжет у Гоголя «скуп, прост, примитивен в фабуле; ибо дочерчен и выглублен в деталях изобразительности, в её красках, в её композиции, в слоговых ходах, в ритме». Эта живописность находит и прямые художественные аналогии: западные литературоведы нередко сравнивают стилистику «Вечеров» с картинами Иеронима Босха и Франсиско
Гойи
1
Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: в 23 т. Т. 1. М.: Наука, 2003. С. 656.
. В частности, открывающая цикл «Сорочинская ярмарка» сопоставляется с картиной Питера Брейгеля Старшего
«Страна лентяев»
2
Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: в 23 т. Т. 1. М.: Наука, 2003. С. 698.
: сквозь ощущение праздности и изобилия, так же как и у Гоголя, здесь всё отчётливее проступает чувство тревоги и страха.
Что на неё повлияло?
Во-первых, этнографические сведения, которые исправно высылала мать писателя по почте, а также комедии отца,
Василия Гоголя-Яновского
Василий Афанасьевич Гоголь-Яновский (1777–1825) — госслужащий, драматург и поэт. Отец Николая Гоголя. В 1812–1825 годах был директором и актёром домашнего театра царского вельможи Дмитрия Трощинского, для которого написал несколько водевилей и сказок, вдохновлённых украинским бытом. Самые известные — «Простак, или Хитрость женщины, перехитрённая солдатом» и «Собака-овца».
(некоторые цитаты из них стали эпиграфами к «Сорочинской ярмарке»). Во-вторых, книги на малороссийскую тему, которые Гоголь внимательно и методично изучал — в особенности для замысла писателя оказались важны «Русалка. Малороссийское предание» Ореста Сомова (1829) и «Энеида»
Ивана Котляревского
Иван Петрович Котляревский (1769–1838) — украинский поэт, драматург и переводчик. Самое известное произведение — поэма-бурлеск «Энеида», вольное переложение поэмы писателя Николая Осипова «Виргилиева Енеида, вывороченная наизнанку», которая, в свою очередь, была пародией на поэму Вергилия. Считается, что «Энеида» Котляревского стала произведением, определившим развитие украинской литературы на десятилетия вперёд. Во-первых, она задала моду на бурлеск как национальный стиль, во-вторых, способствовала переходу от староукраинского языка к современной украинской литературе, написанной на разговорном языке.
(последние её части были написаны в первой половине 1820-х). В-третьих, множество украинских песен, вертепных драм, быличек, сказок, легенд. Из народного фольклора Гоголь, к примеру, позаимствовал сюжеты поездки на чёрте, свидания чёрта с ведьмой, поисков цветка папоротника и мотив призрачности богатства, полученного от нечистой силы.
Украинский фольклор в «Вечерах» Гоголь скрещивает с эстетикой немецкого романтизма: важное влияние на писателя оказали литературные сказки Гофмана и
Людвига Тика
Людвиг Иоганн Тик (1773–1853) — писатель, поэт и переводчик, один из ключевых авторов немецкого романтизма. Написал роман «Странствия Франца Штернбальда», множество сказок, в том числе трёхтомные «Народные сказки Петера Лебрехта» — сборник переделок и подражаний средневековым историческим легендам.
. При этом нельзя сказать, что Гоголь первым догадался совместить романтические установки с украинским колоритом: к концу 1820-х годов Малороссия уже воспринимается литераторами как визитная карточка русского романтизма (конкурируя в этом качестве с Кавказом).
Как она была опубликована?
Самой первой в печати появилась повесть «Вечер накануне Ивана Купала» — она была опубликована в февральском номере «Отечественных записок» за 1830 год. Однако Гоголь остался недоволен многочисленными редакторскими правками
Павла Свиньина
Павел Петрович Свиньин (1787–1839) — писатель, редактор, журналист, дипломат и коллекционер. Первый издатель литературного журнала «Отечественные записки», автор исторических романов «Шемякин суд» и «Ермак, или Покорение Сибири». Многие современники в литературном сообществе относились к Свиньину снисходительно и попрекали за неискренность и стремление выслужиться. Например, Пётр Вяземский писал о нём в письме Александру Тургеневу: «Свиньин полоскается в грязи и пишет стихи». Пушкин изобразил Свиньина в неоконченном памфлете «Детская книжка», написанном для «Литературной газеты»: «Павлуша был опрятный, добрый, прилежный мальчик, но имел большой порок: он не мог сказать трёх слов, чтоб не солгать».
и от дальнейших журнальных публикаций отказался. Зато благодаря дебюту в престижном издании начинающий писатель обзавёлся знакомствами в литературных кругах, теперь ему покровительствовал критик
Пётр Плетнёв
Пётр Александрович Плетнёв (1791–1866) — критик, поэт, преподаватель. Близкий друг Пушкина. Был учителем словесности в петербургских женских институтах, кадетских корпусах, Благородном пансионе, преподавал литературу будущему императору Александру II. С 1840 по 1861 год — ректор Санкт-Петербургского университета. Был редактором альманаха «Северные цветы» и журнала «Современник» после смерти Пушкина. В 1846 году продал «Современник» Николаю Некрасову и Ивану Панаеву.
, который и посоветовал объединить все повести фигурой вымышленного издателя (примерно в это же время к такому приёму прибегает Пушкин в «Повестях Белкина», а до него — Вальтер Скотт). Гоголь выпустил «Вечера» двумя книжками (первая вышла в сентябре 1831 года, вторая — в марте 1832-го). Любопытно, что книжную версию повести «Вечер накануне Ивана Купалы» Гоголь предварил специальным предисловием, где в шуточной форме дистанцировался от журнального варианта повести. Рассказчик Фома Григорьевич, слушая пересказ своей же истории из «небольшой книжечки», приходит в негодование: «Плюйте ж на голову тому, кто это напечатал! бреше, сучый москаль. Так ли я говорил? Що-то вже, як у кого чорт ма клепки в голови». Впрочем, каких-либо других свидетельств жёсткой правки Свиньиным «Вечера накануне Ивана Купалы» не существует — автограф журнальной редакции повести не сохранился, а стилистическая переработка книжной версии в целом соответствует общей эволюции гоголевского
стиля
3
Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: в 23 т. Т. 1. М.: Наука, 2003. С. 712.
.
«Заколдованное место». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
«Майская ночь». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
«Страшная месть». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
«Пропавшая грамота». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
Как её приняли?
Широко известен восторженный отзыв о «Вечерах» Александра Пушкина: «Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Всё это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился. Мне сказывали, что когда издатель вошёл в типографию, где печатались «Вечера», то наборщики начали прыскать и фыркать, зажимая рот
рукою»
4
В письме Александру Воейкову, сентябрь 1831 года.
. На самом деле историю о наборщиках Пушкину рассказал в письме сам
Гоголь
5
В письме от 21 августа 1831 года.
:
Любопытнее всего было моё свидание с типографией. Только что я просунулся в двери, наборщики, завидя меня, давай каждый фиркать и прыскать себе в руку, отворотившись к стенке. <…> Я к фактору, и он после некоторых ловких уклонений наконец сказал, что: штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву. Из этого я заключил, что я писатель совершенно во вкусе черни.
Претензии в первую очередь предъявлялись Гоголю насчёт стиля. Об этом, в частности, рассуждал
Фаддей Булгарин
6
Булгарин Ф. Петербургские записки. Письма из Петербурга в Москву к В. А. Ушакову. Окончание второго письма / / Северная пчела. 1831. № 288. 18 декабря.
: «Прочёл предисловие — и утомился. Развёртываю в нескольких местах, и описательная проза с необыкновенным многословием ужасает меня. Не терплю многословия и длинного описания бугров и рощей».
Михаил Загоскин
Михаил Николаевич Загоскин (1789–1825) — писатель и драматург. В 1830-х годах получил известность как автор патриотических исторических романов «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» и «Рославлев, или Русские в 1812 году» — самой популярной книги об Отечественной войне 1812 года до выхода «Войны и мира» Льва Толстого.
(со слов Сергея Аксакова) нашёл в гоголевском дебюте «неправильность языка, даже
безграмотность»
7
Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем / / Аксаков С. Т. Собрание сочинений: в 4 т. T. III. М., 1956. С. 153.
. Пожалуй, самый гневный отзыв принадлежал
Николаю Полевому
Николай Алексеевич Полевой (1796–1846) — литературный критик, издатель, писатель. С 1825 по 1834 год издавал журнал «Московский телеграф», после закрытия журнала властями политические взгляды Полевого стали заметно консервативнее. С 1841 года издавал журнал «Русский вестник».
, в своей критической статье он решил обратиться к анонимному автору напрямую: «Во-первых, все ваши сказки так не связны, что несмотря на многие прелестные подробности, которые принадлежат явно народу, с трудом дочитываешь каждую из этих сказок. Желание подделаться под малоруссизм спутало до такой степени ваш язык и всё ваше изложение, что в иных местах и толку
не доберёшься»
8
Полевой Н. «Вечера на хуторе близ Диканьки» / / Московский телеграф. 1831. № 17. С. 91–95.
. Полевой выразил уверенность, что автор «Вечеров» не имеет ничего общего с Малороссией («Довольно, мы видим, что вы самозванец-Пасичник, вы, сударь, Москаль, да ещё и горожанин»), из-за чего позже стал объектом ехидных шуточек.
В целом реакция литературных кругов на книгу была для Гоголя ободряющей. Андрей Синявский в работе «В тени Гоголя» писал, что молодой дебютант «очаровал Петербург галушками, козачком, горилкою, простонародными байками, песнями и легендами, толком не зная ни той страны, откуда всё это вывез, ни той, в которую это привёз». На первых порах в литературных кругах ему простили и фактические неточности, и шероховатость стиля: «Провинция, внушая снисхождение, себя оправдывала, собою прикрывалась (только потом догадались, какое лихо явилось к нам из провинции, да было поздно — Гоголь заполонил
столицу)».
9
Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992 С. 203.
Что было дальше?
Гоголь довольно быстро охладел к своей дебютной книге — уже в 1833 году в письме Михаилу Погодину он отзывается о ней раздражённо: «Я даже позабыл, что я творец этих «Вечеров», и вы только напомнили мне об этом. <…> Да обрекутся они неизвестности! покамест что-нибудь увесистое, великое, художническое не изыдет из меня». Пренебрежение автора к циклу заметно и в предисловии к первому собранию сочинений, предпринятому в 1842 году: «Всю первую часть следовало бы исключить вовсе: это первоначальные ученические опыты, недостойные строгого внимания читателя; но при них чувствовались первые сладкие минуты молодого вдохновения, и мне стало жалко исключить их…»
Такое же снисходительное отношение к «Вечерам» переняла и критика: долгое время ранняя проза Гоголя рассматривалась исключительно в контексте «Шинели» и «Мёртвых душ». Характерно в этом смысле едкое замечание Владимира Набокова: «Когда я хочу, чтобы мне приснился настоящий кошмар, я представляю себе Гоголя, строчащего на малороссийском том за томом «Диканьки» и «Миргороды» — о призраках, которые бродят по берегу Днепра, водевильных евреях и лихих казаках». Однако наряду с этим складывалось и совсем другое отношение к «Вечерам» — как к произведению обманчиво простому, наполненному множеством скрытых смыслов. Так воспринимали гоголевский дебют в символистской или околосимволистской среде: многое для более глубокого понимания «Вечеров» сделали работы Василия Розанова, Дмитрия Мережковского, Андрея Белого. Постепенно в литературоведении сложилось понимание (в частности, благодаря работам Юрия Манна и Юрия Лотмана), что гоголевский цикл — не просто собрание сказочных историй из жизни Малороссии, а сложноустроенный универсум, который не стоит воспринимать буквально.
Цикл «Вечеров» был крайне востребован отечественным кинематографом. Экранизировать новеллы начали ещё в эпоху немого кино (см. фильмы Владислава Старевича), но бум экранизаций пришёлся на сталинскую эпоху с её попыткой опереться на фольклор и народные традиции «братских республик» (см. лубочные картины Николая Экка и Александра Роу). После оттепели гоголевские повести воспринимались как пространство для художественных экспериментов (см., например, аллегорическую экранизацию «Вечера накануне Ивана Купалы» Юрия Ильенко, оператора Сергея Параджанова). В постсоветской России «Вечера» стали материалом двухчастного комедийного мюзикла Сергея Горова («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Сорочинская ярмарка»), где Оксану играет Ани Лорак, Солоху — Лолита Милявская, Хиврю — Верка Сердючка, а роль чёрта отдана Филиппу Киркорову. Не так давно тему Диканьки актуализировала трилогия о Гоголе («Гоголь. Начало», «Страшная месть» и «Вий») — готическая трэш-сказка с мистическими убийствами и расследованиями.
«Ночь перед Рождеством». Режиссёр Владислав Старевич. Россия, 1913 год
«Сорочинская ярмарка». Режиссёр Николай Экк. СССР, 1938 год
«Черевички». Режиссёр Надежда Кошеверова, Михаил Шапиро. СССР, 1944 год
Мультфильм «Пропавшая грамота». Режиссёры Валентина и Зинаида Брумберг. СССР, 1945 год
Мультфильм «Ночь перед Рождеством». Режиссёры Валентина и Зинаида Брумберг. СССР, 1951 год
«Майская ночь, или Утопленница». Режиссёр Александр Роу. СССР, 1952 год
«Вечера на хуторе близ Диканьки». Режиссёр Александр Роу. СССР, 1961 год
«Вечер накануне Ивана Купалы». Режиссёр Юрий Ильенко. СССР, 1968 год
«Пропавшая грамота». Режиссёр Борис Ивченко. СССР, 1972 год
Мультфильм «Цветок папоротника». Режиссёр Алла Грачёва. СССР, 1979 год
Мультфильм «Страшная месть». Режиссёр Михаил Титов. СССР, 1988 год
«Сорочинская ярмарка». Режиссёр Семен Горов. Россия, 2004 год
«Ночь перед Рождеством». Режиссёр Владислав Старевич. Россия, 1913 год
«Сорочинская ярмарка». Режиссёр Николай Экк. СССР, 1938 год
«Черевички». Режиссёр Надежда Кошеверова, Михаил Шапиро. СССР, 1944 год
Мультфильм «Пропавшая грамота». Режиссёры Валентина и Зинаида Брумберг. СССР, 1945 год
Мультфильм «Ночь перед Рождеством». Режиссёры Валентина и Зинаида Брумберг. СССР, 1951 год
«Майская ночь, или Утопленница». Режиссёр Александр Роу. СССР, 1952 год
«Вечера на хуторе близ Диканьки». Режиссёр Александр Роу. СССР, 1961 год
«Вечер накануне Ивана Купалы». Режиссёр Юрий Ильенко. СССР, 1968 год
«Пропавшая грамота». Режиссёр Борис Ивченко. СССР, 1972 год
Мультфильм «Цветок папоротника». Режиссёр Алла Грачёва. СССР, 1979 год
Мультфильм «Страшная месть». Режиссёр Михаил Титов. СССР, 1988 год
«Сорочинская ярмарка». Режиссёр Семен Горов. Россия, 2004 год
«Ночь перед Рождеством». Режиссёр Владислав Старевич. Россия, 1913 год
«Сорочинская ярмарка». Режиссёр Николай Экк. СССР, 1938 год
«Черевички». Режиссёр Надежда Кошеверова, Михаил Шапиро. СССР, 1944 год
Мультфильм «Пропавшая грамота». Режиссёры Валентина и Зинаида Брумберг. СССР, 1945 год
Мультфильм «Ночь перед Рождеством». Режиссёры Валентина и Зинаида Брумберг. СССР, 1951 год
«Майская ночь, или Утопленница». Режиссёр Александр Роу. СССР, 1952 год
«Вечера на хуторе близ Диканьки». Режиссёр Александр Роу. СССР, 1961 год
«Вечер накануне Ивана Купалы». Режиссёр Юрий Ильенко. СССР, 1968 год
«Пропавшая грамота». Режиссёр Борис Ивченко. СССР, 1972 год
Мультфильм «Цветок папоротника». Режиссёр Алла Грачёва. СССР, 1979 год
Мультфильм «Страшная месть». Режиссёр Михаил Титов. СССР, 1988 год
«Сорочинская ярмарка». Режиссёр Семен Горов. Россия, 2004 год
Почему именно Диканька вынесена в заглавие?
Непосредственно в Диканьке развиваются события лишь одной повести из восьми («Ночь перед Рождеством»). Зато близ Диканьки живёт пасечник Рудый Панько, вымышленный издатель «Вечеров»: «Как будете, господа, ехать ко мне, то прямёхонько берите путь по столбовой дороге, на Диканьку. Я нарочно и выставил её на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора». Это не шутка и не фигура речи, в ту пору Диканьку действительно можно было рассматривать как ориентир: со времён Екатерины II через эту деревню лежал путь высочайших особ в Малороссию. Князь Иван Михайлович Долгорукий писал в 1810 году, что Диканька — «лучшее местоположение под Полтавою» и «будто Екатерина II, быв на этом месте, изволила отозваться, что она лучше его ничего не
видала»
10
Долгорукий И. М. Славны бубны за горами, или Путешествие моё кое-куда 1810 года / / Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1869. Кн. 3. С. 87.
. В 1820 году здесь также побывал Александр I. Диканька в ту пору принадлежала богатому и влиятельному князю Виктору Павловичу Кочубею. В 1828 году Александр Пушкин воспел его прадеда, Василия Леонтьевича, в поэме «Полтава»:
Богат и славен Кочубей.
Его луга необозримы;
Там табуны его коней
Пасутся вольны, нехранимы.Кругом Полтавы хутора
Окружены его садами,
И много у него добра,
Мехов, атласа, серебра
И на виду и под замками.
Имение Гоголей-Яновских находилось от владений Кочубея в полусотне километров. Вполне закономерно, что Гоголь в заглавии своей дебютной книги апеллировал к влиятельному соседу (и заодно к любимому Пушкину). Впрочем, уже спустя несколько лет Гоголь в письме к матери высказывается о Кочубее довольно заносчиво: «Велика важность, что Кочубей мерял нашу землю! Пусть он хоть всю её поместит у себя на плане! Мы можем поместить его Диканьку у себя на плане». В каком-то смысле именно это Гоголь и сделал благодаря «Вечерам».
Для чего Гоголь устраивает чехарду с рассказчиками?
Рассказчиков в «Вечерах» действительно так много, что можно запутаться. Самый главный из них — Рудый Панько, выступающий собирателем и издателем историй (наделив героя профессией пасечника, Гоголь уподобляет собирательство историй сбору мёда). Его основной и любимый рассказчик — дьяк Фома Григорьевич («Вечер накануне Ивана Купала», «Пропавшая грамота», «Заколдованное место»). Ещё несколько историй («Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь») принадлежат «гороховому паничу» — его рассказам, по мнению Рудого Панька, свойственна раздражающая литературность: «Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдёт рассказывать — вычурно, да хитро, как в печатных книжках! Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье нападёт. Ничего, хоть убей, не понимаешь. Откуда он слов понабрался таких!» Во второй книжке «Вечеров» появляется рассказчик Иван Степанович Курочка — его историю про Ивана Шпоньку издатель якобы переписывает с листа, но из-за того, что часть листов жена Рудого Панька использовала для приготовления пирожков, развития и окончания истории мы так и не узнаём. Ещё один рассказчик упоминается, но не называется (он «(нечего бы к ночи и вспоминать о нём) такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове»), — вероятно, именно его авторству принадлежит «Страшная месть».
При таком композиционном многоголосии Гоголь умудряется множить рассказчиков уже внутри самой истории. Показательный пример — «Вечер накануне Ивана Купалы»: историю рассказывает Фома Григорьевич, который, в свою очередь, пересказывает рассказ своего деда, в основе которого лежат свидетельства «родной тётки» деда. Благодаря такому усложнению автор будто намеренно запутывает слушателя, сбивает со следа, показывая, что настоящим автором истории выступает не отдельный человек, а целый народ.
У многих героев «Вечеров» довольно экзотические фамилии. Они что-то означают?
Украинские фамилии у Гоголя близки к прозвищам, поэтому большинство из них вполне можно расшифровать. Например, имя Пузатого Пацюка из «Ночи перед Рождеством» — героя, умеющего поглощать галушки и вареники без использования рук, — в переводе с украинского означает толстую крысу. В экранизации Александра Роу сходство с животным персонажу придают серые усы, торчащие в разные стороны. Пацюк наводит на набожного кузнеца Вакулу ужас (даже не из-за левитирующих вареников, а из-за того, что Пацюк объедается
скоромной пищей
Мясо, молоко, яйца и другие продукты животного происхождения, которые нельзя есть во время православных постов.
перед Крещением, в день сурового поста), и эта близость героя к нечисти дополнительно подчёркивается именем: крысы в славянской народной традиции считались нечистыми животными, наделёнными дьявольскими свойствами. Смысловую нагрузку у Гоголя несут не только прозвища, но и личные имена. В «Сорочинской ярмарке», к примеру, имя Хиври (сокращённое от Хавроньи) восходит к свинье, а имя её падчерицы Параски в народной этимологии означает «порося», поросёнка. Несмотря на выраженный внешний конфликт двух героинь, связь на уровне имён открывает ещё один смысловой слой рассказа: прекрасная Параска после свадьбы неизбежно превратится в злую бабу Хиврю. Не зря девушка примеряет на себя
очипок
Крестьянский головной убор, которым покрывали волосы замужние женщины.
мачехи, который до этого забрызгал грязью её будущий муж.
Однако не все прозвища героев «Диканьки» столь значимы, некоторые из них, кажется, составляют лишь предмет неприличной шутки (из-за чего на Гоголя нередко сердились критики-современники): например, имя одного из поклонников Солохи казака Свербыгуза означает буквально человека, «часто чешущего задницу», а имя парубка Кизяколупенко из этого же рассказа переводится как «колющий навоз». «У нас, не извольте гневаться — такой обычай, — предупреждал ранимых критиков Рудый Панько («рудый» значит «рыжий») в предисловии «Вечеров», — как дадут кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно».
Насколько Украина, описанная Гоголем, была близка к реальности?
Почти все повести «Вечеров» так или иначе соотносятся с историческим контекстом: начиная с «Майской ночи», где мельком упоминается путешествие Екатерины II в 1787 году на юг России, заканчивая «Ночью перед Рождеством», где Екатерина II и князь Григорий Потёмкин-Таврический выступают уже полноценными действующими лицами. Это касается не только XVIII века, но XVI–XVII веков: в «Страшной мести» исторически обоснована и история пана Данила, и даже легенда о двух братьях, Иване и Петре. Всего в «Вечерах» упоминается больше десятка лиц, связанных с историей Украины, среди которых Богдан Хмельницкий, Иван Подкова, Пётр Сагайдачный, Карп Полтора-Кожуха и т. д. Благодаря историческим параллелям и множеству краеведческих подробностей создаётся ощущение, что Малороссия в «Вечерах» описана максимально реалистично, однако всё здесь не так просто.
Буквально сразу же после выхода книги Гоголя начали критиковать за недостоверность изображения родного края: Андрей Стороженко под псевдонимом Андрий Царынный опубликовал обстоятельный разбор под названием «Мысли малороссиянина, по прочтении повестей пасичника Рудого Панька, изданных им в книжке под заглавием «Вечера на хуторе близ Диканьки», и рецензий на оныя», в нём он отметил множество языковых ошибок (например, неправильность использования обращения «пан») и несообразностей в поведении героев. Странным ему показался поступок Грицька в «Сорочинской ярмарке», просто так обругавшего пожилую незнакомую женщину («так бесчинствуют одни лишь горькие пьяницы…»), а также раскованность Параски, обнимающейся на ярмарке с разгульным парубком, который до этого запустил ком грязи в её мачеху («у нас всякая молоденькая девушка имеет стыд и страх Божий»). В 1861 году с похожей критикой выступил поэт Пантелеймон Кулиш, он счёл неправдоподобным сцену сватовства в «Сорочинской ярмарке», время свадьбы (их обычно играют осенью и зимой, поскольку август занят уборкой урожая), да и само описание свадьбы. Однако аномальность поведения героев в этой повести вполне может быть частью авторского замысла: согласно одной из трактовок, Параска выходит замуж не за удалого парубка, а за чёрта (имя Грицько, сокращённое от Григорий, в ту пору служило одним из обозначений чёрта), не зря разудалая весёлость происходящего отдаётся в конце повести тоскливым эхом.
Украинские публицисты отмечали, что «Вечера», как правило, не находят отклика в среде простого народа, читатели видят в них «неправду
житьёву»
11
Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: в 23 т. Т. 1. М.: Наука, 2003. С. 651
. Такое представление, кстати, отразилось в «Братьях Карамазовых» Достоевского, в сцене, где Фёдор Павлович даёт почитать гоголевскую книжку юному Смердякову:
Малый прочёл, но остался недоволен, ни разу не усмехнулся, напротив, кончил нахмурившись.
— Что ж? Не смешно? — спросил Фёдор Павлович.
Смердяков молчал.
— Отвечай, дурак.
— Про неправду всё написано, — ухмыляясь прошамкал Смердяков.
Малороссия в «Вечерах», несмотря на обилие реальных деталей, предстаёт страной скорее фантастической, где всё основано на принципе чрезмерности: каждая эмоция усилена, каждое действие сопровождено гиперболой. «…Родная Украина становится какой-то неведомой, роскошной страной, где всё превосходит обычные размеры, — писал о цикле Гоголя Валерий Брюсов. — Такова была сила его дарования… что он не только дал жизнь этим вымыслам, но сделал их как бы реальнее самой реальности». Создав свою собственную Малороссию по книгам и воспоминаниям, Гоголь заставил поверить в неё всех остальных.
Почему женщины в «Вечерах» такие властные?
Большинство героинь Гоголя не только не дают себя в обиду, но и сами выступают обидчицами мужчин. Так, к примеру, в «Сорочинской ярмарке» под гнётом жены страдает Солопий Черевик (ещё одно значимое прозвище: «черевик» значит «сапожок», то есть Солопий буквально находится под сапогом у супруги). Он боится излишне перечить жене Хивре, поскольку та может его побить («Тут Черевик наш заметил и сам, что разговорился чересчур, и закрыл в одно мгновение голову свою руками, предполагая без сомнения, что разгневанная сожительница не замедлит вцепиться в его волосы своими супружескими когтями»). Побоев боятся и другие герои «Вечеров»: дьяк Осип Никифорович из «Ночи накануне Рождества», изменяя жене с Солохой, больше всего переживает, «чтобы не узнала его половина, которая и без того страшною рукою своею сделала из его толстой косы самую узинькую», жена Кума из того же рассказа регулярно вступает с ним в драку («Кум, несмотря на всегдашнее хладнокровие, не любил уступать ей; и оттого почти всегда уходил из дому с фонарями под обоими глазами»), а жена ткача пробует на муже силу кочерги («Моя жинка купила прошлый год на ярмарке кочергу; дала пивкопы — та ничего… не больно»). Стоит вспомнить и тётушку Василису Кашпоровну из рассказа про Шпоньку, в присутствии которой все мужчины ощущали робость:
Казалось, что природа сделала непростительную ошибку, определив ей носить тёмно-коричневый по будням капот с мелкими оборками и красную кашемировую шаль в день Светлого воскресенья и своих именин, тогда как ей более всего шли бы драгунские усы и длинные ботфорты.
Выводя таких героинь, Гоголь, разумеется, не намекал ни на какую эмансипацию — для него это типичный комический приём в духе вертепной пьесы: муж-слабак под каблуком у властной сварливой жены. Однако исследователь Иван Ермаков, анализировавший «Вечера» с позиций психоанализа, отмечал, что Гоголь не просто шутил, он тяготел к описанию зрелых женщин: в случае с молодыми девушками (Оксана, Ганна, Параска) писатель довольствовался перечислением эпитетов красоты, которые встречаются в народных песнях (блестящие чёрные очи, косы, брови), тогда как в характеристике старух он чувствовал себя куда более свободным, «там вступал в силу его
талант»
12
Ермаков И. Д. Психоанализ литературы: Пушкин, Гоголь, Достоевский. М.: НЛО, 1999. С. 177.
. Любопытно, что в женщинах, властвующих над мужчинами, у Гоголя почти всегда заложено демоническое начало — они постоянно сравниваются с чертями и ведьмами.
Солопий из «Сорочинской ярмарки», напуганный появлением головы свиньи в окне, бросается наутёк из дома: он думает, что за ним гонится чёрт, на самом деле за ним следует испуганная Хивря. Цыгане, обнаружившие их лежащими друг на друге, тоже припоминают чёрта:
— Что лежит, Влас?
— Так, как будто бы два человека: один наверху, другой нанизу; который из них чорт, уже и не распознаю!
— А кто наверху?
— Баба!
— Ну, вот, это ж то и есть чорт! — Всеобщий хохот разбудил почти всю улицу.
В украинском фольклоре женщина часто соотносится с дьяволом. По одной из легенд, женщина была сотворена не из ребра Адама, а из хвоста чёрта. По другой — увидев бабу и чёрта, апостол Пётр отрубил им обоим головы, а затем приставил их наоборот, с тех пор баба ходит с головой
чёрта
13
Булашев Г. О. Украинский народ в своих легендах и религиозных воззрениях и верованиях. Вып. 1. Космогонические украинские народные воззрения и верования. Киев, 1909. С. 98, 171.
. Мистический ужас перед женщиной, которая может лишить мужчину воли (будь то угрозами, как Хивря, или своим обаянием, как Солоха), распространяется на весь цикл и находит отражение даже в рассказе про Шпоньку, казалось бы избавленном от всякой потусторонности. После сватовства Ивану Фёдоровичу снится страшный липкий сон:
То представлялось ему, что он уже женат, что всё в домике их так чудно, так странно: в его комнате стоит, вместо одинокой, двойная кровать. На стуле сидит жена. Ему странно; он не знает, как подойти к ней, что говорить с нею; и замечает, что у неё гусиное лицо. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит другую жену, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую сторону — стоит третья жена. Назад — ещё одна жена. Тут его берёт тоска. Он бросился бежать в сад; но в саду жарко. Он снял шляпу, видит: и в шляпе сидит жена. Пот выступил у него на лице. Полез в карман за платком — и в кармане жена; вынул из уха хлопчатую бумагу — и там сидит жена…
Как известно, сам Гоголь тоже опасался сближаться с женщинами и всю жизнь оставался холостым.
За что герои «Вечеров» клянут «москалей»?
«Москаль» здесь определённо ругательное слово: «если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля», «да мне так теперь сделалось весело, как будто мою старуху москали увезли», «пьяный москаль побоится выбросить их нечестивым своим языком», «когда чорт да москаль украдут что-нибудь — то поминай как и звали» и т. д. Однако «москаль» в речи казаков обозначает не москвича, как можно подумать, и даже не обязательно русского: в старину на Украине так называли офицеров, солдат, чиновников, находящихся на государственной
службе
14
Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: в 23 т. Т. 1. М.: Наука, 2003. С. 704
. Считалось, что им свойственна склонность к обману и пройдошливость. Однако в «Вечерах» также встречается бранное слово «кацап», которое обозначает как раз человека из России. Его употребляет сосед Шпоньки в светской беседе: «Надобно вам знать, милостивый государь, что я имею обыкновение затыкать на ночь уши с того проклятого случая, когда в одной русской корчме залез мне в левое ухо таракан. Проклятые кацапы, как я после узнал, едят даже щи с тараканами».
Вообще, мир «Вечеров» — плодотворная почва для любого рода ксенофобии. В нелестном контексте упоминаются цыгане (они считались «сродни чорту»), евреи («жиды» в фольклоре воспринимались как черти, только ещё хитрее), немцы (под «немцами» понимались любые иностранцы, и они, сюрприз, тоже соотносились с бесами). Но, пожалуй, самыми лютыми врагами для героев «Вечеров» являются католики и ксёндзы. Эта нетерпимость — эхо Брестской унии 1596 года, по которой православная церковь на Украине перешла в подчинение папе, что привело к столкновениям между казачеством и поляками; для многих (особенно малообразованных) жителей Малороссии того времени слово «католик» превратилось в бранное.
Как устроен у Гоголя мир нечистой силы?
Колдовской мир в фольклорном сознании никак не отделён от мира людей, напротив, он состоит с ним в тесных, а зачастую даже в родственных связях. Ведьма Солоха — мать набожного кузнеца Вакулы, который смог одурачить чёрта. Колдун из «Страшной мести» — отец Катерины, жены главного героя Данилы. Ведьма из «Майской ночи» — мачеха панночки, ставшей утопленницей. В «Вечерах» нечисть ведёт себя как люди, а люди — как нечисть. Статус многих героев из-за такой диффузии остаётся непонятным: например, знахарь Пацюк из «Ночи перед Рождеством» застрял где-то посередине между человеческим и демоническим. Сложно охарактеризовать и Басаврюка из «Вечера накануне Ивана Купалы» — он то ли «бесовской человек», то ли чёрт, обернувшийся человеком, то ли ходячий покойник: такая расплывчатость для фольклора обычно не характерна.
Приметами связи с демоническим миром в «Вечерах», как и в народной традиции, служат самые невинные вещи: растрёпанные волосы, косоглазие, хромота. Любая инаковость объясняется чертовщиной. Всё, что не соответствует принципам и стандартам патриархальной общины, понимается как проделки дьявола: в связях с нечистым чаще всего подозреваются женщины, люди других национальностей или вероисповеданий, безродные отщепенцы. Характерным примером в этом смысле служит рассказ «Страшная месть»: мы наблюдаем, как отец Катерины, находящийся в ссоре с зятем, постепенно раскрывает свою демоническую сущность, будто намеренно подтверждая подозрения Данилы. Отец Катерины возвращается из чужих краёв после двадцати лет скитаний (уже странно!), не ест привычную еду и отказывается от алкоголя, чем сразу же вызывает в зяте возмущение: «Не захотел выпить! слышишь, Катерина, не захотел мёду выпить… <…> Горелки даже не пьёт! экая пропасть! Мне кажется, пани Катерина, что он и в Господа Христа не верует. А? как тебе кажется?» Ещё сильнее настраивают Данилу против свёкра зловещие предвестия и кошмарные сны жены. Кажется, будто он заковывает в цепь отца Катерины не столько из-за того, что тот колдун, сколько из-за предательства родины и веры. Андрей Белый, к примеру, интерпретировал «Страшную месть» как социальную историю, а не мистическую: «Суть же не в том, что «колдун», а в том, что — отщепенец от рода, «страшно» не оттого, что «страшен», а оттого, что страшна жизнь, в которой пришелец издалека выглядит непременно «антихристом».
Согласно Белому, настоящий ужас «Вечеров» сосредоточен не в изображении чертей и ведьм, а в изображении патриархального общества: «Всякий инако слаженный, — хозяйственник ли, инако мыслящий ли, инако ли одёвый, инако ли сеющий репу, внушает ужас любому скопищу людей, которое тут же «срастается в одно громадное чудовище» (как у Гоголя в «Сорочинской ярмарке». — Прим. ред.); каждому в сросшемся со всем, что ни есть, состоянии кажется, «будто залез в прадедовскую душу» он; а кто не залез, того — бей!»
Где в «Вечерах» прячется сам Гоголь?
Комическое альтер эго писателя можно увидеть в образе панича в гороховом сюртуке, рассказчика нескольких историй из первой части «Вечеров». Иронические комментарии Рудого Панька насчёт излишней литературности историй панича, по сути, предвосхищают упрёки критиков, которых раздражает высокопарный слог Гоголя. В облике героя есть и общие с писателем черты, например способность вынюхать большую порцию табака; в «Вечерах»: «…Захвативши немалую порцию табаку, растёртого с золою и листьями любистка, поднёс её коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца», а вот запись Гоголя в альбоме Елизаветы Чертковой: «…Мой <нос> решительно птичий, остроконечный и длинный… могущий наведываться лично, без посредства пальцев, в самые мелкие табакерки».
Трагическое же альтер эго писателя можно рассмотреть в образе колдуна из «Страшной мести» (о его автобиографизме писали Андрей Белый, Валерий Брюсов, Александр Блок, Дмитрий Мережковский, Алексей Ремизов, Иван Ермаков). И панича, и колдуна роднит друг с другом их статус чужого в диканьковском мире и нежелание соблюдать установленные в нём традиции. Этот бескомпромиссный индивидуализм, чувство отчуждения и инаковости было хорошо знакомо Гоголю (см. у Набокова: «Школьником он с болезненным упорством ходил не по той стороне улицы, по которой шли все; надевал правый башмак на левую ногу; посреди ночи кричал петухом и расставлял мебель своей комнаты в беспорядке, словно заимствованном из «Алисы в Зазеркалье»). Панич и колдун, по сути, представляют собой два полюса гоголевского творчества: на одном из которых «настоящая весёлость», по Пушкину, на другом — жуткая дьявольщина, пустота.
список литературы
- Белый А. Мастерство Гоголя. М., Л.: ОГИЗ — ГИХЛ, 1934 // https://imwerden.de/pdf/belyj_masterstvo_gogolya_1934__ocr.pdf
- Виноградов В. В. Язык Гоголя // Н. В. Гоголь: Материалы и исследования. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1936. С. 286–376.
- Гиппиус В. Гоголь. Зеньковский В. Н. В. Гоголь / Предисл. и сост. Л. Аллена. СПб.: Logos, 1994.
- Гоголь в русской критике: Сборник статей. М.: ГИХЛ, 1953.
- Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений и писем: в 23 т. Т. 1. М.: Наука, 2003.
- Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М., Л.: ГИХЛ, 1959.
- Мережковский Д. С. Гоголь и чёрт (Исследование) // Мережковский Д. С. В тихом омуте. М.: Советский писатель, 1991.
- Манн Ю. В. Гоголь. Книга первая. Начало: 1809–1835. М.: РГГУ, 2012.
- Мочульский К. В. Духовный путь Гоголя. Париж: YMCA Press, 1934.
- Набоков В. В. Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1999. С. 20–130.
- Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч.: в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992 // https://imwerden.de/pdf/abram_terz_v_teni_gogolya.pdf
Введение
«Ночь перед Рождеством» — выдающаяся повесть Гоголя, множество раз экранизировалась и искренне полюбилась отечественному читателю.
Входит в цикл повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки» .
Невероятные фантастические события и живой язык описания делают повесть яркой и выделяющейся. Она буквально напитана фольклором, народными сказаниями и легендами.
Содержание:
- История создания
- Анализ произведения
- Общее описание, идея
- Основной сюжет
- Главные герои:
- Кузнец Вакула
- Оксана
- Второстепенные герои и персонажи
- Цитаты
- Особенности композиционного строения
- Заключение
История создания
(Вечера на хуторе близ диканьки. Вторая книжка. 1832 г.)
Книга «Вечера на хуторе близ Диканьки» была издана в 1831 году, тогда же была написана и «Ночь перед Рождеством». Повести цикла рождались у Гоголя быстро и непринужденно. Доподлинно неизвестно, когда Гоголь приступил к работе над повестью, и когда впервые у него родилась идея ее создания. Есть данные о том, что первые слова он нанес на бумагу еще за год до выхода в свет книги. Хронологически события, описанные в повести приходятся на период примерно 50 годами ранее реального времени, а именно царствование Екатерины II и последняя депутация запорожцев.
Анализ произведения
Общее описание повести, основная идея
(Иллюстрация Бубнова Александра Павловича к Н.В.Гоголю «Ночь перед Рождеством»)
Идейный смысл произведения наиболее полно можно понять, проанализировав взгляды Гоголя. В то время он все больше задумывался над величием демократии над слепым патриархальным укладом современной ему России. Его подпитывали прогрессивные веяния в области литературы и науки. Быт помещиков, их тугодумство и приверженность старым идеалам раздражала Гоголя, и он раз за разом высмеивал их жалкий образ жизни и примитивное мышление.
Очень важно, что в «Ночи перед Рождеством» добро побеждает зло, а свет держит верх над тьмой. Вакула отважен и великодушен, он не трусит и не складывает руки перед лицом трудностей. Именно такими, похожими на бравых былинных героев и хотел Гоголь видеть своих современников. Однако, реальность резко отличалось от его идеализированных представлений.
Автор пытается на примере Вакулы доказать, что только творя хорошие дела, ведя праведный образ жизни можно стать счастливым человеком. Власть же денег и попрание религиозных ценностей приведут человека на самое дно, сделают его безнравственной гниющей личностью, обреченной на безрадостное существование.
Все описание пронизано глубоким авторским юмором. Вспомнить только с какой насмешливой иронией он описывает придворное окружение императрицы. Обителей Петербургского дворца Гоголь изображает как заискивающих и раболепных людей, заглядывающих в рот вышестоящим.
Основной сюжет
Рождественская ночь окутала Диканьку такой сказкой, что даже чёрт не смог устоять. Да и как было не насолить злейшему врагу в такой чудесный праздник. Срывая с неба месяц со звёздами, чёрт погрузил все дома в полную тьму и устроил на небе пляски с подругой ведьмой. Но ни темнота, ни метель не смогли удержать кузнеца Вакулу. Он готов был отправиться к самому дьяволу, ради достижения своей цели.
Сюжет завязан на приключениях главного героя – кузнеца Вакулы и его любви к взбалмошной красавице Оксане. Разговор молодых людей и служит завязкой повести, первая красавица не селе обещает Вакуле замужество в обмен на царские черевички. Девушка вовсе не собирается выполнять данное ею слово, она смеется над юношей, понимая, что тот не сможет выполнить ее поручения. Но, согласно особенности построения жанра сказки, Вакуле удается исполнить желание красавицы, в этом ему помогает черт. Полет Вакулы в Петербург на прием к императрице является кульминацией повествования. Развязкой служит свадьба молодых людей и примирение Вакулы с отцом невесты, с которым у них были разлажены отношения.
Подробнее: Н.В. Гоголь «Ночь перед Рождеством»: сюжет и краткое содержание повести
Образы главных героев
Кузнец Вакула
Главные герои – реальные персонажи, жителя хутора. Кузнец Вакула – настоящий украинский мужчина, деревенский кузнец. Он вспыльчивый, но вместе с тем исключительно порядочный и честный. Он трудяга, хороший сын для своих родителей и, наверняка, станет отличным мужем и отцом. Он прост с точки зрения душевной организации, не витает в облаках и имеет открытый довольно добрый нрав. Он всего добивается благодаря твердости характера и несгибаемому духу.
Вакула постоянно переживает, поскольку испытывает любовь к Оксане. Однако девушка только флиртует, насмехается над юношей, отвергает его ухаживания. Парубок является мужественным и сильным человеком, он занимается рисованием и кузнечным делом, однако доходит до отчаяния, но увидев черта, смог использовать его ради своих задумок.
Подробнее: Кузнец Вакула: характеристика и образ героя
Оксана
Черноокая Оксана – главная красавица и завидная невеста. Она горда и высокомерна, в силу своей юности имеет вспыльчивый темперамент, несерьезна и ветрена. Молодая, самолюбивая и полная высокомерия. Она красива, и упивается собственным совершенством. Это видно по сидению перед зеркальцем и тем, как пренебрежительно она относится к ухажеру. Оксана постоянно окружена мужским вниманием, любима своим отцом, старается одеваться в самые нарядные платья и бесконечно любуется собственным отражением в зеркале. Когда она узнала, что парубки хором провозгласили ее первой красавицей, она стала вести себя подобающим образом, постоянно досаждая всем своими капризами. Но молодых женихов такое поведение только забавляет, и они продолжают гурьбой бегать за девушкой.
Избалованный характер, привередливость привели к ее капризности, она хочет исполнения всех пожеланий. Только после слухов о гибели Вакулы она понимает, что влюблена. Впоследствии девушка становится хорошей женой.
Подробнее: Оксана: характеристика и образ героя
Второстепенные герои и персонажи
Солоха
Помимо главных героев повести описано множество не менее ярких второстепенных действующих лиц. Мать Вакулы – ведьма Солоха, появившаяся также и в «Сорочинской ярмарке», является вдовой. Привлекательная внешне, кокетливая дама, крутящая шашни с чертом. Несмотря на то, что она олицетворяет собой темную силу, образ ее описан весьма привлекательно и ничуть не отталкивает читателя. Также как и у Оксаны, у Солохи полно обожателей, в том числе иронично изображенный дьяк.
Подробнее: Солоха: характеристика и образ героини
Черт
(Иван Мозжухин в роли Чёрта в фильме «Ночь перед Рождеством», 1913)
Персонаж классически изворотлив, злобен, мстителен. Он старается максимально досадить всем, воруя месяц. Также он не любит Вакулу за его изображение черта. При этом Черт ухаживает за Солохой, и не чужд кокетства. Гоголь сделал его проказником, добавив обаяния, ума и веселого нрава. В итоге отрицательный герой не вызывает негативного восприятия.
Чуб
Самый богатый казак в селе. Отец Оксаны в которую влюблён кузнец.
Пацюк
Старый казак, прославившийся умением лечить мирян магией и травами.
Дьяк
Священнослужитель, не особо придерживающийся правил. Иной раз может и чарочку выпить, и заглянуть к одиноким вдовам.
Цитаты
(Кадр из фильма «Ночь перед Рождеством», 1913)
Через эту глупую любовь я одурел совсем.» Я ее так люблю, как ни один человек на свете не любил и не будет никогда любить.» Вакула.
«Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть!» Оксана.
«Когда нужно черта, то и ступай к черту! Тому не надо далеко ходить, у кого черт за плечами» Чуб.
«Чудно блещет месяц!» Автор.
Подробнее: Н.В. Гоголь «Ночь перед Рождеством»: цитаты героев и автора повести
Особенности композиционного строения
(Две почтовые марки Украины к «200-летию со дня рождения Н. В. Гоголя» и «Ночь перед Рождеством», выпуск 2009 года)
В жанровом отношении повесть больше тяготеет к сказочному типу сложения. Согласно законам сказки, мы можем увидеть в финале повествования счастливый конец. Кроме того, множество героев берут свое начало именно из истоков древних русских сказаний, мы наблюдаем волшебство и власть темных сил над миром простых людей.
Заключение
Повесть сразу же после выхода в свет была признана необычайно поэтичной, захватывающей. Гоголь настолько умело передает весь колорит украинской деревни, что читателю как будто удается самому погостить там и погрузиться в этот волшебный мир на время прочтения книги. Все идеи Гоголь черпает из народных преданий: черт, укравший месяц, летающая на метле ведьма и так далее. Со свойственной ему художественной манерой он переделывает образы на свой поэтический лад, делая их уникальными и яркими. Реальные события переплетаются со сказочными настолько тесно, что тонкая грань между ними вовсе теряется – это еще одна особенность писательского гения Гоголя, которая пронизывает все его творчество и придает ему характерные черты.
Творчество Гоголя, его наполненные глубочайшим смыслом повести и романы принято считать образцовыми не только в отечественной, но и мировой литературе. Он настолько завладел умами и душами своих читателей, сумел нащупать такие глубинные струны человеческой души, что его творчество заслуженно считают подвижническим.
ИСТОЧНИК
Книга, которая ввела Гоголя в большую литературу: смесь реальности и фантастики, комедии и хоррора, сформировавшая канонический образ Малороссии для многих поколений русских читателей.
КОММЕНТАРИИ: ПОЛИНА РЫЖОВА
О чём эта книга?
Восемь повестей об украинской народной жизни, в которых реальность мешается с фантастикой, а комедия — с хоррором. Книга, изданная под именем малообразованного пасечника, стала для Гоголя пропуском в большую литературу, а для многих поколений читателей сформировала каноничный образ Малороссии. Чернобровые панночки, удалые парубки с чубом, аппетитные галушки и горилка — всё это мы живо представляем именно благодаря «Вечерам».
Когда она написана?
Гоголь начал писать «Вечера» в 1829 году: юный писатель совсем недавно переехал из Нежина в Санкт-Петербург, где терпит неудачи на актёрском поприще, а затем и на литературном — убитый язвительными отзывами, он выкупает все доступные экземпляры своей первой поэмы «Ганц Кюхельгартен» и сжигает. Спасительной оказывается идея написать что-нибудь на тему Малороссии. Он забрасывает мать просьбами прислать как можно больше подробностей о жизни на родине: как одеваются сельские дьячки и крестьянские девки, как справляют свадьбы, какие существуют народные поверья и предания. Гоголь берётся за тему не из-за ностальгии: в столице в это время бушует мода на всё украинское. Выпускаются книги («Малороссийская деревня» Ивана Кулжинского , «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» Антония Погорельского , «Сказки о кладах» Ореста Сомова ), ставятся оперы («Леста, днепровская русалка» Николая Краснопольского , «Пан Твардовский» Алексея Верстовского , «Козак-стихотворец» Александра Шаховского ). Гоголь заканчивает работу над циклом к концу 1831 года — он успевает не только присоединиться к актуальному литературному тренду, но и, по сути, стать его лицом: со временем начинает казаться, что именно гоголевские «Вечера» открыли тему Малороссии в русской литературе.
Как она написана?
Очень по-разному. Повести «Вечеров» принадлежат нескольким жанрам: сказка-анекдот, сказка-новелла, сказка-трагедия. Гоголь намеренно располагает их в таком порядке, чтобы контраст между повестями выглядел ещё ярче: например, за лихой вертепной историей о кузнеце и чёрте («Ночь перед Рождеством») следует готическая легенда о жутком колдуне («Страшная месть»), а затем — нелепый рассказ о сватовстве великовозрастного поручика («Иван Фёдорович Шпонька и его тётушка»). В большинстве своём повести написаны простонародным языком с использованием колоссального количества украинских диалектизмов. На хуторе близ Диканьки, по выражению Андрея Синявского, «не могут связать двух слов, не помянув чорта, свата и брата или не увязнув в пришедших на ум невообразимых путрях и пундиках». Гоголевские рассказчики игнорируют не только литературные нормы, но порой и приличия, наполняя содержание повестей руганью, побоями, пошлыми интрижками и бестактными анекдотами («Господи Боже мой, за что такая напасть на нас грешных! и так много дряни всякой на земле, а ты ещё и жинок наплодил»). Наряду с этим здесь то и дело находится место для высокопарного слога («Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в неё. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся ещё необъятнее. Горит и дышит он»).
В «Вечерах» впечатляет не столько сюжет, сколько необычная живописность стиля. Это замечал Андрей Белый: сюжет у Гоголя «скуп, прост, примитивен в фабуле; ибо дочерчен и выглублен в деталях изобразительности, в её красках, в её композиции, в слоговых ходах, в ритме». Эта живописность находит и прямые художественные аналогии: западные литературоведы нередко сравнивают стилистику «Вечеров» с картинами Иеронима Босха и Франсиско Гойи 1 . В частности, открывающая цикл «Сорочинская ярмарка» сопоставляется с картиной Питера Брейгеля Старшего «Страна лентяев» 2 : сквозь ощущение праздности и изобилия, так же как и у Гоголя, здесь всё отчётливее проступает чувство тревоги и страха.
Что на неё повлияло?
Во-первых, этнографические сведения, которые исправно высылала мать писателя по почте, а также комедии отца, Василия Гоголя-Яновского (некоторые цитаты из них стали эпиграфами к «Сорочинской ярмарке»). Во-вторых, книги на малороссийскую тему, которые Гоголь внимательно и методично изучал — в особенности для замысла писателя оказались важны «Русалка. Малороссийское предание» Ореста Сомова (1829) и «Энеида» Ивана Котляревского (последние её части были написаны в первой половине 1820-х). В-третьих, множество украинских песен, вертепных драм, быличек, сказок, легенд. Из народного фольклора Гоголь, к примеру, позаимствовал сюжеты поездки на чёрте, свидания чёрта с ведьмой, поисков цветка папоротника и мотив призрачности богатства, полученного от нечистой силы.
Украинский фольклор в «Вечерах» Гоголь скрещивает с эстетикой немецкого романтизма: важное влияние на писателя оказали литературные сказки Гофмана и Людвига Тика . При этом нельзя сказать, что Гоголь первым догадался совместить романтические установки с украинским колоритом: к концу 1820-х годов Малороссия уже воспринимается литераторами как визитная карточка русского романтизма (конкурируя в этом качестве с Кавказом).
Как она была опубликована?
Самой первой в печати появилась повесть «Вечер накануне Ивана Купала» — она была опубликована в февральском номере «Отечественных записок» за 1830 год. Однако Гоголь остался недоволен многочисленными редакторскими правками Павла Свиньина и от дальнейших журнальных публикаций отказался. Зато благодаря дебюту в престижном издании начинающий писатель обзавёлся знакомствами в литературных кругах, теперь ему покровительствовал критик Пётр Плетнёв , который и посоветовал объединить все повести фигурой вымышленного издателя (примерно в это же время к такому приёму прибегает Пушкин в «Повестях Белкина», а до него — Вальтер Скотт). Гоголь выпустил «Вечера» двумя книжками (первая вышла в сентябре 1831 года, вторая — в марте 1832-го). Любопытно, что книжную версию повести «Вечер накануне Ивана Купалы» Гоголь предварил специальным предисловием, где в шуточной форме дистанцировался от журнального варианта повести. Рассказчик Фома Григорьевич, слушая пересказ своей же истории из «небольшой книжечки», приходит в негодование: «Плюйте ж на голову тому, кто это напечатал! бреше, сучый москаль. Так ли я говорил? Що-то вже, як у кого чорт ма клепки в голови». Впрочем, каких-либо других свидетельств жёсткой правки Свиньиным «Вечера накануне Ивана Купалы» не существует — автограф журнальной редакции повести не сохранился, а стилистическая переработка книжной версии в целом соответствует общей эволюции гоголевского стиля 3 .
«Заколдованное место». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
«Майская ночь». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
«Страшная месть». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
«Пропавшая грамота». Издание А. Ф. Маркса. 1901 год
Как её приняли?
Широко известен восторженный отзыв о «Вечерах» Александра Пушкина: «Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Всё это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился. Мне сказывали, что когда издатель вошёл в типографию, где печатались «Вечера», то наборщики начали прыскать и фыркать, зажимая рот рукою» 4 . На самом деле историю о наборщиках Пушкину рассказал в письме сам Гоголь 5 :
Любопытнее всего было моё свидание с типографией. Только что я просунулся в двери, наборщики, завидя меня, давай каждый фиркать и прыскать себе в руку, отворотившись к стенке. <…> Я к фактору, и он после некоторых ловких уклонений наконец сказал, что: штучки, которые изволили прислать из Павловска для печатания, оченно до чрезвычайности забавны и наборщикам принесли большую забаву. Из этого я заключил, что я писатель совершенно во вкусе черни.
Претензии в первую очередь предъявлялись Гоголю насчёт стиля. Об этом, в частности, рассуждал Фаддей Булгарин 6 : «Прочёл предисловие — и утомился. Развёртываю в нескольких местах, и описательная проза с необыкновенным многословием ужасает меня. Не терплю многословия и длинного описания бугров и рощей». Михаил Загоскин (со слов Сергея Аксакова) нашёл в гоголевском дебюте «неправильность языка, даже безграмотность» 7 . Пожалуй, самый гневный отзыв принадлежал Николаю Полевому , в своей критической статье он решил обратиться к анонимному автору напрямую: «Во-первых, все ваши сказки так не связны, что несмотря на многие прелестные подробности, которые принадлежат явно народу, с трудом дочитываешь каждую из этих сказок. Желание подделаться под малоруссизм спутало до такой степени ваш язык и всё ваше изложение, что в иных местах и толку не доберёшься» 8 . Полевой выразил уверенность, что автор «Вечеров» не имеет ничего общего с Малороссией («Довольно, мы видим, что вы самозванец-Пасичник, вы, сударь, Москаль, да ещё и горожанин»), из-за чего позже стал объектом ехидных шуточек.
В целом реакция литературных кругов на книгу была для Гоголя ободряющей. Андрей Синявский в работе «В тени Гоголя» писал, что молодой дебютант «очаровал Петербург галушками, козачком, горилкою, простонародными байками, песнями и легендами, толком не зная ни той страны, откуда всё это вывез, ни той, в которую это привёз». На первых порах в литературных кругах ему простили и фактические неточности, и шероховатость стиля: «Провинция, внушая снисхождение, себя оправдывала, собою прикрывалась (только потом догадались, какое лихо явилось к нам из провинции, да было поздно — Гоголь заполонил столицу)». 9
Что было дальше?
Гоголь довольно быстро охладел к своей дебютной книге — уже в 1833 году в письме Михаилу Погодину он отзывается о ней раздражённо: «Я даже позабыл, что я творец этих «Вечеров», и вы только напомнили мне об этом. <…> Да обрекутся они неизвестности! покамест что-нибудь увесистое, великое, художническое не изыдет из меня». Пренебрежение автора к циклу заметно и в предисловии к первому собранию сочинений, предпринятому в 1842 году: «Всю первую часть следовало бы исключить вовсе: это первоначальные ученические опыты, недостойные строгого внимания читателя; но при них чувствовались первые сладкие минуты молодого вдохновения, и мне стало жалко исключить их…»
Такое же снисходительное отношение к «Вечерам» переняла и критика: долгое время ранняя проза Гоголя рассматривалась исключительно в контексте «Шинели» и «Мёртвых душ». Характерно в этом смысле едкое замечание Владимира Набокова: «Когда я хочу, чтобы мне приснился настоящий кошмар, я представляю себе Гоголя, строчащего на малороссийском том за томом «Диканьки» и «Миргороды» — о призраках, которые бродят по берегу Днепра, водевильных евреях и лихих казаках». Однако наряду с этим складывалось и совсем другое отношение к «Вечерам» — как к произведению обманчиво простому, наполненному множеством скрытых смыслов. Так воспринимали гоголевский дебют в символистской или околосимволистской среде: многое для более глубокого понимания «Вечеров» сделали работы Василия Розанова, Дмитрия Мережковского, Андрея Белого. Постепенно в литературоведении сложилось понимание (в частности, благодаря работам Юрия Манна и Юрия Лотмана), что гоголевский цикл — не просто собрание сказочных историй из жизни Малороссии, а сложноустроенный универсум, который не стоит воспринимать буквально.
Цикл «Вечеров» был крайне востребован отечественным кинематографом. Экранизировать новеллы начали ещё в эпоху немого кино (см. фильмы Владислава Старевича), но бум экранизаций пришёлся на сталинскую эпоху с её попыткой опереться на фольклор и народные традиции «братских республик» (см. лубочные картины Николая Экка и Александра Роу). После оттепели гоголевские повести воспринимались как пространство для художественных экспериментов (см., например, аллегорическую экранизацию «Вечера накануне Ивана Купалы» Юрия Ильенко, оператора Сергея Параджанова). В постсоветской России «Вечера» стали материалом двухчастного комедийного мюзикла Сергея Горова («Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Сорочинская ярмарка»), где Оксану играет Ани Лорак, Солоху — Лолита Милявская, Хиврю — Верка Сердючка, а роль чёрта отдана Филиппу Киркорову. Не так давно тему Диканьки актуализировала трилогия о Гоголе («Гоголь. Начало», «Страшная месть» и «Вий») — готическая трэш-сказка с мистическими убийствами и расследованиями.
Почему именно Диканька вынесена в заглавие?
Непосредственно в Диканьке развиваются события лишь одной повести из восьми («Ночь перед Рождеством»). Зато близ Диканьки живёт пасечник Рудый Панько, вымышленный издатель «Вечеров»: «Как будете, господа, ехать ко мне, то прямёхонько берите путь по столбовой дороге, на Диканьку. Я нарочно и выставил её на первом листке, чтобы скорее добрались до нашего хутора». Это не шутка и не фигура речи, в ту пору Диканьку действительно можно было рассматривать как ориентир: со времён Екатерины II через эту деревню лежал путь высочайших особ в Малороссию. Князь Иван Михайлович Долгорукий писал в 1810 году, что Диканька — «лучшее местоположение под Полтавою» и «будто Екатерина II, быв на этом месте, изволила отозваться, что она лучше его ничего не видала» 10 . В 1820 году здесь также побывал Александр I. Диканька в ту пору принадлежала богатому и влиятельному князю Виктору Павловичу Кочубею. В 1828 году Александр Пушкин воспел его прадеда, Василия Леонтьевича, в поэме «Полтава»:
Богат и славен Кочубей.
Его луга необозримы;
Там табуны его коней
Пасутся вольны, нехранимы.Кругом Полтавы хутора
Окружены его садами,
И много у него добра,
Мехов, атласа, серебра
И на виду и под замками.
Имение Гоголей-Яновских находилось от владений Кочубея в полусотне километров. Вполне закономерно, что Гоголь в заглавии своей дебютной книги апеллировал к влиятельному соседу (и заодно к любимому Пушкину). Впрочем, уже спустя несколько лет Гоголь в письме к матери высказывается о Кочубее довольно заносчиво: «Велика важность, что Кочубей мерял нашу землю! Пусть он хоть всю её поместит у себя на плане! Мы можем поместить его Диканьку у себя на плане». В каком-то смысле именно это Гоголь и сделал благодаря «Вечерам».
Для чего Гоголь устраивает чехарду с рассказчиками?
Рассказчиков в «Вечерах» действительно так много, что можно запутаться. Самый главный из них — Рудый Панько, выступающий собирателем и издателем историй (наделив героя профессией пасечника, Гоголь уподобляет собирательство историй сбору мёда). Его основной и любимый рассказчик — дьяк Фома Григорьевич («Вечер накануне Ивана Купала», «Пропавшая грамота», «Заколдованное место»). Ещё несколько историй («Сорочинская ярмарка» и «Майская ночь») принадлежат «гороховому паничу» — его рассказам, по мнению Рудого Панька, свойственна раздражающая литературность: «Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на конец его, пойдёт рассказывать — вычурно, да хитро, как в печатных книжках! Иной раз слушаешь, слушаешь, да и раздумье нападёт. Ничего, хоть убей, не понимаешь. Откуда он слов понабрался таких!» Во второй книжке «Вечеров» появляется рассказчик Иван Степанович Курочка — его историю про Ивана Шпоньку издатель якобы переписывает с листа, но из-за того, что часть листов жена Рудого Панька использовала для приготовления пирожков, развития и окончания истории мы так и не узнаём. Ещё один рассказчик упоминается, но не называется (он «(нечего бы к ночи и вспоминать о нём) такие выкапывал страшные истории, что волосы ходили по голове»), — вероятно, именно его авторству принадлежит «Страшная месть».
При таком композиционном многоголосии Гоголь умудряется множить рассказчиков уже внутри самой истории. Показательный пример — «Вечер накануне Ивана Купалы»: историю рассказывает Фома Григорьевич, который, в свою очередь, пересказывает рассказ своего деда, в основе которого лежат свидетельства «родной тётки» деда. Благодаря такому усложнению автор будто намеренно запутывает слушателя, сбивает со следа, показывая, что настоящим автором истории выступает не отдельный человек, а целый народ.
У многих героев «Вечеров» довольно экзотические фамилии. Они что-то означают?
Украинские фамилии у Гоголя близки к прозвищам, поэтому большинство из них вполне можно расшифровать. Например, имя Пузатого Пацюка из «Ночи перед Рождеством» — героя, умеющего поглощать галушки и вареники без использования рук, — в переводе с украинского означает толстую крысу. В экранизации Александра Роу сходство с животным персонажу придают серые усы, торчащие в разные стороны. Пацюк наводит на набожного кузнеца Вакулу ужас (даже не из-за левитирующих вареников, а из-за того, что Пацюк объедается скоромной пищей перед Крещением, в день сурового поста), и эта близость героя к нечисти дополнительно подчёркивается именем: крысы в славянской народной традиции считались нечистыми животными, наделёнными дьявольскими свойствами. Смысловую нагрузку у Гоголя несут не только прозвища, но и личные имена. В «Сорочинской ярмарке», к примеру, имя Хиври (сокращённое от Хавроньи) восходит к свинье, а имя её падчерицы Параски в народной этимологии означает «порося», поросёнка. Несмотря на выраженный внешний конфликт двух героинь, связь на уровне имён открывает ещё один смысловой слой рассказа: прекрасная Параска после свадьбы неизбежно превратится в злую бабу Хиврю. Не зря девушка примеряет на себя очипок мачехи, который до этого забрызгал грязью её будущий муж.
Однако не все прозвища героев «Диканьки» столь значимы, некоторые из них, кажется, составляют лишь предмет неприличной шутки (из-за чего на Гоголя нередко сердились критики-современники): например, имя одного из поклонников Солохи казака Свербыгуза означает буквально человека, «часто чешущего задницу», а имя парубка Кизяколупенко из этого же рассказа переводится как «колющий навоз». «У нас, не извольте гневаться — такой обычай, — предупреждал ранимых критиков Рудый Панько («рудый» значит «рыжий») в предисловии «Вечеров», — как дадут кому люди какое прозвище, то и во веки веков останется оно».
Насколько Украина, описанная Гоголем, была близка к реальности?
Почти все повести «Вечеров» так или иначе соотносятся с историческим контекстом: начиная с «Майской ночи», где мельком упоминается путешествие Екатерины II в 1787 году на юг России, заканчивая «Ночью перед Рождеством», где Екатерина II и князь Григорий Потёмкин-Таврический выступают уже полноценными действующими лицами. Это касается не только XVIII века, но XVI–XVII веков: в «Страшной мести» исторически обоснована и история пана Данила, и даже легенда о двух братьях, Иване и Петре. Всего в «Вечерах» упоминается больше десятка лиц, связанных с историей Украины, среди которых Богдан Хмельницкий, Иван Подкова, Пётр Сагайдачный, Карп Полтора-Кожуха и т. д. Благодаря историческим параллелям и множеству краеведческих подробностей создаётся ощущение, что Малороссия в «Вечерах» описана максимально реалистично, однако всё здесь не так просто.
Буквально сразу же после выхода книги Гоголя начали критиковать за недостоверность изображения родного края: Андрей Стороженко под псевдонимом Андрий Царынный опубликовал обстоятельный разбор под названием «Мысли малороссиянина, по прочтении повестей пасичника Рудого Панька, изданных им в книжке под заглавием «Вечера на хуторе близ Диканьки», и рецензий на оныя», в нём он отметил множество языковых ошибок (например, неправильность использования обращения «пан») и несообразностей в поведении героев. Странным ему показался поступок Грицька в «Сорочинской ярмарке», просто так обругавшего пожилую незнакомую женщину («так бесчинствуют одни лишь горькие пьяницы…»), а также раскованность Параски, обнимающейся на ярмарке с разгульным парубком, который до этого запустил ком грязи в её мачеху («у нас всякая молоденькая девушка имеет стыд и страх Божий»). В 1861 году с похожей критикой выступил поэт Пантелеймон Кулиш, он счёл неправдоподобным сцену сватовства в «Сорочинской ярмарке», время свадьбы (их обычно играют осенью и зимой, поскольку август занят уборкой урожая), да и само описание свадьбы. Однако аномальность поведения героев в этой повести вполне может быть частью авторского замысла: согласно одной из трактовок, Параска выходит замуж не за удалого парубка, а за чёрта (имя Грицько, сокращённое от Григорий, в ту пору служило одним из обозначений чёрта), не зря разудалая весёлость происходящего отдаётся в конце повести тоскливым эхом.
Украинские публицисты отмечали, что «Вечера», как правило, не находят отклика в среде простого народа, читатели видят в них «неправду житьёву» 11 . Такое представление, кстати, отразилось в «Братьях Карамазовых» Достоевского, в сцене, где Фёдор Павлович даёт почитать гоголевскую книжку юному Смердякову:
Малый прочёл, но остался недоволен, ни разу не усмехнулся, напротив, кончил нахмурившись.
— Что ж? Не смешно? — спросил Фёдор Павлович.
Смердяков молчал.
— Отвечай, дурак.
— Про неправду всё написано, — ухмыляясь прошамкал Смердяков.
Малороссия в «Вечерах», несмотря на обилие реальных деталей, предстаёт страной скорее фантастической, где всё основано на принципе чрезмерности: каждая эмоция усилена, каждое действие сопровождено гиперболой. «…Родная Украина становится какой-то неведомой, роскошной страной, где всё превосходит обычные размеры, — писал о цикле Гоголя Валерий Брюсов. — Такова была сила его дарования… что он не только дал жизнь этим вымыслам, но сделал их как бы реальнее самой реальности». Создав свою собственную Малороссию по книгам и воспоминаниям, Гоголь заставил поверить в неё всех остальных.
Почему женщины в «Вечерах» такие властные?
Большинство героинь Гоголя не только не дают себя в обиду, но и сами выступают обидчицами мужчин. Так, к примеру, в «Сорочинской ярмарке» под гнётом жены страдает Солопий Черевик (ещё одно значимое прозвище: «черевик» значит «сапожок», то есть Солопий буквально находится под сапогом у супруги). Он боится излишне перечить жене Хивре, поскольку та может его побить («Тут Черевик наш заметил и сам, что разговорился чересчур, и закрыл в одно мгновение голову свою руками, предполагая без сомнения, что разгневанная сожительница не замедлит вцепиться в его волосы своими супружескими когтями»). Побоев боятся и другие герои «Вечеров»: дьяк Осип Никифорович из «Ночи накануне Рождества», изменяя жене с Солохой, больше всего переживает, «чтобы не узнала его половина, которая и без того страшною рукою своею сделала из его толстой косы самую узинькую», жена Кума из того же рассказа регулярно вступает с ним в драку («Кум, несмотря на всегдашнее хладнокровие, не любил уступать ей; и оттого почти всегда уходил из дому с фонарями под обоими глазами»), а жена ткача пробует на муже силу кочерги («Моя жинка купила прошлый год на ярмарке кочергу; дала пивкопы — та ничего… не больно»). Стоит вспомнить и тётушку Василису Кашпоровну из рассказа про Шпоньку, в присутствии которой все мужчины ощущали робость:
Казалось, что природа сделала непростительную ошибку, определив ей носить тёмно-коричневый по будням капот с мелкими оборками и красную кашемировую шаль в день Светлого воскресенья и своих именин, тогда как ей более всего шли бы драгунские усы и длинные ботфорты.
Выводя таких героинь, Гоголь, разумеется, не намекал ни на какую эмансипацию — для него это типичный комический приём в духе вертепной пьесы: муж-слабак под каблуком у властной сварливой жены. Однако исследователь Иван Ермаков, анализировавший «Вечера» с позиций психоанализа, отмечал, что Гоголь не просто шутил, он тяготел к описанию зрелых женщин: в случае с молодыми девушками (Оксана, Ганна, Параска) писатель довольствовался перечислением эпитетов красоты, которые встречаются в народных песнях (блестящие чёрные очи, косы, брови), тогда как в характеристике старух он чувствовал себя куда более свободным, «там вступал в силу его талант» 12 . Любопытно, что в женщинах, властвующих над мужчинами, у Гоголя почти всегда заложено демоническое начало — они постоянно сравниваются с чертями и ведьмами.
Солопий из «Сорочинской ярмарки», напуганный появлением головы свиньи в окне, бросается наутёк из дома: он думает, что за ним гонится чёрт, на самом деле за ним следует испуганная Хивря. Цыгане, обнаружившие их лежащими друг на друге, тоже припоминают чёрта:
— Что лежит, Влас?
— Так, как будто бы два человека: один наверху, другой нанизу; который из них чорт, уже и не распознаю!
— А кто наверху?
— Баба!
— Ну, вот, это ж то и есть чорт! — Всеобщий хохот разбудил почти всю улицу.
В украинском фольклоре женщина часто соотносится с дьяволом. По одной из легенд, женщина была сотворена не из ребра Адама, а из хвоста чёрта. По другой — увидев бабу и чёрта, апостол Пётр отрубил им обоим головы, а затем приставил их наоборот, с тех пор баба ходит с головой чёрта 13 . Мистический ужас перед женщиной, которая может лишить мужчину воли (будь то угрозами, как Хивря, или своим обаянием, как Солоха), распространяется на весь цикл и находит отражение даже в рассказе про Шпоньку, казалось бы избавленном от всякой потусторонности. После сватовства Ивану Фёдоровичу снится страшный липкий сон:
То представлялось ему, что он уже женат, что всё в домике их так чудно, так странно: в его комнате стоит, вместо одинокой, двойная кровать. На стуле сидит жена. Ему странно; он не знает, как подойти к ней, что говорить с нею; и замечает, что у неё гусиное лицо. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит другую жену, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую сторону — стоит третья жена. Назад — ещё одна жена. Тут его берёт тоска. Он бросился бежать в сад; но в саду жарко. Он снял шляпу, видит: и в шляпе сидит жена. Пот выступил у него на лице. Полез в карман за платком — и в кармане жена; вынул из уха хлопчатую бумагу — и там сидит жена…
Как известно, сам Гоголь тоже опасался сближаться с женщинами и всю жизнь оставался холостым.
За что герои «Вечеров» клянут «москалей»?
«Москаль» здесь определённо ругательное слово: «если где замешалась чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля», «да мне так теперь сделалось весело, как будто мою старуху москали увезли», «пьяный москаль побоится выбросить их нечестивым своим языком», «когда чорт да москаль украдут что-нибудь — то поминай как и звали» и т. д. Однако «москаль» в речи казаков обозначает не москвича, как можно подумать, и даже не обязательно русского: в старину на Украине так называли офицеров, солдат, чиновников, находящихся на государственной службе 14 . Считалось, что им свойственна склонность к обману и пройдошливость. Однако в «Вечерах» также встречается бранное слово «кацап», которое обозначает как раз человека из России. Его употребляет сосед Шпоньки в светской беседе: «Надобно вам знать, милостивый государь, что я имею обыкновение затыкать на ночь уши с того проклятого случая, когда в одной русской корчме залез мне в левое ухо таракан. Проклятые кацапы, как я после узнал, едят даже щи с тараканами».
Вообще, мир «Вечеров» — плодотворная почва для любого рода ксенофобии. В нелестном контексте упоминаются цыгане (они считались «сродни чорту»), евреи («жиды» в фольклоре воспринимались как черти, только ещё хитрее), немцы (под «немцами» понимались любые иностранцы, и они, сюрприз, тоже соотносились с бесами). Но, пожалуй, самыми лютыми врагами для героев «Вечеров» являются католики и ксёндзы. Эта нетерпимость — эхо Брестской унии 1596 года, по которой православная церковь на Украине перешла в подчинение папе, что привело к столкновениям между казачеством и поляками; для многих (особенно малообразованных) жителей Малороссии того времени слово «католик» превратилось в бранное.
Как устроен у Гоголя мир нечистой силы?
Колдовской мир в фольклорном сознании никак не отделён от мира людей, напротив, он состоит с ним в тесных, а зачастую даже в родственных связях. Ведьма Солоха — мать набожного кузнеца Вакулы, который смог одурачить чёрта. Колдун из «Страшной мести» — отец Катерины, жены главного героя Данилы. Ведьма из «Майской ночи» — мачеха панночки, ставшей утопленницей. В «Вечерах» нечисть ведёт себя как люди, а люди — как нечисть. Статус многих героев из-за такой диффузии остаётся непонятным: например, знахарь Пацюк из «Ночи перед Рождеством» застрял где-то посередине между человеческим и демоническим. Сложно охарактеризовать и Басаврюка из «Вечера накануне Ивана Купалы» — он то ли «бесовской человек», то ли чёрт, обернувшийся человеком, то ли ходячий покойник: такая расплывчатость для фольклора обычно не характерна.
Приметами связи с демоническим миром в «Вечерах», как и в народной традиции, служат самые невинные вещи: растрёпанные волосы, косоглазие, хромота. Любая инаковость объясняется чертовщиной. Всё, что не соответствует принципам и стандартам патриархальной общины, понимается как проделки дьявола: в связях с нечистым чаще всего подозреваются женщины, люди других национальностей или вероисповеданий, безродные отщепенцы. Характерным примером в этом смысле служит рассказ «Страшная месть»: мы наблюдаем, как отец Катерины, находящийся в ссоре с зятем, постепенно раскрывает свою демоническую сущность, будто намеренно подтверждая подозрения Данилы. Отец Катерины возвращается из чужих краёв после двадцати лет скитаний (уже странно!), не ест привычную еду и отказывается от алкоголя, чем сразу же вызывает в зяте возмущение: «Не захотел выпить! слышишь, Катерина, не захотел мёду выпить… <…> Горелки даже не пьёт! экая пропасть! Мне кажется, пани Катерина, что он и в Господа Христа не верует. А? как тебе кажется?» Ещё сильнее настраивают Данилу против свёкра зловещие предвестия и кошмарные сны жены. Кажется, будто он заковывает в цепь отца Катерины не столько из-за того, что тот колдун, сколько из-за предательства родины и веры. Андрей Белый, к примеру, интерпретировал «Страшную месть» как социальную историю, а не мистическую: «Суть же не в том, что «колдун», а в том, что — отщепенец от рода, «страшно» не оттого, что «страшен», а оттого, что страшна жизнь, в которой пришелец издалека выглядит непременно «антихристом».
Согласно Белому, настоящий ужас «Вечеров» сосредоточен не в изображении чертей и ведьм, а в изображении патриархального общества: «Всякий инако слаженный, — хозяйственник ли, инако мыслящий ли, инако ли одёвый, инако ли сеющий репу, внушает ужас любому скопищу людей, которое тут же «срастается в одно громадное чудовище» (как у Гоголя в «Сорочинской ярмарке». — Прим. ред.); каждому в сросшемся со всем, что ни есть, состоянии кажется, «будто залез в прадедовскую душу» он; а кто не залез, того — бей!»
Где в «Вечерах» прячется сам Гоголь?
Комическое альтер эго писателя можно увидеть в образе панича в гороховом сюртуке, рассказчика нескольких историй из первой части «Вечеров». Иронические комментарии Рудого Панька насчёт излишней литературности историй панича, по сути, предвосхищают упрёки критиков, которых раздражает высокопарный слог Гоголя. В облике героя есть и общие с писателем черты, например способность вынюхать большую порцию табака; в «Вечерах»: «…Захвативши немалую порцию табаку, растёртого с золою и листьями любистка, поднёс её коромыслом к носу и вытянул носом на лету всю кучку, не дотронувшись даже до большого пальца», а вот запись Гоголя в альбоме Елизаветы Чертковой: «…Мой <нос> решительно птичий, остроконечный и длинный… могущий наведываться лично, без посредства пальцев, в самые мелкие табакерки».
Трагическое же альтер эго писателя можно рассмотреть в образе колдуна из «Страшной мести» (о его автобиографизме писали Андрей Белый, Валерий Брюсов, Александр Блок, Дмитрий Мережковский, Алексей Ремизов, Иван Ермаков). И панича, и колдуна роднит друг с другом их статус чужого в диканьковском мире и нежелание соблюдать установленные в нём традиции. Этот бескомпромиссный индивидуализм, чувство отчуждения и инаковости было хорошо знакомо Гоголю (см. у Набокова: «Школьником он с болезненным упорством ходил не по той стороне улицы, по которой шли все; надевал правый башмак на левую ногу; посреди ночи кричал петухом и расставлял мебель своей комнаты в беспорядке, словно заимствованном из «Алисы в Зазеркалье»). Панич и колдун, по сути, представляют собой два полюса гоголевского творчества: на одном из которых «настоящая весёлость», по Пушкину, на другом — жуткая дьявольщина, пустота.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Белый А. Мастерство Гоголя. М., Л.: ОГИЗ — ГИХЛ, 1934 // https://imwerden.de/pdf/belyj_masterstvo_gogolya_1934__ocr.pdf
- Виноградов В. В. Язык Гоголя // Н. В. Гоголь: Материалы и исследования. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1936. С. 286–376.
- Гиппиус В. Гоголь. Зеньковский В. Н. В. Гоголь / Предисл. и сост. Л. Аллена. СПб.: Logos, 1994.
- Гоголь в русской критике: Сборник статей. М.: ГИХЛ, 1953.
ИСТОЧНИК
План урока:
Краткая биография Н.В. Гоголя
Краткий пересказ повести «Ночь перед Рождеством»
Фольклорная основа, своеобразие языка повести
Фантастические образы сил зла, их существование в мире людей
Исторические личности и подлинные события в сюжете
Самобытность«Вечеров на хуторе близ Диканьки»
Краткая биография Н.В. Гоголя
Замысел«Вечеров на хуторе близ Диканьки» и его воплощение
Николай Гоголь родился в семье мелкопоместного дворянина в малороссийском городке Великие Сорочинцы 20 марта 1809 г. Рос мальчик в имении отца Васильевке неподалеку от села Диканька. Его отец Василий Афанасьевич получил духовное образование, но служил в армии, после был чиновником в почтовом ведомстве. Выйдя в отставку, жил в своем имении, посвятив себя семье. Велико было влияние отца на формирование личности сына: глава семейства был знатоком родной культуры и поэзии, человеком с литературным талантом и чувством юмора, написал несколько комедий о малороссийской жизни, которые ставились в домашнем театре. Благодаря матери и бабушке, которые были прекрасными рассказчицами, Гоголь с раннего детства был знаком с народными поверьями, приметами, преданиями и сказками. Много загадочных и сказочных историй он слышал во время народных гуляний, на ярмарках, на вечерних посиделках.
В 10-летнем возрасте Николай был отдан в училище в Полтаве, после в Нежинский лицей, где проучился 7 лет. В 1828 г. Гоголь уехал в Петербург, чтобы поступить на службу. Он был полон желания послужить Отечеству по ведомству юстиции, чтобы «законами исправлять порядки и нравы». Однако карьера чиновника скоро Гоголя разочаровала и потеряла для него ореол «великого служения родине». Служба показалась ему бесплодным и скучным занятием. Он пробовал стать актером, решил испытать себя на литературном поприще. Гоголь под псевдонимом В. Алов напечатал небольшим тиражом на собственные средства поэму, которую сочинил еще в Нежине. Вышли только две рецензии, отзывы на поэму были разгромными. Потрясенный Гоголь выкупил все непроданные в книжных лавках экземпляры своего произведения, сжег и решил стихов более не писать. Он снова поступил на службу, подрабатывал частными уроками. Гоголь продолжал пробовать себя в писательском ремесле, в 1830 г. была опубликована в журнале его первая повесть без имени автора «Ночь накануне Ивана Купала».
Еще в годы учебы Гоголь стал записывать все интересное, что узнавал, эти записи он называл «Книгой всякой всячины или Подручной энциклопедией». Большая часть записей представляла собой сведения о быте, нравах, преданиях Малороссии. Он решил написать о том, что ему хорошо знакомо: о жизни малороссийского народа.Гоголь просил мать и сестер писать ему об особенностях народного быта, обычаях, деталях национальной одежды. Так началась работа над созданием сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки». Четыре повести были завершены к лету 1831 г. и составили первую часть сборника. Эта книга стала подлинным дебютом писателя.
В 1830 г. Гоголь встретился с издателями П.А. Плетневым и А.А. Дельвигом, завязал знакомство с поэтом В.А. Жуковским. Весной 1831 г. Жуковский познакомил молодого литератора с А.С. Пушкиным. Эти знакомства помогли Гоголю обрести веру в свои писательские способности. Рукопись «Вечеров на хуторе близ Диканьки» была отдана в печать. Гоголь осознал, что его сочинение ждет популярность во время посещения типографии: он застал наборщиков, которые «помирали со смеху, набирая его книгу».
Пушкин оценил высокую художественность и юмор повестей, написал, что «Вечера» его изумили «своей веселостью, искренней, непринужденной». Уже в сентябре 1831 г. книга была напечатана и поступила в продажу, ее стремительно раскупали. К двадцатидвухлетнему писателю пришла слава, теперь главным делом в жизни Гоголя стала литература. Вторую часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки»Гоголь дописал в марте 1832 г. Сборник включает с себя 8 разнородных по стилю и тематике повестей.Издатель Плетнев посоветовал автору придумать персонаж, который бы стал связующим звеном для всех повестей.
Таким персонажем стал рассказчик – пасечник Рудый Панько, в этом прозвище был намек на истинного автора. Рудый – значит рыжий, у Гоголя были рыжеватые волосы. Панько – имя деда Гоголя. Так Рудый Панько стал литературной маской Гоголя.
В доме на пасеке вечерами собираются любители поговорить и рассказывают свои истории, особым талантом рассказчика выделился дьякон церкви в Диканьке, который поведал сюжеты для трех повестей. Сам хозяин был не только рассказчиком, но и стал составителем сборника, его издателем, написал предисловие. Образ Рудого Панька позволил объединить реалистические, комические, мистические повести в единую книгу.
В повестях изображение реалий сельской малороссийской жизни тесно переплетено с таинственным мифическим миром, заимствованным из устного народного творчества. Гоголь создал поэтический образ родной ему Малороссии с ее вольнолюбивым веселым народом, пленяющими своей красотой пейзажами, неповторимой атмосферой народных сказок, песен, поверий, примет, преданий. Автор сумел передать представления народа о таинственных явлениях, нечистой силе, потусторонней жизни.
Вторая часть сборника начинается повестью «Ночь перед Рождеством», которую Гоголь начал писать в 1830 г. и закончил в начале 1832 г. Название повести указывает, что действие происходит на кону невеликого праздника.
Краткий пересказ повести «Ночь перед Рождеством»
Панорама сельской жизни: обряды, поверья, обычаи рождественского праздника
Начинается повествование картиной чудесной светлой зимней ночи, тихой и торжественной: «Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо…» Природа словно застыла в ожидании волшебства. Прилетевшая на метле ведьма стала собирать с небесного свода звездочки. Черт же стащил месяц и засунул в карман. Он мечтал напакостить кузнецу Вакуле, написавшему картину со сценой Страшного суда, на котором черта избивали грешники. Пока черт кокетничал с ведьмой, зажиточный козак Чуб со своим кумом, несмотря на наступившую темноту, на правился к дьячку[1] на угощение.
Ведьма
Оставшаяся дома его дочь Оксана любовалась собой в зеркале, принаряжаясь. К девушке зашел влюбленный в нее Вакула. Избалованная красавица любила посмеяться над ним. В досаде кузнец по ошибке вытолкал заблудившегося в темноте и вернувшегося Чуба из его же дома. Подгулявший Чуб подумал, что забрел в чужую хату и узнал кузнеца. Сообразив, что Вакула не у себя дома, решил заглянуть к его матери Солохе.
Солоха и Чуб
Оксана заметила на одной из забежавших к ней подружек красивые черевички. Вакула пообещал добыть ей редкой красоты черевички. Девушка перед подругами дала обещание, если он привезет ей черевички, как у царицы, то станет его женой.
А к веселой Солохе стали наведываться гости. Сначала увязался за вдовушкой черт, который с появлением сельского головы[2] затаился в мешке из-под угля. Едва голова принялся за угощение, как донесся из-за двери голос дьяка, и ему тоже пришлось спрятаться в мешке. У дьяка не осталось иного выбора, как тоже лезть в мешок, потому что явился Чуб. И этого ухажера Солоха тоже запихнула в мешок из-за вернувшегося Вакулы. Кузнец, решив прибраться, выносит мешки из хаты. Оставив себе самый маленький мешок, подумав, что в нем инструменты, он крикнул гуляющей толпе слова прощания и уходит, не ведая, что несет за спиной черта. По Диканьке поползли слухи, что кузнец повредился умом, повесился или утопился.
Отчаявшийся парень решил прибегнуть к помощи нечисти и пошел просить совета у Пузатого Пацюка, который был «сродни черту». Тот же намекнул, что черт у кузнеца за спиной. Черт стал соблазнять Вакулу деньгами, сулить любовь Оксаны, но кузнец с помощью крестного знамения лишает нечистого его силы и принуждает к послушанию.
Оседлав черта, он летит в Петербург, встречается с запорожскими казаками, которые везли царице прошение. С запорожцами кузнец попадает во дворец на прием к Екатерине II, у которой простодушно просит башмачки. Царица, удивленная просьбой, ее выполняет.
Черт и Вакула
Вернувшись в Диканьку, Вакула понимает, что Оксана его любит. Он преподносит подарки Чубу и сватает его дочь. После женитьбы кузнец построил себе новую хату, нарисовал еще одну картину про черта, изобразив его в омерзительном виде.
В «Ночи перед Рождеством» волшебные происшествия описаны на фоне реалистичной картины народной жизни. Автор детально передал подробности быта малороссийского народа, дал представление о его культуре. В повести описаны народные традиции Рождества. С наступлением этого христианского праздника начинались святочные гуляния, во время которых было принято колядовать[3]. Этот языческий ритуал в честь бога солнца Коляды с праздничным песнопением и красочным маскарадом прижился в православной традиции. Поющую ряженую молодежь, которая ходила с поздравлениями по домам, хозяева благодарили угощением или монетами. Этот обычай на Рождество создавал сказочную и праздничную атмосферу.
Фольклорная основа, своеобразие языка повести
Образы Вакулы, Оксаны
При написании повести «Ночь перед Рождеством» Гоголь воспользовался малороссийской сказкой о кузнеце и черте и сказанием о благочестивом живописце, изобразившем беса в храмовой росписи.Нечисть в повести, подобно сказочным персонажам, высмеивается и наказывается,добро одерживает победу над злом.
Вакула и его возлюбленная Оксана похожи на героев народных сказок. Смелый молодец полюбил капризную красавицу, которая придумала для него испытание: достать черевички, как у царицы. Путешествие для отважного героя оказывается непростым, но он подчинил своей воле черта и слетал на нем в столицу. Вернувшийся чудесным образом Вакула с черевичками царицы посватался к преобразившейся красавице. Завершение любовной истории напоминает счастливый конец сказки.
Вакула и Оксана
Художественное своеобразие языка повести, не похожего на литературный язык произведений иных писателей, помогает познать глубины народной культуры. Автор словно спрятался за рассказчика повестей Рудого Панька – носителя колоритной речи, которая пестрит украинизмами и просторечиями. Но в описаниях природы лирический язык и использование книжных оборотов речи указывают на образованного рассказчика, который в душе поэт-романтик. Отличительной особенностью языка повести является искрометный юмор и комическая игра слов в описании персонажей, их речи. Излюбленным юмористическим приемом Гоголя стала гипербола. Например, в описании Пацюка говорится, что этот запорожец наедался как шесть мужиков, пил сразу по ведру, был так толст, что не мог пролезть в двери.
Главный герой «Ночи перед рождеством» Вакула – не только мастер своего кузнечного дела, но и неплохой живописец. Парубку[4] присуща независимость, смелость, смекалка и ловкость, он способен ради любви на самопожертвование. Он винит себя за то, что хотел вступить с нечистой силой в сговор, кается в грешном порыве погубить свою душу, готов исповедоваться и отмаливать свою вину перед Богом и людьми. Не случайно кузнец сблизился с запорожскими казаками, в образе Вакулы показан вольнолюбивый дух украинского народа.
В образе Оксаны представлена беспечная, легкомысленная и привередливая девушка. Она единственная избалованная дочь зажиточного козака Чуба. Оксана красива, у нее было много поклонников, которые не выдерживали ее капризов. Только Вакула, над которым она потешалась, был терпелив. В разлуке Оксана осознала, как ей дорог Вакула, когда до нее дошли слухи о его гибели, стала винить себя в неразумном поведении. Ведь не нужны ей были черевички, а дорога была любовь кузнеца.
Фантастические образы сил зла, их существование в мире людей
В предрождественскую ночь силы зла словно стараются успеть выместить зло на «добрых людях», навредить им. К силам зла в повести относятся ведьма, черт и колдун, которые норовят склонить людей к греху, отворотить их от добра. С этими персонажами связаны сверхъестественные происшествия. Чтобы помешать людям веселиться и колядовать, нечистая сила старается разрушить очарование рождественской ночи, делает все, чтобы мир погрузился во мрак: ведьма собирает на небе звезды, черт крадет месяц. Темные силы существуют в двух мирах, реальном и фантастическом, между которыми стерты границы. Нечистой силе ничто человеческое не чуждо.
Черт в народной мифологии наделен непривлекательным «животным» обликом: рога, копыта, хвост, мордочка с козлиной бородкой, нос-пятачок, как у свиньи. Гоголь портрет черта дополняет деталями, которые приближают его к человеку: «не белее трубочиста», повадками похож на немца (так называли всех чужаков), тонкими ножками на проворного франта, сзади черт напоминал провинциального стряпчего[5] в мундире. Проявляет себя черт как ухажер Солохи: целует ей ручки, охает, хватается за сердце. Он хитрый, ловкий, мстительный и трусливый проказник. Даже в мистической ситуации похищения месяца черт иронично изображен как мелкий воришка, сующий себе в карман украденную вещь.
Образ Солохи-ведьмы еще более очеловечен, в ее натуре колдовские чары и бытовые интересы присутствуют в равной степени. Лукавая вдовушка «очаровывает» самых богатых и степенных казаков Диканьки, более всего ее привлекает Чуб, она мечтает прибрать к своим рукам его богатое хозяйство. После ночного полета за звездами ведьма становится расторопной хозяйкой, занимается домашними делами. У Солохи благочестивый сын, она и сама ходит в церковь. Но вера ее показная, она в сочельник, когда еще не завершился строгий пост, устраивает разгульные посиделки для своих ухажеров.
В этой компании нечисти самым безвредным оказался хитроумный и неразговорчивый колдун Пацюк, который внешним видом и образом жизни напоминал запорожского казака. Он был настолько ленив, что ему просто неохота творить зло. Своими чарами он пользуется для поедания галушек[6] и вареников, ему лень протянуть руку и есть ложкой, еда сама залетает ему в рот.
Между добром и злом в повести есть определенные связи: ведьма Солоха была матерью набожного кузнеца, Пацюк помогал иногда своим односельчанам как знахарь, черт вынужден подчиниться воле человека. Нечистая сила не вызывает страх, эти мистические образы в повести «Ночь перед Рождеством» Гоголем изображены с юмором, они нелепы и смешны. Попытки нечисти разрушить мир красоты и любви так и не увенчались успехом.
Пузатый Пацюк
Исторические личности и подлинные события в сюжете
Историческая линия в сюжете повести придает фантастическим событиям иллюзию достоверности. В повести «Ночь перед Рождеством» описан конкретный исторический факт и имеющие к нему отношение люди: Екатерина II, государственный деятель князь Григорий Потемкин. Упоминание о человеке с бледным лицом в простом камзоле[7] указывает на далекого от придворной жизни Д.И. Фонвизина, великого русского сатирика, автора комедии «Недоросль». Действие повести относится ко второй половине XVIII в. В повести описано реальное событие: делегация запорожцев в декабре 1774 г. посетила Екатерину II с прошением сохранить Запорожскую Сечь, которую было решено упразднить. Власти были обеспокоены казачьим восстанием Емельяна Пугачева, который намеревался обратиться за поддержкой к запорожцам. Императрица дала обещание сохранить запорожскую вольницу, но через год по ее приказу казацкое войско было распущено, а Запорожская Сечь ликвидирована.
Запорожцы во дворце
Самобытность книги «Вечера на хуторе близ Диканьки»
«Вечера на хуторе близ Диканьки» были написаны в невиданной прежде манере.Своеобразие языка повестей, колоритные картины малороссийского быта, блистательный юмор произвели огромное впечатление на читателей. Критик В.Г. Белинский назвал эти повести «поэтическими грезами Гоголя». О повести «Ночь перед Рождеством» критик написал, что Гоголем представлена «полная картина домашней жизни народа» с его «радостями и горестями». К этой повести, представляющей собой уникальный сплав из народной сказки, бытовой юмористической повести и исторической хроники, не ослабевает читательский интерес и в наши дни.
Словарь
1. Дьячок – церковный служитель низшего звания.
2. Сельский голова – староста, главная выборная должность в украинском селе.
3. Колядовать – обрядовые песнопения накануне Рождества.
4. Парубок – так на Украине называли молодого человека, парня.
5. Стряпчий — должность мелкого чиновника по выполнению различных поручений.
6. Галушки – отваренные кусочки теста.
7. Камзол – старинный короткий приталенный мужской жилет.
В материалах урока использованы кадры из к/ф «Ночь перед Рождеством!»
Эта книга быстро заслужила популярность
Окончив Нежинскую гимназию высших наук, он приехал в Петербург, мечтая «сделать жизнь свою нужною для блага государства». Им владела пылкая мечта: принести пользу человечеству, поступить на службу, которая могла бы дать «просторный круг действий».
Знакомство с Пушкиным и его друзьями помогло Гоголю найти свою дорогу – обратиться к занятиям литературой, написать «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Вскоре после прибытия в Петербург, зимой 1829 года, Гоголь в письмах к матери и сёстрам просил присылать ему всё, что имеет хоть какое-нибудь отношение к украинским народным обычаям, костюмам и легендам: «Вы имеете тонкий, наблюдательный ум, вы много знаете обычаи малороссиян наших… В следующем письме я ожидаю от вас описания полного наряда сельского дьячка, от верхнего платья до самых сапогов с поименованием, как это всё называлось у самых закоренелых, самых древних, самых наименее переменившихся малороссиян… Ещё обстоятельное описание свадьбы, не упуская наималейших подробностей… Ещё несколько слов о колядках, о Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того, какие-либо духи или домовые, то о них подробнее с названиями и делами…». Он и сам тогда не знал, для чего использует полученные с родины сведения. Карьера чиновника пока не складывалась, так, может быть, хоть писательство могло бы приносить доход? Ведь помнил он с самого детства незабываемые рассказы бабушки Татьяны Семёновны, которыми она баловала его всякий раз, как он приходил в её комнаты в Васильевке: о запорожцах и славном атамане Остапе Гоголе, о страшных ведьмах, колдунах и русалках, подстерегающих путника на тёмных тропках.
Первая часть «Вечеров…» была готова летом 1831 года, когда Гоголь жил в Павловске в доме княжны Васильчиковой. Общество в то лето спасалось за городом от эпидемии холеры в Санкт-Петербурге, Пушкин снимал дачу в Царском селе, а для Гоголя выхлопотано было место домашнего учителя для сына княжны. В доме было полно приживалок, и у одной из них, старушки Александры Степановны, любили собираться её подружки, чтобы вместе повязать чулки да послушать молодого автора, читавшего отрывки из своих сочинений. Однажды в комнату заглянул племянник княжны, студент Дерптского университета В.А. Соллогуб: «Я развалился в кресле и стал его слушать; старушки опять зашевелили своими спицами. С первых слов я отделился от спинки своего кресла, очарованный и пристыженный, слушал жадно; несколько раз порывался я его остановить, сказать ему, до чего он поразил меня, но он холодно вскидывал на меня глаза и неуклонно продолжал своё чтение… И вдруг он воскликнул: «Да гопак не так танцуется!..» Приживалки же, сочтя, что чтец действительно обращается к ним, в сою очередь всполошились: «Отчего не так?» Гоголь улыбнулся и продолжил чтение монолога пьяного мужика. Признаюсь откровенно, я был поражён, уничтожен. Когда он кончил, я бросился ему на шею и заплакал».
А книга уже печатается в Петербурге в типографии на Большой Морской улице. Вернувшись в августе в город, молодой автор спешит наведаться туда, чтобы самому удостовериться в том, что всё идёт хорошо. Наборщики типографии, завидев его, отворачиваются и прыскают в кулак – так рассмешила их книга, отданная им в работу.
Наконец, в начале сентября 1831 года книга выходит из печати и поступает в книжные магазины. Хвалебные отзывы, «Вечера…» идут нарасхват. А.С. Пушкин сказал об этом произведении: «Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности».
Гоголь посылает экземпляр книги матери и тут же просит сестру Марию продолжать присылать ему записи украинских сказок и песен. Теперь, после такого успеха, можно готовить к печати и второй том. На этот раз в своих просьбах Гоголь не ограничивается одними записями и наблюдениями: «Я помню очень хорошо, что один раз в церкве нашей мы все видели одну девушку в старинном платье. Она, верно, продаст его. Если встретите где-нибудь у мужика старинную шапку или платье, отличающееся чем-то необыкновенным, хотя бы даже оно было изорванное – приобретайте!.. Всё это складывайте в один сундук или чемодан, и при случае, когда встретиться оказия, можете переслать ко мне».
Второй том выходит в марте 1832 года – автор на седьмом небе от счастья, о чём пишет сам в письме Данилевскому. Чуть раньше, в феврале 1832 года, происходит и ещё одно значительное событие – Н.В. Гоголь зван на обед, который дал издатель и книготорговец А.Ф. Смирдин, чтобы отпраздновать открытие нового магазина на Невском проспекте. Среди приглашённых А.С. Пушкин, К.Н. Батюшков, Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч. Ещё год назад о подобном и мечтать было невозможно.
Пересказывать чудные гоголевские истории – дело неблагодарное. Скажем только, что весёлое в «Вечерах…» соседствует с жутким, леденящим кровь. Один колдун из «Страшной мести» чего стоит! Зло в этих историях может быть забавным, как чёрт в «Ночи перед Рождеством» или в «Сорочинской ярмарке», а может быть отвратительным и коварным, как ведьма, заставляющая влюблённого юношу убить младенца, дабы заполучить желанную невесту в «Вечере накануне Ивана Купала». Соседство это, неудивительное для народных сказок, всё же наводит на мысль о том, а так ли весел был сам автор? В «Авторской исповеди» Гоголь писал об этом так: «Причина той весёлости, которую заметили в первых сочинениях моих, показавшихся в печати, заключалась в некоторой душевной потребности. На меня находили припадки тоски, мне самому необъяснимой, которая происходила, может быть, от моего болезненного состояния. Чтобы развлекать себя самого, я придумывал себе всё смешное, что только мог выдумать. Выдумывал целиком смешные лица и характеры, поставлял их мысленно в самые смешные положения, вовсе не заботясь о том, зачем это, для чего и кому из этого выйдет какая польза. Молодость, во время которой не приходят на ум никакие вопросы, подталкивала».
«Вечера…», несмотря на всю свою сказочность, получились удивительно реалистичными: в дело пошли не только сведения, присланные родными, но и труды по этнографии, лингвистические статьи и даже трактаты по колдовству. Сам Гоголь признавался, что не может придумывать сюжеты из ничего, ему необходима была некая канва, которую он с удивительной точностью и мастерством разворачивал в завораживающее повествование.
В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь обращает свои взоры к милой его сердцу солнечной Украине. В жизни ее народа, в ее песнях и сказках видит он подлинную поэзию и воссоздает ее в своих повестях. Гоголь прекрасно знал жизнь и народное творчество Украины. Впечатления украинской деревни окружали его с самого детства. Отец писателя был автором комедий, в которых широко использовался украинский фольклор и изображались быт и нравы украинской деревни. Видел Гоголь в детские годы и вертепы (кукольные театры) с их представлениями, полными задорного украинского юмора. Его сверстники по Нежинской гимназии рассказывали, что Гоголь в праздничные дни отправлялся в предместье Нежина, к своим знакомым крестьянам, бывал завсегдатаем на крестьянских свадьбах. Интерес будущего писателя к Украине отразился и в многочисленных записях фольклора, которые он заносил в «Книгу всякой всячины», заведенную им в гимназии.
В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь создал глубоко лирический, прекрасный образ Украины, проникнутый любовью к ее народу. Этот образ раскрывается писателем и в пленительных поэтических пейзажах, и в описании национального характера народа, его свободолюбия, храбрости, юмора, лихого веселья. Украина в книге Гоголя впервые предстала во всей чудесной красоте, яркости и вместе с тем нежности своей природы, с ее вольнолюбивым и мужественным народом.
По определению В. Г. Белинского, «Вечера на хуторе близ Диканьки» – это «поэтические очерки Малороссии, очерки, полные жизни и очарования. Все, что может иметь природа прекрасного, сельская жизнь простолюдинов обольстительного, все, что народ может иметь оригинального, типического, – все это радужными цветами блестит в этих первых поэтических грёзах Гоголя».