Как гоголь писал записки сумасшедшего

В русской литературе довольно часто встречаются персонажи с психологическими расстройствами личности. И произведения Н.В. Гоголя не являются здесь исключением. Он умел проникнуть в человеческую душу, чтобы показать читателю надрывные страдания русского человека. Немного странное видение окружающего мира очень влияло на текст его произведений. Ощущение глубокого отчаяния является одним из важнейших мотивов его творчества. Мир его героев погружен в безумие. Но кто бы мог подумать, что его истории, собранные в цикл «Петербургских повестей», станут некой маленькой энциклопедией «маленького человека», которая откроет читателю дверь в мир, пронизанный болью и одиночеством.

История создания

Повесть написана в 1834 году, в период работы над несколькими другими историями, позже объединенными в общий цикл «Петербургские повести». В тот момент Николай Васильевич начал очень серьезно относится к работе писателя и видел в ней единственный смысл жизни. Он работает очень много, практически без отдыха, о его творчестве начинают говорить критики, в том числе и В.Г. Белинский.

Тогда Гоголь был увлечен рассказами Одоевского из цикла «Дом сумасшедших» и, возможно, это в большей степени повлияло на замысел его повести. Также существовало ещё два литературных замысла подходящих по сюжету: «Записки сумасшедшего музыканта», а также ненаписанная комедия «Владимир 3-ей степени». В этих произведениях прослеживается сюжет, схожий с темой в записках. В центре внимания были герои, ставшие в итоге безумцами.

Гоголь писал записки, исходя из собственных наблюдений, в то время как сам служил в департаменте. В повести присутствуют элементы, относящиеся к личной жизни писателя. К примеру, «Дом Зверкова» у Кокушкина моста – это тот дом, в котором жил одно время сам писатель и его друг.

При первой публикации произведение не прошло цензурные ограничения, о чем Н.В. Гоголь с некой долей разочарования писал А.С. Пушкину:

Вышла вчера довольно неприятная зацепа по цензуре по поводу „Записок сумасшедшего“; но, слава Богу, сегодня немного лучше; по крайней мере я должен ограничиться выкидкою лучших мест… Если бы не эта задержка, книга моя, может быть, завтра вышла.

Жанр и направление

«Записки сумасшедшего» принято называть повестью из-за среднего объема, концентрации на одной сюжетной линии и определенного количества персонажей, недостаточного для романа и избыточного для рассказа. Она написана в жанре дневниковых заметок, которые главный герой писал на протяжении четырех месяцев.

Направление, в котором писал Николай Васильевич Гоголь, трудно конкретизировать. Литературоведы позже назовут его «гоголевским». Оно возникло именно в тот момент, когда появились «Петербургские повести», в 40-х годах, и послужило почвой для возникновения Натуральной школы. Это одно из условных названий критического реализма, который только начал появляться в русской литературе того времени. Основные черты этого направления:

• реализм художественного выражения;
• наличие общественно значимых тем;
• критическое отношение к социальной действительности.

Композиция

Композиция повести делится на пять частей, в которых довольно остро чувствуется напряжение, нарастающее в душе героя с каждой новой строкой.

1. Все начинается с рассказа о довольно никчемной жизни Поприщина и его тайных желаниях.
2. Далее следует завязка основного действия: герой мечтает жениться на дочери своего начальника — Софи, её красота поразила бедное сердце несчастного чиновника.
3. Событие развивается, мы видим зачатки безумия в голове главного героя, в момент, когда он будто бы слышит разговор двух собачек на улице, одна из которых является питомицей Софи. Поприщин следует за животными, чтобы больше узнать о хозяйке, а затем решается на довольно странный поступок: украсть письма из корзинки одной собачонки и прочесть их. Из писем он узнает о Теплове – потенциальном женихе своей возлюбленной, и эта новость повергает его в отчаяние.
4. Кульминация действия происходит в тот момент, когда герой перестает ходить на службу и начинает воображать, будто он скрытый наследник испанского престола.
5. Повесть заканчивается довольно трагично: Поприщина помещают в сумасшедший дом, где он сталкивается с ужасами содержания душевнобольных и пытается написать письмо матери с просьбой о помощи.

Главные герои и их характеристика

1. Главный герой, чьи записки нам предложил прочесть автор – Аксентий Иванович Поприщин. Чиновник, который занимается переписыванием бумаг в департаменте. Его основная работа заключается в очинке перьев для директора департамента. Этот персонаж очень напоминает нам Акакия Акакиевича Башмачкина из повести «Шинель». Он так же одинок, за сорок два года жизни так и не сумел обзавестись семьей или хотя бы парой близких друзей. Положение его крайне бедственно, герой постоянно стыдится своего старомодного платья и себя самого, в том числе. В свободное время он практически всегда читает журнал «Северная пчела», лежит на диване и иногда посещает театр, считая это место высшим проявлением настоящего искусства. В целом, его поведение не кажется читателю странным, но с каждой новой заметкой сомнения по поводу его психического здоровья увеличиваются. Фамилия героя выбрана Гоголем не случайно. Поприщин — происходит от слова «поприще», именно оно описывает ту маниакальную идею, возникшую в голове Аксентия Ивановича. На протяжении всего произведения он судорожно пытается найти предназначение, чтобы хоть в чем-то видеть смысл собственного существования.
2. Возлюбленная Поприщина – Софи, дочь директора департамента. Юная, невероятно красивая девушка, которая относится к главному герою с известной долей иронии. Из писем двух собачонок становится известно, что она надсмехалась над Аксентием Ивановичем, сравнивая его со старой черепахой. Гоголь не пытается особым образом охарактеризовать героиню, но дает читателю понять, что особы из её круга просто не могут отвечать взаимностью на чувства титулярных советников.
3. Теплов – камер-юнкер, о котором Поприщин так же узнает из украденных писем. Никаких особенных сведений о нем нет, кроме того факта, что Софи отдала ему своё сердце.
4. Директор департамента – человек, о котором довольно часто упоминается в записках. Непосредственный начальник Аксентия Ивановича. В начале произведения фигурировал в положительном свете, но после того, как стало известно о предстоящей свадьбе его дочери с Тепловым, мнение коренным образом меняется. Поприщин называет директора масоном и глупой пробкой, не имеющей собственного мнения.
5. Меджи и Фиделька – отнюдь не самые последние герои произведения. Именно в разговорах и таинственной переписке этих собачек отражена фантастическая сторона повести. Таким образом, Н.В. Гоголь хотел передать нравы и мораль светского общества и то, каким гнилым оно является на самом деле.

Темы

Маленький человек – основная тема «Записок». Этот образ не раз фигурировал в «Петербургских повестях». Гоголя особенно волновала эта проблема, так как будучи молодым, он сам часто сталкивался с несправедливостью по отношению к людям, имеющим более низкий чин. Когда он приехал в Петербург в 1829 году, то буквально был шокирован существующим неравенством, которое укоренилось в обществе. Он лично познал всю боль человека, которому не хватает денег на новую шинель, или бедственное положение в среде молодых художников, когда посещал рисовальные классы академии художеств.

Именно поэтому Гоголь хотел показать жизнь людей в нечеловеческих условиях. И «Записки сумасшедшего» становятся самым трагичным произведением из всего цикла. Все, что происходит с Аксентием Ивановичем, нельзя назвать простым рассказом о жизни бедняка. Это заметки, сквозь которые слышны безумные вопли отчаяния, мольбы о помощи, болезненные переживания. Всё существование главного героя сосредоточенно только в пределах собственной головы. Постоянные угрызения совести, одиночество и бедность заставляют его шагнуть туда, откуда нет выхода. Мир безумия, словно врата ада, разворачивается перед ним и захватывает в свои сети. Удивительно, что именно безумие наводит героя на довольно здравые рассуждения о собственном бесправии.

Проблемы

В повести затрагивается ряд довольно важных проблем. И проблема уничижительной бедности является одной из главных. В самом герое заключен протест против несправедливых общественных устоев, где уже нет таких понятий, как «разум» и «справедливость». Ведь именно в такой обстановке многие люди начинают чувствовать себя угнетенными и слабыми. Появляется момент соперничества и сравнения себя с другими, что приводит к тотальной неуверенности в себе. Осуждение и пренебрежение теми, кто занимает не самые престижные должности, в конце концов, может привести к волнениям более серьезным, чем одно происшествие в департаменте Петербурга.

Ещё одна важнейшая проблема – одиночество. Поприщев воплощает в себе это понятие. Он покинут всеми, никто не желает понять его. И Гоголь пытается заострить внимание читателя на том, что любой человек, независимо от его социального статуса и денежного положения, заслуживает участия. В каждом можно попытаться разглядеть светлые черты, каждый заслуживает помощи и поддержки. Однако зачастую люди, проигравшие в лотерею рождения, никому не нужны. И в момент, когда одиночество окружает со всех сторон, действительно можно сойти с ума.

Смысл

Главная идея произведения заключается в неприятии существующего неравенства и угнетения по отношению к отдельным людям. Общество даже не успевает задуматься над тем, что попрание нравственных устоев может причинить кому-то боль. А боль общественного унижения становится вдвойне хуже, когда человек пытается справиться с ней в одиночку и чаще всего проигрывает в этой неравной битве.

Автор направляет свою основную мысль не только по тропе осуждения несправедливой иерархической системы. Она набредает на другую сторону медали – измельченную в жерновах невежества и зависти личность маленького человека. Ее помыслы так же мелки и суетны, как внутренний мир говорящих собачек. Чего он хочет от жизни? Уподобиться господам, жениться на знатной молодой барышне, войти в избранное общество, что сулит ему уважение и трепет в глазах представителей света. Его ценности фальшивы, ведь в них нет ни истинной любви, ни божественной искры призвания, ни целеустремленности ума. Эти несущественные и поддельные фантомы тоже вносят свою лепту в печальный финал. Добиваясь и желая их, человек теряет себя.

Критика

О новой повести Гоголя критики чаще отзывались доброжелательно. Тогда он уже стал влиятельной и заметной фигурой в литературном мире. К его мнению прислушивались, его произведения охотно издавали. Многие рецензенты разгадали величайший талант мастера и не раз описали его. Конечно, правительственная пресса во главе с Фаддеем Булгариным, та самая «Северная пчела», представленная в тексте книги, саркастически и злобно охарактеризовала новую работу автора, которого и так недолюбливали в официозных кругах.

Но особенно запоминающимся стал положительный отзыв прославленного критика В.Г. Белинского:

Возьмите „Записки сумасшедшего“, этот уродливый гротеск, эту странную, прихотливую грезу художника, эту добродушную насмешку над жизнию и человеком, жалкою жизнию, жалким человеком, эту карикатуру, в которой такая бездна поэзии, такая бездна философии, эту психическую историю болезни, изложенную в поэтической форме, удивительную по своей истине и глубокости, достойную кисти Шекспира: вы ещё смеетесь над простаком, но уже ваш смех растворен горечью; это смех над сумасшедшим, которого бред и смешит, и возбуждает сострадание.

Автор: Александра Давыдова

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Господи, боже мой! Пропал я, пропал совсем…

Н. В. Гоголь. Записки сумасшедшего.

Четыре стены уединенного сознания — вот гнездилище всех фурий ужаса.

Вяч. Иванов.

«Записки сумасшедшего», написанные в 1834 году, и «Записки из подполья», появившиеся тридцать лет спустя (1864), очевидно принадлежат к разным историческим эпохам. На первый взгляд, между ними нет ничего общего. Думается однако, что Достоевский имел в виду произведение Гоголя, начиная работу над «подпольными» Записками¹. В них писатель обратился к гоголевской проблеме исторической и родовой судьбы современного человека, но увидел ее по-другому. Тема безумца, столь долго занимавшая внимание романтиков, Гоголем была исчерпана. Достоевский, усвоив художественные открытия предшественника, вступил в принципиальный спор с ним, открыв в старой теме новую содержательность.

Сближать два произведения позволяет прежде всего форма Записок. Повествование у Гоголя и Достоевского имеет лирическую природу, т. е. ведется от первого лица. Авторы не демонстрируют в текстах своего прямого присутствия; однако местоимение «я», обладая универсальностью, способно вбирать в себя множество лиц — не только персонажа и стоящего за ним автора, но любого читателя, «я» которого естественно накладывается на «я» повествователя. Таким образом, форма Ich-Erzahlung позволяет построить универсально-обобщенный образ человека — безотносительно к конкретному времени-месту его пребывания и проживания. У Гоголя этот родовой портрет связан с метафорой безумца, у Достоевского — с метафорой подполья. Обе метафоры имеют точки схождений и пересечений, но гораздо больше — резких различий.

Герой «Записок сумасшедшего» — обычный в творчестве Гоголя «маленький человек», который явился исторически продуктом измельчания и раздробления современного писателю человечества. Эта стадия духовного ничтожества отнесена Гоголем ко всему человеческому сообществу без исключения. Для писателя, как показал П. М. Бицилли, был характерен особый тип мышления абстракциями, когда всякая частная история возводилась им на уровень притчи и когда автор, сострадая персонажу, переживал в собственном «я» уничтожение Божественного Образа как объективно происходивший процесс². Каждое произведение Гоголя — это прозревание «испорченного лица человека» (выражение С. Бочарова).

Сюжет «Записок сумасшедшего» составляет тайная страсть Поприщина — одновременно высокая и гротесково-нелепая — к дочери директора департамента. Ее имя Софи — жеманно-пародийный вариант от «София» (мудрая, в переводе с греческого). Полное имя принадлежит к области идеальных представлений, являясь в частности одним из центральных масонских символов, олицетворяя целомудрие и девственность, духовное совершенство и внутреннюю красоту³.

Однако в повести Гоголя Божественное Имя искажено двоением (София/Софи), указывая на общий принцип гоголевской картины мира, существующего в трагическом разрыве внешнего облика и внутреннего содержания. В этом мире грани, разделяющие маску и лицо, ничтожное и значительное, поверхностное и глубокое, истинное и ложное, пошлое и ужасное…, — смутны, неотчетливы, едва различимы. Утратив представление о софийности бытия, современный человек — по Гоголю — лишается возможности понимать и познавать окружающую действительность. Приписывая ей полноценность, слишком доверяя ей, в какой-то момент человек с ужасом убеждается в своем одиночестве, полной беззащитности перед миром, и тогда казалось бы бесконечно открытая во всех направлениях вселенная сокращается для него до стен пыточной камеры.

Двойственностью, которая обозначена уже в фамилии Поприщин (поприще/прыщ)⁴, характеризуется также центральный персонаж произведения. С одной стороны, жизнь потенциально открывается перед ним как поприще возделывания (взращивания) в себе человека, Образа Божия. Однако в реальности Поприщин представляет собою эстетическое и этическое неприличие. Сознанием и телом он целиком принадлежит пошлой действительности. Самодовольный, с неоправданно высокой самооценкой, Поприщин гордится своим происхождением и чином (дворянин, титулярный советник), ценит службу в департаменте за «благородство» (пусть «достаток небольшой», зато чистота, столы красного дерева). У него «тонкий вкус» («терпеть не люблю капусты»), «тонкое воспитание и образованность», о чем, несомненно, свидетельствуют его интересы (читал «Пчелку», был в театре — очень смеялся; переписал в тетрадку «хорошие стишки» — «должно быть Пушкина сочинение»…) (III, 197-198). Самоуважение поддерживается в Поприщине и особым — как ему кажется — доверием директора департамента, который именно ему поручает «очинивать перья» в своем кабинете. Герой уверен, что недовольство и придирки начальника отделения, постоянно напоминающего, что он — Поприщин — «более ничего, как нуль», вызваны завистью к особому его положению. Поприщин чувствует, что всех раздражают его бесспорные преимущества, что против него плетутся интриги.

Уже говорилось, что гоголевский персонаж — так называемый «маленький человек». Одно из метафорических значений этого понятия — не достигший взрослого состояния ребенок. В этом качестве Поприщин безусловно заслуживает сострадания и жалости, т. к. его «умаление» происходило вне его выбора и желания, вполне объективно. «Маленький человек» ни за что не отвечает, т. к. не понимает ни своего положения, ни своей вины. Однако жизнь «маленького» стихийно строится по модели «большого» (или настоящего), правда, с неизбежной в этом случае кривизной. Так, Поприщин носит в душе «высокую страсть» (обожествляет директорскую дочь). Если коллежский асессор Ковалев (повесть «Нос») искал невесту соответственно своему чину, то объект любви Поприщина явно превосходит его социальное положение (герой по-детски не понимает, что его жизненное «место» и его «роль» заранее, без его участия предопределены). «Ведь ты волочишься за директорскою дочерью! — уличает Поприщина начальник отделения. — Ну, посмотри на себя, подумай только, что ты? ведь ты нуль, более ничего. Ведь у тебя нет ни гроша за душою. Взгляни хоть в зеркало на свое лицо, куды тебе думать о том!» (III, 197-198). Поприщин, следовательно, посягает на чужое добро, нарушает принятую иерархию, путает узаконенные правила.

Неизбежно готовится жизненная катастрофа героя. Сюжетно «Записки сумасшедшего» представляют собой картину распада личности, утраты ею — пусть мнимой, очень хрупкой — но опоры, т. е. уверенности в собственной значимости. Уже в первых дневниковых записях Поприщина возникает ощущение неадекватности его реакций на жизненные обстоятельства. По словам начальника отделения у Поприщина «в голове всегда ералаш», вместо усидчивых занятий он «метается, как угорелый, дело подчас так спутает, что сам сатана не разберет» (III, 193). Да и Поприщин должен признать, что живет «точно в тумане». Постоянные придирки начальника отделения, фамильярность лакеев и особенно то, что его не пускают во внутренние комнаты квартиры директора департамента (далее кабинета не может шагу ступить), — все это и многое другое питает нервозность, тревогу и вечную подозрительность Поприщина, уважение которого к себе не подкрепляется необходимым уважением со стороны других. Так начинается болезнь чиновника, который замечает в дневнике, что с некоторых пор с ним происходят странные вещи. Например, ему доступен собачий язык⁵. Подслушанный разговор собачек (одна из них любимица Софи), в котором открывается факт их переписки, рождает у Поприщина мысль завладеть письмами и узнать из них все тайны недоступной ему жизни знатных и богатых. Герой исполняет свое намерение — и ему открывается «все»; это производит взрыв в уже расстроенной больной голове. Он узнает, во-первых, правду о Софи; о том, что она безумно влюблена в камер-юнкера Теплова, что готовится свадьба и что Его превосходительство намерен выдать свою дочь только за камер-юнкера или генерала. Других партий не может быть. Так ставится под сомнение любовь Поприщина как неполноценно-второсортная. Во-вторых (и это много серьезнее), Поприщин узнает правду о себе, о том, что внешним безобразием и неуклюжестью он похож на «черепаху в мешке» и что один только его вид вызывает у Софи неудержимый смех (он, следовательно, — объект осмеяния). Потрясение, пережитое Поприщиным, столь глубоко и необратимо, что последующий текст строится как чистый бред сумасшедшего. Хаотические и фантастические образы не складываются в сюжет, не имеют завязки, развязки, жанра, стиля. Исчезает представление о реальном времени и пространстве, множатся болезненные образы и причудливые «научные» открытия; происходит, наконец, главное событие — преображение мелкого чиновника, титулярного советника в «испанского короля». Образный строй и мотивы поприщинского бреда Л. В. Пумпянский⁶ объясняет постоянным чтением «Северной пчелы» Ф. Булгарина (характерная особенность «культурных» интересов мелкого чиновничества) и особенно некоторых разделов этой газеты (обзоры международной жизни, смесь и др.).

Поразительна «широта» идей сумасшедшего Поприщина. В его бессвязной «болтовне» можно выделить мотивы говорящих рыб, коров и собак; рассказы о коварных интригах Франции и Англии, а также о странной земле Испании, которая называется по-другому Китай; о Луне, которая обыкновенно делается в Гамбурге — «и прескверно делается»; о причинах зловония на Земле; о том, что Земля в скором времени «сядет» на Луну и может раздавить ее своей тяжестью; о необходимости защитить Луну («господа, спасем Луну!»); о тайнах женской любви («женщина любит черта»); о том, что человеческий мозг находится вовсе не в голове, а приносится ветром со стороны Каспийского моря и т. д. Бред Поприщина является следствием распада целостной картины мира, в которой наделенный сознанием человек был гарантом всеобщих связей. Поэтому бред героя так или иначе имеет отправной точкой проблему человека.

Сама жизнь, дав в роли счастливого соперника камер-юнкера, заставляет Поприщина ставить «детские вопросы», на которые, как известно, нет ответов. Герой хочет знать, почему «все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам или генералам» (III, 205). Он хочет знать, «отчего происходят все эти разности (т. е. откуда берутся чины и звания, от которых зависит счастье человека. — Л. Е.). Отчего я титулярный советник и с какой стати я титулярный советник? Может быть я какой-нибудь граф или генерал, а только так кажусь титулярным советником? Может быть я сам не знаю, кто я таков. <…> Мне бы хотелось знать, отчего я титулярный советник? Почему именно титулярный советник?» (III, 206).

Преображение Поприщина в испанского короля («не понимаю, как я мог думать и воображать себе, что я титулярный советник», 207) является фантастическим разрешением неразрешимых вопросов жизни. Болезнь (мания величия) в случае Поприщина обладает нравственной правотой, позволяя герою (ему так представляется) восстановить справедливый порядок вещей. Ему теперь важно ответить королевским презрением на «придворные штуки и экивоки» тех, кто прежде видел в нем не человека, а «черепаху в мешке». Вопрос о любви Софи и ее свадьбе решительно отодвигается, все внимание Поприщина занимают теперь «государственные дела и заботы».

Если осмеиваемый Акакий Акакиевич прятался от людей в мир букв, то Поприщин скрывается в болезнь; и нужно признать, что из всех способов вытеснения человека в одиночество этот — самый изощренный. «Сумасшествие есть один из видов изгнания, вытеснения за пределы жизни, — писал Л. В. Пумпянский. — Этим оно сродни смерти: но так как сумасшествие восходит всегда к некоторому личному решению resp. согласию души, то оно особенно сродни самоубийству. <…> Самоубийство (и сумасшествие) как акт самоотрицающей воли — последнее явление долгого процесса изгнания»⁷.

* * *

Действие в произведениях Гоголя и Достоевского происходит в условном пространстве Петербурга (не столько в исторической реальности 30-50-х годов XIX века, сколько в мифологической). В повести Гоголя это пространство сокращается до стен сумасшедшего дома, где Поприщина подвергают пыткам. В «Записках из подполья» герой называет Петербург, в котором обречен жить, «самым отвлеченным и умышленным городом на земном шаре»⁸. Герой имеет в виду случайность его возникновения в болотах, по определению не годных для жизни человека. В связи с местом действия важно напомнить известный тезис М. Бахтина о «безопорности русской истории»: Петербург лежит как будто «на границе бытия и небытия, реальности и фантасмагории, которая вот-вот рассеется, как туман, и сгинет…»⁹.

Реформы Петра I подорвали твердое положение сословий. В «Записках сумасшедшего» Поприщин еще кичится своим происхождением, которое будто бы дает ему особые права, отделяет его от простого («подлого») народа. Однако дворянство героя, не обеспеченное наследственными привилегиями и воспитанием, превратилось в фикцию. Социальный «нуль» полагает, что имеет вес и значение. Прозревание своего истинного положения стоит ему рассудка. Подпольный — тоже дворянин по чину (коллежский асессор), но ни разу об этом не упоминает. Ценность личности, в его представлении, сама себя определяет и никак не связана с сословной принадлежностью или чином.

В первой части повести Достоевский открывает «формулу современного человека» («образованного и развитого»), которого именует «подпольным» и который, по мнению писателя, является «человеком русского большинства»¹⁰. Этот персонаж и не имеет имени, личной биографии (нигде не служит, живет на проценты; не имеет ни друзей, ни родственников, ни слуг). Образ его жизни связан с метафорами «угол» (забиваться в угол) и «подполье» (укрываться в темноте, прятаться). Эти лейтмотивы, проходящие через весь текст, имеют смысл крайнего уединения, изоляции от жизни, полного разрыва отношений с нею. Существование подобного рода является не следствием преследований и гонений, а добровольным выбором героя. Если считать, что аутизм вообще свойствен человеку как природной особи, то аутизм Подпольного доведен до высшей степени. Способ жизни Подпольного, являясь разновидностью психической болезни (может «вступать в общение» только с самим собой), тем не менее представляется публичным «жестом», направленным против общества. Этот жест несогласия с миром, жест вызова и бунта, в котором презрение и ненависть Подпольного к «другим» слиты с отчаянием и доведены до трагического накала. Сознательно избранное одиночество, как выясняется, не вносит покоя в душу героя, а только безмерно обостряет его страдания.

Первая часть «Записок из подполья» представляет собой философский дискурс на тему человеческой свободы. Подпольный «сходит с ума» на идее чести и достоинства человека как родового существа. Ему важно убедиться, способен ли современный человек найти опору исключительно в собственной личности или обречен мотивировать свои поступки внешними причинами. Проблематика метафизического: свобода и ее границы; законы причинности и зависимость от среды; механизмы насилия и власть; роль идеалов; жертвенность ради других и потребность безоглядного утверждения своего «я».., — позволяет воспринимать повесть Достоевского как текст о глубоком кризисе личности современного человека, требующем переоценки возведенных в норму философских, социальных, этических и других идей. По видимости абстрактно-отвлеченные вопросы, на которых сосредоточено сознание Подпольного, на самом деле оплачены его жизнью, поскольку он живет в условиях «подполья» — «сорок лет»¹¹. На собственном опыте Подпольный проверяет жизнеспособность современного человека. Внешний облик Подпольного: болезненные гримасы, жестикуляция, напряженный истерический смех, интонация беспрерывного спора с кем-то отсутствующим, — дает представление о безумце, «сумасшествие» которого явилось следствием нравственного и физического истощения от непосильных попыток в одиночку решить «проблему человека».

Опыт, приведший героя в «подполье», показан во второй части повести («По поводу мокрого снега»). Подпольный — здесь в роли автора — описывает три эпизода из своей молодой (тогда двадцатичетырехлетней) жизни: смехотворную историю соперничества с безымянным офицером; болезненную попытку заново войти в круг бывших товарищей по школе, разумеется, неудачную; наконец, «историю любви», завершившуюся полной нравственной катастрофой героя.

Подпольный принадлежит к особой породе «книжных людей» (ретортных, в его словаре). Отсутствие нормальной семьи, бедность, недоброжелательность окружения породили потребность в чтении, которое опережало жизненный опыт и часто заменяло его. Неудачные выходы в «живую жизнь» и беспрерывное, без всякой меры чтение формировали характер замкнутый и скрытный. Будущий Подпольный с его острой наблюдательностью замечает пошлость и мизерность интересов окружающих; вместе с тем никто не видит и не признает его достоинств: знаний, проницательности ума, кругозора. Он чувствует неуверенность и незащищенность в обществе при том, что обладает недюжинными способностями. В конце концов книги и чтение сделались его подлинной «родиной», заменив ему отца и мать, родовые и всякие иные связи; в нем развились непомерная склонность к рефлексии, причудливое воображение. Раздвоение между книжной мудростью и загадочными законами «живой жизни» питали глубокую двойственность характера будущего подпольного человека. Он изначально был ориентирован на соперничество и вражду с другими, в результате чего явился болезненный комплекс неполноценности или собственной исключительности (что, в сущности, одно и то же) и характерная в таком случае агрессия поведения. В Подпольном живет болезненная склонность «проверять» жизнь литературой, ее сюжетами.

Прежде всего, у него серьезные счеты с романтизмом. Пафос искусства такого типа (его расцвет приходится на 30-е годы) определяется томлением по идеалу; романтический герой не способен принять пошлую действительность, подвергает ее критике, бежит от нее — в прошлое, в собственные фантазии… Романтизм показал разные типы личности: от мечтателя (одаренного музыканта, художника, поэта) — жертвы столкновения с жизнью, до демонического мстителя, отвечающего на попрание идеалов агрессивным злом. Область идеального, имеющая в романтизме непререкаемый авторитет, более всего раздражает Подпольного (в его ироническом дискурсе эта область именуется «прекрасное и высокое»). Конечно, он понимает значение идеалов как духовного двигателя человечества, но не может согласиться с ложью романтизма, который служение «прекрасному и высокому» объявляет главной потребностью человека. Подпольный знает, что реальный человек не имеет ничего общего с романтической моделью. В течение нескольких десятилетий русское общество утешало себя романтизмом, не заметив, как привычный литературный тип переродился в свою противоположность. «Свойства нашего романтика, — иронически объясняет Подпольный, — это все понимать, все видеть <…>, ни с кем и ни с чем не примиряться, но в то же время ничем не брезгать; все обойти, всему уступить, со всеми поступить политично; постоянно не терять из виду полезную практическую цель (какие-нибудь там казенные квартирки, пенсиончики, звездочки) — усматривать эту цель через все энтузиазмы и томики лирических стишков и в то же время „и прекрасное и высокое“ по гроб своей жизни в себе сохранить нерушимо…»¹². «Наш романтик, — продолжает Подпольный, — скорей сойдет с ума, а плеваться не станет (т. е. презирать то, что сулит практическую выгоду. — Л. Е.) <…>, и в толчки его никогда не выгонят (с полученного места. — Л. Е.), а разве свезут в сумасшедший дом в виде „испанского короля“ (ироническая усмешка Подпольного в адрес героя Гоголя. — Л. Е.), да и то если уж он очень с ума сойдет». И, наконец, завершающий парадокс Подпольного о том, что «только между нами (русскими. — Л. Е.) самый отъявленный подлец может быть совершенно и даже возвышенно честен в душе, в то же время нисколько не переставая быть подлецом»¹³. «Широкую натуру» русского романтика Подпольный демонстрирует на личном примере. Мечты о «прекрасном и высоком» долгое время были для него спасительны, неизменно выполняя роль противовеса: чем гаже и ничтожнее он проявлял себя в действительности, тем с большей страстью отдавался пылким фантазиям; рисовал в воображении картины собственного благородства, упивался ими и с их помощью «забывал» о низости своих реальных поступков. Едкие выпады Подпольного в адрес романтического мышления объясняются в конечном счете его глубокой внутренней потребностью сказать правду (пусть очень горькую!) о современном человеке, который страдает мучительной душевной двойственностью и чем более стремится к идеалу, тем неизбежнее становится проводником зла.

Будучи «книжным человеком», Подпольный невольно «собирает» в себе разнообразие личностных типов и моделей поведения, представленных в русской литературе 20-60-х годов (от Марлинского и Грибоедова до авторов «натуральной школы»). Темы бедного чиновника и «лишнего» человека, интеллектуала, страдающего «избытком ума», личности с ущемленным самолюбием и демоническим поведением, а также характерные мотивы унижения и чести, дружбы и ненависти, бунта против мира и бегства от него, романтического мщения, погибающей любви и торжествующего зла… представляют неполный перечень узнаваемых литературных сюжетов, деконструкция которых осуществляется в «Записках из подполья».

Своеобразие «подпольного» типа можно раскрыть через статус «маленького человека», в котором рассматривался персонаж Гоголя. Подобно Поприщину, Подпольный — тоже бедный чиновник. Встречу с бывшими товарищами по школе ему отравляет огромное пятно на единственных панталонах. Пятно жжет огнем, ни на минуту Подпольный не в состоянии забыть о нем. Встречу делает мучительной и долг Симонову, взятый много лет назад. Подпольный не может вернуть деньги, и вот возникает необходимость снова просить у Симонова взаймы. Это непереносимо, похоже на пытку. В повести описан от лица самого героя убогий быт, нищенская обстановка его частной жизни, сыгравшая свою роль в постыдном поведении Подпольного с Лизой. Одним словом — Подпольный постоянно испытывает чувство унижения, сознавая свою бедность. Правда, бедность воспринимается в этом случае не как социальная характеристика, а в нравственно-психологическом аспекте стирания и уничтожения личности (а личность по определению не может быть бедной). В отличие от Гоголя, Достоевский разрабатывает тему «маленького человека» с точки зрения его психологии, т. е. передает тесноту его внутреннего мира, зажатого в тисках переживаемых обид, соперничества, злобы, наконец — отчаяния.

Подпольный неизменно сравнивает себя с малыми существами: мышью, мухой и, наконец, называет себя нулем, пустым местом. Если Поприщина считает нулем начальник отделения (его не признают за человека «другие»), то Подпольный открывает свое «нулевое значение» в результате пристального самоисследования. Он — «нуль», т. к. ничем не может подтвердить факта своего присутствия в жизни, не в состоянии совершить значимый поступок. Поскольку герой терпит поражение в столкновениях с «живой жизнью» и обречен прятаться в «подполье», то он сосредоточен исключительно на прошлом, на воспоминаниях тех унижений, которым его якобы подвергали. Его внутренняя жизнь проходит в бесконечном самокопании. Подпольный уподобляет себя мыши, которая, едва высунув из норки морду с намерением «заявить о себе», тут же прячется назад. Мышь презирает других, смеется над ними — только этого представления никто не видит и не слышит. Среда обитания мыши — «вонючая бурда» — состоит из ее собственных нечистот: нереализованных желаний, неизжитых обид, вечных сомнений и вспышек злобы. Устойчивое противопоставление: мышь — человек, в котором мышь проигрывает по всем пунктам, не в пользу персонажа из подполья.

Что касается его внешнего облика, то как будто возникает перекличка с Гоголем: мотив «испорченного лица». «Я случайно погляделся в зеркало. Взбудораженное лицо мое мне показалось до крайности отвратительным: бледное, злое, подлое, с лохматыми волосами <…>»¹⁴. Подпольный испытывает отвращение к своему лицу. Прежде, еще во время службы, он старался придавать лицу выражение ума и благородства, но подозревал, что все смотрели на него с омерзением. Предъявляя к себе непомерно высокие требования и не соответствуя им, он презирал и ненавидел себя. Собственное отвращение к себе приписывал восприятию других и не мог никому в глаза смотреть, как будто боясь разоблачения. В отличие от Достоевского Гоголь дает не психологический, а физический облик своего героя. Невзрачность, убогость Поприщина-прыща контрастирует с его таинственным внутренним миром, отмеченным словом «молчание»¹⁵, которое, может быть, позволяет разглядеть в нелепой фигуре черты христианского «молчальника» и мученика. Внешняя безликость и даже безобразие должны намекнуть — по закону противоположностей — на подлинное содержание, скрытое в глубинах души. И только чужой враждебный глаз видит Поприщина оскорбительно — «черепахой в мешке». У Достоевского же именно внутренний мир персонажа, лишенный тайны, является предметом изображения. Ощущение подлого выражения своего лица выявляет в Подпольном потенциального подлеца.

Психология «маленького человека» выражается не только в смаковании обид и многократном проживании сцен унижения. Оборотной стороной поведения человека, которого много унижали, является комплекс насильника и палача. Подпольный не знает чувства равенства. В контактах с другими его ведет тайное желание властвовать, потребность взять верх в отношениях. И, конечно, для Подпольного исключено состояние любви; это чувство не входит в спектр переживаний, доступных его опыту. Если Поприщин боготворит «свой предмет», то Подпольный проходит «науку любви» в публичном доме. Он оказался здесь после «дружеской вечеринки», на которой, по его словам, был «раздавлен и унижен». Поскольку сцена раскаяния «друзей», того, как они на коленях и в слезах умоляют о прощении, — существует только в воображении Подпольного, как и образы его «ужасной» мести, — то герой никак не может успокоиться, реабилитировать себя в собственных глазах. Именно тут «подвернулась» Лиза¹⁶. Подпольному представилась возможность разыграть, как на театре, известный сюжет демократической литературы о спасении погибающей души. Подпольный чутьем угадывает неискушенность Лизы и то, что она попала в «заведение», хотя и под давлением каких-то тягостных обстоятельств, но все же не по доброй воле. Подпольный упрекает Лизу за «разврат»; рисует картину семейного счастья, которое она так легкомысленно утратила; предсказывает ее будущее: стремительное старение, неизбежные болезни, мучительную смерть — и доводит ее до страшного нервного припадка. «Давно уже предчувствовал я, что перевернул всю ее душу и разбил ее сердце, и, чем больше я удостоверялся в том, тем больше желал поскорее и как можно сильнее достигнуть цели. Игра, игра увлекала меня; впрочем не одна игра…»¹⁷. Страдание другого человека становится для Подпольного предметом едва ли не эстетического созерцания. Своим красноречием он добивается нужного результата: обнажается вся человеческая душа и, наслаждаясь властью над нею, Подпольный наблюдает ее конвульсии. Через несколько дней он объяснит Лизе «логику» своего поведения: «… надо же было обиду на ком-нибудь выместить, свое взять, ты подвернулась, я над тобой и вылил зло и насмеялся. Меня унизили, так и я хотел унизить; меня в тряпку растерли, так и я власть захотел показать…»¹⁸. Но на Лизу проповедь Подпольного произвела огромное впечатление, буквально, переродила ее. Через несколько дней после встречи в публичном доме Лиза приходит к Подпольному — теперь самому дорогому для нее человеку, чтобы поделиться своей победой, своей радостью (она ушла оттуда). В этот момент «проверки на героя» Подпольный раскрывается до конца: ему безразличен другой человек; его занимает только игра в человеческие отношения и упражнения в «болтовне», заменяющей реальную ответственность. На доверие Лизы Подпольный отвечает жестокостью. Он мечется между злобой к ней (она увидела его нищенский быт, застала его в постыдных распрях со слугой — и за это должна «заплатить»), желанием еще раз ее унизить и физическим влечением к ней. Лиза пришла к Подпольнму как свободный человек, с даром любви — Подпольный принял ее как проститутку. «Я оскорбил ее окончательно» — этими словами завершается сюжет о «благородном спасителе».

* * *

Итак, Подпольный с его бешеным честолюбием и претензией на исключительность собственной личности в психологическом анализе предстает фигурой «мизерной». И все же его внутренний мир не исчерпывается анатомией низких душевных состояний. Подпольный обрисован в повести Достоевского многогранно, в том числе и как мыслящий, интеллектуальный герой. В отличие от без-умного Поприщина, Подпольный слишком умен, наделен развитым сознанием¹⁹; а сознание, по его твердому убеждению, есть болезнь, «настоящая полная болезнь», сопровождающаяся тоской, душевными терзаниями и физическими недугами. Подпольный знает из собственного опыта, что единственная причина сознания — страдание. Именно сознание открывает человеку его тотальную несвободу, в то время как главное назначение человека, его миссия на земле (и в этом Подпольный тоже убежден) — доказывать себе каждую минуту право на свободное волеизъявление. Между сознанием и практикой жизни открывается таким образом пространство бесконечного страдания. Процесс жизни осознается Подпольным как насмешка над человеком. В неустанной борьбе, в безнадежном сопротивлении каким-то слепым силам бытия Подпольный терпит поражение; но примириться с тем, что «выхода нет», что «некуда человеку пойти» не может. Достоевский — свидетель наступающей эпохи позитивизма и материализма, научных открытий и технического прогресса — видит в Подпольном, который «заражен» положительным знанием, фигуру трагическую. Гигантски разросшаяся личность не находит себе применения, ее попытка утвердить себя производит зло. Выясняется, что жизнь, направленная на сохранение и защиту своего «я», призрачна, сочинена из головы, а в нравственном отношении представляется разложением. Исповедь Подпольного (повесть выполнена в жанре исповеди) говорит о мучительной двойственности современного развитого человека, об отвращении и одновременном его притяжении к злу и о том, что «другим (т. е. хорошим. — Л. Е.) никогда не сделаться». Подпольный, чтобы сохранить свободу, должен уйти в «нору», но там он задыхается. Текст исповеди передает физическое ощущение нарастающего удушья, бьющегося в судорожном припадке тела. «Неужели ж я для того только и устроен (с чувством себя как центра бытия и одновременно с животной телесностью. — Л. Е.), чтобы дойти до заключения, что все мое устройство одно надувание?»²⁰. Сравнение высказывания Подпольного с как будто «похожим» монологом Поприщина («Отчего я титулярный советник и с какой стати я титулярный советник?») открывает принципиальную разницу в понимании проблемы человека у двух авторов. Эта разница определена движением исторического времени. Трагикомический персонаж Гоголя с его «немотой» и слепотой — тем не менее традиционная романтическая личность, пародийно сниженная и все же вызывающая не смех, а пронзительную жалость. Поприщин скрывает в своей душе любовь — главную нравственную ценность в христианском понимании, и, видимо, по этой причине изгоняется из «нормального» безбожного мира. Хотя этот безумец пишет «записки», но его бред, его абсурдный язык не позволяют заглянуть в его душу. У Гоголя это область глубокой темноты. Достоевский, напротив, занимается именно душой человека. Его Подпольный (вызывающий жалость, смешанную с отвращением) — тоже своего рода сумасшедший, безумие которого необходимо, чтобы вывести вовне весь ужас существования человека, остающегося наедине с самим собою. Приходит отчаяние, когда Подпольный понимает, что не может опереться на собственное «я». Подпольного, если иметь в виду масштаб его страдания, отделяет всего один шаг от того, чтобы «догадаться» о возможном спасении. Отгадку знает автор — Достоевский, написавший: «высочайшее употребление, которое человек может сделать из своей личности, из полноты развития своего я, — это как бы уничтожить это я, отдать его целиком всем и каждому безраздельно и беззаветно. И это величайшее счастие…»²¹.

Примечания

1. Весь спектр реакций Достоевского на творчество Гоголя в «Записках из подполья» показан в работе: Золотусский И. П. «Записки сумасшедшего» и «Записки из подполья» // Достоевский и современность: Материалы ХХ Международных Старорусских чтений. Великий Новгород, 2006. С. 168-178.

2. См.: Бицилли П. М. Проблема человека у Гоголя // П. М. Бицилли. Избранные труды по филологии. М., 1996. С. 561 и др.

3. См.: Одесский М. Об «откровенном» и «прикровенном»: София в комедиях В. И. Лукина / ЛО, 1994. № 3-4. С. 82-87.

4. Наблюдение Драгана Куюнжича (Куюнжич Драган. Воспаление языка. М., 2003).

5. Характеристика современного мира включает в «Записках сумасшедшего» оппозицию: человеческое / собачье. Вторая составляющая образует в творчестве Гоголя своеобразную мифологию и связывается с представлениями писателя о действиях дьявольских сил. «Собачина» в «Записках» — это способ запутать «проблему человека», уйти от главного в несущественные мелочи и подробности. См. также «собачью» тему в «Мертвых душах» в характеристике мира Ноздрева и Собакевича (имя последнего читается как «сын собаки»).

6. Пумпянский Л. В. О «Записках сумасшедшего» Н. В. Гоголя // Л. В. Пумпянский. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. М., 2000. С. 329-342.

7. Пумпянский Л. В. Указ. соч. С. 329.

8. Текст цит. по изд.: Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Т. 5: Повести и рассказы 1862-1866. Игрок. Л., 1973. С. 101.

9. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979. С. 195.

10. См.: «… впервые вывел настоящего человека русского большинства и впервые разоблачил его уродливую и трагическую сторону. <…> Только я один вывел трагизм подполья…» (Достоевский Ф. М. Указ соч. Т. 16. С. 329).

11. Известное преувеличение, однако Подпольный мыслит преувеличениями. См.: «… ведь сорок лет — это вся жизнь; ведь это самая глубокая старость. Дальше сорока лет жить неприлично, пошло, безнравственно! Кто живет дольше сорока лет? <…> Я вам скажу, кто живет: дураки и негодяи живут…» (Достоевский Ф. М. Указ соч. Т. 5 С. 100).

12. Ф. М. Достоевский. Указ. соч. Т. 5. С. 126.

13. Там же. С. 127.

14. Там же. С. 151.

15. См. раздел «Метафизический аспект «тишины» и «молчания» в кн.: Гончаров С. А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте. СПб., 1997.

16. О мифологии имени см.: Альтман М. С. Достоевский. По вехам имен. Саратов, 1975. С. 176-182.

17. Ф. М. Достоевский. Указ соч. Т. 5. С. 162.

18. Там же. С. 173.

19. См. мою статью: О трагедии человеческого сознания в «Записках из подполья» Ф. М. Достоевского // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 2007, № 6. С. 28-37.

20. Ф. М. Достоевский. Указ соч. Т. 5. С. 121.

21. Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 20. Л., 1973. С. 172.

Николай Гоголь является одним из самых самобытных и ярких русских писателей, являясь одним из главных представителей «золотого века» русской литературы и занимая место великого литератора наравне с Толстым, Пушкином, Тургеневым и другими, не менее значимыми творцами. Гоголь прославился и как драматург, и как прозаик. Его ранняя проза, наполненная тоской, безысходностью и психологизмом даёт нам понимание глубины переживаний писателя о судьбе человека и его месте в этом мире. Одним из его известнейших прозаических произведений, затрагивающих эти вопросы, является повесть «Записки сумасшедшего».

История создания

История написания повести «Записки сумасшедшего» — это интересные факты, необходимые для глубокого понимания замысла литератора.

• «Записки сумасшедшего» были созданы Гоголем почти в самом начале его карьеры писателя, после того как он пережил весьма непростой период своей жизни в Санкт-Петербурге, где он безуспешно пытался стать актёром. Неудачи в творческой деятельности и безденежье оставили в душе писателя тягостные воспоминания о северной столице, которую он считал злым и несчастливым городом. Его переживания несомненно легли в основу сюжета повести.
• Вдохновлялся Гоголь и творчеством своего менее известного современника – Владимира Одоевского, который в своём цикле «Дом сумасшедший» также затрагивал тему безумия.
• Замысел повести возник у Гоголя ещё в начале тридцатых годов, однако работа над ней была завершена только в 1834 году, а опубликована книга была и вовсе в 1835.
• Автору удалось клинически точно описать зарождение шизофрении благодаря опытному врачу-психиатру, который гостил у него в квартире и рассказывал о своей работе. 
• «Записки сумасшедшего» изначально не пропускали в печать, и цензурный комитет постановил сократить повесть. Так об этом писал сам Гоголь в пьем А.С. Пушкину: 

Вышла вчера довольно неприятная зацепа по цензуре по поводу Записок сумасшедшего. Но слава Богу, сегодня немного лучше. По крайней мере, я должен ограничиться выкидкою лучших мест. Ну да Бог с ними!

Направление и жанр

«Записки сумасшедшего» относятся к реалистическому направлению в литературе. В своём произведении Гоголь стремится максимально достоверно изобразить реальную действительность. Созданные им персонажи, их мысли, слова, действия дышат натурализмом. Читатель может легко поверить в то, что описанные в повести события могли произойти на самом деле.

Жанр «Записок сумасшедшего» можно определить, как повесть. Повествование охватывает короткий промежуток времени и включает в себя крайне малое число действующих лиц. Но, в отличие от рассказа, сюжет наполнен большим количеством конкретных деталей, уточнений и названий реальных мест. Всё это призвано максимально приблизить сюжет повести к реальности, углубить атмосферу.

Суть: о чём повесть?

Весь сюжет произведения представлен нам в виде записей в дневнике титулярного советника Аксентия Ивановича Поприщина из Петербурга.

Однажды, идя на службу, герой сталкивается с дочкой директора департамента и мгновенно влюбляется в неё.

Весь следующий месяц в дневнике описываются мечты Поприщина о прекрасной девушке, его переживания о своей жизни, мысли об окружающих, описание быта.

В какой-то момент читатель понимает, что рассудок Аксентия явно не в порядке. Поприщин, желая узнать больше о девушке, пытается разговаривать с её собачкой, вскоре он находит переписку собачки девушки и собачки её подруги, которая содержит множество нелицеприятных выражений в его адрес.

Ближе к концу повествования Поприщин окончательно сходит с ума, начинает считать себя наследником испанского престола, тайно вывезенного в Россию, начинает строить планы своего великого правления. Последние записи героя сделаны уже в сумасшедшем доме, который он принимает за застенки Святой инквизиции.

Главные герои и их характеристика

Многомудрый Литрекон дал героям книги характеристику в таблице:

Темы

Тематика повести «Записки сумасшедшего» такова:

1. Любовь – любовь в этой повести изображена пугающей силой, которая, вспыхнув один раз, пожрала человека, навсегда лишив его разума и разрушив его пусть и несчастливую, но жизнь.
2. Петербург – северная столица показана максимально мрачным и неприветливым городом, в котором нет места теплу и уюту, и даже сама окружающая атмосфера толкает человека в пропасть безумия. Там хорошо только богачам, а обычные люди вынуждены страдать от холода, ветра, сырости и бесприютности существования.
3. Жизнь чиновников – Гоголь показывает всю убогость и серость жизни своего героя, который влачит жалкое существование мелкого чиновника, не зная в своей жизни никаких радостей. У него мало денег, нет знакомых и родственников, а коллеги и вовсе его презирают.
4. Жизненные ценности – писатель показывает нам, что в обществе на первом месте стоят деньги и власть – неправильные жизненные ориентиры, которые ведут человечество к гибели.
5. «Маленький человек» – чиновник Поприщин является очередным примером «маленького человека» в русской литературе, которого ещё до Гоголя начал изучать Александр Пушкин. Писатель с жалостью смотрит на своего героя, который кажется абсолютно беспомощным перед своей печальной судьбой, на которую его обрекло несправедливое общество.

Проблемы

Проблематика повести «Записки сумасшедшего» может быть дополнена, если в этом есть необходимость. Многомудрый Литрекон дополнит разбор, когда Вы напишите о том, чего не хватает, в комментариях:

1. Социальное неравенство – в повести чётко проглядывается проблема разделения людей по социальному статусу и имущественному признаку. Богачи и дворяне могут наслаждаться жизнью и ни о чём не думать, остальное же население вынуждено трудиться в поте лица и выживать в невыносимых условиях.
2. Нищета – на протяжении всего повествования мы можем наблюдать картины ужасающей нищеты, в которой живёт большая часть России.
3. Одиночество – несмотря на скученность людей, перенаселённость городов, мы видим, что каждый индивидуум в душе очень одинок. Уставшие от постылой жизни люди равнодушны к страданиям других, у них нет сил даже для того, чтобы помочь себе.
4. Участь сумасшедших – в последних строчках повести мы можем узнать об ужасной участи сумасшедших, которых отправляют в лечебницу, где их обливают холодной водой, кричат на них и всячески губят их здоровье.

Основная идея

Гоголь показал нам всю пагубность социального и экономического неравенства, царившего в обществе Российской империи девятнадцатого века, на примере своего очередного «маленького человека». Смысл повести «Записки сумасшедшего» заключается в том, что человек не может оставаться здоровым в окружении, где его оценивают исключительно по чину и благосостоянию. Чиновник начинает приписывать себе мнимое достоинство, разыгрывая короля Испании. Это вовсе не случайный пример, ведь для сватовства к Софи персонажу не хватило лишь пары орденов и состояния. Их он придумал себе, став королем Испании.

Писатель показал, до чего может дойти человек, живущий в жестоком обществе, которое не считает его полноценной личностью, а всего лишь бездушным винтиком, который должен только исполнять возложенные на него функции. Такова главная мысль повести «Записки сумасшедшего».

Чему учит?

Гоголь в повести «Записки сумасшедшего» осуждает равнодушие, эгоизм и жестокость людей по отношению друг к другу. Он призывает нас быть добрее к окружающим, чья судьба складывается не так хорошо, как наша. Такова мораль книги.

Это произведение в очередной раз затрагивает тему «маленького человека», призывая нас относится с уважением и добротой ко всем, независимо от их богатств и положения на социальной лестнице. Это и есть вывод, который читатель может сделать из повести «Записки сумасшедшего».

Критика

В целом публика приняла повесть очень тепло, наравне с другими ранними творениями писателя.

Редактор журнала «Библиотека для чтения» – Осип Синковский, отметил яркость и живость рассказанной Гоголем истории, но так и не усмотрел в ней никакой общественно-значимой идеи.

Виссарион Белинский же увидел в повести прежде всего сатиру, жестокую насмешку над обществом и человеком, которое это общество породило. Для него, «Записки сумасшедшего» были направлены прежде всего против политического устройства России, сама же фигура главного героя не вызвала у него никакого интереса.

«Возьмите „Записки сумасшедшего“, этот уродливый гротеск, эту странную, прихотливую грезу художника, эту добродушную насмешку над жизнию и человеком, жалкою жизнию и жалким человеком, эту карикатуру, в которой такая бездна поэзии, такая бездна философии, эту психическую историю болезни, изложенную в поэтической форме, удивительную по своей истине и глубокости, достойной кисти Шекспира: вы еще смеетесь над простаком, но уже ваш смех растворен горечью: это смех над сумасшедшим, которого бред и смешит и возбуждает сострадание»

Литературоведы тоже высказывались о произведении и проводили анализ повести:

С. Бочаров отмечает, что Поприщин сходит с ума на почве размышлений о собственной человеческой ценности. В каждом его слове ощущается трагизм попытки осознать себя человеком. И только в апофеозе бреда он наконец прорывается к себе самому — в заключительном монологе Поприщина его поиски своего места в мире завершаются словами «ему нет места на свете!».

Автор: Михаил Щепин

ВикиЧтение

Гоголь
Соколов Борис Вадимович

Записки сумасшедшего — повесть Николая Васильевича Гоголя, написанная им в 1834 году. Впервые повесть вышла в 1835 году в сборнике «Арабески» с заголовком «Клочки из записок сумасшедшего». Позднее была включена в сборник «Петербургские повести».

Главный герой

Герой «Записок сумасшедшего», от имени которого ведется повествование — Аксентий Иванович Поприщин, мелкий дворянин в чине титулярного советника (тот же чин был у другого гоголевского персонажа, Акакия Акакиевича Башмачкина).

Исследователи не раз обращали внимание на основу фамилии героя «Записок сумасшедшего». Аксентий Иванович недоволен своей должностью, над ним, как над всяким сумасшедшим, довлеет одна идея — идея поиска своего неведомого «поприща». Поприщин недоволен, что им, дворянином, помыкает начальник отделения: «Он уже давно мне говорит: „Что это у тебя, братец, в голове всегда ералаш такой? Ты иной раз метаешься как угорелый, дело подчас так спутаешь, что сам сатана не разберет, в титуле поставишь маленькую букву, не выставишь ни числа, ни номера“»^[1].

Сюжет

Повесть представляет собой дневник главного героя. В начале он описывает свою жизнь и работу, а также окружающих его людей. Далее он пишет о своих чувствах к дочери директора, и вскоре после этого начинают проявлятся признаки сумасшествия — он разговаривает с её собачкой Меджи, после чего заполучает письма, которые Меджи писала другой собаке. Через несколько дней он полностью отрывается от реальности — он понимает что он — король Испании. Его безумие видно даже по числам в дневнике — если начинается дневник с 3 октября, то понимание о том что он — король Испании приходит, по его датировкам 43 апреля 2000 года. И чем дальше тем больше погружается герой вглубь своей фантазии. Он попадает в сумасшедший дом, но воспринимает это как прибытие в Испанию. В конце записи полностью теряют смысл, превращаясь в набор фраз. Последняя фраза повести: «А знаете ли, что у алжирского дея под самым носом шишка?»

История создания

Сюжет «Записок сумасшедшего» восходит к двум различным замыслам Гоголя начала 30-х годов: к «Запискам сумасшедшего музыканта», упоминаемым в известном перечне содержания «Арабесок» и к неосуществленной комедии «Владимир 3-ей степени». Из письма Гоголя Ивану Дмитриеву от 30 ноября 1832 года, а также из письма Плетнева Жуковскому от 8 декабря 1832 года можно усмотреть, что в ту пору Гоголь был увлечён повестями Владимира Одоевского из цикла «Дом сумасшедших», вошедших позже в цикл «Русских ночей» и, действительно, посвящённых разработке темы мнимого или действительного безумия у высокоодарённых («гениальных») натур. Причастность собственных замыслов Гоголя в 1833—34 годов к этим повестям Одоевского видна из несомненного сходства одной из них — «Импровизатора» — с «Портретом». Из того же увлечения романтическими сюжетами Одоевского возник, очевидно, и неосуществленный замысел «Записок сумасшедшего музыканта»; непосредственно связанные с ним «Записки сумасшедшего» тем самым связаны, через «Дом сумасшедших» Одоевского, с романтической традицией повестей о художниках. «Владимир 3-ей степени», будь он закончен, тоже имел бы героем безумца, существенно отличного, однако, от «творческих» безумцев тем, что это был бы человек, поставивший себе прозаическую цель получить крест Владимира 3-ей степени; не получив его, он «в конце пьесы… сходил с ума и воображал, что он сам и есть» этот орден^[2]. Такова новая трактовка темы безумия, тоже приближающаяся, в известном смысле, к безумию Поприщина.

Из замысла комедии о чиновниках, оставленного Гоголем в 1834 году, ряд бытовых, стилистических и сюжетных деталей перешёл в создаваемые тогда «Записки». Генерал, мечтающий получить орден и поверяющий свои честолюбивые мечты комнатной собачке, дан уже в «Утре чиновника», то есть в уцелевшем отрывке начала комедии, относящемся к 1832 году. В уцелевших дальнейших сценах комедии без труда отыскиваются комедийные прообразы самого Поприщина и его среды — в выведенных там мелких чиновниках Шнейдере, Каплунове и Петрушевиче. Отзыв Поприщина о чиновниках, которые не любят посещать театр, прямо восходит к диалогу Шнейдера и Каплунова о немецком театре. Особо при этом подчеркнутая в Каплунове грубость ещё сильней убеждает в том, что в него-то и метит Поприщин, называя нелюбящего театр чиновника «мужиком» и «свиньей». В Петрушевиче, напротив, надо признать первую у Гоголя попытку той идеализации бедного чиновника, которая нашла себе воплощение в самом Поприщине. «Служил, служил и что же выслужил», говорит «с горькой улыбкою» Петрушевич, предвосхищая подобное же заявление Поприщина в самом начале его записок. Отказ затем Петрушевича и от бала и от «бостончика» намечает тот разрыв со средой, который приводит Поприщина к безумию. И Каплунов, и Петрушевич — оба поставлены затем в те же унизительные для них отношения с лакеем начальника, что и Поприщин. От Закатищева (позже Собачкина) протягиваются, с другой стороны, нити к тому взяточнику «Записок», которому «давай пару рысаков или дрожки»; Закатищев в предвкушении взятки мечтает о том же самом: «Эх, куплю славных рысаков … Хотелось бы и колясчонку». Сравним также канцелярские диалектизмы комедии (например, слова Каплунова: «И врёт, расподлец») с подобными же элементами в языке Поприщина: «Хоть будь в разнужде»; ср. ещё канцелярское прозвище Шнейдера: «проклятая немчура» и «проклятая цапля» в «Записках».

Связанная, таким образом, с первым комедийным замыслом Гоголя, картина департаментской жизни и нравов в «Записках» восходит к личным наблюдениям самого Гоголя в пору его собственной службы, из которых вырос замысел «Владимира 3-й степени». Есть в повести и биографические подробности самого автора: «Дом Зверкова» у Кукушкина моста — это тот дом, в котором в 1830-ых годах был приятель у самого Гоголя и где, кроме того, жил одно время и сам он. Запах, которым встречает Поприщина этот дом, упомянут в письме Гоголя к матери от 13 августа 1829 года. О «ручевском фраке» — мечте Поприщина — говорится в письмах Гоголя 1832 году к Александру Данилевскому, тому самому «приятелю», который жил в доме Зверкова. Причёску начальника отделения, раздражающую Поприщина, отмечает Гоголь и в «Петербургских Записках», как черту, почерпнутую, видимо, из личных наблюдений.

При публикации повести имели место цензурные затруднения, о которых Гоголь сообщал в письме Пушкину: «Вышла вчера довольно неприятная зацепа по цензуре по поводу „Записок сумасшедшего“; но, слава Богу, сегодня немного лучше; по крайней мере я должен ограничиться выкидкою лучших мест… Если бы не эта задержка, книга моя, может быть, завтра вышла»^[2].

Поэтика повести

«Записки сумасшедшего» именно как записки, то есть рассказ о себе героя, не имеют в творчестве Гоголя ни прецедентов, ни аналогий. Культивировавшиеся Гоголем до и после «Записок» формы повествования к данному замыслу были неприложимы. Тема безумия одновременно в трех аспектах (социальном, эстетическом и лично-биографическом), которые находил в ней Гоголь, естественнее всего могла быть развернута прямой речью героя: с установкой на речевую характеристику, с подбором острых диалектизмов ведущего свои записки чиновника. С другой стороны, эстетический иллюзионизм, подсказавший Гоголю первую мысль подобных записок, сделал возможным включение в них элементов фантастического гротеска (заимствованной у Гофмана переписки собак); естественна была при этом известная причастность героя к миру искусства. Однако, предназначавшаяся сперва для этого музыка не мирилась с определившимся окончательно типом героя, и место музыки в записках чиновника занял театр, — вид искусства, с которым одинаково удачно сочетались все три аспекта темы сразу. Александринская сцена и занесена поэтому в «Записки сумасшедшего», как одно из главных мест развертывающейся в них социальной драмы. Но иллюзорный мир театрального эстетизма у Гоголя совсем иной, чем у Гофмана. Там он утверждается как высшая реальность; у Гоголя, напротив, он чисто реалистически низводится до сумасшествия в прямом, клиническом смысле слова.

В свое время Юрий Лотман отметил связь «Записок сумасшедшего» с лубком. Поприщин хорошо знает о разного рода аномальных явлениях. «Говорят, в Англии выплыла рыба, которая сказала два слова на таком странном языке, что ученые уже три года стараются определить и ещё до сих пор ничего не открыли. Я читал тоже в газетах о двух коровах, которые пришли в лавку и спросили себе фунт чаю». В лубочной письменности имелось значительное количество сообщений об аномальных явлениях, причем в качестве источника информации авторы лубков указывали газеты. В газетах авторов лубочных текстов интересовало всё необычное, не встречающееся читателям в повседневной жизни. Например, одна из картинок рассказывает, что 6 апреля в Париже была поймана удивительная птица — «оная величиною какъ фазанъ, носъ ея какъ у индеискаго петуха, голова и уши наподобие мышеи <…> 4 имеетъ крыла, на спине — гробница, вкоеи — две мертвые кости съголовою, все тело ея какъ бархатъ, перьевъ кроме крылъ не имеетъ, а на хвосте — перья какъ у утки»^[3]. Лубочные тексты такого рода с детальными описаниями различных уродцев, драконов и монстров действительно напоминают речь сумасшедшего. Многие факты, свидетельствующие об умопомешательстве героя повести, и стиль их изложения, были заимствованы Гоголем в «Северной пчеле» (Поприщин — регулярный подписчик «Пчёлки»). Заметки в разделе «Смесь» печатались в ней без единого иронического комментария, и так же всерьёз воспринимал их несчастный чиновник. Некоторые из этих публикаций попали в его дневник почти дословно. Например, это: «Какой-то мистик, — повествовала „Северная пчела“, — напечатал в баварском календаре, что 20 марта 1832 года в 3 часа пополудни начнется осень»^[4].

По мнению литературоведа Андрея Кузнецова неслучайным является выбор женского имени Софи: «Среди прочих персонажей русской литературы, носящих это имя, особо выделяется Софья Павловна Фамусова из комедии Грибоедова „Горе от ума“, примыкающей к повести Гого­ля разработкой темы сумасшествия (и обличения сумасшедшим окружающего его общества, — вспомним поприщинское: „Аренды, аренды хотят эти патриоты!“). Поприщин, как видно, соотносится (в случае привлечения комедии) с Чацким после „схождения с ума“, то есть начиная с отрывка „Год 2000…“, а до этого отрывка он сопос­тавим с Молчалиным: его обязанности и отношение к директору очень схожи с отношением к Фамусову Молчалина. Соответствен­но, больший вес получает и зыбкая любовная линия Поприщин-Софи (многократно усиливается ирония по поводу расположения Софи к Поприщину). А замечание, отпускаемое Поприщиным в момент, когда он вспоминает Софи (замечание, ставшее крылатым выражением): „Ничего… ничего… молчание!“ — прямо наводит нас на фамилию героя Грибоедова, то есть на Молчалина»^[5].

Непосредственно связана с замыслом повести реплика Хлестакова, присутствовавшая в первоначальной редакции комедии «Ревизор»: «А как странно сочиняет Пушкин, вообразите себе: перед ним стоит в стакане ром, славнейший ром, рублей по сту бутылка, какова только для одного австрийского императора берегут, — и потом уж как начнет писать, так перо только тр…тр…тр… Недавно он такую написал пьесу: Лекарство от холеры, что волосы дыбом становятся. У нас один чиновник с ума сош`л, когда прочитал. Того же дня приехала за ним кибитка и взяли его в больницу…»^[6]

Критика

Современная «Арабескам» критика в целом оказалась доброжелательная к новой повести Гоголя.

«В клочках из записок сумасшедшего», по отзыву «Северной пчелы» (1835, № 73), «есть… много остроумного, смешного и жалкого. Быт и характер некоторых петербургских чиновников схвачен и набросан живо и оригинально».

Сочувственно отозвался и враждебный «Арабескам» Сенковский, усмотревший в «Записках сумасшедшего» те же достоинства, что и в «забавной истории» поручика Пирогова. Правда, по мнению Сенковского, «Записки сумасшедшего» «были бы лучше, если бы соединялись какою-нибудь идеею» («Библиотека для чтения», 1835, февраль).

Гораздо ярче и глубже оказался отзыв Белинского (в статье «О русской повести и повестях Гоголя»): «Возьмите „Записки сумасшедшего“, этот уродливый гротеск, эту странную, прихотливую грезу художника, эту добродушную насмешку над жизнию и человеком, жалкою жизнию, жалким человеком, эту карикатуру, в которой такая бездна поэзии, такая бездна философии, эту психическую историю болезни, изложенную в поэтической форме, удивительную по своей истине и глубокости, достойную кисти Шекспира: вы еще смеетесь над простаком, но уже ваш смех растворен горечью; это смех над сумасшедшим, которого бред и смешит, и возбуждает сострадание»^[7]. — Повторил этот свой отзыв Белинский и в рецензии (1843 года) на «Сочинения Николая Гоголя»: «Записки сумасшедшего» — одно из глубочайших произведений…»^[2]

Повесть Гоголя и психиатрия

По мнению психологов и психиатров «Гоголь не поставил перед собой цель описать сумасшествие чиновника. Под прикрытием „Записок сумасшедшего“ он описал убожество нравов и духовности чиновничьей и светской среды. И „дружеская переписка“ собачек Меже и Фидель, и дневник чиновника наполнены такой острой иронией и добротным юмором, что читатель забывает о фантастичности фабулы повести.

Что касается характера сумасшествия чиновника, то оно относится к мании величия. Она бывает при параноидной форме шизофрении, прогрессивном сифилитическом параличе и паранойе. При шизофрении и прогрессивном параличе бредовые идеи мании величия интеллектуально значительно беднее, чем при паранойе. Поэтому систематизированный бред героя повести носит паранойяльный характер и Гоголь описал его ярко и правдоподобно»^[8].

Цитаты и реминисценции из «Записок сумасшедшего»

Неоконченный рассказ под названием «Записки сумасшедшего» есть у Льва Толстого. Впрочем, в тексте рассказа нет явных аллюзий на Гоголя^[9].

В наше время написано множество текстов под таким же названием и с подобной композицией, где также описывается постепенное схождение человека с ума, но в обстановке современности. Также «Записки сумасшедшего» — популярный подзаголовок блогов.

Схожее название — «Записки психопата» — носят дневники Венедикта Ерофеева.

Любопытна история гоголевского окказионализма «мартобрь» (одно из писем Поприщина датировано 86 мартобря). Набоков использовал его в своем переводе Кэрролла «Аня в стране чудес», описывая то, как Шляпник и Мартовский Заяц поссорились со Временем^[10]. Одно из стихотворений цикла «Часть речи» Иосифа Бродского начинается со слов «Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря»^[11].

По мнению литературного критика Виктора Пивоварова многие писатели русского андерграунда «вышли из «Записок сумасшедшего».

Кто мы? Андрей Монастырский, например, со своим «Каширским шоссе» и метафизикой ВДНХ, Пригов, вопящий свои сакральные азбуки и написавший 27 тысяч стихотворений, Звездочетов и его «Мухоморы», Юра Лейдерман с бредовыми, никому не доступными текстами, Кабаков со своим «Человеком, улетевшим в космос», Игорь Макаревич, вырезающий из дерева череп Буратино. О петербургских психах молчу, поскольку знаю о них только понаслышке, но говорят, у них там гнездо. Любой читатель этот список легко дополнит^[12].

Постановки

Экранизации

• «Записки сумасшедшего», советский фильм 1968.

Театральные постановки

• С 2004 года — спектакль «Он был титулярный советник» в «Мастерской Петра Фоменко»^[13].
• 2005 — Государственный академический театр им. Е. Вахтангова, режиссер-постановщик и исполнитель роли Поприщина Юрий Красков ^[14].
• 2009 год — спектакль «Записки сумасшедшего. Гипотеза» с Ренатой Литвиновой и Александром Башировым^[15].
• 2009 год — молодёжный театр Сочи — спектакль «Записки сумасшедшего».

В главной роли — Максим Корень, режиссёр-постановщик Марианна Напалова.

Примечания

Ссылки

• Записки сумасшедшего
• «Записки сумасшедшего» и «Записки из подполья»
• Блог «Записки сумасшедшего»