Как написать абсурдный рассказ

Итак, подведу предварительные итоги вот этой милой игры. 

Рассказы оформлены в виде сборника Кто это выдумал?! без указания авторства рассказов. Любой желающий может принять участие в выставлении оценок. Оценки я буду заносить вот в этот открытый документ. 

В сборник вошли произведения вот этих настоящих джигитов, что не убоялись попробовать играть по диким и абсурдным правилам, не испугались выглядеть как-то не так, а честно протянули лямку игры от начал и до конца:

1. Грешный Грек
2. Александр Зайцев
3. Андрей Амельянович
4. Александр Кудряшов
5. Шамиль Алтамиров
6. Ярослав Москвитин
7. Денис Рубцов
8. Хугин
9. Руслан Бирюков
10. Ежи Тумановский

Ещё раз повторю: каждый может принять участие в судействе. Методика судейства описана в примечании автора. Ну и думаю, каждому автору будет любопытно прикинуть на себя: а смог бы он написать рассказа по таким условиям? 

Список условий для каждого рассказа размещен перед текстом рассказа.
Ещё раз ссылка на сборник.

Оценивать будем неделю, по 06.10.2019 включительно. Каждому автору сборника вышлю список рассказов, которые он должен оценить в обязательном порядке (чтобы гарантировать каждому тексту минимум оценок).

P.S. Уважаемые авторы сборника, у вас есть отличная возможность получить честные оценки, без оглядки на дружеские к вам чувства. Зовите друзей и знакомых оценивать рассказы, но не говорите, какой из них ваш. И получите относительно объективные результаты.

Эта статья из серии
Ненормативный документ
Настоятельно рекомендуется Все ненормативы

Задумал написать статью?
Придумай ей название Начни её писать Позаботься, чтобы она была смешной Оформи её как подобает ? Избранная статья!

Дисклеймеры

1. Мы не знаем, почему что-то кажется нам смешным, а что-то другое — совсем наоборот. Поэтому все рекомендации данной статьи не следует рассматривать как догму. Бывает так, что эти рекомендации не работают. Смирись с этим, как смирились мы.
2. Часть положений настоящей статьи содрана с соответствующей статьи англоязычного проекта. Сначала была идея просто перевести с английского как есть, но выяснилось, что абсолютное большинство тамошних примеров русскоязычному человеку непонятно (и переводчику тоже).
3. Кстати, мы сами не знаем, что или кто такие дисклеймеры (хотя на всякий случай и написали статью про них), но это слово активно употребляют в Википедии, и мы решили не отставать.
4. Также учтите, что бо́льшая часть содержания Абсурдопедии не отражает ничьего мнения и не несёт в себе никакого смысла. По правде говоря, если бы кому-нибудь удалось согласовать мнения всех тех, кто внёс свой вклад в создание этого Проекта, относительно хотя бы одного пункта одной статьи, — он был бы вполне подходящим кандидатом на получение по морде премии Дарвина.

Главное

1. Не умеешь писа́ть — не берись.
2. См. п. 1.

Приёмы, которые обычно работают

1. Рассказывай серьёзно о глупостях. Поведай миру правду о душевных муках Колобка, о роли Буратино в мировом революционном движении, о борьбе Джорджа Буша с наукой.
2. Рассказывай глупости о серьёзных вещах. Уточни представления современной микологии о происхождении Ленина, опиши новый способ совершения харакири, расскажи о двойственной природе Брюсова.
3. Повтори шутку несколько раз. Удивительно, но настойчивое повторение в тексте одной и той же фразы/идеи/действия часто делает её смешной. Однако постарайся не переусердствовать.
4. Пиши о том, что хорошо знаешь. Странно, но факт: чтобы придумать хорошую шутку, надо чётко представлять себе, о чём именно ты шутишь.
5. Не уходи далеко от истины. Неожиданные параллели с известными читателю фактами обычно бывают смешнее, чем отфонарный бред.
6. Создавай целостную картину. Возможно, в твою статью читатель пришёл, кликнув по ссылке из другой статьи. Ты можешь либо подхватить тему, над которой он уже смеётся, или запутать его разнобоем и противоречиями, повергнув в недоумение и уныние. Для примера почитай цикл статей, посвящённых единственно верному учению марксизма-джедаизма.
7. Составляй списки. Часто бывает так, что сами по себе несмешные понятия, объединённые в один список, становятся смешными.
8. Сочетай несочетаемое. Пиши про бобропроводы высокого давления, про зубные протезы на гусеничном ходу, про термоядерный пылесос имени Ударников Метростроя. Только помни, что это всё-таки должно вписываться в общую канву статьи.
9. Добавь секцию «Знаете ли вы, что» в конец статьи. Однострочные шутки, которые не удалось воткнуть в основной текст, могут очень мило смотреться в «подвале» страницы.
10. Составляй таблицы. Появление таблицы в тексте поможет организовать однотипную серию шуток.
11. Рассматривай предмет в необычном ракурсе. Библия как компьютерная игра, аниме как вещество — может получиться довольно забавно.
12. Будь логичен. Шутка, чтобы быть смешной, должна быть понятна каждому и вызывать какие-то ассоциации. Часто, используя что ни на есть строгую логику, но пренебрегая некоторыми (несущественными при первом взгляд) деталями, можно получить отличную абсурдную шутку.
13. Делай неожиданные утверждения. Не давай читателю спокойно плыть по течению, и засыпать при этом — почаще вводи неожиданные повороты. Но и тут должна быть мера — читатель не должен терять нить повествования. Повороты должны легко пониматься. Как ни странно, неожиданность и простота — вполне совместимые вещи.
14. Не теряй чувства меры. Утрата чувства меры легко может превратить весёлый остроумный абсурд в унылый шизофренический бред.

Приёмы, кое-где работающие

1. Используй оксюмороны, гиперболы и другие тропы.

Приёмы, которые работают реже, чем не работают

1. С осторожностью используй некруглые числа. Практика показывает, что 54308428790203478762340052723346983453487023489987231275412390872348475 обычно не так смешно, как .
2. Трижды подумай, используя чисто фонетические ассоциации, не опирающиеся на факты. Статьи про пистолет и XX век у нас уже есть — может, этого хватит?
3. Nhb hfpf подумай, прежде чем yfgbcfnm нечитаемую cnfnm. У нас уже есть несколько. Убедись, что твоя концепция нечитаемой статьи — нова и оригинальна.

Приёмы, которые обычно не работают

Ктулху — в сильнейшей степени моветон, а Чак Норрис — совершеннейшая свинья в ермолке.

1. Не пиши полный бред. Попав в статью про Сигизмунда Раевского, читатель хочет прочитать что-нибудь про Сигизмунда Раевского, а не то же самое, что он только что читал в статье про абсурд.
2. Не пиши о вещах и людях, которые широко известны в узких кругах. 99,9 % читателей не знают, что такого смешного в идее сертифицировать Yaffil по стандарту C2 и почему предположение о дровосексуальности Васи из двенадцатой квартиры является абсурдным.
3. Не пиши на сленге. Да, сейчас мемасики — это модно и смешно. А через год? Кто будет переписывать твою статью на язык, который войдёт в моду через год? Ас Пушкин? То-то и оно.
4. Не матерись. Избыток слов на «х» не делает статью смешнее. По крайней мере, для 99,9 % читателей.
5. Не пиши слишком коротко. Статья типа «ОМОН — разновидность покемона», возможно, развеселит 0,1 % читателей, но если потратить лишние 10 минут, она станет в сотни раз привлекательнее.
6. Не пиши слишком длинно. Одна шутка, растянутая на триста килобайт и сорок иллюстраций, напряжёт гораздо больше народу, чем насмешит. По уточнённым данным, «гораздо больше» в данном контексте примерно равно 99,9 %.
7. Не пиши про гадости. Тема принуждения к поеданию фекалий под угрозой гомосексуального изнасилования кажется тебе смешной? Мы верим. В качестве ответной любезности и ты поверь нам: 99,9 % читателей Абсурдопедии предпочитают смеяться над чем-нибудь более аппетитным.
8. Не пиши первое, что пришло в голову. Скорее всего, 99,9 % читателей пришло в голову то же самое, а смеяться над собственными шутками они считают дурным тоном.
9. Не тырь шутки из общеизвестных источников. Они на то и общеизвестные, что 99,9 % (окей, мы знаем, что эти 99,9 % тебя уже задолбали; мы больше не будем, честное слово) читателей тоже с ними знакомы.
10. Не используй бородатые шутки. Процент читателей Абсурдопедии, которых тошнит от таких шуток со времён детского сада, составляет не менее… ну ты понял, да?
11. Не создавай комический эффект исключительно с помощью слова Ктулху. Как бы это сказать… большинство людей, которых это смешило, он уже зохавал.
12. Не перегружай статью мемами. Небольшая отсылка вроде цитаты Дарта Херохито создает милое ощущение целостности мира, но сами по себе Ктулху или число 54 308 428 790 203 478 762 340 052 723 346 983 453 487 023 489 987 231 275 412 390 872 348 475 не смешны. Существуют тысячи интересных тем. А у нас к тому же есть пункт 4.4, от которого тебе будет совсем-совсем несладко. Совсем. Капиш?
13. Не пиши пародии ради пародий. Как ни странно, но даже от метко уловленной аналогии между бегемотом и президентом Украины смешно никому не будет. Особенно если растянуть ее на несколько страниц.

Запомни и расскажи другим!

1. Не все знаменитости родились в Бобруйске.
2. Не все знаменитости умерли, убившись апстену.
3. Не все знаменитости — наиизвестнейшие, наидревнейшие и наикрутейшие. Фактически, наиизвестнейший, наидревнейший и наикрутейший в мире может быть только один. И мы его знаем. Это Б-г.
4. Не всё сущее есть религия. У нас и так уже есть полная категория таких статей.
5. Не все здания и памятники построил Церетели.
6. Не все Огромные боевые роботы и прочие шпионские штучки являются секретными разработками КГБ.
7. Не все большие числа равны 54308428790203478762340052723346983453487023489987231275412390872348475.
8. Не все знаменитости и компании военные, завоеватели мира или просто негодяи
9. Ничто (!) в этом мире не бывает «достоверно неизвестно».

Общие рекомендации

Они не помогут тебе придумать хорошую шутку. Но они могут превратить хорошую шутку в отличную.

1. Соблюдай единый стиль оформления.
2. По возможности следи за арфо-графией, громатекой и всравшимися в текст очепятками.
3. Перед сохранением изменений нажми на пимпу «Абсурдофикатор» внизу окна редактирования.
4. Не обращай внимания, если она не работает. Она работает, только тайно.
5. Вставляй картинки.
6. Расставляй внутренние и внешние ссылки.
7. Проставь категории.
8. Проставь интервики, если это возможно.
9. Проследи, чтобы текст не противоречил заповедям марксизма-джедаизма.
10. Поразмышляй о трансцендентности и эфемерности человеческого существования.
11. Попробуй заменить в тексте то, о чём написана статья на совсем другое слово (например, вместо «кисель» вставь «тархун»). Если от этого ничего не изменилось — шутка была из категории «лабуда», продай её команде КВН для универсальных ответов на разминке и думай дальше.
12. Перепиши эту статью двадцать раз и разошли её по двадцати разным адресам из контакт-листа своей аськи, и тогда тебе обязательно повезёт в Спортлото.
13. Примэчаниэ: Бэз примэчаний.

И напоследок

Во всём этом фонтане творчества и радости есть такая кислятина: при написании статьи надо включать мозги на максимум. Это неожиданно, непривычно, даже, может быть, и западло. Но это так. При другом раскладе шансы на признание читателей минимальны.

Ссылки

• Теория юмора
• Классификация юмористических приёмов

п·о·в Абсурдопедия
Важное	О нас · FAQ · К прочтению · Генеральная линия партии · Руководство новичка
Политика	Самое главное правило · Правьте смело · Чем не является Абсурдопедия · Абсурдопедия — это литература? · Политика конфиденциальности · Отказ от безответственности · Не кормите участников · Модерация
Как правильно	Не принимать всерьёз · Расширять узкие круги · Оскорблять и грозить расправой · Блюсти авторское право · Жаловаться куда следует
Уголок писателя	Руководства Как создать статью · Как написать смешную и неглупую статью · Именование статей · Справка по редактированию · Вестник абсурда · Возрастные категории · Закон По · Кухня · Персоны нон-грата · Связность Инструментарий Боты · Галерея абсурда · Палитра дизайнера · Шаблоны
Логово критика	Ордена · Оценивание · Номинирование: Лучшие статьи · Хорошие статьи
Приют удалиста	Удаление статей · Причины удаления статей · Геноцид
Социальная сеть	Форум
Соревнования	Спринт · Детский абсурдомарафон · Свободный Абсурдомарафон · Турнир
Забытое	Блокировки · Плагиат · Скайп · Факты не по месту · Человек года

Технология шутки

1. Где моя отвёрточка?

В раздумьях о творчестве вообще и о манерах написания в частности, я задался вопросом: почему одни авторы писать юмор умеют, а другие — нет? Вообще, на мой взгляд, если взять за шкалу некую линейку с максимумом – 100% юмористических рассказов с одной стороны, и 0% юмора, соответственно, с другой, то можно заметить, что очень многие авторы находятся в промежутках между абсолютами, но всё же большинство тяготеет к нижней границе шкалы, 0%

То есть, масса писателей составляет эдакую «пирамиду». Это не значит, что юмористичность является критерием, определяющим, кто пишет лучше, а кто хуже, но вряд ли найдётся автор, который отказался бы от умения ввернуть шутку так, чтобы покорить читателя.

Вообще вопрос о юморе достаточно сложен. Понятие юмора абстрактно и весьма широко, и, несмотря на то, что законы юмора подчиняются логике, теории вероятности, а так же законам высшей математики, на практике чувством юмора обладают только высшие млекопитающие. И если шутка, как наиболее «материальное» проявление юмора доступна для понимания даже некоторыми животными (вспомните, как иногда подшучивают над хозяевами домашние питомцы), то пояснить, почему юмористический рассказ, не содержащий ни одной шутки, заставляет смеяться, очень трудно. Это сродни удовольствию мозга от «массажа» его особых зон высшей нервной деятельности.

Как ни банально звучит, но шутки бывают добрыми и злыми — то есть, субъектами юмора и сатиры.

Мирослав Войнаровский в работе «Психологика» противопоставил основному закону сатиры стёбу то, что обозначил термином «аникс».

Аникс представляет собой вид смешного, который основан на нескольких закономерностях, главной из которых является эффект неожиданности. Если разделить смешной литературный жанр на юмор и сатиру, то в жанре юмора будет использоваться, в основном, аникс, а в жанре сатиры, в основном, стеб.¹

Стёб – это унижение в разрешенных дозах. Для того, чтобы создать эффект стеба необходимо и достаточно в не слишком жестокой форме продемонстрировать чью-то слабость.¹

То есть, для стёба ключевым моментом является унижение, а для аникса — неожиданность. Часто в шутках присутствуют оба начала.

Кстати, заметил, что люди, которые не понимают юмора в тонком его проявлении, всё равно находят другие способы получить удовольствие, например, являясь фанатами хоррора или ангста. То есть подобная малообъснимая «отдушина», стимуляция для мозга — норма.

2. Разбираем: колёсики и пружинки

Шутка — наиболее «материальная», «осязаемая» часть юмора. Она обычно проявляется в диалогах персонажа или в его действиях, в отношении третьего лица-«наблюдателя» к персонажу.

Шу́тка — это фраза или небольшой текст юмористического содержания. Она может быть в различных формах, таких, как вопрос/ответ или короткая байка. Для достижения своей юмористической цели шутка может использовать иронию, сарказм, игру слов и другие методы. Шутка, как правило, имеет концовку (кульминацию), которая заканчивает повествование и делает его смешным.²

Если поразмыслить, то шутки можно условно разбить не кучки многими способами. Например,

По тематике (медицинский, солдатский, политический и т. д.)

Есть темы с широкой аудиторией, например, шутки о семье, о начальниках и подчинённых, а есть — узкоспециальные, профессиональные — например, о рыбалке, о технике и т. д.

По жанру (шутка, как субъект сатиры, юмора, либо рефлекторная)

То есть шутка-унижение, шутка-радость, либо подсознательная шутка, например, исполненная в виде картинки с котиком в смешной позе.

По направленности (уничижающие объект шутки, либо возвышающие его: свойственно стёбу или смеси стёб+аникс)

Классический пример – обычные в бытовом плане шуточки и присказки, например «меня можно в дурку уже сдавать» или «ну ты разлёгся, аки лев». Могут быть направлены на собеседника, а могут содержать в себе самоиронию, клоунаду.

По форме (стёб, каламбур, перевёртыш и т. д.) Вот здесь мы остановимся и рассмотрим формы шуток подробнее, потому что это нам пригодится в дальнейшем, чтобы научиться ими пользоваться.

1. Каламбур

Остроумное выражение, шутка, основанные на использовании сходно звучащих, но различных по значению слов или разных значений одного слова; игра слов.³

2. Гротеск (абсурд)

Один из эффектных механизмов юмора – это доведение до абсурда, до сильного контраста с реальным положением вещей. Какой-нибудь параметр преувеличивается или преуменьшается до тех пор, пока не возникнет настолько сильный контраст, что он кажется абсурдным и смешным.

Обычно гротеск применяется по отношению к величинам, которые недавно изменились. Потом это изменение интерполируется дальше — вплоть до абсурда и — вуаля! — родилась шутка.¹

3. Двусмысленность

В нашей речи есть много слов, которые имеют несколько значений (омонимы). Прием подмены состоит в том, чтобы последовательно употребить слово сначала в одном смысле, а потом в другом. Либо употребить слово в одном значении, а в остальной части фразы намекнуть на второе значение.

Главной частью нашего рецепта является ключевое слово. Во-первых, оно должно иметь хотя бы два смысла. Во-вторых, эти два смысла должны сильно отличаться. Это необходимо для эффекта неожиданности. ¹

4. Перевёртыш

Заключается в том, что фраза или слово заменяется на антоним, противоположность. Плюс дается намек на то, почему такая замена не лишена смысла.

5. Ассоциация

Шутка, зачастую связанная с чьими-то словами или известной ситуацией, но с использованием ассоциативных понятий.

6. Передвигание

Речь идет о смещении смыслового акцента в фразе. Обычно используется в ответе на вопрос. Можно описать, как «перевод стрелок».

Создавать эффект передвигания особенно удобно в ответах на уже заданные вопросы. Достаточно в ответе пояснить другой пункт вместо того, о котором действительно спрашивают. В жизни такой прием часто называют «косить под дурачка».¹

7. Умолчание

Опирается на неточность человеческой речи. Когда мы говорим, то пропускаем многие детали, умалчиваем о них. Последующее уточнение деталей вызывает у читателей озарение.¹

8. Повторение

«Вообще геттингенские жители разделяются на студентов, профессоров, филистеров и скот» (Гейне). Повторение какого-то действия несколько раз приводит к тому, что аудитория ожидает очередного повтора, подобного предыдущему. Вместо этого говорится о чем-то принципиально другом. Для «особо одаренных» можно добавить пояснение. (Гейне добавляет: «все они немногим различаются между собой»).¹

9. Сокращение

Сокращение содержит маленькую загадку, которую надо разгадать: восстановить полное слово по сокращенному варианту. Для того, чтобы использовать сокращение в шутке, придется добавить какой-то элемент неожиданности. Многие каламбуры представляют собой смешение двух слов в одном, причем каждое из слов оказывается сокращенным.¹

10. Расшифровка

«Оценка ОТЛ расшифровывается как Обманул Товарища Лектора. А оценка ХОР – как Хотел Обмануть, но Раскусили». В данном случае имеет место сокращение, но это сокращение не надо угадывать, оно дано. Озарение происходит от понимания, что эта расшифровка указывает на действительное положение вещей, хотя и отличается от традиционной.¹

11. Намёк

Очень часто в шутке-загадке содержится намек на отгадку. Если отгадывание может затянуться более, чем на десять секунд, это испортит шутку. В результате, когда отгадка трудна, то добавляют какой-нибудь намек на нее. То есть, дают полезную информацию, но не полную.¹

12. Недосказанность

Тоже – небольшая загадка. По началу фразы надо восстановить ее завершение. Само отгаданное завершение фразы может быть неожиданным.¹

13. Эвфемизм

Эвфемизм – это «слово или выражение, заменяющее другое, неудобное для данной обстановки или грубое, непристойное» (словарь Ожегова). В шутке эвфемизм содержит прямой намек на непристойность.¹

14. Рифма

В наше время популярны короткие рифмованные двустишья или четверостишья, последнее слово в которых – матерное. Вместо него произносится нематерное, которое плохо рифмуется или не укладывается в размер. Отсутствие рифмы или несоблюдение ритма является одновременно и неожиданностью, и намеком на то, где надо поискать отгадку. Например: «Лягушонок на пруду, лопушком прикрыл …нет, все-таки звезду».¹

15. Стёб

Унижение в разрешенных дозах, должно быть как бы строго дозированным в рамках установленных правил. За границей этих рамок унижение расценивается уже не как стеб, а как жестокость и садизм. Стеб по сути своей является актом агрессии (ведь он унижает кого-то). Поэтому он всегда потенциально аморален.¹

16. Клоунада

Стёб, направленный шутящим на самого себя.

17. Бунт

Демонстративно легкое преодоление запретов, накладываемых людьми. Эффект «запретного плода». Например, глумление над рекламой, которая стремиться убедить в полезности ненужных товаров и ограничить свободу выбора, издевательство над политиками, которые тужатся показать вам, какие они белые и пушистые, насмешки над гаишниками и прочими служителями закона, которые не могут поймать вас, шуточки с бессмертием, и так далее, и тому подобное. Годится любое ограничение, если вы способны ему противостоять и рядом есть люди, которые вместе с вами считают это ограничение неправильным.

Демонстрация хороша в присутствии тех, кого эта сила пытается принудить так же, как и вас.¹

18. Пародия

Пародийный жанр направлен преимущественно на политиков и артистов – тех, кто постоянно на виду у публики. Поэтому нетрудно изобразить их так, чтобы зритель понял, о каком кумире идет речь. Затем усиливаются видимые недостатки, преувеличиваются так, чтобы стали заметными и очевидными. В полном соответствии с основным законом сатиры унижение космонавтов, летчиков-испытателей, героев войны смеха не вызывает. Аналогично никто не смеется над религиозными деятелями, над известными хирургами и т.п.¹

3. Собираем: как всё должно крутиться?

Прежде всего, стоит заметить, что в шутке есть две составляющие: ожидание – то есть повествование, и удивление – то есть апофеоз, озарение. Кроме того, в каждой шутке обязательно есть две истории, две сюжетных линии, и в тот момент, когда второй сюжет поясняет первый, читателю становится смешно.

Профессионалы делят шутку на две части, «сетап» и «панч».

Сетап – это первая часть шутки, которая подготавливает к смеху, так называемое «ожидание». В этой части слушатель знакомится с историей и по инерции видит её логическое продолжение, которое ломается в «панче».

Панч – это вторая часть шутки, которая вас смешит, так называемое «удивление», или «озарение». Удивить аудиторию можно, только не оправдав ожиданий, индуцированных сетапом. То есть, в сетапе предлагается неожиданность, как следствие ввода в повествование второго сюжета.⁴

Вообще любая шутка являет собой стык двух историй. В сетапе задача автора — рассказать первую историю, заставить читателя увидеть картину, сценку, индуцировать читательские ожидания. Первая история — это просто повествование, которое само по себе не смешно и рутинно, что является очень удобным для того, чтобы читатель применил шаблон и расслабился. Потому шутки, сюжет которых происходит в незнакомых обстоятельствах, экзотичных для аудитории, как шутки не воспринимаются. Читатель просто не расслабляется и не имеет возможности «споткнуться» об панч на полном ходу.

В этом и кроется понимание, почему профессиональные шутки не смешны остальным.

Вторая история — это вторая сюжетная линия, которая ставит первую с ног на голову, открывает её с новой точки зрения. Она тоже может быть обычной вне контекста первой истории, но в любом случае контексты обеих историй должны столкнуться и породить то самое озарение.

Например:

1. Жарко… Только я прилёг отдохнуть перед обедом, как жена послала за хлебом.

2. Пятый час строю плот. Всё-таки кораблекрушение лучше переживать в одиночку.

Конечно, оба сюжета не должны быть совершенно независимыми. Они должны иметь точку соприкосновения, которую называют коннектором. Это тот самый предмет или обстоятельство, общее для обоих сюжетов, которое приобретает в ходе шутки иной смысл.

В немой комедии Чарли Чаплина «The Idle Class» есть сценка, когда богатый пьяница находит записку от жены, что она уходит и не вернется, пока он не бросит пить. Пьяница отворачивается от камеры и идет к стойке. Наклоняется над ней, плечи начинают трястись. Он плачет, правильно? Все глаза выплакивает из-за потерянной любви? Нет. Он поворачивается и мы видим, что он смешивает коктейль в шейкере. В этом случае коннектором служит дёрганье плеч, которое приобретает другой смысл в панче.⁴

Нужно сказать, что вообще-то в шутке сетап не обязателен, если аудитория не нуждается в создании ожидания. Ярким примером служит каламбур: читатель контекстно угадывает исходную фразу, которую вовсе не нужно приводить перед самим каламбуром. Подобные шутки можно встретить в других сюжетах, когда случается нечто забавное без предыстории благодаря ломке прочных стереотипов и шаблонов, например, что солнце круглое, что сахар сладкий и так далее. Такие шутки встречаются в общении друзей, для которых исходный контекст близок и не нуждается в сетапе.

Вы, наверное, удивитесь, но и панч вовсе не обязателен, если — опять таки — является логичным продолжением. Конечно, подтолкнуть, поставить «на грань» читателя нужно, но «спотыкаться» о собственное воображение будет он сам. Шутки с «виртуальным панчем» чаще всего попадаются в пошлом контексте.

Например, случаи из Синего чата:

«Пляшет Натка на дорожке, у неё замёрзли ножки. На коленки посажу, волшебство ей покажу»

«Она не слышит, она для Угадайки закрыла ушки, глазки, а в ротик вставила кляп».

Тут нет прямого текста, что именно имеется в виду под «волшебством», например, – вполне вероятно, что вполне невинное – но читатель уже самостоятельно досочинил своё и улыбнулся.

4. Почему оно не хочет работать?

Итак, из чего сделаны шутки – более-менее понятно.

Но ведь просто шутки самой по себе для смешного рассказа — мало.

Основой для юмористического рассказа служит содержательный сюжет. Шуточки и приколы не должны быть самоцелью. Если персонажи бесцельно острят и попадают в нелепые ситуации, интерес читателя затухает как только он понимает, что у него под носом очередной сборник анекдотов. То есть для хорошей смешной истории обязательно должна быть качественная база, читатель должен увлечься сюжетом.

Интересное произведение с одной-двумя меткими шутками любимо больше, чем рассказ ни о чём, полный компилятивных хохмочек из интернета, прилаженных к ситуации.

Хорошо писать вообще непросто, а писать так, чтобы читателю было смешно — сложно вдвойне. Хотя нельзя не признать, что и читатель бывает разным. Задача автора – не просто сочинить шутку, но и правильно её использовать, чтобы она создала необходимый эффект, достигла сознания читателя.

Привычное взаимоотношение автор-читатель в нашем случае усложняется тем, что присутствует третья сторона — шутка, которая является отдельным субъектом, не столько инструментом, сколько участником отношений. То есть, чтобы угодить вкусам выбранной аудитории, необходимы два столпа: подходящая шутка и правильная авторская подача. Заметьте: шутка не обязательно бывает авторской и даже не обязательно — свежей. Но именно сообща с авторской подачей она приобретает новый вид и нравится читателю.

Наверное, все прекрасно замечали, что юмор может быть и плоским, т. н. «анально-генитальным», рефлекторным, а может, наоборот, являться специфическим, таким, что восхитит членов собрания химиков-метрологов, но вне стен аудитории попросту не выживет. Но, в то же время, даже если человек в жизни умеет шутить, вовсе не означает, что он сможет шутку написать.

В чём прокол?

На опыте наблюдений одна из основных причин неудач остряков — то, что они не учитывают интеллект аудитории: например, нарочно ориентируются на не особо одарённых читателей, не понимая, почему их не любят. В этом случае автор шутит плоско, одномерно, без подтекста. Конечно, и на такие сочинения найдутся любители – всё же откровенно глупых и некультурных людей немало – но дифирамбы обычно полностью соответствуют уровню дифирамбирующего, и если вы желаете чего-то большего, чем «я смеялся до усрачки» или «афтар я пацталом», то стоит задуматься о примитивизме собственных шуток.

Кстати, если вы неправильно рассчитали аудиторию, то шутить будут над вами.

Ещё один момент, который портит всю «малину»: автор не имеет опыта и потому торопится и не «ведёт» читателя к апогею, «комкает» сюжет, сливает его в угоду центральной шутке, из-за чего сюжет становится невнятным и сама шутка без должной подготовки — не смешной. Чего уж говорить о забытых важных деталях или, наоборот, о слишком длительной и нудной подготовке читателя ко встрече с юмором? В этом случае помогает лишь осознание собственного несовершенства, работа над текстом спустя время, когда автор может воспринять текст как читатель и понять, где написанное «не дотягивает» до воображённого, и, конечно, вычитка и практика.

5. Крутим и заводим

Как выходить из ситуации, если привык к примитивным шуткам? Таким, как смех над маленькими детьми, над неполноценными людьми, над чужими ошибками. Механизмы, лежащие в основе сложных видов шуток, следует разнообразить: сильнее – для стеба, очень сильно – для аникса. Ведь замечено, что весёлая шутка «приедается» значительно быстрее, чем злая.

Многие авторы развивают в себе абстрактное мышление посредством написания каламбуров.

Простейший способ написать каламбур – исказить имя собеседника. Но такое искажение вызывает неудовольствие и эффект, противоположный радости. Гораздо лучше, если искажается имя третьего лица или какое-нибудь другое название.

Можно так же использовать подражание чужой манере речи, передразнивание. В этом случае искажение звучания слов имитирует чьи-то дефекты речи, национальный акцент, неграмотность. Эффект рассчитан на неискушенного слушателя.

Каламбур с грубостью. Любое слово, состоящее из трех и более слогов можно смешать с русским матом так, что будет заметна грубость, и, в то же время, будет понятно, какое слово было там раньше. Эффект средний.

Каламбур с намеком. Если в каламбуре смешано исходное слово и слово, которое с ним связано, то эффект особенно силен.¹

На самом деле каламбур тоже является достаточно простым видом шутки, за исключением игры слов (на самом деле просто удачного каламбура), когда шутка, выраженная в каламбуре, приобретает оттенок легкой иронии с элементами философии.

Понятно, что удачным каламбур получается один из двухсот, но ведь и профессиональный фотограф бракует абсолютную часть отснятых кадров, воспринимая их, как необходимость, чтобы предоставить на суд общественности редкие, наиболее удачные — и сделать себе имя.

Одной из наиболее распространённых форм шуток, которую вы можете попробовать начать применять, является двусмысленность.

Шутка-двусмысленность основана на использовании ключевого слова, имеющего хотя бы два смысла, причём эти два смысла должны сильно отличаться.

«Депутат Издюков предложил законопроект, по которому предполагается втрое повысить пошлины на импорт использованных презервативов с тем, чтобы защитить отечественных… гхм… производителей».

Пока слушатель не осознал, что ключевое слово употребляется в другом смысле, для него фраза кажется странной, неправильной или подозрительно простой. Но очень быстро он осознает игру слов, и возникает эффект озарения.¹

Есть ещё возможность потренировать чувство юмора, составляя перевёртыши.

Часто перевёртыши используются для акцентирования абсурдности и противоречий в сюжетах, для создания удивительных по меткости эпитетов и характеристик, а так же именно перевёртыши и оксюмороны в названиях привлекают особое внимание читателя.

Составление перевёртыша заключается в том, что слово или часть фразы заменяется на противоположность, причём такая замена не лишена смысла.

На нашем форуме есть темы, которые называются «Ложка дёгтя в бочке мёда» и «Перевёртыш», в которой игрокам предлагается заменить одно или несколько слов в куплете известной песни, либо полностью её «перевернуть». Многие из подобных упражнений оказываются забавными именно из-за того, что создаются абсурдно-смешные вещи.

«Сиреневый туман над нами проплывает.

Над городом горит полночная звезда.

Кондуктор не спешит. Кондуктор понимает,

Что в армии никто не даст мне никогда.»

«Жёлтенькие трусики,

Пакля на лысинке.

Кто забыл Ванечку?

Ваню кто-то позабыл.

Закономерно, что мужички

Бывают немного ласковыми,

И это как правило…»

Вполне возможно освоить ещё один способ создания шуток, способ абсурда, или, как его называют в литературе, гротеска.

В обычном языке однозначности в понимании слова «абсурд» нет. Абсурдным называется и внутренне противоречивое выражение, и бессмысленное, и все нелепо преувеличенное.

В философии и художественной литературе эпитет «абсурдный» иногда используется для характеристики отношения человека к миру. А. истолковывается как нечто иррациональное, лишенное всякого смысла и внятной связи с реальностью.⁵

Для того, чтобы создать шутку, основанную на эффекте гротеска, берут некоторую ситуацию, которая изменилась. После — гиперболизируют эти перемены до тех пор, пока не возникнет настолько сильный контраст, что он кажется абсурдным и смешным.

«Сегодня мороз усилился, путь в контору усеян отвалившимися остекленелыми ушами».

Естественно, что абсурдное выражение не должно быть бессмысленным, хотя сильное преувеличение может принципиально изменить смысл выражения.

Один из самых сложных видов шутки связан с составлением ассоциаций. Уверен, у вас получится взять на вооружение и его.

Есть одно упражнение, которое я когда-то видел в качестве поиска «сырья» для шуток в студенческом «капустнике»: берём два слова. Любых. Желательно, каким-то образом причастных к тематике будущих шуток. Например: «автор» и «муза».

А потом быстренько придумываем логическую цепочку к каждому из слов.

Например: «автор» → «прода» → «задолбали» → «соседи»

«муза» → «девица» → «танцы» → «секс»

Аналогий может быть больше, сколько потянет автор.

Вписываем эти слова в табличку и смотрим, какие фантазии возникли на пересечениях наших аналогий. Понятно, что заполнять все клеточки вовсе не обязательно — только те, сочетания в которых вызвали у вас забавный образ.

Автор/муза	девица	танцы	секс
прода	Прода — как девушка: если получаешь раз в месяц по две минуты, то проще избавиться	«проду!» – кричат зрители в театре вместо «бис!»	«я не в настроении», «у меня голова болит» – морщится автор недописанного фанфика
задолбали	Задолбало: призываешь музу, а приходят какие-то девицы
соседи		Танцуйте, соседи, сегодня ночью тихо: муза пришла	Муза промахнулась форточкой, у соседей бурный секс

Ну вот, к примеру вот такие. Не обязательно они все будут талантливыми и действительно смешными, но, говорят, перебирая заготовки, можно неплохо смоделировать будущую шутку, а обыграть её – задача автора.

Кстати, очень многие райтеры утверждают, что юмор даже в виде шуток писать не могут, потому что у них нет к этому способностей. Хочу напомнить об одной статье о Мастерах и Профессионалах. Как и в любом деле, если нет абсолютных противопоказаний, научиться можно всему: вопрос в затраченных усилиях. Если поставить себе цель, то профессионалом в области шуток может стать каждый, у кого есть абстрактное мышление. Чтобы быть Мастером, нужен талант, способности, но научиться хорошо писать шутки обычному неглупому автору вполне под силу.

В буржуйских краях есть даже специальные факультеты актёрского комедийного мастерства и существуют курсы по развитию юмора.

6. Поехали!

Выше я оговорился насчёт абстрактного мышления неспроста.

Хорошая шутка — всегда парадокс. У смешной шутки обязательно есть второй план. Существуют хохмы, полностью построенный именно на абсурде (классический английский юмор, например) Такие шуточки ломают логику, что называется «выносят мозг». В этот самый момент, когда такая хохма ломает оковы логики читателя, освобождает его, он испытывает просветление и экстаз.

Оковы всегда неплохо немного поломать.

Как же начать шутить? Заграничные курсы простому автору недосягаемы, а шуточки на уровне «капа из апельсиновой корки» не для вас.

Выше приведенные советы очень интересно применять на практике, и для этого, прежде всего, нужно выбрать объект приложения. Пока вы только начинаете тренироваться и не «набили руку», лучше всего попробовать в роли «мальчика для битья» что-нибудь безответное.

Можно начать, например, с шуточной рекламы чего угодно: предметов обстановки, талантов друзей, недавно просмотренного фильма, грядущего ужина у подружки. Вот просто задайтесь целью сесть и написать анонс, причём пишите не на реальную аудиторию, а на воображаемую. Видите ли, написание юмора — весьма эгоистичный процесс. Нормальная шутка веселит, прежде всего, самого автора, пишется для себя. Только когда вы сами посмеялись, читателю может тоже стать смешно.

Ещё одна сторона такой эгоистичности — при написании шутки нельзя «зажиматься». Всевозможные ограничения, которые вы установили себе сами, «душат» её. Пишите свободно, совершенно без запретов, не задумываясь, а не сильно ли абсурдно или стыдно выходит. Поцензурировать вы сможете потом, главное — чтобы вы сами довольно поржали и получили удовольствие.

Довольно неожиданные плоды, бывает, приносит работа с намеренным использованием иронии. Ирония строится на противоположной оценке событий. Например, сочиняете, почему можно отреагировать на негативное событие позитивно, для чего опять-таки используются методы гротеска, каламбура, стёба и т.д.

Некоторые авторы развивают составление абстракций и умения шутить, на досуге составляя списки на заданную тему. Например: «10 доказательств, чем утюг лучше мопса» или «10 способов уговорить девушку попрыгать».

1. Утюг гладит сам, мопса нужно гладить;

2. Утюг смирно стоит, где его поставили;

3. Утюгом можно защищаться, но сам он не укусит;

4. Утюг молчаливо переносит , если вы утром о нём забыли;

5. Утюг не лезет на стол сам;

6. Утюг не жрёт говно других утюгов;

7. Утюг вообще не гадит;

8. Водичка в утюге не воняет;

9. Если что, утюг соседи возьмут себе с радостью;

10. Утюг не принесёт неожиданно потомство: шесть гибридов утюга с миксером – которые нужно пристроить.

Вариант с девушкой давайте сочиним вместе?

1. Отвести её на рок-концерт

…………………..

Как и всё гениальное, многие памятные и мемные шутки очень просты и зачастую основываются на наблюдательности шутящего, на его умении подметить деталь и абсурдно обыграть её. Чем тоньше наблюдение, тем, как правило, тоньше юмор.

Главное — заниматься, тренироваться, пробовать.

Вот многое я уже сказал, а самое главное – забыл.

Что вообще нужно для того, чтобы получать кайф от шуток? Читать. Читать много и с удовольствием — не обязательно только юмористические произведения — но обязательно хорошие. Словарный запас и богатый кругозор дадут вам не только возможность чувствовать смысловые оттенки и подтексты, но и видеть своё, проводить аналогии, подмечать ситуации, интуитивно чувствовать меру. Владение словом — одно из главных умений автора, а чтобы слова умели смешить, надо их искренне любить, понимать и уметь обращаться с их смыслами.

В статье были использованы материалы

1. «Психологика» (Войнаровский М.)

2. Википедия

3. словарь Ефремовой

4. «Шаг за шагом к стендап-комедии» (Грег Дин)

5. Философия. Энциклопедический словарь. (Гардарики)

Отдельная благодарность Альмонду за веру и пинки.

Глава 3.4. Прозаический абсурд: повествовательные жанры

Глава 3.4.

Прозаический абсурд: повествовательные жанры

Если даже сам по себе уже структурированный стихотворный текст (как убеждают нас примеры из двух предшествующих частей) все-таки не считается в литературе абсурда структурированным в достаточной мере и нуждается в дополнительных структурных акцентах, то проза требует еще более сильного «обуздания» формы.

Перед автором прозаического абсурдного текста стоит задача упорядочить повествовательную стихию таким образом, чтобы читатель, отправляясь в странствие по Стране Чудес, чувствовал себя «экипированным» по всем правилам: в его распоряжении должна быть подробная карта и графики движения всех транспортных средств, которыми читателю предстоит воспользоваться.

Предметом нашего внимания в этой части исследования будут тексты, автор которых, Льюис Кэрролл, не только никогда не забывал дать в дорогу читателям все самое необходимое, но и сам постоянно отправлялся с ними в качестве проводника. Классический абсурд (в отличие от его современных аналогов) умел быть «вежливым» к читателю и никогда не бросал его на произвол судьбы одного.

Итак, перед нами две «Алисы» – «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье».

И в том, и в другом случае Люис Кэрролл предельно «раскрепостил» себя во всем, что касается плана содержания: перед нами сны… а во сне, понятно, может случиться все что угодно! Заметим, кстати, что даже само по себе кэрролловское раскрепощение есть раскрепощение сугубо и демонстративно литературное: приему сна уже не одна тысяча лет, и читатель в принципе мог бы покопаться в памяти, чтобы обнаружить там сведения о том, как «спят» в литературе! Минимум, который способен найти в памяти любой читатель – конструкция «А когда N проснулся…». Даже такая малость, вообще говоря, имеет большое значение, ибо дает понять один принципиальный момент: рамки сна в литературе должны быть маркированы. Иными словами, читателя как правило ставят в известность о том, «в каком месте текста» герой знал, какая часть текста представляет собой его сон и в каком месте текста читатель пробуждается. Иначе прием сна вообще теряет смысл, ибо «сон» и «явь» становятся неразличимыми: литература и вообще-то «область сна»!

Главная особенность кэрролловских снов (делающая его «Алис» принадлежностью литературы абсурда) в том, что снам эти поставлены немыслимо жесткие рамки. До такой степени жесткие, что, например, ни один реальный – так сказать, экстралитературный – сон их просто не выдержал бы.

Действительно, сон из «Алисы в Стране Чудес» вписан в карточную партию, сон из «Алисы в Зазеркалье» – в партию шахматную. Кстати, «вгонять» эфемерность сна в четкую структуру есть и вообще излюбленный прием Кэрролла: в уже проанализированной нами «Охоте на Снарка» писатель именно так поступает со «Сном Барристера», вписывая его в канон судебной процедуры. Видимо, работать на таком контрасте для писателя не только «привычно», но и литературно необходимо: когда сновидение начинает подчиняться законам четко регламентированной процедуры – будь то игра (карты, шахматы) или заседание суда, – художник может смело «отпустить поводья»: сновидение становится самоуправляемым и само следит за правилами!

Кстати, нас не удивит, если какому-нибудь тонкому знатоку карт или шахмат придет в голову включить соответствующие партии из обеих «Алис» как образцовые в соответствующие учебники (вспомним «Урок Бобру» из «Охоты на Снарка»!), – тем более, что сам Льюис Кэрролл рекомендовал, по крайней мере, шахматную партию в качестве вполне заслуживающей доверия.

Ср.:

«Так как шахматная задача, приведенная на предыдущей странице (в классических изданиях «Алисы в Зазеркалье» партия эта действительно приводится – Е.К.), поставила в тупик некоторых читателей, мне следует, очевидно, объяснить, что она составлена в соответствии с правилами – насколько это касается самих ходов».

Однако, поскольку даже любителю понятно, что шахматная игра определяется не только совокупностью ходов, Л. Кэрролл счел возможным «обезопасить себя» перед лицом шахматистов полностью:

«Правда, очередность черных и белых не всегда соблюдается с надлежащей строгостью, а «рокировка» трех Королев просто означает, что все три попадают во дворец; однако всякий, кто возьмет на себя труд расставить фигуры и проделать указанные ходы, убедится, что «шах» Белому Королю на 6-м ходу, потеря черными Коня на 7-ом и финальный «мат» Черному Королю не противоречат законам игры».

Самое забавное, что на это провокативное по существу своему высказывание «читательская публика» времен Кэрролла реагировала со всей серьезностью. «Почти ни один ход не имеет разумного смысла с точки зрения шахмат!» – писал современник Кэрролла, мистер Мэден. А вот фрагмент описания кэрролловских «промахов», предложенный Н.М. Демуровой:

«Финальный мат вполне ортодоксален. Конечно, как указывает сам Кэрролл, не всегда соблюдается чередование ходов черных и белых, и некоторые из «ходов», перечисленных Кэрроллом, не сопровождаются реальным передвижением фигур на доске (например, первый, третий, девятый и десятый «ходы» и «рокировка» королев). Самое серьезное нарушение правил игры в шахматы происходит к концу задачи, когда Белый Король оказывается под шахом Черной Королевы, причем оба не обращают на это никакого внимания… Конечно, обе стороны играют до крайности небрежно, но чего же ожидать от безумцев, находящихся по ту сторону зеркала? Дважды Белая Королева пропускает возможность объявить мат, а потом почему-то бежит от Черного Коня, когда могла бы взять его. Оба промаха, однако, можно объяснить ее рассеянностью».

Этот элегантный «профессиональный анализ» все же содержит в себе едва заметную попытку «оправдать Кэрролла». Причины такой попытки хорошо понятны: сам Кэрроллу, как мы видим, не полностью исключал возможность того, что партия, предложенная им, могла бы быть сыграна. И, может быть, педантичность, с которой он сам, а вслед за ним и исследователи его творчества стремятся увязать нонсенс со здравым смыслом, есть серьезное подтверждение того, что мы в нашем анализе движемся в правильном направлении.

Разумеется, «это уж слишком» – искать объяснения «ошибкам» кэрролловских героев, принимая тем самым литературную шахматную партию за реальную, однако заметим, насколько основательно (хоть, видимо, и не совсем всерьез!) «оправдывается» Кэрролл! А ведь ничто, казалось бы, не мешало ему просто сослаться на то, что «игра» и вообще-то происходит во сне, а стало быть, и не обязана подчиняться никаким законам, кроме законов сновидения!

Тем не менее желание писателя полностью соответствовать структурному заданию – логике шахматной партии – поистине ошарашивает своей последовательностью и обилием ухищрений, на которые писатель идет, чтобы убедить читателей в том, что перед ним, читателем, «всего-навсего» играется партия в шахматы!

«Огромные трудности, неизбежные при попытке увязать партию в шахматы с веселой сказкой-нонсенсом, Кэрролл преодолевает с замечательной находчивостью. Алиса, к примеру, не обменивается репликами ни с одной фигурой, не находящейся в клетке, граничащей с ней. Королевы мечутся во все стороны, верша всевозможные дела, тогда как их супруги остаются сравнительно неподвижными, ничего не предпринимая, – как это и бывает в настоящих шахматах. Причуды Белого Рыцаря на удивление соответствуют причудливому ходу его коня; даже склонность Рыцарей падать со своих коней то налево, то направо напоминает о том, как они движутся по шахматной доске – две клетки в одном направлении, а потом одна вправо или влево…

Горизонтали на огромной шахматной доске отделены друг от друга ручейками. Вертикали – живыми изгородями. В продолжение всей игры Алиса остается позади Королевы – лишь последним ходом, став сама королевой, она берет Черную Королеву, чтобы поставить мат дремлющему Черному Королю».

Поистине титанический труд Л. Кэрролла!.. Кто же требует от него такого труда? Действительно ли это читатель, который «будет» пристально следить, соответствуют ли позиции героев сказки положению фигур на шахматной доске? Трудно представить себе такого читателя… Вот забавный комментарий очень хорошего специалиста в области английской литературы по этому поводу:

«Зазеркалье открывается с шахматной доски. Фигуры расставлены (Алиса значится белой пешкой), главы расписаны по ходам: «Белая пешка (Алиса) начинает и в одиннадцать ходов – по числу глав – выигрывает».

Глав, собственно говоря, двенадцать, но в двенадцатой Алиса уже проснулась и игра закончилась. Читатель забывает о шахматах в первой же главе. Читатели книги вообще были сразу озадачены: при чем тут шахматы? Льюис Кэрролл стал было разъяснять свою систему, однако все так и осталось само по себе – отдельно: шахматная доска, Зазеркалье и пояснения Льюиса Кэрролла».

Так читатель ли требует у Кэрролла отчета?

Едва ли. По-видимому, это опять законы литературного нонсенса, обязывающее жестко закреплять «абсурдное поведение абсурдных героев в абсурдных обстоятельствах» естественной логикой той или иной твердой формы – здесь логикой одной из древнейших игр человечества!

«Любопытно, что именно Черная Королева убедила Алису пройти к восьмой горизонтали. Королева думала таким образом защититься сама, ибо белые вначале могут одержать легкую, хоть и не очень изящную победу в три хода. Белый Конь прежде всего объявляет шах на g3. Если Черный Король движется на g3 или g4, то Белая Королева дает мат на с3. Если же Черный Король идет на е5, то белые дают шах на с5, вынуждая Черного Короля пойти на е6. Затем Белая Королева объявляет мат на g6. Это требует, конечно, некоторой живости ума, которой ни обладали ни Король, ни Королева».

Отдавая должное шахматным познаниям исследователя (и основательности ее консультантов), заметим в этой связи, что Льюис Кэрролл как будто действительно сделал все возможное, чтобы его абсурд имел черты системы! И чтобы простодушные читатели предпринимали попытки заметить и описать систему – руководствуясь, в частности, предложением автора, любезно высказанным в «Предисловии» (до начала собственно текста!).

Опять же по свидетельству современных нам исследователей,

«Делались попытки придумать лучшую последовательность ходов, которая больше (еще больше! – Е.К.) соответствовала бы повествованию и правилам игры. Из известных мне попыток такого рода наиболее далеко идущей является опубликованная в майском номере «Бритиш Чесс Мэгэзин» за 1910 г. (British Chess Magazine, 1910, v.30, p.181)».

Поистине наука неутомима!

Любители Кэрролла, превратив его произведения в программные тексты, до конца так все-таки и не решаются прочувствовать их природу, кто в большей, кто в меньшей степени послушно уподобляя литературную действительность действительности реальной! В этом даже не видят ничего противоестественного: разве не сам Кэрролл, дескать, сопроводил «Алису в Зазеркалье» изображением шахматной доски с фигурами, а вдобавок и заунывным описанием целых двадцати с лишним ходов, составляющих партию в целом?

Более свободным от предрассудков читателям (и прежде всего – детям) этот перечень ходов обычно кажется просто «излишним» (или, «мягче» говоря, – сугубо «декоративным»). И в любом случае трудно предположить, будто Льюиса Кэрролла действительно могла бы заинтересовать данная – простая, даже по его собственному определению, – шахматная задачка! Даже учитывая тот факт, что, по признанию ведущего авторитета в области англоязычной литературы абсурда, «… я не знаю до Кэрролла ни одной попытки построить повествование, оживив шахматные фигуры».

Сомнения легко разрешаются, если рассматривать правдоподобную шахматную партию, слишком настойчиво рекомендуемую Кэрроллом «к исполнению», в качестве главного оплота «расползающегося во все стороны» и фактически необъятного смысла текста. Убери из него шахматную партию – и тексту не на чем будет держаться! Тем более учитывая то, что перед нами проза – «от природы» не наделенная ни фиксированной стопностью, ни строфичностью, ни рифмованностью клаузул.

Между прочим, карточная партия, лежащая в основе «Алисы в Стране Чудес» почему-то никогда не разбирается критиками! Странно, почему бы им не воспользоваться еще и этим текстом в акте отождествления литературы и жизни: не могут же приключения Алисы оказаться лишь «карточными страстями»!

Итак, мы утверждаем, что – несмотря на расписанность шахматной партии самим Льюисом Кэрроллом и отсутствие каких-нибудь свидетельств по поводу партии карточной – обе партии в обеих «Алисах» имеют одну и ту же функцию, а именно функцию демонстрации литературной структуры. Вот она, стало быть, структура – на поверхности! А значит, текст упорядочен, более того есть результат титанического труда – и с автора взятки гладки. Карты покрывают одна другую, шахматные фигуры шествуют по клеткам, т. е. все как полагается, причем ситуация, герои, отношения между ними заданы изначально. А для пущей литературности повествование еще и разбито – как в том, так и в другом случае – на множество мелких главок: дополнительный акцент на хорошо выстроенный текст: в идеале, дескать, одна главка отвечает одному ходу или пассу.

Сто страниц «Алисы в Стране Чудес» – это двенадцать главок, сто шестнадцать «Алисы в Зазеркалье» – тоже двенадцать главок… образцовая симметрия! Две дюжины главок в целом – при том, что дюжина как таковая очень похожа на число, которое возникает раньше самого произведения: слишком уж символична и притягательна дюжина для того, кто стремится к порядку.

Обратим внимание на название глав: среди них встречаются довольно красноречивые, например, такие:

Безумное чаепитие («Алиса в Стране Чудес, гл. VII)

Королевский крокет («Алиса в Стране Чудес, гл. VIII.)

Повесть Черепахи Квази («Алиса в Стране Чудес, гл. IX)

Морская кадриль («Алиса в Стране Чудес, гл. X).

Хотя на первый взгляд между названиями этими нет ничего общего, нацеленность внимания на поиски приемов четкой структурной организации текста позволяет увидеть некоторую общность.

Все названия имеют отношение к каким-либо заранее упорядоченным структурам. Их упорядоченность, что называется долитературна, это упорядоченность экстратекстовой действительности.

В самом деле, акт чаепития есть, как известно (особенно для англичан) некая церемония, подчиненная определенной последовательности действий и, кстати, приходящаяся всегда на одно и то же время. В доме Лидделлов, например, откуда происходила реальная Алиса, чай, к примеру, подавали в шесть часов, поэтому стрелки на часах Болванщика постоянно показывают шесть. Когда писалась «Алиса», обычай пить чай в пять часов еще не установился в Англии.

Итак, акт чаепития как некая уже упорядоченная процедура предполагает сам по себе довольно четкую структурированность, которая в абсурдном тексте Кэрролла еще и подчеркивается: участники «Безумного чаепития» ритмично перемещаются по кругу («Выпем чашку и пересядем к следующей», – объясняет Болванщик).

В главе «Королевский крокет» перед нами еще одно заранее упорядоченное явление – игра. Игра – отнюдь не случайный компонент в сознании Льюиса Кэрролла: может быть, он свидетельствует о подсознательном тяготении писателя ко всему, в чем усматривается «чистота порядка» (заметим, что определение это также принадлежит абсурдисту – выдающемуся русскому поэту Даниилу Хармсу).

«Немало времени он (Льюис Кэрролл – Е.К.) посвящал изобретению новых и необычных правил для старых и всем известных игр. Предложенные им правила игры в «Крокетный замок», в которую он часто играл с сестрами Лидделл, были опубликованы в 1863 г. (см. книгу «The Lewis Carroll Picture Book»). Там же можно найти перепечатку правил игры в «Ланрик», в которую играли шашками на шахматной доске. Его брошюра «Круглый бильярд» не переиздавалась. Из двухсот с лишним брошюр, опубликованных Кэрроллом, двадцать излагают правила сочиненных им игр».

Так же, как и в «Безумном чаепитии», в «Королевском крокете» упорядоченная структура «держит» совершенно разбалансированную систему событий и рассуждений.

Следующая глава, «Повесть Черепахи Квази», уже одним своим названием заставляет отнестись к себе как ко внешне упорядоченному образованию. Повесть, как известно, есть литературный жанр, события в котором излагаются (в отличие, скажем, от эссе) более или менее последовательно. Ничего, что «повесть» эта на деле оказывается не слишком стройной – хватает и установки на упорядоченность!

То же самое можно сказать и о главе «Морская кадриль», название которой опять же вызывает в нашем сознании представления о некоей последовательности действий, в данной ситуации – фигур, упорядоченно сменяющих одна другую.

«Кадриль, – пишет Н.М. Демурова, – один из самых сложных бальных танцев, обычно танцуется в пяти фигурах, был моден в то время, когда Кэрролл писал свою сказку. Дети ректора Лидделла обучались кадрили со специальным учителем».

Фигуры, описанные Кэрроллом в этой главе, могут показаться странными:

«Прежде всего… все выстраиваются в ряд на морском берегу… в два ряда… делаешь сначала два шага вперед… взяв за ручку омара… делаешь два прохода вперед, кидаешься на партнеров… меняешь омаров – и возвращаешься тем же порядком… швыряешь омаров …подальше в море… плывешь за ними… кувыркаешься разок в море… снова меняешь омаров… и возвращаешься на берег! Вот и вся первая фигура».

Странным может показаться и то, что дальнейшее повествование – как, впрочем, и всегда у Кэрролла – тонет в «выяснениях отношений». Но тут тоже важна прежде всего установка на упорядоченность («я попытаюсь все выстроить!»): ведь именно она является тем фоном, на котором воспринимаются совершенно уж беспорядочные диалоги.

Похожим образом, кстати, описывал Кэрролл «в письме к одной девочке… собственную манеру танцевать:

«Что до танцев, моя дорогая, то я никогда не танцую, если мне не разрешают следовать своей особой манере. Пытаться описать ее бесполезно – это надо видеть собственными глазами. В последний раз я испробовал ее в одном доме – так там провалился пол. Конечно, он был жидковат: балки там были всего шесть дюймов толщиной, их и балками-то не назовешь! Тут нужны были каменные арки: если уж танцевать, особенно моим специальным способом, меньшим не обойтись.

Случалось ли тебе видеть в Зоологическом саду, как Гиппопотам с Носорогом пытаются танцевать менуэт? Это очень трогательное зрелище!»

И, наконец, XI и XII главы, хоть они и очень деликатно намекают названиями на некую упорядоченную экстратекстовую структуру, тем не менее отчетливо соотнесены с ней. Имеется в виду процедура судебного разбирательства (подобная той, что уже была рассмотрена нами при анализе «Охоты на Снарка»). Это главы «Кто украл крендели?» и «Алиса дает показания».

Может быть, чрезмерная деликатность намека вызвана тем, что в данных главах Кэрролл действительно довольно скрупулезно описывает собственно процедуру, – во всяком случае, именно в таких категориях излагается событийная основа глав. Впрочем, мы уже привыкли к тому, что педантичность писателей-абсурдистов проявляется на сугубо поверхностном уровне текста, в недрах которого бродят темные силы нонсенса.

И на сей раз, пристально следя за соблюдением всех необходимых частностей (собственно процессуальная сторона инцидента!), автор почти не следит за тем, в какие бездны бреда погружает героев. Особенно ярко проявляется это в случае с «очень важной уликой» («Все, что мы сегодня слышали, по сравнению с ней бледнеет») – безумным стихотворением, которое (на суде!) читает Белый Кролик («They told me you had been to her…»).

При желании «готовые» (заранее упорядоченные) структуры можно было бы обнаружить и в других главах «Алисы в Стране Чудес» – например, начальных, оставшихся за пределами внимания. Но и на приведенных примерах хорошо видна блистательная способность Кэрролла работать готовыми структурами. Это, вероятнее всего, следствие увлеченности писателя символической логикой: недаром и в этой области Кэрролл достиг чрезвычайно больших успехов. Он был известен как человек, способный доказать недоказуемое.

«Отправляясь к парикмахеру, Доджсон с невозмутимым видом допускал, что парикмахера в мастерской сейчас нет. Зачем же туда идти? И тут же Доджсон допускал, что парикмахер – в мастерской. Какое же предположение верно? Оба верны, был ответ. Как же это может быть?

Доджсон брал бумагу и карандаш и выводил, что из допущения «Парикмахера нет» следует «Парикмахер на месте».

Символическая логика, как известно, предполагает оперирование чистыми структурами, без учета их лексического наполнения. Высказывание может быть логически правильным, ничего не знача, – не на этом ли парадоксе строятся отношения между «содержанием» и «формой» в абсурдном тексте?

Вспомним, например, силлогизмы, предлагавшиеся Кэрроллом в его книге «История с узелками», – хотя бы такой:

Все кошки знают французский язык

Некоторые цыплята – кошки

Некоторые цыплята знают французский язык.

При очевидной абсурдности посылок и вывода структурно этот силлогизм безупречен. И в данной связи нельзя не вспомнить исследование Чарлза Карпентера «Структура английского языка», в котором, в частности, сформулирован вывод о том, что сама структура стихотворения «Jabberwocky» («Бармаглот») в «Алисе в Зазеркалье» является смыслоносителем».

Вывод этот имеет чисто грамматическую природу и хорошо согласуется, например, также с результатом анализа «глокой куздры» – анализа, предпринятого Л.В. Щербой.

Мы склонны рассматривать такой вывод как частный – по сравнению с более общим выводом о том, что вне отчетливо упорядоченной структуры вообще не существует нонсенса и что все проблемы литературы абсурда сводятся в конечном счете к грамотному оперированию готовыми формами.

Именно таким путем обыденный нонсенс превращается в нонсенс литературный, законы которого вполне поддаются описанию. Причем не обязательно даже в терминах игры, как это делала, например, Элизабет Сьюэлл, полагавшая:

«В игре в нонсенс… человеческий разум осуществляет две одинаково присущие ему тенденции – тенденцию к разупорядочиванию и тенденцию к упорядочиванию действительности. В противоборстве этих двух взаимно исключающих друг друга тенденций и складывается «игра в нонсенс».

Мы, скорее, хотели бы настаивать на мысли, в соответствии с которой литература абсурда (как и всякая литература, где происходит то же самое, но в меньшей мере!) вообще «ничего не делает» с реальной действительностью, ибо создаёт свою. Иначе говоря, литература абсурда структурирует некий мир, используя для этой цели традиционные по возможности конструкции. Если же у писателя «под рукой» таковых не оказывается, в силу вступает закон цитирования.

Правда, цитирование тоже используется прежде всего как структурный прием. Фактически при цитировании используется лишь структура оригинала – то же, что заполняет структуру, либо вовсе не учитывается, либо учитывается, что называется, по минимуму, как «фон».

Мы предпочитаем говорить о цитировании, а не о пародировании, как это принято применительно к литературе абсурда, поскольку рассматриваем пародирование как частный случай цитирования (цитирование-с-определенным-отношением).

Вот как выглядит данная проблема в аспекте техники перевода:

«Перевод пародий всегда предельно труден – ведь всякая пародия опирается на текст, досконально известный в одном языке, который может быть никому не знаком на языке перевода. В своей книге о переводах «Алисы в Стране Чудес» Уоррен Уивер замечает, что в этой сказке Кэрролла большее количество стихов пародийно: их девять на протяжении небольшого текста. Оригиналы их, принадлежащие перу предшественников или современников Кэрролла, среди которых были такие известные имена, как Саути или Джейн Тейлор, были хорошо известны читателям «Алисы», как детям, так и взрослым. Уивер рассматривает возможные методы перевода пародий:

«Существуют три пути для перевода на другой язык стихотворения, которое пародирует текст, хорошо известный по-английски.

Разумнее всего – выбрать стихотворение того же, в основных чертах, типа, которое хорошо известно на языке перевода, а затем написать пародию на это неанглийское стихотворение, имитируя при этом стиль английского автора. Второй, и менее удовлетворительный, способ – перевести более или менее механически пародию. Этот способ, судя по всему, будет избран только переводчиком, не подозревающим, что данное стихотворение пародирует известный оригинал, переводчиком, который думает, что это всего лишь смешной и немного нелепый стишок, который следует передать буквально, слово за словом… Третий способ заключается в том, что переводчик говорит: «Это стихотворение нонсенс. Я не могу перевести нонсенс на свой язык, но я могу написать другое стихотворение – нонсенс на своем языке и вставить его в текст вместо оригинала».

Надо сказать, что, кроме не отмеченного У. Уивером четвертого способа перевода нонсенса (перевод сразу двух стихотворений – того, которое пародируется, оно помещается в примечании, и собственно пародии, включаемой в текст), наиболее «разумный» по мнению цитированного автора, способ тоже может быть чреват нежелательными последствиями.

Например, возникает вопрос: как в таком случае переводить лимерики? Следуя логике приведенных выше рекомендаций, следовало бы, может быть, переводить их частушками – типа «нескладушек», – выполняющими в русской культуре приблизительно ту же роль, что лимерики в английской, и так же, как английские лимерики, восходящие к фольклорной традиции. Понятно, что «не попасть» в дух оригинала таким образом проще, чем каким-либо другим.

Однако это лишь попутное замечание – и известно, с другой стороны, что заходеровские переводы «Алисы» есть то, что очень нравится детям, в то время как переводы академические оставляют их равнодушными. А ведь Б. Заходер как раз и использовал тот самый, разумный, способ, описанный У. Уивером. Вопрос здесь, видимо, в том, насколько переводчик склонен к «соавторству» с писателем, которого он переводит. Однако это вопрос исключительно этического свойства.

Что же касается наших проблем, то для нас высказывание У. Уивера интересно в другом отношении: оно строго фиксирует необходимость учета второго текста, к которому реферирует первый, при восприятии абсурдного произведения. Такой учет второго текста мы и обозначили как цитирование.

В каком отношении механизм цитирования оказывается важным?

Дело в том, что при цитировании структура текста-источника фактически репродуцируется без изменений. И если текст-источник действительно общеизвестен, то легко предположить, что восприятие пародии ложится на, так сказать, подготовленную почву. Структура текста-источника в данном случае есть то, что «дано»: на восприятие ее не затрачивается никаких сил – тем больше сил остается на восприятие стихии абсурда. Текст-источник становится, таким образом, могучим структурным средством, упорядочивающим (причем упорядочивающим заблаговременно, т. к. текст источник уже «лежит» в сознании читателя!) собственно нонсенс, более того: он становится оправданием нонсенса, способом подобраться к нему. Мне как читателю предлагается не «понять» содержание и смысл пародии (они могут быть любыми – и это вообще не принципиально) – мне предлагается соотнести два текста, то есть проделать своего рода структурный анализ: если такой анализ осуществлен удачно (текст-источник опознан), то любые эксперименты в области «содержания» (конфликтующего со старой формой) найдут во мне благодарный отклик.

Чтобы не ссылаться на слишком хорошо известные примеры кэрролловских пародий, возьмем один действительно сложный случай «двойной пародии», с которым мы столкнулись при переводе «Охоты на Снарка» и который реферирует еще и к «Алисе». Применительно к этому случаю, кстати, довольно трудно выполнить пожелание У. Уивера быть «разумным».

Имеется в виду фрагмент из «приступа» пятого («Урок Бобру»), который в другой связи уже приходилось приводить выше:

«Так кричит только Чёрдт! – догадался Бандид

(А в команде он слыл дураком), —

Видно, Бомцман был прав», – и, приняв гордый вид,

Он добавил: «Я с Чёрдтом знаком»…

В английском оригинале фраза «Так кричит только Чёрдт!» («Tis the voice of the Jubjub!») восходит к строчке самого же Льюиса Кэрролла, о которой известно следующее: строчка эта является началом первого стиха, – кстати, одноименного, – из «Алисы в Стране Чудес» (гл. Х):

Tis the voice of the Lobster; I heard him declare:

«You have baked me to brown, I musy sugar my hair…»

или, в переводе Д. Орловской:

Это голос Омара. Вы слышите крик?

«Вы меня разварили! Ах, где мой парик?»

И, поправивши носом жилетку и бант,

Он идет на носочках, как лондонский франт.

Если отмель пустынна и тихо кругом,

Он кричит, что акулы ему нипочём,

Но лишь только вдали заприметит акул,

Он забьется в песок и кричит караул.

Однако всё совсем не так очевидно: само только что приведенное стихотворение не есть «текст-оригинал». Это кэрролловская пародия на известные английским детям нравоучительные стишки с тем же началом. Стало быть, перед нами двойная цитация: текст, через другой текст (причем уже пародийный) пародийно реферирующий к третьему тексту. Тут уже, в общем-то, трудно понять, пародирует ли Кэрролл уже себя или все еще текст-источник. Впрочем, думается. что в приведенном фрагменте из «Снарка» пародии нет вовсе: есть сигнал, отсылающий к литературе абсурда как фону, на котором должен быть воспринят «Снарк»: еще один структурный ход, сквозь который, как сквозь бинокль, виден третий (исходный) текст, уже не имеющий принципиального значения: прощание со здравым смыслом давно состоялось!

Кстати, в том, что такая интерпретация приведенного фрагмента (текст, маркирующий целую область литературы – абсурд) небезосновательна убеждает, например, и еще один случай цитирования из той же «Охоты на Снарка»: это строфа из «приступа» седьмого («Судьба Банкира»), мимо которой тоже не прошли комментаторы. Имеется в виду следующий фрагмент:

А Банкир почернел: кто теперь бы сумел

Разглядеть в нем того, кем он был?

Так велик был испуг, что жилет его вдруг

Стал белым – о, шутки судьбы!

Кого на сей раз цитирует Льюис Кэрролл?

В принципе источник сомнений не вызывает: это Эдвард Лир.

Ср.:

Вот вам Дед из местечка Порт-Григор:

Он стоял на ушах (что за придурь!) –

Чтобы белый жилет приобрел красный цвет, —

Стойкий Дед из местечка Порт-Григор.

Дело только в том, что Льюис Кэрролл и Эдвард Лир не были знакомы друг с другом: так что цитату эту едва ли можно воспринимать как «обмен любезностями». Видимо, и в этом случае – разумеется подсознательно, как и в первом, – Кэрроллом послан «сигнал»: сигнал о том, в литературе какого рода искать аналогов «Снарку».

Впрочем, если вернуться к идее, высказанной выше («Снарк» как совокупность лимериков), данный фрагмент конкретизирует не столько приверженность идеям абсурда, сколько симпатию к Лиру. На языке науки это называется «случай сочувственной цитации», поскольку о пародии нет и речи.

Понятно, что ни один из только что проанализированных случая не представляет для англичан ничего загадочного: текст-источник опознается ими мгновенно. Однако понятно и то, что ни тот, ни другой фрагмент невозможно было бы передать ссылкой на какой бы то ни было русский квазиисточник (как учит нас У. Уивер): это только бы запутало русскоязычного читателя.

Единственным выходом в подобных ситуациях остается, таким образом, сопровождающий комментарий, в котором дается подлинный – англоязычный – источник для сопоставления (конечно, желательно и его перевести на русский язык). Ибо, может быть, важно даже не столько опознать конкретный текст, сколько понять, что в данном случае «задействован» прием цитации, акцентирующий структурную основу и (здесь) принадлежность текста к определенному типу «письма».

Между прочим, прием цитации – один из самых сложных способов акцентировать структуру: восприятие структуры в чистом виде (за вычетом «прежнего содержания») предполагает определенный уровень культуры восприятия текста – повторим: важно опять-таки не столько знание «фона», сколько умение «читать структуру», которое воспитывается на хорошей литературе.

Как в случае с «Алисой в Стране чудес», так и в случае с «Алисой в Зазеркалье» перед нами композиции, объединяющие повествовательную и стихотворную речь, что является чрезвычайно важным их признаком. Причем важен даже не сам факт присутствия в составе одного художественного целого двух типов речи – явлений такого рода в литературе довольно много, а те отношения, которые между двумя этими типами складываются, ибо характер данных отношений вполне можно считать определяющим для литературы абсурда. И прежде всего потому, что отношения эти в высшей степени специфические.

Если попытаться представить себе некий абстрактный текст, в структуру которого вкраплены стихи (или наоборот), то первое, что в теоретическом плане приходит на ум, – взаимосвязь и взаимозависимость между повествовательной и стихотворной стихиями, которые сосуществуют для того, чтобы определенным образом «сотрудничать».

Ничего подобного ни в «Алисе в Стране Чудес», ни в «Алисе в Зазеркалье» не происходит. Стихотворная и повествовательная речь фактически существуют здесь в параллельных рядах, и отношения между ними строятся приблизительно так же, как (если такая ассоциация позволительна) отношения между сюжетом и сновидениями в фильме Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии», где ввод каждого очередного сновидения отнюдь не мотивирован событийной стороной фильма и осуществляется, как, может быть, помнят читатели, до крайности просто: «Я расскажу вам сон».

С той же частотностью, что и в фильме Бунюэля, Алисе у Кэрролла предлагаются стихи. Стихи эти столь же неуместны и несвоевременны: они, как правило, оказываются абсолютно нерелевантными для любой из ситуаций, в которую попадает героиня.

Тем не менее Алиса прилежно выслушивает странные стихотворные композиции, по причине хорошего воспитания ни разу даже не задавая вопроса о том, почему, а также для чего ей эти композиции предлагаются. Может быть, кстати, она и вовсе не задумывается об их прагматической функции в составе диалога. Однако, как бы там ни было, она всегда готова смело взяться за их истолкование.

Такой «прагматической нечуткости» у, в общем-то, прагматически более чем чуткой Алисы, в других случаях цепляющейся к каждой неточности или небрежности в речи собеседника, удивляться не приходится: стихи в структуру обоих текстов действительно вводятся случайно и выполняют прежде всего или даже исключительно формальное задание, т. е. – опять же! – акцентируют организованность структуры абсурдного текста. И, даже если особенно проницательному читателю кажется, что связь между стихотворной и повествовательной речью время от времени возникает, то это поспешный вывод: в конце концов оказывается, что даже стихотворение, приводимое в доказательство чего-либо, не только на самом деле не является доказательством, но – наоборот – только еще больше запутывает дело. На пример такого рода уже приходилось ссылаться: это стихотворение, выдаваемое за «документ» на суде: его читает Белый Кролик и оно квалифицируется как «очень важная улика». Настало время привести его (опять же в нашем переводе), чтобы читатель сам убедился в том, что такое «свидетельство» вообще не способно использоваться ни в качестве подтверждения, ни в качестве отрицания чего бы то ни было:

Мне говорят, он был при ней,

Назвав меня тебе;

Она, ценя меня сильней,

Сказала: «Слаб в стрельбе».

Он сообщил им обо мне,

Что жив (простим его),

Но, если верить ей вполне,

То вам-то что с того?

Я дал им раз, они вам два,

Он дал нам три с лихвой,

Но к ней вернулась вся лихва,

Хотя почин был мой.

И, если я или она

Вовлечены в бедлам,

Клянется он, что вам дана

Свобода, как и нам.

Вы были главной из причин

(Пока мы тут грешим)

Помехи, что вошла, как клин

Меж мной, «оно» и им.

А то, что он был ей их друг,

Оставим про запас

В секрете от всех вокруг –

Меж мною и меж вас.

Иногда стихи даже откровенно конфронтируют с повествованием, что даже непосредственными участниками событий (не то что читателем!) ощущается как некоторая неловкость, – тем не менее стихи и тогда звучат от начала до конца. Вот только один пример:

– … Ты любишь стихи?

– Д-да, пожалуй, – ответила с запинкой Алиса. – Смотря какие стихи… Не скажете ли вы, как мне выйти из лесу?

– Что ей прочесть? – спросил Траляля, глядя широко открытыми глазами на брата и не обращая никакого внимания на ее вопрос.

– «Моржа и Плотника». Это самое длинное, – ответил Труляля и крепко обнял брата.

Траляля тут же начал:

Сияло солнце в небесах…

Алиса решилась прервать его.

– Если этот стишок очень длинный, – сказала она как можно вежливее, – пожалуйста, скажите мне сначала, какой дорогой…

Траляля нежно улыбнулся и начал снова…

Тут Траляля, как известно, читает беспримерно длинное стихотворение, и Алиса охотно вступает в его обсуждение, немедленно забывая о только что имевших место препирательствах. Данное стихотворение прочитано настолько ни к чему, что в ходе дальнейших разговоров ни Траляля с Трулляля, ни Алиса ни разу больше не возвращаются к нему, как нельзя лучше демонстрируя тем самым сугубо структурную роль «Моржа и Плотника» в этой сцене.

Интересно, что, даже когда самими героями стихи предлагаются как в высшей степени уместные (и даже написанные специально «по случаю»), они в конце концов чуть ли не еще больше расходятся с ситуацией.

– Что до стихов, – сказал Шалтай-Болтай и торжественно поднял руку, – я тоже их читаю не хуже других. Если уж на то пошло…

– Ах, нет, пожалуйста, не надо, – торопливо сказала Алиса.

Но он не обратил на ее слова никакого внимания.

– Вещь, которую я сейчас прочитаю, – произнес он, – была написана специально для того, чтобы тебя развлечь.

Алиса поняла, что придется ей его выслушать. Она села и грустно сказала:

– Спасибо.

Далее на всем протяжении чтения содержание стихов даже не приближается к развлекательному. Кроме того, выясняется (по крайней мере для Алисы), что стихи не имеют отношения даже к той ситуации, которую описывают, поскольку Шалтай-Болтай поочередно отрицает все, о чем в них сообщается.

Ср., например:

– Это только так говорится, – объяснил Шалтай. – Конечно, я совсем не пою.

Кстати, все попытки Алисы отнестись к содержанию стихотворения «с надлежащей серьезностью» наталкиваются на ожесточенное сопротивление Шалтая-Болтая.

Одна из наиболее остроумных попыток вписать-таки стихотворение в актуальную ситуацию (несмотря на опять же полную его иррелевантность!) предлагается в главе «Это мое собственное изобретение!» И как бы ни трактовалось стихотворение с точки зрения «человека, искушенного в логике и семантике», с прагматической точки зрения оно явно не соответствует «условиям места и времени», хотя бы потому что эта грустная «песня» предлагается и без того грустной Алисе «в утешение».

Чувствуя, по-видимому, сомнительность такого утешения, Белый Рыцарь демонстрирует просто-таки чудеса изворотливости, придумывая подходящее случаю название стихотворному опусу:

– …Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков».

– Вы хотите сказать – песня так называется? – спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.

– Нет, ты не понимаешь, – ответил нетерпеливо Рыцарью – Это заглавие так называется. А песня называется «Древний старичок».

– Мне надо было спросить: это у песни такое заглавие? – поправилась Алиса.

– Да нет! Заглавие совсем другое. «С горем пополам!» Но это она только так называется!

– А песня эта какая? – спросила Алиса в полной растерянности.

– Я как раз собирался тебе об этом сказать. «Сидящий на стене»! Вот какая это песня!

Далее следует, наконец, песня, которая после перебора стольких заглавий и названий действительно кажется уместной применительно к любой ситуации.

Впрочем, есть все-таки в «Алисе в Зазеркалье» единственный случай, когда текст стихотворного произведения вроде бы «к чему», – это случай с песней «Королева Алиса на праздник зовет». Однако и тут до конца соответствовать ситуации песне не удается: в конце концов она так-таки оказывается логически неблагонадежной!

Так наполним бокалы и выпьем скорей!

Разбросаем по скатерти мух и ежей!

В кофе кошку кладите, а в чай – комара,

Трижды тридцать Алисе ура!

После таких «рекомендаций» едва ли стоит переоценивать прагматическую «привязку» данной здравницы.

Итак, даже беглый обзор стихотворных вкраплений в «Алису» убеждает в том, что, что они выполняют все ту же, главную, функцию, которой подчинены все компоненты абсурдного текста, – акцентировать «безупречность» поверхностной структуры при полном референтном разброде. Упорядоченный, то есть литературный, нонсенс говорит в «Алисе» одновременно стихотворным и повествовательным языком.

Однако и это еще не все. Ибо законы литературного нонсенса поддаются и описанию в терминах логико-грамматических.

Дело в том, что с точки зрения логики и грамматики тексты Кэрролла тоже прозрачны до демонстративности. Вот что пишет, например, Уолтер Де ла Мар:

«Читая «Алису», понимаешь смысл замечания, сделанного неким писателем в добром старом «Зрителе»: «Только бессмыслицы хорошо ложатся на музыку»; переиначив слова о законах в «Антикварии», можно было бы, напротив, сказать: то, что в «Алисе» кажется безупречным по смыслу, нередко оказывается при том безупречной бессмыслицей».

В отличие от автора этого высказывания мы не видим здесь никакого противоречия, для обозначения которого он воспользовался словом «напротив». Ведь именно музыка – один из, пожалуй, наиболее структурированных видов искусства – особенно трудно поддается анализу в части содержания: это область «темных», до конца не проявленных (и, видимо, не могущих проявиться до конца) смыслов, в которой мало за что, кроме формы, можно ручаться головой и в которой самые, казалось бы, безупречные по смыслу построения действительно на деле оказываются «безупречной бессмыслицей». Не потому ли, стало быть, подчеркнуто четкая структура нонсенса так соответствует подчеркнуто четкой структуре музыкального опуса и может служить идеальной основой для музыки?

Но – вернемся к логико-грамматической стороне обеих «Алис». Будучи не слишком высокого мнения о возможностях естественного языка (что понятно и объясняется пристрастием к логике и математике!), писатель как бы постоянно стремится к тому, чтобы вывести язык на чистую воду – обычно за счет акцентирования формально-логической основы высказывания и за счет бесконечных попыток переструктурирования в этом отношении естественного языка.

Вот примеры из разряда «классических»:

– Выпей еще чаю, – сказал Мартовский Заяц, наклоняясь к Алисе.

– Еще? – переспросила Алиса с обидой. – Я пока ничего не пила.

– Больше чаю она не желает, – произнес Мартовский Заяц в пространство.

– Ты, верно, хочешь сказать, что меньше чаю она не желает: гораздо легче выпить больше. а не меньше, чем ничего, – сказал Болванщик.

Текст «Алисы» в этом плане можно представить как некоторую совокупность самых невероятных «придирок» Л. Кэрролла к формальной стороне высказывания. Иные из этих придирок настолько «противоестественны» с точки зрения нормального (т. е. не структурированного специально, стихийного!) речевого обихода, что признать за ними какой-либо смысл, кроме чисто формального, не представляется возможным.

Ср.:

– Я никогда ни с кем не советуюсь, расти мне или нет, – возмущенно сказала Алиса.

– Что, гордость не позволяет? – поинтересовался Шалтай.

Алиса еще больше возмутилась.

– Ведь это от меня не зависит, – сказала она. – Все растут! Не могу же я одна не расти!

– Одна, возможно, и не можешь, – сказал Шалтай. – Но вдвоем уже гораздо проще. Позвала бы кого-нибудь на помощь – и покончила бы все это дело к семи годам!

Примечательно, что данный фрагмент сопровожден таким комментарием переводчика:

«Неоднократно указывалось, что это самый тонкий, призрачный и трудноуловимый софизм из всех, которыми изобилуют обе книги (оба случая маркировки наши – Е.К.). Немудрено, что Алиса, не пропустившая намека, тут же меняет разговор».

Комментарий этот интересен в двух отношениях. Однако прежде, чем заниматься им, заметим, что при желании данное умозаключение Шалтая-Болтая можно рассматривать и как правильный силлогизм: все зависит от того, в чьей системе оценок мы пребываем. Если в системе оценок самого Шалтая-Болтая, который, как его описывает Кэрролл, мал ростом и при этом весьма доволен собой (на это обращает внимание Алиса), то силлогизм вполне представим, и выглядеть он, например, может хотя бы так:

Оставаться маленьким – трудная задача

Трудные задачи быстрее решаются сообща

(следовательно)

Оставаться маленьким быстрее получится сообща.

Кстати, для Кэрролла, в мировоззрении которого «быть ребенком» означало благо, силлогизм этот мог иметь и такой вид:

Быть детьми (как дети) – трудная задача

Трудные задачи быстрее решаются сообща

(следовательно)

Быть детьми (как дети) быстрее получится сообща.

Едва ли у кого-нибудь возникнут сомнения в том, что в данном виде силлогизм этот не выглядит «мрачным».

Но вернемся к комментарию переводчика. В нем для нас важно отметить, стало быть, два момента:

1) возможность квалификации высказывания как софизма,

2) указание на обилие софизмов в произведениях Кэрролла («которыми изобилуют обе книги»).

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Литература абсурда открыла значимость детского мировосприятия. Она обращает внимание читателя на абсурдность окружающего мира, к которой он уже привык настолько, что не замечает ее. В этом уроке разберем, как строится абсурдистский текст, и побываем в театре абсурда.

ЧАСТЬ 1

Что такое абсурдизм

Абсурдизм показал бессмысленность человеческого существования. В этой части урока поговорим о том, что такое игра и что нового привнес абсурдизм в литературу.

1

❓Что такое абсурд и как строится абсурдистское литературное произведение? Давайте разбираться👇

🌀 Намеренное нарушение причинно-следственных связей, гротескность и игра — приемы, которые лежат в основе абсурдистских произведений.

😓 Они подчеркивают нелепость и бессмысленность человеческого существования — как мы помним, именно такое мироощущение характерно для литературы модернизма.

Поговорим подробнее о том, что имеется в виду под понятием игра.

🎲 Игра сопровождает нас везде: спорт, соревнования, даже богослужение — это игра. В таком суждении нет ничего оскорбительного: не стоит воспринимать слово «игра» как синоним глупости и несерьёзности. Игрой можно назвать все ритуалы, которые существуют в нашей культуре; она существует потому, что мы все время играем.

📕 Литература — тоже игра; игра с языком и игра в смыслы.

😝 Но игры бывают разные: есть совершенно дурашливые, есть веселые, есть абсурдные. Тексты литературы абсурда тоже разные. Например, Эдвард Лир и его лимерики — это совершенное дуракаваляние, тексты Льюиса Кэрролла пронизаны логикой игры.

📌 Лимерики — изначально игровой жанр; это короткие стихотворные зарисовки про странных людей. Именно благодаря Эдварду Лиру появилось шутовское, карнавальное начало в народной культуре.

Жил старик у подножья Везувия,
Изучавший работы Витрувия,
Но сгорел его том,
И он взялся за ром,
Романтичный старик у Везувия.

❎ Льюис Кэрролл же интересуется логикой, он проникает в математическую сущность игры и использует эти закономерности, чтобы посмеяться над окружающим абсурдом.

👀 В поэме «Охота на Снарка» или «Алисе в стране чудес» он создает модели высокого уровня абстракции, благодаря чему может быть великое множество интерпретаций его произведений.

❓Что нового привнес абсурд в литературу?

🤹‍♂️Абсурд—этоощущение свободы писателя. Автор свободен от сюжетных, смысловых, композиционных рамок, он может не думать о том, насколько правдоподобно его произведение, насколько оно отражает реальность.

🗣 Авторы литературы абсурда, во-первых, вскрывают значение светлого детского мировосприятия, не подчиненного никаким рамкам. Во-вторых, они отражают и акцентируют абсурдность и парадоксальность окружающего мира, к нелепостям которого читатель привык настолько, что уже их не замечает.

2

Продолжая разговор об игре, нельзя пропустить книгу нидерландского философа Йохана Хейзинги «Человек играющий» (1938). В ней игра представлена как главная составляющая часть культуры. Кратко расскажем о его идеях 👇

🤔 Хейзинга не противопоставляет игру серьезному, а утверждает, что игра сама по себе очень серьезна.

📝 Он определяет игру как «свободное действие»: игра лишена принуждения, ей предаются в «свободное время».

🏛 Вместе с тем, игра подразумевает строгий внутренний порядок.

➡️ Характеристики игры по Хейзенге:

🔹 Доступ к игре свободен, сама игра и есть проявление свободы.

🔹 Игра случается за рамками обычной или реальной жизни.

🔹Игра отличается от обычной жизни местоположением и продолжительностью. «Ее течение и смысл заключены в ней самой».

🔹 Игра требует абсолютного и полного порядка.

🔹 Игра никак не связана с материальным интересом и не может приносить никакой прибыли.

➡️Длялитературыэтакнигаважнаподвумпричинам:

1️⃣Онаотражаетвозросшийинтереск игровому осмыслению действительности в искусстве (дадаизм, абсурдизм).

2️⃣Онаподготовилапоявлениепостмодернизма, которыйвесь будет построен на игре с широко известными элементами культуры (литературными и мифологическими образами, текстами, жанрами, идеями).

3

Литература абсурда и модернизм

📌 Литература начала XX века (прежде всего, модернистская) настойчиво транслирует ощущение разочарования в окружающем мире, краха былых ценностей, заката европейской цивилизации.

🔹 Литературу абсурда чаще всего рассматривают как одно из ответвлений модернизма.

📕 Книга Освальда Шпенглера «Закат Европы» (1918) фиксирует эту идею. То, что некогда воспринималось как прогресс (развитие науки, техники, промышленности), осознается теперь как враждебное человеку.

🧍В модернистской литературе человек зачастую показан как слабое и беззащитное создание в огромном, враждебном, печальном, пустынном мире.

👉 Это ощущение очень важно для многих абсурдистских произведений 20 века. Если вокруг так много абсурда и сложности, почему писатели должны выстраивать в текстах обманчиво логичный мир?

🦋 Наоборот, абсурдный мир литературы — отражение чрезмерно сложного и непознаваемого окружающего мира.

4

Что почитать

👉 Даем небольшой список литературы абсурда, из которого можно выбрать что-то по душе.

🔹 Льюис Кэрролл. «Алиса в Стране Чудес», «Алиса в Зазеркалье», «Охота на Снарка»

🔹 Альфред Жарри. «Король Убю»

🔹 Даниил Хармс. «Случаи», «Старуха»

🔹 Александр Введенский. «Елка у Ивановых»

🔹 Николай Заболоцкий. «Торжество земледелия»

🔹Эжен Ионеско. «Лысая певица», «Носорог», «Макбет»

🔹 Фернандо Аррабаль. «Пикник»

🔹Сэмюэль Беккет. «В ожидании Годо», «Последняя лента Крэппа»

🔹 Витольд Гомбрович. «Ивонна, принцесса Бургундская»

🔹 Гарольд Пинтер. «Сторож», «Коллекция», «Голоса семьи»

ЧАСТЬ 2

Как читать Льюиса Кэрролла

«Алису в стране чудес» можно читать интуитивно или глубоко погружаясь в текст. В этой части урока разберемся в аллюзиях Кэррола, и узнаем, что такое лимерик.

1

Время чтения 〰️ 50 минут.

После прочтения подумайте над финалом произведения и ответьте на вопрос: что в повести кажется реальным, что абсурдным? Есть ли грань между этим?

В конце 19 века в английской литературе произошло важное событие, повлиявшее на развитие литературы абсурда. В 1846 году в Лондоне вышла «Книга бессмыслиц» («A BookofNonsense»). Это был сборник коротких юмористических стишков-лимериков, которую написал английский художник и поэт, один из основоположников «поэзии бессмыслицы» (nonsensicalpoetry) Эдвард Лир (1812 — 1888).

📝 Сюжет шутливого пятистишия обычно включает описание эксцентрических действий героя и реакции на его действия кого-либо из окружающих.

🖇 Обычно лимерики начинаются со слов «Therewas a…» — «Жил-был…»

❓Какиечертыприсущилимерикам?

1️⃣Широкийконтекст, дающийвозможностьразличныхтолкований.

2️⃣Парадоксальность—играсословами, где смысл «выворачивается», переворачивается и мгновенно снова возвращается на место.

3️⃣Способностьвидетьабсурджизнииулыбатьсяему.

4️⃣Сквознойхарактер—юморпереливаетсяизоднойформывдругую: томягкаяирония, тотонкийнамек, тогрустьилимногозначительное умолчание, то резкий поворот.

🤹 Корни жанра лимериков нужно искать в народном фольклоре Великобритании, герои Лира стали естественным продолжением череды его чудаковатых персонажей. Первые опубликованные лимерики мы найдем в разделе сборника английских народных стихотворений, считалок и песенок для детей «Рифмы матушки Гусыни», изданного в Англии в конце 17 века.

🗓 Сам Лир не называл свои шуточные стихотворения «лимериками». Слово «Limerick» впервые появилось в печатном виде в 1892 году, уже после смерти поэта.

🔤 Всего Эдвард Лир написал 212 лимериков, а в его «Книгу бессмыслиц» вошло чуть более сотни.

🌀 Именно Эдвард Лир широко ввел этот жанр в литературу, вызвав поток подражаний. В Европе лимерики были тем же самым, чем в России частушки — озорной сплав бессмыслицы и здравого смысла.

🧩 Каламбурный характер лимерика допускает свободное варьирование языковых средств в рамках жесткой рифмы.

✅Длялимерикахарактерны:

🔸 намеренная игра слов,
🔸омофония, омонимия,
🔸 синонимия,
🔸 полисемия,
🔸 богатое стилистическое разнообразие слов английского языка,
🔸 неологизмы.

🖊 В лимерике обыгрываются курьезные несоответствия английской орфографии и произношения, нашедшие отражение в особом виде лимерика, который называют «визуальным» или «орфографическим».

👉 Посмотрим, как переводятся лимерики на русский язык:

There was an old man with a beard
Who said, “It is just as I feared:
Two owls and a hen,
Four larks and a wren
Have all built their nests in my beard!

Жил старик с сединой в бороде, Восклицавший весь день: «Быть беде! Две вороны и чиж, Цапля, утка и стриж Свили гнезда в моей бороде!

🎨 Особого внимания заслуживают рисунки Лира. Его иллюстрации свежи, чисты, динамичны и смешны. В «Книгах бессмыслиц» они не просто иллюстрируют текст, но существенно добавляют и поясняют его.

👉 Давайте посмотрим на несколько таких иллюстраций.

3

Продолжая разговор о литературе абсурда, мы рассмотрим творчество еще одного знаменитого писателя — Льюиса Кэрролла.

🧮 Кэрролл был не только писателем, но еще математиком, философом и фотографом. Все его произведения построены на разных играх с логикой, у него очень много разных отсылок к конкретным математическими задачам. Он интересуется логикой в научном понимании.

🧶 Кэрролл в своем творчестве начал по-настоящему играть с языком и олицетворять метафоры. Персонажи «Алисы в стране чудес» — Безумный шляпник и Мартовский заяц — будто ожившие метафоры.

🎩 У Кэрролла много отсылок к традиционной поэзии и пародий, поэтому его произведения нужно сопровождать подробным комментариям. Если мы читаем «Алису в стране чудес» с комментариями, то мы понимаем все нарушения логических построений и видим, как Кэрролл раскладывает перед нами математические задачи, а произведение начинает играть другими красками.

🎲 Проблема таких произведений в том, что они менее понятны вне стихии языка. Это относится и к «Улиссу» Джойса — роману, который трудно поддается переводу.

4

Льюис Кэрролл (1832 — 1898)

5

«Алису в стране чудес» иллюстрировали художники со всего мира (существует более 100 иллюстрированных изданий). Взглянем на некоторые из них.

1, 2 — Джон Тэнниел (первые иллюстрации сказки)
3 — ЛибикоМарайя
4 — Мило Уинтер
5 — ДушанКаллай
6 — Чарли Робинсон
7 — Андрей Мартынов
8 — Ребекка Дотремер

6

❓КакчитатьЛьюисаКэрролла?

Кэрролла можно читать двумя способами:

1️⃣Интуитивно, какего читают дети, воспринимая как что-то естественное все его резкие скачки сюжета, нелепицы, языковые игры.

2️⃣Пытаясьразобратьсявпроисхожденииифункциикаждогоэлементаегокниги.

👁 Разобраться в них без подробных комментариев не получится. В таком случае чтение превращается в медленное изучение книги. Интересующимся рекомендуем издание «Алисы» в переводе Нины Демуровой в серии «Литературные памятники». Издание идет с комментариями математика Мартина Гарднера и самой переводчицы.

🌂 Увидеть аллюзии в текстах Кэрролла без хорошего знания старой английской литературы (в том числе детской) не получится. Самые известные из пародируемых и Кэрроллом авторов — Уильям Вордсворт, Роберт Саути, Вальтер Скотт и Альфред Теннисон.

🙈 Смысл некоторых отсылок к детским стишкам (некогда популярным, а ныне забытым) без специальных пояснений неясен даже многим литературоведам. Здесь, на помощь приходят комментарии исследователей «Алисы».

↩️Аналогичнаяисторияпроисходитсматематическими, логическимиивообщенаучнымитемами в «Алисе». Здесь читателю помогут знания по истории науки и мысли. Так, рассуждения о времени в «Безумном чаепитии» отсылают нас к разграничению механических и биологических часов, а вопрос падающей Алисы «А не пролечу ли я всю землю насквозь?» отсылает к давнему научному вопросу «Что случится, если упасть в туннель, проходящий через центр Земли?»

➡️ВпервыеэтотвопросзадалПлутарх, аответитьнанегопыталисьГалилеоГалилей, ФрэнсисБэкониВольтер.

📗 Главные произведения Кэрролла: роман «Алиса в стране чудес», роман «Алиса в Зазеркалье», поэма «Охота на Снарка» и роман «Сильвия и Бруно».

ЧАСТЬ 3

Абсурдизм в русской литературе: обэриуты и футуристы

Языковая и логическая вседозволенность роднит обэриутов с футуристами. Но есть между ними и различия. В этой части урока познакомимся с представителями русского абсурдизма.

1

Поговорим об абсурдизме в русской литературе: поэтах и писателях русского творческого объединения ОБЭРИУ (середина 1920-х–начало 1930-х годов).

🔡 Аббревиатура ОБЭРИУ пародийна; она расшифровывается как «Объединение реального искусства». Буква «б» пишется как слышится: «БЭ». «У» на конце взялась из озорства, чтобы на вопрос, почему, отвечать: «Потому, что кончается на У!». Да и называть абсурдистскую поэзию «реальным искусством» было, в целом, иронией.

⛔️ Обэриуты декларировали отказ от традиционных литературных форм, необходимость коренного обновления поэтики, культивировали алогичность, абсурд, каламбуры, заумный язык, непоследовательные сюжеты.

👥 В группу входили Даниил Хармс, Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Юрий Владимиров, Игорь Бахтерев, Дойвбер (Борис Михайлович) Левин. К ним были близки поэты Николай Олейников, драматург Евгений Шварц.

🔎 Давайте прочитаем стихотворение Даниила Хармса «А.И. Введенскому» (1927):

В смешную ванну падал друг
Стена кружилася вокруг
Корова чудная плыла
Над домом улица была
И друг мелькая на песке
Ходил по комнатам в носке
Вертя как фокусник рукой
То левой, а потом другой
Потом кидался на постель
Когда в болотах коростель
Чирикал шапочкой и выл
Уже мой друг не в ванне был.

👆 Стихотворение ироничное, написанное совершенно обычным языком и без всякой пунктуации. Стихи обэриутов полны иронии, которая направлена не только на повседневную жизнь, как это было у поэтов-романтиков, сколько на обыденный язык и обыденное сознание.

🎉 Потусторонний и реальный миры, язык и материальные предметы в произведениях обэриутов не противостоят друг другу, а становятся частями одной непостижимой игровой реальности. В 1920-е годы эта реальность выглядит светлой и праздничной.

📆 В начале 1928 года в информационном выпуске ленинградского Дома печати была опубликована Декларация ОБЭРИУ. Она была написана коллективно и отредактирована Заболоцким. В ней заявлялось, что эстетические предпочтения членов группы находятся в сфере авангардного искусства.

«Может быть, вы будете утверждать, что наши сюжеты «не-реальны» и «не-логичны»? А кто сказал, что «житейская» логика обязательна для искусства? Мы поражаемся красотой нарисованной женщины, несмотря на то, что, вопреки анатомической логике, художник вывернул лопатку своей героине и отвел ее в сторону. У искусства своя логика, и она не разрушает предмет, но помогает его познать».

🗣 «Истинное искусство стоит в ряду первой реальности, оно создает мир и является его первым отражением», — говорил Хармс. В таком понимании искусства обэриуты являлись «наследниками» футуристов, которые также утверждали, что искусство существует вне быта и пользы.

2

1 — Даниил Хармс (1905 — 1942)
2 — Александр Введенский (1904 — 1941)
3 — Николай Олейников (1898 — 1937)
4 — Константин Вагинов (1899 — 1934)
5 — Николай Заболоцкий (1903 — 1958)

3

У обэриутов русской поэзии были предшественники — футуристы. Поговорим подробнее о том, как творчество Велимира Хлебникова, Давида Бурлюка и Алексея Крученых повлияло на появление ОБЭРИУ.

📌 Футуризм — общее название для нескольких авангардных литературных групп в России 1910-х годов.

🔎 В литературе футуристов интересовало не столько содержание, сколько форма стихосложения. Они придумывали новые слова, использовали вульгарную лексику, профессиональный жаргон, язык документа, плаката и афиш.

🥨 Футуристов, которые особенно любили словотворчество, были близки к абсурду. Например, Велимир Хлебников. Вот его знаменитое стихотворение «Заклятие смехом» (1908—1909):

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуютсмеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищнадсмеяльных — смех усмейныхсмехачей!
О, иссмейсярассмеяльно, смех надсмейныхсмеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

💫 Глубинного смысла вы здесь, конечно, не найдете. Зато найдете магию словотворчества, музыкальную организацию текста и абсурдную игру с читателем.

🎲 Главным теоретиком и практиком футуристической «заумной поэзии» был Алексей Крученых (1886 — 1968), автор хрестоматийного заумного текста «На собственном языке» из сборника «Помада» (1913):

дыр булщыл
убешщур
скум
вы со бу
р л эз

📝 Заумный язык — литературный прием, заключающийся в полном или частичном отказе от всех или некоторых элементов естественного языка и замещении их другими элементами или построениями, по аналогии осмысляемыми как языковые.

🗣Крученых утверждал, что «в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина». Спорить с этим бесполезно, остается только поверить автору на слово.

📕 У обэриутов меньше «зауми», чем у футуристов, но с футуристами их роднит ощущение языковой и логической вседозволенности. И если футуристы ориентировались на язык плаката и улицы, то обэриуты — на детскую наивность.

🎼 Поэзия футуристов повлияла на развитие авангарда в культуре. Давайте послушаем музыкальное прочтение знаменитого текста Велимира Хлебникова «Бобэоби» (1908 — 1909) созданный в технике звукописи.

Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй — пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.

4

Возвращаемся к обэриутам и разберем стихотворение Даниила Хармса «Из дома вышел человек» 1937 года.

Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.

Он шел все прямо и вперед
И все вперед глядел.
Не спал, не пил,
Не пил, не спал,
Не спал, не пил, не ел.

И вот однажды на заре
Вошел он в темный лес.
И с той поры,
И с той поры,
И с той поры исчез.

Но если как-нибудь его
Случится встретить вам,
Тогда скорей,
Тогда скорей,
Скорей скажите нам.

🗝 Сложно сказать, сознательно или несознательно создавал Хармс текст с такими явными намеками на современность.

🐚 Считается, что это стихотворение созвучно тогдашним настроениям Хармса (для этого достаточно посмотреть полные отчаяния записи в дневниках) и отражало его желание уйти из города, спрятаться, отсидеться.

❓Чтоозначаетисчезновениегерояэтогостихотворения? Трагедия? Илиспасениеотпостоянногостраха?

◼️В 1937 году, когдалюдитысячамибезвестноисчезалив застенках и лагерях НКВД, в советской печати появилось стихотворение о том, как в СССР человек вышел из дома и бесследно исчез.

⚡️Последствиядляавторамоглибытьстрашными. Обвинениявовредительствевобластилитературы, антисоветскаяклевета, подрыв существующего строя. В те времена с людьми расправлялись и за меньшие прегрешения.

🌗 Ареста не последовало (Хармса арестуют четыре года спустя), но печатать произведения Хармса перестали. Если учесть, что гонорары за детские стихи и рассказы в то время были единственным источником средств для существования для Хармса и его жены, то происшедшее можно считать катастрофой для семьи.

🕰 Прекратив печатать Хармса, в Детиздате стали тормозить и выплаты по прежним его публикациям, что усиливало тяжесть ситуации.

📝 1 июня 1937 года Хармс записывает в дневник: «Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случайными задержками. Я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем».

⚫️ДаниилХармсбыларестован 23 августа 1941 года. Его жена Марина Малич в тот же день написала в открытке подруге: «Даня уехал к Николаю Макаровичу», имея в виду уже расстрелянного к этому моменту Николая Олейникова.

👉 Какие у вас впечатления от поэзии ОБЭРИУ, как бы вы ее охарактеризовали?

5

Обэриуты создали свою декларацию. И сразу после нее они начали работать над программой своего первого выступления. Вот как это было 👇

⏪ 24 января 1928 годавленинградскомДомепечатисостоялосьпервоепубличноевыступлениеобэриутов—Мыужеупоминали, чтообэриуты создали свою декларацию. И сразу после нее они начала работать над программой своего первого выступления.

👉 24 января 1928 года в ленинградском Доме печати прошло первое публичное выступление обэриутов — «Три левых часа». Оно состояло из трех частей:

1️⃣Часпервый—выступлениепоэтовА. Введенского, Д. Хармса, Н. Заболоцкого, К. Вагинова, И. Бахтерева.

2️⃣Часвторой—показспектакляпопьесеД. Хармса«ЕлизаветаБам».

3️⃣Частретий—показмонтажногокинофильма«Мясорубка», созданногоАлександром Разумовским и КлиментиемМинцем.

📣 Название неслучайно: слово «левый» пришлось убрать из названия группы, и нужно было сохранить его хотя бы в названии вечера.

🔻 Для афиширования вечера Хармс гулял в качестве живой рекламы прямо по Невскому проспекту. На нем было надето пальто — треугольник из холста на деревянных распорках, исписанное вдоль и поперек надписями:

2×2=5

Обэриуты — новый отряд революционного искусства!

Мы вам не пироги!

Придя в наш театр, забудьте все то, что вы привыкли видеть во всех театрах!

Поэзия — это не манная каша!

Кино — это десятая муза, а не паразит литературы и живописи!

Мы не паразиты литературы и живописи!

Мы обэриуты, а не писатели-сезонники!

Не поставщики сезонной литературы!

⏰Самвечерзакончился вначале 7-гоутраследующегодня. Несмотрянакритическиерецензиивгазетах, самиобэриутысчиталивечеруспешным.

📖 Иллюстрации, афиши и цитаты из писем про обэриутов и «Три левых часа» можно посмотреть на сайте культурологического проекта о 1920-х–1950-х годах «Тогда».

6

Афиша вечера обэриутов «Три левых часа»

ЧАСТЬ 4

Абсурд в творчестве Кафки и Камю

Абсурдизм — это ответ литераторов на разочарование в окружающей действительности. В этой части урока разберем черты абсурдизма в романах Кафки и обсудим экзистенциализм.

1

👉 Ответ на задание по аллюзиям Набокова в переводе стихотворения Кэрролла.

Как дыня, вздувается вещий Омар: «Меня, — говорит он, — ты бросила в жар; Ты кудри мои вырываешь и ешь, Осыплю я перцем багровую плешь». Омар! Ты порою смеешься, как еж, Акулу акулькой с презреньем зовешь; Когда же и вправду завидишь акул, Ложишься ничком под коралловый стул.

💬 Конечно, вы все вспомнили «Песнь о вещем Олеге» Пушкина. Менее заметна аллюзия на вторую главу «Евгения Онегина», где говорится про Прасковью Ларину, мать Татьяны. Акулька в набоковский текст проникла именно оттуда:

Корсет носила очень узкий,
И русской Н как N французский
Произносить умела в нос;
Но скоро все перевелось:
Корсет, альбом, княжну Алину,
Стишков чувствительных тетрадь
Она забыла — стала звать
Акулькой прежнюю Селину…

2

Поговорим об абсурде в модернистской литературе. Начнем с творчества уже известного нам Франца Кафки.

😞 Абсурд появляется в модернизме, когда наступило разочарование в окружающей действительности. Осознание разрушения, декадентские идеи, ощущение заката в Европе обратили внимание к чему-то потустороннему.

⚒ Первая половина 20 века — это жестокая Первая мировая война и промышленная революция, которая заменила человека конвеерами. Отсюда приходят мысли: может быть, в этом мире что-то нелогично, раз все так плохо? Раз человек вытесняется машиной, и действительность не такая удобная, значит, есть силы явно враждебные этой реальности.

⚔️ Темы враждебности появляются в творчестве Кафки: реальность становится враждебна человеку. Кафка — мрачный автор, и во многих его произведениях очень силен абсурд. Вспомним завязки его произведений — это само по себе что-то абсурдное.

🎩 Абсурд у Кафки — это одно выламывающееся из обыденной логики допущение, которое берется за основу и доводится до логического конца.Читатель должен пойти и сыграть с автором в эту игру. Если мы примем это допущение, то нам открывается мир произведения. Но сначала мы должны сказать: «Я принял, что человек — это насекомое» или «Я принял, что искусство голодать — это тоже искусство».

🧐 Разберем абсурд произведений Кафки на конкретных примерах.

➡️Вромане «Процесс» человек может быть привлечен к суду без какого-либо обвинения; он виноват по умолчанию.

➡️В «Замке», чтобы попасть внутрь и приняться за предложенную работу, главный герой должен пройти через десятки инстанций, канцелярий, секретарей, число которых множится до бесконечности.

➡️Врассказе «В исправительной колонии» исправить преступника можно с помощью сложно устроенного пыточного механизма с иглой, которая рисует на его теле заповеди.

➡️В «Превращении» человек может превратиться в насекомое.

➡️Врассказе «Голодарь» голод — великое искусство, непонятное обывателям.

👥 Герои Кафки всегда принимают окружающую действительность, смиряются с ней. Они идут по тому пути, который им предначертан, даже если он и выглядит абсурдным для читателя.

👁 Показателен финал «Процесса»: герой, который должен умереть, принимает свою смерть и разводит руки в стороны:

«Где судья, которого он ни разу не видел? Где высокий суд, куда он так и не попал? К. поднял руки и развел ладони.
Но уже на его горло легли руки первого господина, а второй вонзил ему нож глубоко в сердце и повернул его дважды. Потухшими глазами К. видел, как оба господина у самого его лица, прильнув щекой к щеке, наблюдали за развязкой.

— Как собака, — сказал он так, как будто этому позору суждено было пережить его».

📚 Основные темы Кафки:

🔸 Маленький человек в равнодушном, враждебном мире.
🔸 Сложность и непознаваемость действительности.
🔸 Механистичность и бюрократизм.
🔸 Некоммуникабельность людей.

3

Продолжая разговор об абсурде в модернизме, мы плавно переходим к экзистенциализму.

🗒 Экзистенциализм зародился еще в 19 веке, его основоположником был датский философ Сёрен Кьеркегор (1811 — 1855). В XX веке он развивался в философских трудах Бердяева, Хайдеггера и в конце концов пришел в литературу.

📌 Экзистенциализм — это не литературный стиль, это философия, проявляющаяся в литературе. В этой философии есть 2 стороны:

1️⃣Констатацияабсурда окружающей действительности и механизированности происходящего.

2️⃣Преодолениеэтогоабсурда.

⚖️Философыставятвыборпередчеловеком: существоватьвабсурдеилиначатьпреодолеватьабсурдноесуществование. Дажееслиборотьсябесполезно, тотчеловек, который сопротивляется абсурду, и остается человеком.

🖋 Одним из важнейших писателей-экзистенциалистов был Альбер Камю (1913 — 1960). Он рассматривал абсурд как основное понятие эпохи: «Сам по себе мир просто неразумен, и это все, что о нем можно сказать. Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Пока он — единственная связь между ними».

📖 У Камю в романе «Чума» (1947) чума может быть метафорой рока, власти, всего враждебного, массового психоза. Люди в городе ведут себя по-разному: кто-то складывает руки, кто-то сопротивляется, кто-то молится. Главный герой — врач Риэ пытается с этим психозом, с этой чумой бороться. И Риэ преодолел абсурд, хотя он в романе чисто психологический.

4

🚩Манифестом экзистенциализма стал роман Камю «Посторонний» (1942).

💨 Человеческое существование здесь — цепочка случайностей, практически не зависящих от воли человека. Он как может приспосабливается к предлагаемым условиям.

❇️ Переломный момент сюжета — убийство, совершенное главным героем Мерсо. Он убивает человека только потому, что солнце напекло ему голову. Позже, когда на суде ему предъявляют многочисленные обвинения (в числе которых есть, например, его равнодушие к недавно умершей матери), Мерсо не защищается, а принимает происходящее как есть.

⚡️Камюговорил, чтоМерсо— «единственный Христос, которого мы заслуживаем». И добавлял: «В нашем обществе любой, кто не плачет на похоронах матери, рискует быть приговоренным к смерти».

♦️Другойважнейшийтекстэкзистенциализма— «Тошнота» (1938) Жан-Поля Сартра. Автор рисует хаос, абсурд, бессмысленность, иррациональность человеческой жизни, страх человека, его отчаяние, безысходность.

🌎 Антуан Рокантен, главный герой романа, пытается найти Истину, хочет понять окружающий его мир. Он ведет дневник, где фиксирует свои мысли и ощущения. Периодически на героя находит экзистенциальное чувство — Тошнота.

🪐 Что это такое, поясняет сам Рокантен:

«Так вот что такое Тошнота, значит, она и есть эта бьющая в глаза очевидность? А я-то ломал себе голову! И писал о ней невесть что! Теперь я знаю: я существую, мир существует, и я знаю, что мир существует. Вот и все. Но мне это безразлично. Странно, что все мне настолько безразлично, меня это пугает. А пошло это с того злополучного дня, когда я хотел бросить в воду гальку. Я уже собрался швырнуть камень, поглядел на него, и тут-то все и началось: я почувствовал, что он существует. После этого Тошнота повторилась еще несколько раз: время от времени предметы начинают существовать в твоей руке».

🌀 То есть тошнота — это сильнейшее обострение ощущений Антуана, сопровождающее внезапное осознание мира.

🔎 Герой делает экзистенциальный выбор: он выбирает одиночество и свободу. Когда Антуан наблюдает за людьми, он знает, что их жизнь подчинена расписанию. У Антуана же нет графика. И в то же время свободное существование Антуана воспринимается им как тяжкое бремя.

ЧАСТЬ 5

Что такое театр абсурда

Театр абсурда разрушает привычные сюжетные и логические схемы. В этой части урока почитаем абсурдистские пьесы и поговорим о Самюэле Беккете — одном из главных драматургов.

1

Задание

Мы будем обсуждать французский театр абсурда и его представителей. Давайте прочитаем новеллу Эжена Ионеско «Фотография полковника» (1962).

Какие у вас впечатления от чтения?

Время прочтения 〰️ 20 минут.

2

Поговорим о театре абсурда — театральном направлении, которое возникло в 1950-е годы во Франции.

С чего все началось 👇

🎭 В 1894 году в Париже состоялась громкая премьера пьесы Альфреда Жарри «Король Убю», которую считают первой драмой абсурда.

🎪 Это был театр кукол, что, однако, не помешало спектаклю превратиться в большой скандал. Зрителей шокировали грубость сюжета, примитивность характеров, грязные ругательства, которые неслись со сцены.

♟Главныйгеройпьесы—ПапашаУбю, одержимыйжаждойвластимещанин с колониальными замашками. В результате кровавого переворота под лозунгами борьбы за свободу и демократию Убю получает власть в Польше. Назначенное им глупое и жестокое правительство подчиняется только одной цели — набить собственные карманы.

🔎 Посмотрим в текст пьесы, чтобы лучше понять ее настроение и жанр:

Балдислав: Вперед, друга мои! За Польшу!
Папаша Убю: Ну-ну, ты, поляк-сопляк, погоди, пока я разберусь со своей половиной!
Балдислав (нападает на него): Получай, трус, мразь, болван, интриган, голоштан, басурман!
Папаша Убю (защищаясь): Получай, поляк-сопляк, дурак, слабак, хряк, казак, кунак, лапсердак!
Мамаша Убю (подключаясь): Получай, злодей, лиходей, блудодей, халдей, лицедей, ротозей, фарисей, бандит-посполит!
Воины набрасываются на Убю с Убюхой, те обороняются как могут.
Папаша Убю: О боги! Сколько рати!
Мамаша Убю: А ногами не хотите, господа поляки?
Папаша Убю: Свечки едреные, да им несть числа! Еще один! Где мой срысак!
Балдислав: Лупи, лупи их!
Голос снаружи: Да здравствует Убю!

⚔️ Реформы Убю абсурдны, граждане бедны, а казна пуста. Убю усиливает террор в своей стране и объявляет войну русскому царю. Военный поход короля Убю заканчивается катастрофой. Русская армия заняла его столицу, ее тут же приветствуют послы и с опаской встречает народ. Свергнутый король Убю и его жена бегут во Францию.

👑 Власть, доставшаяся случайно, власть извращающая, власть разрушающая — вот тема этой пьесы, которую можно называть и трагикомедией, и фарсом.

📝 Альфред Жарри написал два продолжения этой пьесы — «Убю-рогоносец» и «Убю в оковах». Как и в первой пьесе, в них нет никакой психологии, а есть гротескная грубость, шарж, эпатаж.

📃 Пьеса Жарри стала популярна в 20-21 веках. В роли Убю, например, выступал великий реформатор театра АнтоненАрто, который даже открыл в Париже «Театр Альфреда Жарри».

🥁 Жарри стали называть основателем абсурда, сюрреализма, примитива, дадаизма. По мотивам пьесы «Король Убю» БерндтАлоизЦиммерман написал балет «Музыка для ужинов короля Убю» (1966), а КшиштофПендерецкий — оперу «Король Убю» (1990-1991).

3

1 — афиша спектакля «Король Убю». 1896 год
2 — оригинальные марионетки, сохранившиеся с первой постановки 1896 года

4

Продолжаем разговор о театре абсурда — присмотримся к его представителям и основным идеям.

🔎 В первую очередь это ирландец Сэмюэль Беккет (1906 —1989) и румын Эжен Ионеско (1909 —1994). Оба они писали по-французски (а Беккет также и по-английски).

💣 Театр абсурда, он же антитеатр и театр парадокса (термин Ионеско), доводит традиционные сюжетные и логические схемы до разрушения. Эти пьесы проникнуты рефлексией над смыслом существования самого искусства.

🎭 Театр абсурда вбирает в себя элементы символизма и экзистенциализма, однако переводит и символы, и философию экзистенциализма в плоскость абсурдистской игры.

❓ Чем театр абсурда отличается от литературы экзистенциализма?

🔑 В отличие от пьес Камю и Сартра, в пьесах театра абсурда никакой выбор, никакое обретение свободы не освобождает человека от самой ситуации абсурда. В этом смысле театр абсурда более трагичен.

5

Один из главных драматургов театра абсурда — Сэмюэль Беккет.

Познакомившись в Париже с Джойсом, он на некоторое время стал его секретарем — они оба были ирландцами. Беккет двуязычный автор: он писал как по-английски, так и по-французски. Многие его тексты существуют в двух авторских вариантах.

📚 В романах «Мерфи», «Моллой», «Мелон умирает», «Безымянный» Беккет соединяет модернизм с абсурдом. Его романы проникнуты атмосферой безнадежности, бесцельности человеческого существования, экзистенциальным чувством одиночества, абсурдностью мироустройства.

🍌 Герои ранних пьес Беккета — бродяги, асоциальные типы, совершающие механические действия. Например, главный герой одноактной пьесы «Последняя лента Крэппа» (1958) постоянно слушает запись своего голоса в молодости, комментирует ее, ест бананы и играет с собакой. В жизни этого человека не осталось никакой надежды.

🛤 Главная пьеса Беккета — «В ожидании Годо» (1952). Два персонажа около проезжей дороги ждут некоего Годо, надеются, что он решит их проблемы, размышляют о самоубийстве и постоянно ссорятся. А Годо все не приходит. В пьесе два действия, причем второе повторяет первое: два героя все ждут Годо, а темы их разговоров варьируют то, что они говорили в первом действии.Причем между двумя действиями прошел то ли один день, то ли много лет.

✨ Возможно, Годо—бог. А может, и нет. До конца разгадать это слово-символ невозможно.

⭕️ Пьеса циклична. Зацикленность и повторения можно считать важными элементами театра абсурда.

🎭 В некоторых поздних пьесах Беккет может помещать персонажей в условное абсурдно-футуристическое пространство (например, механизированное), либо вообще отказывается от персонажей-людей. Про одну такую пьесу мы поговорим дальше.

ЧАСТЬ 6

Эжен Ионеско и Борис Виан

Ионеско назвал свою пьесу «Лысая певица» «трагедией языка». Узнаем о ней больше и поговорим о Борисе Виане — французском нонконформисте.

1

Одним из основоположников театра асбурда и большим художником авангарда XX века был Эжен Ионеско, он же ЭудженИонеску.

🔸Ионеско родился в Румынии, но с раннего детства жил в Париже. Все свои произведения он написал по-французски.

🎻 Этапной для Ионеско стала пьеса «Лысая певица» (1950), которую он сам назвал «трагедией языка». Она вся построена на разрушении традиционных логических связей между предметами.

📖 Давайте прочтем отрывок:

Миссис Мартин (очаровательно). Ах, я сегодня видела что-то удивительное. Что-то невероятное.

Мистер Мартин. Говори, говори, милая.

Мистер Смит. Вот мы и развлечемся.

Миссис Смит. Давно пора.

Миссис Мартин. Так вот, значит, иду я сегодня на рынок купить овощей, а они все дорожают…

Миссис Смит. Ну и что?

Мистер Смит. Не перебивай, моя лапка. Мерзавка.

Миссис Мартин. И вдруг вижу возле кафе прилично одетого господина лет пятидесяти, и он…

Мистер Смит. Что — он?

Миссис Смит. Что — он?

Мистер Смит (своей жене). Не перебивай, моя лапка. Ты отвратительна.

Миссис Смит. Лапка моя, это ты первый перебил. Ты хам.

Мистер Мартин. Тсс! (Своей жене.) Так что же он делал?

Миссис Мартин. Ну вот, вы скажете, что я сочиняю. Он опустился на колено и нагнулся.

Мистер Мартин, мистер Смит, миссис Смит. О-о!

Миссис Мартин. Да, нагнулся.

Мистер Смит. Невероятно!

Миссис Мартин. Да, он нагнулся… Я подошла поглядеть, что же такое он делает…

Мистер Смит. И что же?

Миссис Мартин. Он завязывал шнурки. Они у него развязались.

Трое остальных. Фантастика!

Мистер Смит. Если б это не вы, я б ни за что не поверил!

Мистер Мартин. А что? Когда много ходишь по городу, еще и не на такое насмотришься. Сегодня, например, в метро я видел человека, который преспокойно сидел и читал газету.

Миссис Смит. Какой оригинал!

Мистер Смит. Так, может, это тот же самый?

🎲 Абсурдом в этой пьесе проникнута вся обыденная жизнь. Например, там, как и у Хармса, очень странно ведут себя часы.

➡️Несколькоремарокизпьесы:

Английские часы на стене отбивают семнадцать английских ударов.

Часы на стене бьют семь раз. Пауза. Часы бьют три раза. Пауза. Часы бьют ноль раз.
Часы на стене бьют пять раз. Долгая пауза.
Короткая пауза. Часы на стене бьют два раза.

Пауза. Часы бьют два — один раз.
Довольно долгая пауза. Часы бьют двадцать девять раз.

Часы бьют один раз, очень громко. Так громко, что удар должен испугать зрителей. Супруги Мартин не слышат его.

Часы бьют еще несколько раз.

Часы бьют как попало.

Часы время от времени подчеркивают реплики то громче, то тише, в зависимости от содержания.

Чувствуется нервное напряжение. Часы тоже бьют с особенной нервозностью.

🕰 А в этом фрагменте немного проясняется причина такого странного поведения часов:

Пожарник. Ах! Не знаю, получится ли. Я же при исполнении. Смотря сколько сейчас времени.

Миссис Смит. У нас нету времени.

Пожарник. А эти часы?

Мистер Смит. Они неверные. У них дух противоречия. Они вечно показывают прямо противоположное время.

2

🦏 В другой пьесе Ионеско — «Носорог» (1959) — все люди потихоньку «оносороживаются». По сюжету, главный герой противостоит своего рода эпидемии. Эта пьеса пародирует экзистенциализм, например, «Чуму» Альбера Камю.

👉 В пьесе «Макбет» (1972) Ионеско варьирует сюжет одноименной пьесы Шекспира.

🌀 Тиранами в пьесе выглядят не только сам Макбет, но и Дункан и его сын, а ход истории — это бесконечное повторение одного и того же. Стиль этой пьесы очень напоминает «Короля Убю» Альфреда Жарри.

👶 А однажды Ионеско написал удивительное произведение — «Сказки для детей моложе трех лет». Давайте прочитаем его:

Жозетт уже большая; ей тридцать три месяца. Однажды утром, как всегда, она подходит своими нетвердыми шажками к двери родительской спальни. Она пытается толчком открыть дверь, она пытается открыть ее совсем как маленькая собачка. Она теряет терпение, она взывает, и это будит ее родителей, которые притворяются, что не слышат ее. Папа с мамой сегодня утром ужасно усталые. Этой ночью они ходили в театр, потом, после театра, в ресторан, потом, после ресторана, в кино, потом, после кино, в ресторан, потом, после ресторана, на кукольное представление. И теперь им лень. Тяжела родительская доля…

Уборщица тоже теряет терпение. Она распахивает дверь в родительскую спальню и говорит:

— Доброе утро, месье, доброе утро, мадам, вот ваша утренняя газета, вот открытки на ваше имя, вот ваш кофе с молоком и сахаром, вот ваш фруктовый сок, вот ваши круассаны, вот ваши тосты, вот ваше масло, вот ваш апельсиновый мармелад, вот ваш клубничный джем, вот яичница, вот ветчина, и вот ваша девочка.

3

Что почитать

📘 Главным трудом по театру абсурда является книга Мартина Эссена «Театр абсурда» (1962).

Именно Эссен вводит термин «театр абсурда». Эта книги — большое исследование литературы абсурда и ее места в культуре 20 века. Отдельные главы посвящены творчеству Беккета, Ионеско, Жене, Пинтера.

Есть и подробный разбор театра абсурда Восточной Европы и его главных имен: СлавомираМрожека, ТадеушаРужевича, Вацлава Гавела.

Автор пишет о том, как театр может создать новый язык, новые идеи и подходы, вдохнуть новую жизнь в философию и влиять на мысли и чувства публики. Эссен рассматривает связь с театром абсурда таких авторов, как Борис Виан, Макс Фриш, Эдвард Олби, Гюнтер Грасс.

4

Близок к литературе абсурда был великий французский писатель Борис Виан (1920 — 1959).

👨‍🎤Нонконфирмист, автор эпатажных текстов, он во многом предвосхитил бум нонконформистских произведений 1960-х годов.

😤 Один из романов Виана «Я приду плюнуть на ваши могилы» (1946), опубликованный под псевдонимом ВернонСалливан, вызвал настоящий фурор своей смелостью и откровенностью. Чернокожий герой, одержимый местью за своего брата, мстит всем людям, сколько-нибудь похожим на белых обидчиков.

🎷 Псевдоним ВернонСалливан был составлен из фамилий друзей писателя по джаз-банду, где сам Виан был трубачом. Виан с издателем утверждали, что ВернонСалливан был афроамериканцем, которого не разрешали печатать в США за очень свободные взгляды. Таким образом, вся идеология и расистская/антирасистская заостренность текста была чистейшей игрой.

👅 Во Франции раздавались упреки в вульгарности и порнографичности этого текста: были даже акции по сожжению тиражей романа.

🖋 Самый знаменитый и поэтичный текст Виана — «Пена дней», опубликован им под своим именем в том же 1946 году.

👤 Главный герой романа, Колен, ведет респектабельную жизнь. Он богат, у него есть повар Николя, готовящий фантастическую еду. Дома у Колена есть пианоктейль — пианино, смешивающее коктейли.

❤️КоленвлюбляетсявпрекраснуюХлоюиженитсянаней. НововремямедовогомесяцаХлоязаболевает, еесостояниепостоянноухудшаетсяиз-зарастущейвнутринеекувшинки. Лечитьженуможноохапками цветов, но они дорого стоят, и Колен вынужден начать работать, так как его финансовое состояние было подорвано прежней беспечной жизнью.

📙 Другой герой — Шик — увлечен фигурой и философией Жана-СоляПартра. На новые издания его книг Шик тратит все свои деньги. Партр — пародия на Сартра — становится злым демоном для него.

🎲 В романе много эпизодов, которые можно назвать сюрреалистическими и абсурдными. Квартира Колена, в зависимости от ситуации, превращает в шар или уменьшается в размерах. Одним из важных героев становится мышь, живущая у Колена.

🎭 Насмешка Вианана Сартром совсем не задела последнего. Сартр прекрасно понял, что объектом пародии стал не он, а мода на экзистенциализм, которая возникла во Франции в 1940-е годы. Сартр горячо одобрил «Пену дней» и еще до публикации целого текста романа напечатал отрывки из него в журнале, который издавал.

🏗 Пьеса Виана «Строители империи» (1959) очень близка к театру абсурда. Это текст о страхе смерти. В ней показана семья, которая пытается спастись бегством от таинственного, внушающего ужас шума, поднимаясь по лестнице все выше и выше, и на каждом этаже попадая все в меньшую и меньшую квартиру. В первом акте семья живет в двухкомнатной квартире. Постепенно уменьшается и метраж квартиры, и сама семья, и весь мир. В третьем акте отец живет один в крошечной чердачной комнате. Его так ужасает шум, что он забаррикадировал вход прежде, чем его жена смогла войти.

ЧАСТЬ 7

Ключевые имена литературы абсурда

Гомбрович, Жене, Олби, Пригов — абсурдизм не исчерпывается лишь Кэрроллом и Кафкой. В этой части урока поговорим о других представителях литературы абсурдизма.

1

Завершаем тему абсурда в литературе еще несколькими именами.

👤 Витольд Гомбрович (1904 – 1969) — польский романист и драматург, один из предшественников французского театра абсурда. Писатель славился эксцентричным поведением. Эксцентричны и его сочинения.

👸 Самая знаменитая пьеса Гомбровича — «Ивонна, принцесса Бургундская», написана в 1938 году. Это история королевской семьи, в которую попадает замкнутая девушка Ивонна. Она становится катализатором всех внутренних конфликтов. Гротескно заостряя все характеры и вводя парадоксальные повороты сюжета, Гомбрович постоянно балансирует между комедией и психологическим триллером.

💥 Говоря о литературе абсурда, нельзя не упомянуть Жана Жене (1910 – 1986). Жене — еnfantterrible французской литературы. Хулиган, скандалист, вор (в прямом смысле), нонконформист, открытый гей.

📖 Из всех его пьес мы заострим внимание на «Служанках»(1947). Две служанки в доме Мадам тайно донесли в полицию на ее любовника. Пока отсутствует хозяйка, томящаяся по отбывающему срок возлюбленному, они разыгрывают между собой сцены ее убийства, примеряют ее наряды и пародируют ее манеру говорить. Неожиданно для них любовник хозяйки временно выпущен на свободу — и служанки в страхе разоблачения решают отравить хозяйку.

🗝Затемненность смысла, иррациональность некоторых сцен, гротескность образов позволяют считать эту пьесу предвестием театра абсурда.

✒️СартрпосвятилЖенекнигу «Святой Жене, комедиант и мученик» (1952). В нашей стране огромной популярностью пользовался эпатажный и поэтичный спектакль Романа Виктюка по «Служанкам» (первая редакция — 1988, театр «Сатирикон»).

🇺🇸 В духе театра абсурда работал американский драматург Эдвард Олби(1928 — 2016). Немотивированные столкновения персонажей и натуралистичные сценические эффекты передают в пьесах Олби бессмысленность современной жизни. Некоторые пьесы Олби нарочито скандальны (например, «Коза, или Кто такая Сильвия?» (2002) — омужчине, изменяющем своей жене с козой), причем скандальность его пьес тоже абсурдного свойства.

🗯 Из пьес Олби особенной известностью пользуется «Кто боится Вирджинии Вульф» (1962) о супругах, состязающихся во взаимных оскорблениях и намеренно рушащих свои мечты. Эта пьеса должна была получить Пулитцеровскую премию, однако попечители премии наложили на выбор жюри вето из-за использования драматургом обсценной лексики и откровенных разговоров персонажей.

🇬🇧 Традициям театра абсурда следовал и британский драматург Гарольд Пинтер (1930 — 2008). Начиная пьесы в реалистической манере, Пинтер потом делает отношения между персонажами, развитие диалога и событий более непредсказуемыми и парадоксальными, так что сюжет в итоге допускает различные толкования.

➡️СредимногихпроизведенийПинтерарекомендуемпрочитать «Коллекцию»(1961), «Возвращение домой» (1964), «Голоса семьи» (1980).

2

Перенесемся в русскую литературу второй половины 20 века и поговорим о личности Дмитрия Александровича Пригова.

📍 Дмитрий Александрович Пригов (1940 — 2007) — именно так, с отчеством, принято именовать этого лидера советского и постсоветского концептуализма в поэзии. Пригов выступал как перфор­мансист, художник-график, прозаик, публицист, теоретик культуры и даже актер (в фильме Алексея Германа «Хрусталев, машину!»). Но больше всего он известен именно как поэт-парадоксалист.

📃 Поэзия Пригова построена на чередовании различных типов и стилей речи, непредсказуемо сменяющих друг друга, так что невозможно сказать, где зву­чит собственный голос поэта, а где — чей-то чужой. Эту модель говорящего он сам называл «мерцанием».

📢 Поиск собственного голоса поэта в его творчестве проблематичен. Такой способ письма помогал посредством поэтического текста критиковать существующие идеологии и автоматизированные способы высказывания, доводя их до абсурда. Пригов одновременно и держался на расстоянии от этих идеологий, и погружался в них, показывая, как легко они могут захватить человеческую речь. Со временем оказалось, что приговский способ письма также отражает расщепленность сознания, характерную для эпохи интернета и социальных сетей.

➡️Давайтепрочтемеготекст «Банальное рассуждение на тему: не хлебом единым жив человек» (1989).

Если, скажем, есть продукты
То чего-то нет другого
Если ж, скажем, есть другое
То тогда продуктов нет

Если ж нету ничего
Ни продуктов, ни другого
Все равно чего-то есть —
Ведь живем же, рассуждаем

🖋 Часто Пригов писал не отдельными стихами, а сразу сборниками (правда, небольшими): каждый из таких сборников сопровождался авторским «предуведомлением», где объяснялся выбранный метод письма. Стихи объединялись по формальному признаку или по содержательному. Среди последних особенно известны стихи с общим героем — знаменитым Милицанером.

В буфете Дома Литераторов
Пьет пиво Милицанер
Пьет на обычный свой манер,
Не видя даже литераторов

Они же смотрят на него.
Вокруг него светло и пусто,
И все их разные искусства
При нем не значат ничего

Он представляет собой Жизнь,
Явившуюся в форме Долга.
Жизнь кратка, а Искусство долго.
И в схватке побеждает Жизнь.

1978

📝Пригов написал очень много стихотворений (известно более 24 тысяч). Само количество тоже важно: так пропадает различие между отдельными стихами, значимым становится сам процесс чтения, постоянного пребывания в мире поэта.

Куриный суп, бывает, варишь
А в супе курица лежит
И сердце у тебя дрожит
И ты ей говоришь: Товарищ! —
Тамбовский волк тебе товарищ! —
И губы у нее дрожат
Мне имя есть Анавелах
И жаркий аравийский прах —
Мне товарищ

Между 1975 и 1986

👉 Чтобы подробнее познакомиться с творчеством Пригова, рекомендуем почитать лекцию Ирины Прохоровой «Д.А.Пригов как русский Данте». Внутри есть ссылка на выпуск передачи «Школы злословия» с писателем.

3

📽 А теперь — 6 фильмов, которые обязательно нужно посмотреть, чтобы понять и прочувствовать театр абсурда.

1️⃣ «Фильм» (1964) — единственный фильм, созданный классиком театра абсурда Сэмюэлем Беккетом. Короткометражка о всматривании человека в себя, главную роль в которой сыграл великий актер немного кино Бастер Китон. Многие критики посчитали вторжение Беккета в кино полным провалом. Однако философ Жиль Делез усмотрел в нем «величайший ирландский фильм».

2️⃣ «Кто боится Вирджинии Вульф?» (1966) — экранизация знаменитой пьесы Эдварда Олби, выполненная режиссером Майком Николсом. В главных ролях супругов, которые одержимы выяснением отношений и выворачивают наизнанку всю свою жизнь, снялась самая знаменитая голливудская пара в истории — Элизабет Тейлор и Ричард Бартон.

3️⃣ «Холодные закуски» (1979) — наиболее близкий к театру абсурда фильм мастера кинопарадоксов Бертрана Блие. Главный герой в исполнении Жерара Депардье одержим фантазиями об убийствах, и постепенно эти фантазии начинают воплощаться в жизнь самым причудливым образом.

4️⃣ «Кофе и сигареты» (1986-2003) — культовый фильм Джима Джармуша, серия скетчей, которые он, не торопясь, снимал на протяжении семнадцати лет. Сюжет всех новелл примерно одинаковый: встретились, выпили кофе, выкурили сигареты, поболтали, не поняли друг друга, разошлись. Между новеллами — текстовые и образные пересечения, но общий смысл картины угадывается с трудом. В ролях — все друзья Джармуша и звезды Голливуда: от Игги Попа и Тома Уэйтса до КейтБланшетт и Билла Мюррея.

5️⃣ «Танец реальности» (2013) — одна из фантасмагорий чилийского парадоксалиста Алехандро Ходоровски. История Чили здесь переплетена с абсурдными скетчами из жизни обычной еврейской семьи, в которых автобиография смешивается с сюрреалистическими и гротескными фантазиями. Маленький Алехандро Ходоровски, стиснув зубы, терпит выходки деспотичного отца-сталиниста, сносит насмешки одноклассников, водит дружбу с уличными пророками и познает мир, в котором милость всегда сменяется жестокостью, а удовольствие немыслимо без страдания.

6️⃣ «Пена дней» (2013) — фильм режиссера Мишеля Гондри, снятый по одноименному роману Бориса Виана.

🎬 Приятного просмотра!

4

Мы рассмотрели литературу абсурда, узнали главные имена театра абсурда, прочитали и обсудили несколько текстов. Вспомним главное и подведем итог.

❓ Чтотакоеабсурд

🤹‍♂️Абсурдвлитературе—этосвободаотсюжетных, смысловых, композиционныхрамок. Писательможетнедуматьотом, насколькоправдоподобноегопроизведение, насколькооноотражаетреальность.

🎲 Абсурд появился в 19 веке, а главные основоположники — Эдвард Лир и Льюис Кэрролл.

❓ Что привнес абсурд в литературу

🗣 Авторы литературы абсурда открыли значение светлого детского мировосприятия, не подчиненного никаким рамкам. Они акцентируют абсурдность окружающего мира, к нелепостям которого читатель привык настолько, что уже их не замечает.

➡️ Предшественники абсурда

📌 Лимерики Эдвард Лира — популярная форма короткого юмористического стихотворения, построенного на обыгрывании бессмыслицы. В лимериках проявилось шутовское, карнавальное начало народной культуры.

🎩 Льюис Кэрролл начал по-настоящему играть с языком и олицетворять метафоры. У него много отсылок к традиционной поэзии и пародий, поэтому его произведения нужно сопровождать подробным комментариям. Главные произведения Кэрролла: роман «Алиса в стране чудес», роман «Алиса в Зазеркалье», поэма «Охота на Снарка» и роман «Сильвия и Бруно».

🧐 Главные представители литературы и театра абсурда

⛔️ЛитератураабсурдавРоссии—этовпервуюочередьпоэты-обэриуты, которыеотказывалисьоттрадиционнойлитературы, культивировалиалогичность, абсурд, каламбуры, заумныйязык, непоследовательные сюжеты. В группу входили Даниил Хармс, Александр Введенский, Николай Заболоцкий и другие.

🎭 Театр абсурда начался в 1950-е годы во Франции, ему предшествовала громкая премьера пьесы Альфреда Жарри «Король Убю» (1894), которую считают первой драмой абсурда.