Как написать последнее слово подсудимого образец текст

ОБРАЗЕЦ ВЫСТУПЛЕНИЯ ПОДСУДИМОГО С ПОСЛЕДНИМ СЛОВОМ ПО ОБВИНЕНИЯМ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ МАЛОЛЕТНЕЙ

(в силу статьи 293 УПК РФ суд не может ограничивать продолжительность последнего слова подсудимого определенным временем; никакие вопросы к подсудимому во время его последнего слова не допускаются; процессуальный закон не запрещает подсудимому предоставить в распоряжение суда своё последнее слово в письменном виде)

                                                                          ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОГО

Показания потерпевшей сведениями из материалов дела фактологически не подтверждаются и основаны на предположении о моей причастности к преступлениям против её половой свободы и неприкосновенности. Вину в совершении названных преступлений я категорически не признаю в полном объёме.

Изъятыми с места совершения этих преступлений предметами (вещественными доказательствами) слова потерпевшей о моей причастности к этим преступления опровергаются: проведенными экспертными исследованиями в отношении указанных вещественных доказательств и биологических образцов установлено, что на предметах, изъятых с места происшествия; на одежде потерпевшей; на мазках из её влагалища и полости рта, в под ногтевом содержимом и на иных объектах, подвергшимся экспертным исследованиям, принадлежащих мне мужских ДНК следов не обнаружено, а обнаруженные мужские следы неустановленных следствием лиц, мне не принадлежат.

Сведения об обнаруженных на этих предметах ДНК следах других неустановленных следствием мужчин находятся в объективной связанности со сведениями о соединениях моего абонентского номера и объективными данными о моём отсутствии в зоне действия базовой станции оператора сотовой связи в микрорайоне Никольское г. Воронежа, что достоверно подтверждает мои показания в качестве подсудимого о том, что я не находился в указанное следствием время на месте происшествия.

По делу установлено, что сотовый телефон потерпевшей находился всегда с ней, однако данных о соединениях её абонентского номера и привязке её сотового телефона к базовой станции в материалах дела нет (либо они следствием не приобщены к делу), что ставит под обоснованное сомнение показания потерпевшей об её нахождении в указанное следствием дату и время на месте происшествия. 

Я настаиваю на необходимости получения объективных технических данных о соединениях абонентского номера телефона потерпевшей и о привязке её сотового телефона к базовой станции оператора сотовой связи, с целью проверки достоверности остальных сведений, содержащихся в протоколе допроса потерпевшей.

Фактических данных (включая многочисленные выводы различных экспертиз), могущих подтвердить утверждения обвинения о выполнении мною объективных сторон составов преступлений (действий описанных следователем), предусмотренных статьями 131 УК и 132 УК, следствием не добыто. 

Поэтому обвинительные утверждения следствия о выполнении мною объективных сторон составов преступлений (действий описанных следователем), предусмотренных статьями 131 УК и 132 УК, не доказаны, и являются предположительными.

Основанные на предположении иные сведения, в том числе сведения из показаний многочисленных свидетелей, которые не являлись очевидцами предполагаемого преступления, не доказывают моей причастности к выполнению объективных сторон составов преступлений (действий описанных следователем), предусмотренных статьями 131 УК и 132 УК, а потому, они, в силу ч. 2 ст. 77 УПК не относятся к совокупности сведений, могущих подтвердить мои так называемые признательные показания, полученные от меня под пытками.

Представленные стороной обвинения сведения не могут быть названы доказательствами, подтверждающими причастность подсудимого к преступлениям против половой неприкосновенности по той простой причине, что ни одно из этих сведений не находится в состоянии объективной связанности с доказываемыми обвинением обстоятельствами; ни одно из этих сведений не доказало факты введения именно моего полового члена во влагалище и в ротовую полость потерпевшей, прокурор лишь предполагал, но не продемонстрировал и не пояснил суду как один факт вытекает из другого факта.

Вместо представления «доказательств» прокурор их оглашал, то есть зачитывал необходимые ему протоколы и документы, не объясняя суду, какие именно конкретные сведения, и что именно они доказывают, и находятся ли они в состоянии объективной связанности с обвинительными утверждениями, описанными в обвинении. 

Обвинитель не представил суду фактических данных, без предположений доказывающих мою причастность к двум действиям: 1) причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; 2) причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей, то есть не доказал мою причастность к выполнению объективных сторон вменённых ему преступлений против половой неприкосновенности малолетней.

Мои утверждения основаны на следующих фактах, представленных в качестве фактических сведений моим защитником:

Доказательство подсудимого № 1

Сведения из показаний подсудимого в судебном заседании, изложенные в моих письменных заметках показаний подсудимого.

Комментарий подсудимого к доказательству № 1: Показания подсудимого являются доказательством, которое прокурор обязан опровергнуть, но не путём оглашения ранее данных на досудебной стадии показаний против чего защита возражает, так как ранее данные показания защита в предварительном слушании, а подсудимый в тексте своих показаний в судебном заседании, просили признать ранее данные показания недопустимыми доказательствами. Без проверки судом сведений о процессуальных фактах, и «доказательств», которые подсудимый и защитник просят признать недопустимыми доказательствами, оглашение прокурором досудебных протоколов с показаниями подозреваемого (обвиняемого) было невозможно, так ему запрещено в процессе доказывания представлять недопустимые доказательства. Поэтому суд сперва обязан был дать оценку этим сведениям с точки зрения их допустимости.

Доказательства подсудимого № 2

Вторыми, сторона защиты пыталась представить в качестве доказательств сведения, подтверждающие утверждение подсудимого об его непричастности, дополнительные доказательства, предметы и документы, в соответствии со списком, указанным в ходатайстве защиты об истребовании дополнительных доказательств, в удовлетворении которого было отказано на предварительном слушании. Для этого суду необходимо было удовлетворить ранее поданное ходатайство, заявленное по основаниям, изложенным в сделанном защитой заявлении об отложении дела с целью истребования судом доказательств защиты. Я ещё раз заявляю об этом со ссылкой на тоже нормативное обоснование. Только после истребования дополнительных доказательств и документов, и их последующего представления и исследования, защита могла перейти к другим доказательствам стороны защиты согласно нижеприведенного списка.

Комментарий подсудимого к доказательствам № 2: многочисленные не истребованные судом сведения не доказывают причастность подсудимого к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Доказательство подсудимого № 3 – сведения из протокола осмотра документов, содержащих информацию о соединениях между абонентами, и из приложения детализации телефонных соединений.

Фактические объективные технические данные, содержащие информацию о соединениях телефона обвиняемого, согласно которым подсудимый не находился в селе Никольском г. Воронежа в период времени с 11 часов 41 минута (базовая станция, расположенная в с. Н.Усмань) до 19 часов 33 минут (базовая станция, расположенная в г. Воронежа по ул. Волго-Донская, д. 4, вопреки утверждению  обвинения о дате и времени совершения предполагаемого преступления именно подсудимым, что, в также объективно доказывает факт моего самооговора под пытками перед допросом в качестве подозреваемого о нахождении в месте совершения неустановленным лицом преступления; а протоколах допросов подозреваемого и обвиняемого нет сведений о том, что я выключал телефон или изымал из него сим карту (том № 2 л.д. 164-166, л.д. 167).

Комментарий подсудимого к доказательству № 3: сведения из этого протокола не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Доказательство подсудимого № 4 — сведения из заключении комиссии экспертов стационарной комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы № 620 от 10 августа 2021 г.

Фактические сведения, содержащиеся в заключении комиссии экспертов стационарной комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы № 620 от 10 августа 2021 г.: общий срок, проведенный мною в местах лишения свободы, составляет 11 лет. Я раньше осуждался за кражи и угоны автомобилей; но один раз необоснованно за то, что отказался женщине платить деньги за секс (после регулярных бесплатных встреч с нею) несмотря на её требования, что послужило причиной его оговора с её стороны и дальнейшего осуждения меня за изнасилование, которое я не совершал, так как секс с ней был по согласию. Согласно заключению стационарной психиатрической экспертизы, я признан психически здоровым и вменяемым человеком, а с учётом моего опыта нахождения в местах лишения свободы, утверждаю, что у меня не могла возникнуть мысль совершить то, что в чём меня обвинили. Эти сведения подтверждены заключением эксперта психиатра-сексолога, членом экспертной комиссии: у меня не обнаружены отклонения в сексуальной сфере, в том числе у меня не выявлены клинические признаки расстройств сексуального предпочтения; сексолог обнаружила у меня гетеросексуальную направленность полового влечения, о чём свидетельствует динамика моей половой жизни, заключающаяся в поддержании платонических и эротико-сексуальных отношений с женщинами молодого и зрелого возрастов,проявляющихся регулярными, в том числе эксцессивными (то есть чрезмерными) полноценными половыми контактами с партнёршами указанного возраста, сопровождающимися достаточной эрекцией и физиологической разрядкой в виде эякуляции и оргазма. Эти экспертные сведения доказывают утверждение защиты о том, что я не мог иметь цели совершения сексуальных преступлений. Таким образом, цель совершения преступления, определена следователем, не на основе объективных экспертных данных, а на показаниях подозреваемого, обвиняемого (в том числе при проверке показаний подозреваемого на месте), которые не подтверждаются совокупностью иных доказательств, которые могли быть доказать мою причастность к выполнению объективных сторон (действий) вмененных мне сексуальных преступлений, что невозможно в силу предписания ст. 72 УПК. Аномальное сексуальное поведение в моей сексуальной жизни никогда не происходило, так как я жил в семьях женщин, с которыми проживали их малолетние дети (включая малолетних девочек). Достоверно установлено, что, никто из этих женщин никогда не замечал за мной нездоровый половой интересах к их детям; эти дети ни разу не сообщали своим мамам о каких-либо возможных отклонениях в моём сексуальном поведении (т. 3 л.д. 175-182);

Комментарий подсудимого к доказательству № 4: сведения из этого экспертного заключения не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

5. Доказательство подсудимого № 5 — сведения из протокола осмотра места происшествия от 29.01.2021 г. с фототаблицей

Согласно сведениям из этого протокола и фототаблицы в ходе осмотра домовладения по адресу: г. Воронеж, ул. Рождественская, д. 30 были обнаружены следующие вещи, принадлежащие Баркаловой: куртка розово-бело-зеленая, штаны (лосины), рюкзак, мобильный телефон Хонор. На изъятых объектов не обнаружены мои следы, которые бы доказывали факты введения полового члена во влагалище и в ротовую полость потерпевшей. Кроме того, на всех объектах, изъятых в ходе многочисленных осмотров (дома у девочки, дома у Немцевой, с которой я сожительствовал, на месте происшествия (медицинская маска, две перчатки строительные, презерватив), в районе костра и т.п.), и которые в последующем были подвергнуты экспертным исследованиям, не обнаружены ДНК следы, которые бы мне принадлежали пообъектно: под ногтевым содержимым, потожировым следам, крове, сперме и прочее (т. 1 л.д. 62-66, 68-73);

Комментарий подсудимого к доказательству № 5: сведения из этого протокола не доказывают причастность подсудимого к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

6. Доказательство подсудимого № 6 — сведения из протокола осмотра места происшествия от 29.01.2021 г. 

Согласно сведениям из этого протокола на изъятых в ходе осмотра участка местности в г. Воронеже мкр. Никольское между улицами Рождественская и Глинки (бутылке воды «Моди Моди» и трусах, принадлежащих Баркаловой, не обнаружены мои следы, которые бы доказывали факты введения полового члена во влагалище и в ротовую полость потерпевшей. Кроме того, на всех объектах, изъятых в ходе многочисленных осмотров (дома у девочки, дома у Немцевой, с которой я сожительствовал, на месте происшествия (медицинская маска, две перчатки строительные, презерватив), в районе костра и т.п.), и которые в последующем были подвергнуты экспертным исследованиям, не обнаружены ДНК следы, которые бы мне принадлежали: под ногтевым содержимым, потожировым следам, крове, сперме и прочее (т. 1 л.д. 76-88);

Комментарий подсудимого к доказательству № 6: сведения из этого протокола не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

7. Доказательство подсудимого № 7 — сведения из протокола допроса несовершеннолетней потерпевшей от 30.01.2021 г.:

«При ней был телефон марки Хонор; мужчина схватил её за её правую руку; она была испугана, не хотела смотреть на мужчину и потому плохо помнит, как выглядел его половой орган; спустила одновременно лосины, в которых была, и трусы; в это время с неё полностью снялись штаны и трусы (в то время, как в этом протоколе нет сведений о том, что она снимала обувь зимой); она знает, что такое интимные отношения между мужчиной и женщиной; на его лице была маска медицинская белого цвета, она видела только половину его лица, когда маска у него немного спадала, то она видела пухлый нос, волосы у него короткие, тёмные без чёлки, глаза вроде бы коричневого цвета, но она не уверена, брови тёмные, мужчина был среднего телосложения и среднего роста (т. 1 л.д. 201-208);

8. Доказательство защиты № 8 — сведения из протокола допроса несовершеннолетней потерпевшей от 04.04.2021 г.:

«Данного мужчину она опознаёт по следующим признакам: внешнему виду, плотному телосложению, высокому росту, а также по чертам лица: широкое лицо, нос картошкой, разрезу глаз и форме бровей. Он был в маске. Уточняет, что после произошедшего у неё на ногах, попе и руках остались синяки и ссадины. Эти повреждения ей причинил своими действиями мужчина, который на неё напал (т. 4 л.д. 28-30);

Комментарий подсудимого к доказательствам № 7 и № 8: В показаниях потерпевшей от 30.01.2002 г. (доказательство № 7) говориться, что мужчина схватил её за правую руку и больше к ней руками не прикасался, однако 04.04.2021 г. в ходе допросе перед проведением опознания она начинает утверждать про синяки и ссадины на ногах, попе и руках причинены действиями мужчин, который на неё напал (доказательство № 8).  В обоих доказательствах содержится утверждение потерпевшей, что мужчина был в медицинской маске белого цвета, однако, как следует из протокола опознания опознаваемые и статисты в медицинский масках белого цвета и в перчатках не находились, и опознание по этим признакам не проводилось. В начале она описывает рост мужчина как средний, а перед самим опознанием как высокий. В каждом протоколе нос описан по-разному. В одном случае она описывает цвет глаз без разреза, в другом случае только разрез глаз. В одном случае ширину лица как признак внешности она не описывает, а в другом начинает описывать, при том, что в обоих протоколах она постоянно утверждает, что он был в медицинской маске.

Сведения из этого протокола не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

9. Доказательство подсудимого № 9 — сведения из протокола предъявления лица для опознания от 04.04.2021 г.:

Опознала в мужчине под № 3 меня по общему внешнему виду, плотному телосложению, высокому росту, по чертам лица: широкое лицо, нос картошкой, разрезу глаз и форме бровей (т. 4 л.д. 34-36);

Комментарий подсудимого к доказательству № 9: в протоколах допросах потерпевшей содержится утверждение, что мужчина был в медицинской маске белого цвета, однако, как следует из протокола опознания опознаваемые и статисты в медицинский масках белого цвета не находились, и опознание по этому признаку не проводилось. Внешность статистов в протоколе не описана; возможную схожесть опознаваемого и статистов проверить невозможно ввиду отсутствия видеозаписи этого следственного действия. Отсутствуют даже моя фотографии рядом с статистами. Кроме того, сведения об опознании по чертам лица следует оценивать как недостоверные, так потерпевшая последовательно давала показания, о том, что мужчина был в белой медицинской маске, а опознание по этому признаку не проводилось.

Сведения из этого протокола не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

10. Доказательство подсудимого № 10 — сведения из протокола осмотра предметов от 30.01.2021 г.:

Осмотрены видеозаписи с телефона потерпевшей, которая на этих видео не описывает внешность преступника и способы совершения мужчиной в отношении неё преступления против половой неприкосновенности.  (т. 2 л.д. 144-147);

Комментарий подсудимого к доказательству № 10: сведения из этого протокола не доказывают причастность подсудимого к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

11. Доказательство подсудимого № 11 — сведения из протокола осмотра места происшествия от 30.01.2021 г.

В ходе осмотра изъят и обнаружен оптический диск, содержащий видеозапись с телефона потерпевшей от 29.01.2021 г. На этих видео, снятых потерпевшей на свой мобильный телефон, она не описывает внешность преступника и способы совершения мужчиной в отношении неё преступления против половой неприкосновенности.  Сведения из этого протокола не доказывают причастность подсудимого к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей. (т. 2 л.д. 151-155);

Комментарий подсудимого к доказательству № 11: сведения из этого протокола не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей

12. Доказательство подсудимого № 12 — сведения из протокола осмотра предметов от 20.11.2021 г.

В ходе осмотра телефона, принадлежащего мне, в браузере Гугл не обнаружены поисковые запросы, доказывающие мой интерес к сексу с несовершеннолетними или малолетними детьми, так девственницами бывают и совершеннолетние девушки, а, следовательно, не доказана цель и стремление к сексу с малолетней потерпевшей. Другие поисковые запросы изложены в обвинительном заключении с использование ненормативной лексики, что противоречит Закону «О государственном языке» и является основанием для возвращения уголовного дела прокурору (т. 2 л.д. 228-240);

Комментарий подсудимого к доказательству № 12: сведения из этого протокола не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

13. Доказательство подсудимого № 13 — сведения из заключения экспертов 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г.

Оправдывающие меня сведения из заключения экспертов 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г.: обвинение пыталось вас убедить, что они доказывают мою причастность к преступлению. Но если их исследовать внимательно, то окажется, что это совсем не так. Это сведение относится к изучению объекта № 9, то есть левого рукава манжет резинки куртки потерпевшей.  Дело в том, что в исследовательской части данного экспертного заключения в последнем абзаце на л.д. 12 буквально написано, что пробы ДНК, выделенные из следов (№№ 1-38), то есть и из следа № 9 (резинки манжеты левого рукава куртки девочки) в процессе исследования израсходованы полностью. (т. 3 л.д. 4-38).

14. Доказательство подсудимого № 14 — сведения из справки о результатах проверки объекта по федеральной базе данных генетической идентификации «Ксенон 2» № 635 от 12 февраля 2021 г.

Сведения из Справки о результатах проверки объекта по федеральной базе данных генетической идентификации «Ксенон-2» № 635 от 12 февраля 2021 г. на генетические признаки смешанных следов, выделенные при производстве вышеназванной экспертизы, являются недопустимыми и недостоверными, так как в ходе экспертного исследования 488/489/490/209Б от 12.02.21 г. они были израсходованы полностью при производстве этой экспертизы (т. 3 л.д. 39).

Комментарии подсудимого к доказательствам защиты № 13 и № 14: 

Сведения из этой экспертизы и справки не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

В экспертизе отсутствуют сведения о выделении генетических признаков смешанных следов, обнаруженных на объекте № 9, для их дальнейшего направления для проверки по федеральной базе данных генетической идентификации.

В оправдывающей меня справке о результатах проверки объекта по федеральной базе данных генетической идентификации «Ксенон-2» № 635 от 12 февраля 2021 г. содержатся сведения о том, что установлено вероятное совпадение с моим генетическим профилем; в этой справке не могло быть установлено даже предположение, поскольку что пробы ДНК, выделенные из следов (№№ 1-38), то есть и из следа № 9 (резинки манжеты левого рукава куртки девочки) в процессе исследования были израсходованы полностью. 

Это означает, что на вероятном совпадении, то есть на предположении не может быть постановлен обвинительный приговор.

Других следов, которые принадлежали бы мне, в результате исследования иных многочисленных предметов, объективно этим экспертным заключением не установлено.  

Странность появления этого вероятного, предположительного совпадения обуславливается также отсутствием объективной связанности этого предположения со следующими фактическими данными, которые защита представит в качестве своих доказательств:

15. Доказательство подсудимого № 15 — сведения из объяснений потерпевшей Баркаловой от 29 января 2021 г.

Сведения из этого протокола объяснений в принципе не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Дело в том, что своих объяснениях по горячим следам от 29.01.21 г. девочка заявила о том, что: «мужчина за мою одежду, по-моему, руками не брался; он вообще меня руками не трогал»; нож она описала как обычный кухонный нож с черной пластиковой рукояткой; рукоятка короче, чем лезвие (т. 1 л.д. 105).

Комментарий подсудимого к доказательству защиты № 15:

Ранее представленные защитой сведения из протокола допроса потерпевшей Баркаловой Е.Р. опровергают данные об исследованном объекте № 9 (смешанного следа, обнаруженного на левом рукаве куртки девочки): согласно её показаниям, мужчина схватил её за правую руку, а дальше к ней руками не прикасался.

Утверждение потерпевшей о том, что мужчина во время изнасилования и насильственных действий сексуального характера не трогал её руками само по себе вызывает сомнение в достоверности её показаний.

В этих показаниях она не описывает цвет рукоятки ножа и длину его клинка по отношению к ручке; рассказывает, что мужчина был в садовых перчатках голубого цвета, без резины на ладошках, и что он был в белой медицинской маске; она рассказала, что с собой у неё был сотовый телефон Хонор (т. 1 л.д. 205).

При этом следователь по странному стечению обстоятельств не уточнил у неё либо у её родителей информацию (во всяком случае под протокол) об абонентском номере сотового телефона, который был у девочки с собой во время рассматриваемого случая, тем самым допустил существенное нарушение ст. 6 УПК, определяющей смыслы уголовного судопроизводства.

В этих показаниях девочка не говорит, что мужчина снимал перчатки, но при этом указывает, что нож он держал в правой руке. 

Если мужчина не снимал перчатки в процессе противоправных действий в отношении Баркаловой, то по правилам логики, на изъятых в ходе осмотра места происшествия перчатках должны были быть обнаружены ДНК следы подсудимого.

Но, согласно заключениям экспертиз, ДНК мои следы, на найденных и изъятых перчатках, обнаружены не были. 

Зато на них были обнаружены ДНК следы других неустановленных следствием мужчин.

Если истинный виновник, со слов девочки, был в голубых садовых перчатках, не прорезиненных в районе ладоней, то на объекте № 9 не мог образоваться быть обнаруженным даже вероятностно-предположительный след, так как следствием не установлен механизм того, каким именно образом, и при каких условиях этот неустановленный мужчина надевал перчатки. (протокол осмотра местности в районе оврага и трубы от 31.01.2021 г. (т. 1 л.д. 94).

Показания Баркаловой о полностью голубом цвете садовых перчаток (не прорезиненных в районе ладоней) объективно противоречат полученным от меня под пытками показаниям об якобы белом цвете перчаток, которые были прорезинены в районе ладоней.

Если вы поверите девочке, то получится, что подсудимый я дал вымышленные признательные показания. 

Тогда выходит, что недостоверность моих показаний об этой важной информации ставит под сомнение достоверность всех сообщенных мною сведений в показаниях, данных мною под пытками в качестве подозреваемого и обвиняемого (т. 4 л.д. 18-24; 21-23 – протокол допроса в качестве подозреваемого). 

Если предположить, что я в качестве подозреваемого дал достоверные показания, то согласно сведениям из этого протокола, на моих руках были бы перчатки серого цвета с синими прорезиненными ладонями, а не голубого цвета и не с не прорезиненными ладонями согласно сведениям из протокола допроса потерпевшей.

И в этом протоколе нет сведений о том, что я выключал свой телефон, либо вынимал из него сим карту. 

Согласно полученным под пытками показаниями, я якобы оставил свой телефон в автомобиле, который я якобы припарковал непосредственно в микрорайоне Никольское.

Отсутствие каких-либо фактических данных о выключении мною телефона, с учетом наличия аппаратных фактических данных биллинга моего телефона, объективно и без предположений подтверждает моё нахождение в другом неизвестном следствию месте.

На найденном при осмотре места происшествия презервативе следы ДНК потерпевшей и мои следы не обнаружены, что объективно не подтверждает утверждение о причастности к выполнению мною объективных стороны изнасилования и насильственных действий сексуального характера.

Если по словам девочки истинный виновник был в белой медицинской маске, то тогда нет объяснения тому, как на обнаруженной на месте происшествия маске не были обнаружены мои ДНК следы, учитывая показания девочки о том, что мужчина всё это время находился в маске (протокол осмотра местности в районе оврага и трубы от 31.01.2021 г. т. (1 л.д. 94). В своем допросе перед проведением опознания по вопросу о признаках внешности преступника, по которым она сможет его опознать, Баркаловой следователь не задавал вопросы о том, сможет ли она опознать мужчину по перчаткам и медицинской маске (т. 1 л.д. 40-42). В деле нет данных о предоставлении этих предметов на опознание потерпевшей.

Как мы помним, согласно сведениям из протокола опознания на мне и статистах белые медицинские маски отсутствовали; на их руках не было перчаток того или иного вида и цвета; к протоколу не прилагается фото таблица, поэтому вы лишены возможности исследовать важный процессуальный момент о необходимости обеспечения следователем схожести признаков внешности опознаваемых; следует особо отметить, что я был опознан потерпевшей не по тем признакам внешности, о которых она подробно рассказала на допросе перед проведением опознания (т. 1 л.д. 34-36).

Согласно сведениям из фото прилагаемого к протоколу осмотра места происшествия от 29.01.2021 г.: при осмотре места происшествия были обнаружены детские трусы с рисунком оленя, но в своих показаниях потерпевшая ни разу не сказала, что она их теряла; в показаниях нет сведений о том, что она полностью сняла лосины, а потом полностью сняла трусы; там есть лишь указание на то обстоятельство, что она спустила лосины, а после всего она оделась и пошла домой. В её показаниях нет сведений, что после случившегося она не надела трусы и пришла домой без трусов (т. 1 л.д. 205).

Обнаруженные на месте происшествия трусы были подвергнуты экспертизе, в результате проведения которой биологических следов Баркаловой на них не обнаружено.

Прокурор не пояснил, как трусы, якобы принадлежащие потерпевшей, оказались на месте происшествия. И как на них не оказалось биологических следов потерпевшей с учётом того обстоятельства, что они были на её теле не менее 4 часов.

Таким образом, следователь не объяснил, как же так вышло, что трусы были найдены при осмотре места происшествия (т.1 л.д. 85 – фото к протоколу осмотра).

Установив, что в руках девочки был телефон, следователи не вложили в дело информацию о времени соединений абонентского номера телефона, входящих и исходящих вызовах, и об его привязке к вышке базовой станции с целью получения достоверного знания о месте и времени нахождения девочки. 

В этой связи, прихожу к выводу: у них есть, что скрывать, именно поэтому на предварительном слушании я требовал направить по этому поводу судебный запрос с тем, чтобы в дальнейшем использовать эту объективную техническую информацию в качестве доказательства защиты. Заявляю о необходимости истребования судом этой информации.

Мною излагаются только факты.

16. Доказательство подсудимого № 16 — сведения из заключения эксперта № 48.21/К (объекты исследования комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств) от 25.02.2021 г.

Оправдывающие меня сведения из выводов заключения эксперта № 48.21/К от 25.02.2021 г. (объекты исследования комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств: перчатка № 1, перчатка № 2, медицинская маска № 1, медицинская маска № 2, презерватив, упаковки от презерватива, изъятых 30.01.21 г. в ходе осмотра места происшествия; трусов, изъятых 29.01.21 г. в ходе осмотра места происшествия): наличие пота, крови, и слюны не установлены; сперма и клетки влагалищного эпителия не обнаружены; по трусам экспертами сделан следующий вывод без предположений: «таким образом, установить принадлежность биологического материала в этих следах конкретному лицу (лицам), в том числе Баркаловой Е.Р., не представилось возможным; на перчатке № 1, перчатке № 2, медицинской маске № 1, презервативе, упаковке от презерватива, изъятых 30.01.21 г., установлен факт крайне низкой матричной активности ДНК.  

Таким образом, пишут эксперты, данных о присутствии в исходных следах на этих предметах биологического материала, пригодного для генетической индивидуализации моей личности, не получено (том № 3 л.д. 43-65); 

Комментарий подсудимого к доказательству № 16:

Сведения из этого заключения эксперта не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Прокурор не представил суду объяснений, как в деле смог нарисоваться вероятностный след на объекте № 9, построенный на предположении, если на перчатках нет биологического материала пригодного для генетической индивидуализации личности подсудимого, а потерпевшая на допросе утверждала, что мужчина трогал её только за правую руку, а до этого утверждала, что мужчина в принципе не трогал её руками.

И вообще, возникает вопрос, как мог мужчина не трогать её руками, и при этом изнасиловать. И почему в этом случае у потерпевшей не были взяты образцы волос с её головы и лобка, так как на них мог отобразиться ДНК преступника (это к вопросу о доказанности моей причастности к насильственному действию сексуального характера и изнасилованию), эти факты должны ещё больше усилить ваше сомнение в обоснованности рассматриваемых обвинений.

17. Доказательство подсудимого № 17 — сведения из заключения биологической судебной экспертизы № 208-Б от 12 февраля 2021 г. (объекты экспертного исследования: маска и перчатки).

Оправдывающие меня сведения из выводов заключения биологической судебной экспертизы № 208-Б от 12 февраля 2021 г. (объекты экспертного исследования: маска и перчатки): на представленной на экспертизу маске обнаружен биологический материал, который произошел от лица женского генетического пола; на представленных на экспертизу перчатках обнаружен биологический материал определить генетические признаки которого не представилось возможным, из-за недостаточного количества ядерной ДНК (том № 3 л.д. 73-76). 

Комментарий подсудимого к доказательству № 17:

Во-первых, это доказательство скромно не включено в обвинительное заключение, так объяснить такие сведения предварительное следствие не смогло.

Во-вторых, сведения из этого экспертного заключения в принципе не доказывают мою причастность к двум действиям: причастность к введению полового члена во влагалище потерпевшей; и причастность к вставлению полового члена в ротовую область потерпевшей.

Вероятностное происхождение следа на объекте № 9, построенное на предположении, в принципе сомнительно и недостоверно, по той простой причине, что на перчатках нет биологического материала пригодного для генетической индивидуализации личности подсудимого, а потерпевшая на допросе утверждала, что мужчина трогал её только за правую руку, а не за левую; а затем в принципе не трогал её руками.

18. Доказательство подсудимого № 18 — сведения из заключения дополнительной биологической экспертизы № 319-Б  от «02» марта 2021 г. (заключение эксперта ЭКЦ МВД)

Оправдывающие меня сведения из заключения дополнительной биологической экспертизы № 319-Б  от «02» марта 2021 г. (заключение эксперта ЭКЦ МВД) не может являться допустимым доказательством, поскольку при проведении этой дополнительный экспертизы был нарушен порядок проведения дополнительных экспертиз, предусмотренный пунктом 39 Инструкции по организации производства судебных экспертиз в экспертно-криминалистических подразделениях органов внутренних дел Российской Федерации, утвержденной приказом МВД России от 29.06.2005 г. N 511. Существенное нарушение состоит в том, что эксперту для производства дополнительных экспертизы в ЭКП не был предоставлен объект дополнительного исследования в виде куртки девочки (том № 3 л.д. 104-113).

Комментарий подсудимого к доказательству № 18:

Самое главное состоит в том, предположительный след на объекте № 9 не доказывает факты выполнения мною объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость.

Кроме того, дополнительный экспертный вывод по объекту № 9 сделан без дополнительного непосредственного исследования этого объекта и исследовательской части основной биологической экспертизы № 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г. (копия которой была представлена эксперту для производства дополнительной экспертизы; в экспертный состав которой входил тот же эксперт Шишлова Елена Николаевна, которая была соавтором первоначальной экспертизы). 

При производстве основной экспертизы за № 488/489/490/209Б от 12 февраля 2021 г. объекта № 9, то есть левого рукава манжет резинки куртки потерпевшей в исследовательской части данного экспертного заключения в последнем абзаце на л.д. 12 тома № 3 буквально установлено, что пробы ДНК, выделенные из следов (№№ 1-38), то есть, в том числе и из следа № 9 (резинки манжеты левого рукава куртки девочки), в процессе исследования израсходованы полностью. 

Отсюда делаю вывод, что задачей эксперта при производстве дополнительной экспертизы было любым путём трансформировать предположительный вывод первоначальной биологической экспертизы, на котором запрещено строить суждения обвинительного приговора, в категоричный вывод дополнительной экспертизы, проведенной в условиях израсходованных при первой экспертизе ДНК проб, выделенных из объекта № 9, в то время, когда сам объект (куртка девочки) не представлялся эксперту для производства дополнительной экспертизы. Поэтому заявляю о недопустимости дополнительной биологической экспертизы, и требую исключить её из числа доказательств по делу, в том числе потому, что мой защитник не был уведомлен о времени её проведения, что привело к ограничению моего права дать эксперту те объяснения, о которых вам я сейчас сообщил (ст. 198 УПК).

Кроме того, сведения из этого экспертного заключения, касающиеся объекта № 9 (левый рукав резинка-манжет куртки), не отвечают признаку достоверности доказательства, а также признаку наличия объективной связанности с показаниями потерпевшей, которая на следствии заявляла, что мужчина всё время находился в садовых перчатках голубого цвета (на которых мои следы не обнаружены), и дотронулся только до правого рукава куртки, и дальше он вообще к ней не прикасался.

19. Доказательство подсудимого № 19 — сведения из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств № 133.21/К от 22 апреля 2021 

Оправдывающие меня сведения из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы, представленных в качестве вещественных доказательств мазков на предметных стёклах и марлевых тампонах с содержимым преддверия влагалища, прямой кишки и ротовой полости, ногтевых срезов с обеих рук и марлевых тампонов со смывами с кистей обеих рук Баркаловой Е.Р.  № 133.21/К от 22 апреля 2021 г.: 

Согласно выводам данной экспертизы установить принадлежность конкретному лицу мужского генетического пола, в том числе мне, не представилось возможным в связи с малым количеством мужского биологического материала.

Иными словами, этими сведениями доказывается, что утверждения обвинения о выполнении мною объективных сторон составов изнасилования и насильственного действия сексуального характера, не подтверждаются содержанием сведений из этого экспертного заключения.

В этом заключении также указано, что провести сравнительный анализ генетических признаков Y хромосомы (которая присутствует только в мужских клетках) с моим гаплотипом не представилось возможным в связи с отсутствием достаточного количества сведений о моём гаплотипе в представленных документированных материалах.

Этот вывод сделали судебно-медицинские эксперты с высшим медицинским образованием: одна, имеющая высшую квалификационную категорию и 21-летний стаж работы судебно-медицинским экспертом, и вторая эксперт, имеющая специальную подготовку по молекулярно-генетическим идентификационным методам исследования, со стажем работы с 1996 г. (том № 3 л.д. 134-135; 124-148); 

Комментарий подсудимого к доказательству № 19:

Сведения из этой экспертизы не доказывают факты выполнения мною объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость.

Здесь следует особо подчеркнуть, что согласно тексту этого экспертного исследования от 21 апреля 2021 г. представленным документированным материалам, которым руководствовались эксперты, являлся материал дополнительной биологической экспертизы № 319-Б вместе с иллюстрациями, проведенной «02» марта 2021 г., согласно выводу которой след на объекте № 9 предположительно принадлежит мне.

Таким образом, пишут эксперты, из этого следует вывод, что сравнительный анализ генетических признаков Yхромосомы (которая присутствует только в мужских клетках) с моим гаплотипом не представлялось возможным сделать в связи с отсутствием достаточного количества сведений о моём гаплотипе уже в ходе ранее проведенного исследования в рамках дополнительной биологической экспертизы № 319-Б.

Из этого, в свою очередь, следует, что данные об отсутствии достаточного количества сведений о моём гаплотипе не позволяли эксперту сделать в рамках дополнительной биологической экспертизы № 319-Б. вывод о наличии предположительного моего следа на объекте № 9 (левый рукав куртки).

Следовательно, между рассуждениями ранее проведенной дополнительной биологической экспертизы № 319-Б от 2 марта 2021 г. и проведенной спустя месяц исследованием комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств от 21 апреля 2021 г., опровергшей эти суждения, имеются не устранённые сомнения, которые должны быть истолкованы в пользу моего оправдания.

20. Доказательство подсудимого № 20 — сведения из заключения комиссии экспертов стационарной комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы № 620 от 10 августа 2021 г.

Сведения о моей судьбе содержатся в заключении комиссии экспертов стационарной комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы № 620 от 10 августа 2021 г. (том 3 л.д.175-182).

Комментарий подсудимого к доказательству № 20:

Сведения из этой экспертизы не доказывают выполнения мною объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость.

Общий срок, проведенный мною в местах лишения свободы, составляет 11 лет. Раньше я осуждался за кражи и угоны автомобилей; но один раз за то, что отказался женщине платить деньги за секс (после регулярных бесплатных встреч с нею) несмотря на её требования, что послужило причиной моего оговора с её стороны и дальнейшего осуждения за изнасилование, которое я не совершал, так как секс с ней был по согласию. В любом случае это был секс с совершеннолетней женщиной.

Согласно сведениям из заключения стационарной психиатрической экспертизы, я признан психически здоровым и вменяемым человеком, у которого нет мотивов и целей вступления в половую связь с малолетними девочками, а с учётом моего опыта нахождения в местах лишения свободы, убеждён, что у него не могла возникнуть даже мысль совершить то, что в чём меня обвиняют.

Эти сведения подтверждены фактическими данными из заключения эксперта психиатра-сексолога, членом экспертной комиссии: у меня не обнаружены отклонения в сексуальной сфере, в том числе у меня не выявлены клинические признаки расстройств сексуального предпочтения; сексолог обнаружил у меня гетеросексуальную направленность полового влечения, о чём свидетельствует динамика моей половой жизни, заключающаяся в поддержании платонических и эротико-сексуальных отношений с женщинами молодого и зрелого возрастов, проявляющихся регулярными, в том числе эксцессивными (то есть чрезмерными) полноценными половыми контактами с партнёршами указанного возраста, сопровождающимися достаточной эрекцией и физиологической разрядкой в виде эякуляции и оргазма.

Поэтому обвинительное утверждение о том, что я преследовал цель удовлетворить свои половые потребности в извращенной форме, а потому у меня якобы возник и сформировался преступный умысел, направленный на изнасилование и совершение иных действий сексуального характера в отношении малолетней, опровергается этим экспертным сведением, и не находится с ним в состоянии объективной связанности.

Я не мог преследовать названную цель, так как у меня, как это установлено, не было мотива её ставить и реализовывать. Это экспертное сведение также опровергает полученные под пытками данные из моих показаний на досудебной стадии.

Заявляю, что именно это экспертное сведение о факте поддержания мною платонических и эротико-сексуальных отношений с женщинами молодого и зрелого возрастов, а не с малолетними детьми, привело к описанию в обвинительном заключении вымышлено установленной цели совершения названных преступных действий. Согласно сведениям из этого экспертного заключению я не мог ставить перед собой таких целей. Показания подсудимого в качестве подозреваемого объективно экспертным заключением не подтверждается.

Таким образом, установленная обвинения цель совершения преступления рассматривать нельзя, так как мотив преступления — это основанные на существующих у лица потребностях и интересах факторы, которые обуславливают выбор лицом преступного варианта поведения. А таких данных экспертом не установлено.

Аномальное сексуальное поведение в моей сексуальной жизни никогда не происходило, так как я жил в семьях женщин, с которыми проживали их малолетние дети (включая малолетних девочек). Из этих женщин, допрошенных следователем, никто и никогда не замечал за мной нездоровый интересах к их детям; эти дети ни разу не сообщали своим мамам о каких-либо нездоровых отклонениях в моём поведении. 

21. Доказательство подсудимого № 21- сведения из заключения амбулаторной судебной психолого-психиатрической экспертизы № 669 от 15.03.2021 г. в отношении Баркаловой

Сведения из заключений амбулаторной судебной психолого-психиатрической экспертизы не содержащие фактических данных о причастности подсудимого к этим преступлениям (том № 3 л.д. 152-155). 

Комментарий подсудимого к доказательству № 21:

Сведения из этой экспертизы не доказывают факты выполнения мною объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость. По заключению экспертов потерпевшая Баркалова может принимать участие в судебных действиях, поэтому основания для отказа в судебном допросе потерпевшей отсутствовали.

22. Доказательство подсудимого № 22 — сведения из заключения судебной криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий (физико-химическое исследование волокон и волокнистых материалов) экспертизы № 5487 от 11 ноября 2021 г.

Оправдывающие меня сведения из заключения судебной криминалистической экспертизы материалов, веществ и изделий (физико-химическое исследование волокон и волокнистых материалов) экспертизы № 5487 от 11 ноября 2021 г.: 

«на липких поверхностях светлых дактилоскопических плёнок, представленных на экспертизу в конвертах, на ярлыках которых имеются пояснительные тексты «Волокна-наслоения с куртки Баркаловой», «Волокна-наслоения с шапки Баркаловой», «Волокна-наслоения с рюкзака Баркаловой», «Волокна-наслоения с сумки для сменной обуви, волокон, схожих по основным родовым признакам с волокнами, входящими в состав, представленных «фрагментов куртки К., не обнаружено» (том № 3 л.д. 201-207).

Комментарий подсудимого к доказательству № 22:

Сведения из этой экспертизы не доказывают факты выполнения объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость потерпевшей. Сведениями из этой экспертизы установлен факт отсутствия взаимодействия между вещами потерпевшей и якобы вещью, принадлежащей мне, что доказывает мою непричастность к этим преступлениям.

23. Доказательство подсудимого № 23 — сведения из заключения комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств от 25 октября 2021 г. № 409.21/К (экспертиза вещественного доказательства — ножа):

Предположительные вероятностные сведения из заключения эксперта комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств от 25 октября 2021 г. № 409.21/К  (экспертиза представленного в качестве вещественного доказательства ножа), на основе которых процессуальный закон запрещает постановлять обвинительный приговор, и которые объективно не связаны с обвинительными утверждениями о совершении именно мною изнасилования и насильственных действий сексуального характера, и не состоят с этими утверждениями в прямой причинно-следственной связи. 

Так, на л.д. 222 содержатся следующие рассуждения: «Таким образом, с учётом результатов типирования аутосомной ДНК, не исключено, что мужской биологический материал как минимум представлен моим биологическим материалом (количество которого значительного преобладает) с примесью крайне малого количества биологического материала как минимум ещё одного лица мужского генетического пола, не находящегося с ним в родстве по мужской линии; в исходных следах на ногтевых срезах с обеих рук Баркаловой присутствует биологический материал не менее трёх неизвестных лиц мужского генетического пола, данных о присутствии в этих следах биоматериала подсудимого не получено; следы биологического происхождения, в которых установлено наличие пота и обнаружены клетки поверхностных слоев кожи, на ручке ножа, изъятого 04.02.2021 г. в ходе осмотра места происшествия (объект № 1), содержат смесь не менее трёх индивидуальных ДНК, как минимум две из которых – мужского генетического пола; таким образом, не исключено, что биологический материал на ручке ножа (объект № 1) представлен моим биологическим материалом и Баркаловой с примесью крайне малого количества биологического материала как минимум ещё одного лица  мужского генетического пола, не находящегося со мной в родстве по мужской линии.

Следователем не дано объяснение тому, какой же ещё мужчина держался за рукоять ножа.

Если, согласно показаниям потерпевшей, я был в перчатках, то в экспертном заключении этому обстоятельству объяснение не даётся, и не разъясняется отсутствие следов подсудимого на перчатках, а также не разъясняется одновременное и вероятностное их присутствие на ручке ножа.

Предположение о том, что нож находился в моих руках, не доказывает факта выполнения мною объективных сторон рассматриваемых составов преступлений. Утверждения о выполнение мною объективных сторон чётко опровергается совокупностью вышеназванных фактов и доказательств.

Отмеченные сведения изложены авторами заключения крайне осторожно, без категорических утверждений о принадлежности следа на ноже мне, с допущением о том, что принадлежность следа не исключается. И как опытные люди, они сделали правильно, отсекая возможное уголовное преследование за дачу заведомо ложного заключения. 

И действительно, посудите сами, как эксперты могли сделать категоричное, без сомнений утверждение о принадлежности следа на рукояти ножа мне и Баркаловой в условиях, когда в показаниях Баркаловой не имеется сведений о том, что мужчина прикасался к её телу или одежде ножом; в этих показаний не имеется сведений о том, что она держала нож за его рукоять, либо трогала его, но одновременно в них есть фактические данные о том, что мужчина был в садовых перчатках голубого цвета, на которых мои следы не обнаружены. 

Таким образом, предположительными выводами эксперта установлен факт не устранённых следователем противоречий в границах совокупности названных сведений (том № 3 л.д. 213-232).

Комментарий подсудимого к доказательству № 23:

Сведения из этой экспертизы не доказывают факты выполнения объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость потерпевшей. Если, согласно показаниям потерпевшей, я был в перчатках, то в экспертном заключении этому обстоятельству объяснение не даётся, и не разъясняется отсутствие моих следов на перчатках, и в этой связи не разъясняется одновременное вероятностное их присутствие на ручке ножа.

24. Доказательство подсудимого № 24 — сведения из протокола осмотра места происшествия от 04.02.2021 г.

В ходе осмотра мусорного контейнера по адресу: г. Воронеж, ул. Цимлянская, д. 6, предметов, имеющих значение для уголовного дела, не обнаружено (том № 2 л.д. 219-227).

Комментарий подсудимого к доказательству № 24:

Сведения из этого протокола не доказывают утверждения о выполнения объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость потерпевшей.

Сведения из этого протокола не подтверждают мои признательные показания, оформление которых произошло после пыток.

25. Доказательство подсудимого № 25 — сведения из протокола осмотра места происшествия от 04.02.2021 г.

В ходе осмотра места происшествия обнаружен и изъят нож с черной ручкой и лезвием черного цвета, рукоятка и лезвие соединены между собой полимерной (пластиковой) деталью белого цвета (том № 2 л.д. 198-208).

Комментарий подсудимого к доказательству № 25:

Сведения из этого протокола не доказывают утверждения о выполнения объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость потерпевшей.

Дальнейшее обнаружение на рукояти ножа следов, вероятно принадлежащих Баркаловой и мне невозможно, так как, согласно её показаниям, мужчина не прикасался к ней руками; нож в руках она не держала; мужчина был в садовых перчатка, на которых впоследствии следу подсудимого обнаружены не были.

26. Доказательство подсудимого № 26 — сведения из протокола осмотра адвокатом страницы сайта в телекоммуникационной сети «Интернет» от 9 марта 2021 г.

Сведениями из этого протокола, приобщенного защитником в предварительном слушании, удостоверен процессуальный факт ведения видеосъёмки и фотографирования при производстве следователем следственного действия в виде проверки показаний подозреваемого на месте, что подтверждается видео записью, проведенной Пресс службой СУ СК по ВО от 04 февраля 2021 г (судебный том).

Комментарий подсудимого к доказательству № 26:

Процессуальный факт проведения видеосъёмки при производстве проверки показаний подозреваемого на месте от 04.01.2021 г., и, соответственно, присутствие иных лиц, которые участвовали при производстве этого следственного действия, не отражён, что противоречит требованию ч. 6 ст. 164 УПК и ч. ч. 2, 4, 5, 8 ст. 166 УПК, и влечёт за собой признание протокола проверки показаний подозреваемого на месте недопустимым и недостоверным доказательством. На странице номер № 3 протокола проверки показаний подозреваемого на месте от 04.01.2021 г имеется указание о применении следователем фотоаппарата, но не видео или фотосъёмки. Далее, на странице номер № 10 этого протокола указано, что материалы фото, кино и видеозаписи не воспроизводились; к протоколу прилагается только фото таблица.

27. Доказательство подсудимого № 27 — сведения из протокола допроса свидетеля Дурневой Е.С., согласно этим сведениям, свидетель характеризует меня как адекватного человека, спокойного, не агрессивного, детей я любил, общался с ними нормально, нездорового интереса к детям при этом я не проявлял. Где я находился 29.01.2021 г. ей неизвестно (том № 2 л.д. 44-46).

Комментарий подсудимого к доказательству № 27: Эти сведения в дополнении к экспертному заключению психиатра-психолога из института им. Сербского доказывают невозможность существования у меня цели удовлетворить свои половые потребности в извращённой форме в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста. 

28. Доказательство подсудимого № 28 — сведения из протокола допроса свидетеля Немцевой О.А., содержащиеся в протоколе допроса свидетеля от 06.02.2021 г., согласно этим сведениям, в районе 19 часов 29.01.2021 г. я пришёл домой; она обратила внимание на то, что у меня были грязные руки, загрязнены они были мазутом, я сказал, что чинил машину. Ничего подозрительного в этот день со моей стороны она не заметила, вёл я себя как обычно. В последующем ей стало известно из сети Интернет о том, что неизвестный изнасиловал девочку в микрорайоне Никольское, с её слов, я тоже это видел, но отреагировал спокойно, я не заинтересовался этой информацией (том № 2 л.д. 50-53).

Комментарий подсудимого к доказательству № 28: Эти сведения в дополнении к экспертному заключению психиатра-психолога из института им. Сербского доказывают невозможность существования у меня цели удовлетворить свои половые потребности в извращённой форме в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста. В связи с тем, что эти показания дала моя сожительница, у которой трое детей в возрасте до 14-ти лет, включая одну девочку Веронику, в отношении которой проводилась судебно-медицинская экспертиза, и в соответствии с заключением врача-гинеколога (заключение эксперта № 625.21), повреждений в районе половых органов девочки экспертом обнаружено не было (т. 3 л.д. 98-100; вывод эксперта № 5)

29. Доказательство подсудимого № 29 — сведения из протокола допроса свидетеля Немцевой О.А., содержащиеся в протоколе дополнительного допроса свидетеля от 12.10.2021 г., согласно этим сведениям, «…его сразу вывели на лестничную клетку, никаких шумов из лестничной клетки она не слышала; как она поняла, я проследовал с сотрудниками полиции в отдел полиции для разбирательства; из СИЗО я что-либо не сообщал. Они с ним обсуждали новости, опубликованные в СМИ, с размещённым фотороботом, где обсуждались новостные обстоятельства. При этом я только удивлялся произошедшим событиям, о своей причастности к ним я не сообщал. Я объяснил, что у меня сломалась машина в районе ул. Саврасова г. Воронежа, и я занимался её ремонтом. Домой пришёл после 19 часов, руки мои были испачканы в чём-то тёмном, настроение у меня было хорошее, я был весел. Я относился хорошо к её детям, они ко мне тоже. Никаких противоправных действий я в отношении них не совершал (том № 2 л.д. 54-57).

Комментарий подсудимого к доказательству № 29: несмотря на отдельные описания свидетелем якобы странностей в моем поведении (не в отношении её детей, и не сексуальных) сведения из этого протокола не доказывают утверждения о выполнения объективных стороны обоих преступлений: не доказывает факт введения полового члена во влагалище; и не доказывает факт введения полового члена в ротовую полость потерпевшей. Кроме того, этими сведения в дополнении к экспертному заключению психиатра-психолога из института им. Сербского доказывают невозможность существования у меня цели удовлетворить свои половые потребности в извращённой форме в отношении лица, не достигшего четырнадцатилетнего возраста. В связи с тем, что эти показания дала моя сожительница, у которой трое детей в возрасте до 14-ти лет, включая одну девочку Веронику, в отношении которой проводилась судебно-медицинская экспертиза, и в соответствии с заключением врача-гинеколога (заключение эксперта № 625.21), повреждений в районе половых органов девочки экспертом обнаружено не было (т. 3 л.д. 98-100; вывод эксперта № 5).

ИНЫЕ МНЕНИЯ И СООБРАЖЕНИЯ ПОДСУДИМОГО, УКАЗЫВАЮЩИЕ НА НЕОБХОДИМОСТЬ ОПРАВДАНИЯ В СВЯЗИ С ЕГО НЕПРИЧАСТНОСТЬЮ К ПРЕСТУПЛЕНИЯМ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ:

Делаю основанный на изученных и исследованных фактах вывод, что объективных улик, которые могли бы подтвердить совершение подсудимым преступных действий, описанных обвинением, не собрано и суду не будет представлено.

Предварительные сведения о фактических обстоятельствах дела, собранные для прокурора следователем, и в отношении которых обвинитель предпринял неудачную попытку выдать их за допустимые и достоверные доказательства обвинения, не смогут опровергнуть альтернативные фактологические сведения, в том числе сведения о процессуальных фактах, которые, в ходе их исследования, представила сторона защиты в виде своих доказательств.

Предварительные сведения, ошибочно названные в обвинительном заключении доказательствами обвинения, не могут стать доказательствами и положены в основу будущего судебного решения ввиду отсутствия объективной связанности этих сведений с подлежащим установлением по делу истинным субъектом преступления (преступником), причастным к этим преступлениям, и доказыванием моей причастности к выполнению объективных сторон составов предъявленных ему обвинений.

Без наличия объективной связанности с фактами эти предварительные сведения не могут называться доказательствами и доказывать любое из обстоятельств, подлежащих установлению по уголовному делу (признаки составов преступлений, в частности объективные стороны этих составов; субъекта, причастного к этим преступлениям (непричастность — это обстоятельство, исключающее преступность и наказуемость преступления), то есть указанных в ст. 73 УПК.

В соответствии с ч. 2 ст. 77 УПК признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его виновности совокупностью имеющихся по уголовному делу достоверных и достаточных доказательств, оценённых с участием совести (ч. 1 ст. 17 УПК).

По обвинению, в котором следствием не найдена объективная связанность между приведенными защитой сведениями и предполагаемыми преступными действиями, должен быть постановлен оправдательный приговор. 

В деле совсем нет доказательств совершения именно мною запрещённых уголовным законом действий, перечисленных в обвинительных утверждениях. 

Эти обвинительные утверждения никакими фактическими данными доказательно обвинением не подтверждены. 

В обвинительном заключении содержится лишь утверждение о демонстрации ножа. 

Утверждений о том, что подсудимый касался ножом тела или одежды потерпевшей, в обвинении не содержится.

Согласно сведениям из показаний потерпевшей она не трогала рукоятку ножа, а насильник находился в перчатках.

Сведениями из протокола опознания не установлено, что я и статисты в ходе процедуры опознания находились в медицинских масках и перчатках, аналогичным тем, которые были изъяты при осмотре места происшествия. А между тем, из показаний потерпевшей следует, что в момент совершения в отношении неё противоправных действий насильник находился в медицинской маске и перчатках.

Признательных показаний подозреваемого и обвиняемого, полученных в ходе пыток в период времени между доставлением его в кабинет следователя и нахождением подозреваемого в фактическом распоряжении сотрудников уголовного розыска, недостаточно для вывода об виновности подсудимого при условии, если они не подтверждены совокупностью иных объективных фактических данных (сведениями из протоколов осмотра, выводами экспертиз и прочими достоверными сведениями), исключающих сомнения в причастности подсудимого.

В моих показаниях в судебном заседании обнаружились новые сведения о фактах, в частности, о том, что не найдено и не установлено лицо, которое 15 марта 2021г. совершило нападение на 10-ти летнего ребёнка с угрозой применения ножа в подъезде дома по улице Менделеева в г. Воронеже, и это преступление по времени было совершено позже задержания подсудимого. 

Настаиваю, что я стал для оперативников удобной криминологической кандидатурой на роль виновного в рамках выдвинутой ими оперативно-поисковой версии по той простой причине, что я ранее отбыл срок за изнасилование совершеннолетней плюс после отбытия срока наказания я находился под надзором уголовно-исполнительной инспекции Левобережного района, отбывая дополнительное наказание в виде ограничения свободы. 

Но сам по себе факт наличия предыдущей судимости за изнасилование совершеннолетней не даёт оснований считать доказанным факт моей причастности к рассматриваемому обвинению в совершении преступлений в отношении малолетней Баркаловой. 

Знание об этом приговоре удобно лишь для оправдания самого себя при постановлении приговора на не устранённых противоречиях в условиях недоказанности выполнения подсудимым объективных сторон вменённых ему преступлений. 

Именно для этого в последний том дела вшиты не доказательства моей виновности, а все его приговоры.

Тем самым обвинение желает повлиять на ваше внутренне убеждение и совесть, как бы говоря: «посмотрите, на нём ведь негде ставить пробы; как вы, прочитав эти приговоры, можете себе позволить прийти к выводу, что преступления в отношении Баркаловой он не совершал». 

Этому есть еще одно объяснение: такое количество информационного мусора, не относящегося к обвинению, вшито в дело для создания иллюзии убедительности версии обвинения. Это сделано и потому, что следователи понимали и знали, что доказательств моей причастности к этим преступлениям не собрано. 

Предположительный след моей ДНК, обнаруженный в составе смешанных следов на левой манжет-резинке куртки потерпевшей, не доказывает утверждений следователя о моей причастности к выполнению объективной стороны, а именно к совершению им изнасилования или насильственных действий сексуального характера, так как объективных следов соей причастности именно к этим действиям, описанным следователем, обвинением не добыты. Этих следов не существует.

Обвинительные утверждения об этих действиях построены исключительно на недопустимых и недостоверных сведениях, содержащихся в протоколе допроса потерпевшей и в протоколе опознания потерпевшей подозреваемого. 

Допустимых и достоверных объективных фактических сведений, собранных стороной обвинения, и могущих опровергнуть утверждения, которые прозвучали в моих письменных показаниях подсудимого, в уголовном деле попросту нет.

Моим показаниям в качестве подсудимого недостаточно дать удобную для обвинения оценку, их предстоит объективно опровергнуть доказательствами, давая понятную всем оценку, без использования бессодержательных с точки зрения доказывания юридических клише.

Предположение стороны обвинения о факте сексуального контакта между мною и потерпевшей никакими сведениями не доказано: биологических следов подсудимого (сперма, кровь, потожировые следы, и иные объективные материальные улики), которые могли бы подтвердить слова потерпевшей о совершении мужчиной этих действий, на предварительном следствии не выявлено и не обнаружено. 

При анализе доводов обвинителя прошу не упускать из своего внимание тот факт, что на одежде потерпевшей обнаружены смешанные следы с биоматериалом и ДНК иных лиц, в том числе мужского пола, которые следствием не установлены, но их причастность к преступным действиям по отношению к потерпевшей не исключается.

Объективная связанность между фактом повреждения девственной плевы потерпевшей, обнаруженными у неё телесными повреждениями, и предполагаемыми действиями, которые следователем мне приписываются, отсутствует. 

Судебно-медицинский факт обнаруженных повреждений на ногах Баркаловой противоречит её показаниям о том, что мужчина во время исполнения акта насильственных действий и полового акта к ней не прикасался.

Доказательства телесного контакта между потерпевшей и мною напрочь отсутствуют.

Вы увидели, что вместо представления суду доказательств наличия объективной связанности между предполагаемыми действиями подсудимого и установленными экспертным путём судебно-медицинскими фактами, следствие построило конструкцию обвинения исключительно на незаконно полученных показаниях и опознании с участием малолетней с потерпевшей без применения видеофиксации хода следственного действия.

Процессуальные факты, подтверждающие довод защиты о недопустимости использования в процессе доказывания протоколов допроса и опознания с участием малолетней потерпевшей без производства обязательной в таких случаях видеозаписи порядка производства следственного действия, установлены и зафиксированы этими протоколами. 

Сведения, которые обвинитель представил суду в стадии исследования «доказательств», обосновали и укрепили сомнения суда, они не объективны, и прозвучали только как предположение о совершении подсудимым описанных в обвинении действий.

Предположительный след моей ДНК, обнаруженный в составе смешанных следов на левой манжет-резинке рукава куртки потерпевшей, не доказывает утверждений следователя о моей причастности к совершению изнасилования и насильственных действий сексуального характера. 

Этот предположительный след не способен доказать главный факт, что именно я совершил предъявленные мне преступные действия.

Кроме предположительного следа, обвинительные утверждения о таких действиях подсудимого опираются исключительно на недопустимые показания и опознание с участием малолетней потерпевшей, а также на недостаточные для суда, и полученные под пытками первоначальные показания подозреваемого и обвиняемого. 

Допустимых, достаточных и достоверных объективных сведений со стороны обвинения, могущих опровергнуть доказательство в виде письменных показаний подсудимого, в деле не содержится. 

Именно опровергнуть доказательно с подробным раскрытием сведений, я не ограничиться бессовестным клише по типу: «показания даны с целью уйти от ответственности».

Из других сведений, имеющихся в материалах дела, не усматривается наличие достаточной совокупности фактических данных, а также какого-либо отдельного весомого факта, объективно связанного с возможностью несомненного установления причастности подсудимого к выполнению им объективных сторон рассматриваемых преступных действий.

Изучив заключения экспертиз, которые подтверждают мой самооговор, я не признал себе виновным, и на допросе в качестве обвиняемого заявил о своей непричастности к этим сексуальным преступлениям; заявил, что письменное отношение защиты к предъявленному ему в окончательной редакции обвинению вместо меня выскажет мой защитник; заявил, что подробные показания будут изложены в моих письменных заметках подсудимого и приобщены к материалам дела.

По моему убеждению, ранее данные мною признательные показания не основаны на обстоятельствах реальной материальной и процессуальной действительности, которые следствие не пожелало обосновывать реальными, а не мнимыми фактами. 

Считаю, что на досудебной стадии предварительного расследования уголовного дела я себя оговорил в результате применённых ко мне пыток и психологического давления, о чём я неоднократно делал заявления из СИЗО, пытаясь привлечь виновных лиц к уголовной ответственности.

Применение материального и процессуального права возможно лишь при наличии совокупности материальных и процессуальных фактов из мира реальной действительности. 

При таких обстоятельствах, признание непричастного к преступлению виновным – недопустимо. 

Кроме того, применение материального и процессуального закона возможно только при условии наличия объективной связанности между доказательствами и устанавливаемыми по делу материальными и процессуальными фактическими обстоятельствами.

Будучи в статусе подозреваемого, я был подвергнут избиению лицами из числа оперативных сотрудников уголовного розыска, которых я назвал. 

В результате пыток мне были причинены множественные телесные повреждения, которые при моем поступлении в ИВС, а затем СИЗО № 1 г. Воронежа были обнаружены и задокументированы фельдшером и дежурным помощником следственного изолятора, а также камерами видео наблюдения.

Давая первые показания в качестве обвиняемого в помещении Левобережного суда, я всё ещё был подвержен страху повторения пыток в случае отказа подтвердить то, что я сказал, будучи подозреваемым.

Дело в том, что следователь и адвокат по назначению при пытках не присутствуют, обоснованно опасаясь уголовного преследования. 

Им также не предлагается стать свидетелями пыток. Это совершенно секретное должностное преступление, проводимое под формальным прикрытием закона об «ОРД».

Следы пыток на лице подозреваемого были явно выражены, этим и объясняется направление оператором объектива видеокамеры при проведении цветной видеосъёмки хода проверки показаний подозреваемого на месте в сторону моей головы, но только сбоку, с левой её стороны. Об этом говорят натянутый на мою голову капюшон и маска на моём лице.

Видеокамера при производстве проверки показаний на месте всегда была направлена на подозреваемого только под этим ракурсом (не считая видео кадров со спины подозреваемого).

Сокрытие следов пыток на моём лице в ходе проверки показаний на месте подтверждается процессуальным фактом не отражения в протоколе проверки его показаний фактических данных о применении стороной обвинения технического средства в виде видеокамеры, на которую и осуществлялась видеосъёмка. Однако эта видеозапись есть в свободном доступе в сети «Интернет».

Защитой в ходе судебного следствия были представлены доказательства применения видеосъёмки с участием подозреваемого в ходе проверки моих показаний на месте.

По моему убеждению, сокрытие следов пыток на моём лице подтверждается процессуальным фактом неприменения, положенного по закону технического средств и при производстве опознания подозреваемого потерпевшей. 

При проведении этого следственного действия и опознания не было ни цветного фотографирования, ни обязательной видеосъёмки процесса опознания с участием малолетней. 

И это всё при том, что при производстве опознания с участием несовершеннолетней обязательно применение видеосъёмки. 

По моему мнению, следователь пошёл на такое существенное нарушение процессуального закона только ради достижения единственной цели: исключить объективную фиксацию следов телесных повреждений на моём лице, полученных мною в результате пыток. 

При дальнейшем расследовании дела, в ходе допросов свидетелей и иных участников следственных действий, тема обнаруженных не лице подозреваемого следов пыток следователем по этой же самой причине не поднималась, вопросы по этому поводу ни перед кем из свидетелей стороны обвинения следователем, естественно, не ставились.

С момента фактического задержания в квартире Немцевой я как подозреваемый (обвиняемый) неоднократно подвергался как психологическому давлению, так и противоправному физическому воздействию, что запрещено ст. 9 УПК и уголовным законом, карающим за незаконные действия виновных должностных лиц. 

Информация о местонахождении улики обвинения в виде ножа, полученная в ходе моих допросов и проверки показаний на месте, либо со слов оперативных сотрудников следователю, которым я, как подозреваемый, якобы добровольно сообщил такую информацию, юридически ничтожна, так как она взята для пользования из сведений, содержащихся в протоколах допроса подозреваемого, обвиняемого, а также из протокола проверки показаний подозреваемого на месте, которые оформлялись постфактум, то есть спустя некоторое время после применения пыток и без протокольного указания на применение видео съёмки при проведении проверки показаний на месте; общение оперативных работников и подозреваемого происходило без участия защитника, поэтому свидетельские показания оперативных сотрудников должны быть признаны недопустимыми «доказательствами». 

В свою очередь, все эти протоколы являются недопустимыми и недостоверными доказательствами также и по подробным основаниям, которые изложены в моих письменных заметках показаний подсудимого.

Следовательно, обнаружение и последующее протокольное оформление изъятия предметов, недопустимо, так как сведения об их местоположении, получены из недопустимого источника знаний об таком обстоятельстве.

Непосредственных очевидцев вменяемых мне действий нет. 

Психофизиологическое исследование с использованием полиграфа к потерпевшей следователем не применялось, попытка проверки правдивости её слов экспертным путём не предпринималась. Такие исследования не предлагалось пройти и мне, что странно.

В распоряжении обвинителя имеются лишь предварительные сведения, полученные из протоколов допроса свидетелей со слов малолетней девочки (мама, папа, сестра, получившая от неё сообщение, и другие), а также иных лиц, которые не являлись очевидцами события, и не могли описать истинного виновника.

Что касается свидетелей-оперов, которым я якобы в доверительной беседе без присутствия защитника сообщил о своей квазипричастности к этим преступлениям, то версия о том, что я как задержанный мог им выдать дезинформацию в надежде на прекращение с их стороны пыток, следствием не рассматривалась.

Обвинитель представил вам только слова потерпевшей с описанием действий преступника, которые не подтверждаются объективными и научно обоснованными экспертными уликовыми сведениями, которые бы непосредственно и без сомнения указывали бы на причастность (и доказывали бы её) подсудимого к этим запрещённым уголовным законом действиям.

Обвинитель, несмотря на прямой запрет закона на использование в ходе доказывания и представление недостоверных сведений из недопустимых протоколов (ст. 75 УПК), представил вам и выдал за допустимые, достоверные и достаточные доказательства сведения из показаний малолетней потерпевшей и протокола опознания ею подозреваемого. Его попытка была основана на незнании существа проанализированных выше сведений, так как дела он внимательно не читал.

Вопреки процессуальному запрету, он так сделал по той простой причине, что других доказательств в виде сведений из экспертных заключений, могущих без предположений подтвердить версию вступления в половую связь с девочкой вагинально и орально, в его распоряжении нет. 

Оставшиеся в распоряжении прокурора мнимые сведения, которые он пытался выдать за доказательства причастности и виновности подсудимого, как по отдельности, так и в своей совокупности, являются недостаточными для формулирования логически безупречного и бесспорного вывода о моей причастности к действиям, описанным в обвинении.

Обязанность по устранению сомнений в виновности подсудимого возложена не на суд, а на органы и лица, формирующие и обосновывающие обвинение.

Вышеперечисленные протоколы также являются недопустимыми и недостоверными, оценка этим протоколам следственных действий, составленных при участии малолетней потерпевшей, была дана мною в качестве подсудимого в своих показаниях в судебном заседании. 

Из моих показаний подсудимого вы услышали, что процессуальные нарушения при оформлении протоколов названных следственных действий таковы, что они исключают возможность повторного опознания потерпевшей подсудимого, в том числе и возможной организации имитационного опознания в судебном заседании; эти нарушения закона следователем исключают постановление приговора без вызова потерпевшей в судебное заседание для её повторного допроса сторонами и судом (с выводом подсудимого на это время из зала судебного заседания), поскольку все протоколы следственных действий с участием малолетней потерпевшей не могут быть признаны допустимыми и достоверными доказательствами, если, как это указано в процессуальном законе, руководствоваться совестью. 

На стадии следствия защитником заявлялось мотивированное ходатайство о допросе потерпевшей по вопросам защиты и о производстве очной ставки, в ходе которых сторона защиты смогла бы воспользоваться правом на допрос потерпевшей на тех же условиях, что и следователь. В этом было отказано. Я и мой защитник в таких следственных действиях по воле следствия не участвовали.

Поэтому все сведения из протоколов допроса потерпевшей должны были признаваться недопустимыми доказательствами, которые прокурор был не вправе представлять с целью их исследования, я прошу суд признать их недопустимыми в том числе и по этой причине.

В вашем распоряжении останутся только так называемые признательные показания подозреваемого и обвиняемого, которые прокурор пытался использовать.

Однако даже в случае их незаконного оглашения, сведения из них недостаточны для вывода о моей виновности и моей причастности в силу прямого указания процессуального закона. 

Попытки прокурора поддерживать обвинение именно таким образом надо было пресекать, каждый раз останавливать его, и просить его пояснять суду и защите, почему представляемое им сведение является с его точки зрения допустимым и достоверным доказательством, и какое именно обстоятельство, по его мнению, оно способно доказать; и самое главное, в чём состоит объективная связанность между каждым из представляемых им конкретным сведением и обстоятельствами, подлежащими доказыванию.

Защита напрасно рассчитывала, что прокурор не будет ограничиваться речевыми оборотами о некой законности о обоснованности, а будет работать с исключительно с конкретными сведениями, содержащимися в том или ином протоколе.

Отсутствие таких объяснений со стороны прокурора по каждому из представленных им сведений означает фактический отказ от участия обвинителя в исследовании представляемых им доказательств.

Доказывание – это участие сторон и суда именно в исследовании чётких сведений из протокола, а не его полное зачитывание.  Исследование подразумевает чёткие ответы прокурора на вопросы защиты и суда по каждому представляемому им сведению.

Ни одно сведение, полученное в результате обыска в квартире Немцевой, не доказывает факт причастности подсудимого к предъявленным ему действиям, запрещённым уголовным законом.

На стадии предварительного преследования, в протоколах об ознакомлении с постановлениями о назначении судебных экспертиз защита делала заявление о необходимости предоставления защитнику возможности задать потерпевшей вопросы в ходе проведения очной ставки без визуального наблюдения ею обвиняемого (либо в ходе дополнительного допроса потерпевшей в присутствии защитника обвиняемого). 

То есть защита делала заявление о необходимости допроса потерпевшей на тех же условиях, что и следователь.  

Такие же заявления сделал и я как подсудимый, что, в частности, отражено в протоколе от 30.09.2021 г. об ознакомлении с заключением комиссионной экспертизы. 

В этом было отказано. 

Поэтому для обеспечения председательствующим моего права подсудимого на справедливое судебное разбирательство, и связанное с этим правом право защиты задавать вопросы потерпевшей без ограничения и на тех же условиях, что и следователь (право защиты на участие в исследовании доказательств обвинения посредством задавания вопросов несовершеннолетней потерпевшей и свидетелям), в интересах правосудия и обеспечения председательствующим состязательности сторон, на основании ст.ст. 243, 244 УПК, в интересах правосудия необходимо принять решение о вызове потерпевшей в судебное заседание для её допроса защитником по процессуальным обстоятельствам производства всех следственных действий с её участием. 

В силу ст. 244 УПК защита вправе непосредственно участвовать в исследовании доказательств и задавать вопросы потерпевшей и прокурору, а затем представлять сведения из ответов на заданные вопросы в качестве доказательств защиты.

Я отрицаю факт своей причастности к совершению действий, описанных в утверждениях обвинительного заключения.

Факт обнаружения биологического материала нескольких лиц мужского генетического пола, а не только подсудимого, не сможет опровергнуть моё утверждение как подсудимого о совершении этих преступлений другим лицом, а наоборот, его подтверждает.

Если потожировой след оставлен подсудимым на манжет резинке куртки, то, следовательно, я не мог находится в перчатках, о которых я недостоверно сообщил в своих недопустимых показаниях подозреваемого. 

Следовательно, это обстоятельство подтверждает, что мои показания в качестве подозреваемого являются вымышленными, мнимыми.

Если в рассуждениях всё же отталкиваться от заявления подозреваемого о том, что я находился в перчатках, то тогда обвинение не сможет без предположений дать объяснение защите и суду, каким образом на рукоятке ножа, по описанию экспертов предположительно и не точно, присутствует его след, и когда, и при каких обстоятельствах он там образовался. 

Эта важнейшая деталь позволяет убедиться в том, что показания я давал под пытками для того, чтобы потом коллективный разум группы лиц, состоящей из следователей, смог соотнести их с результатами осмотра места происшествия в овраге, в ходе которого были обнаружены перчатки, медицинская маска и презервативы, на которых впоследствии следы экспертами ни одного моего следа не было обнаружено.

Экспертом не указано количество лиц, от которых произошёл смешанный биологический материал.

Биологический материал мужского генетического пола в других следах мог принадлежать кому угодно (ученикам в школе, другу девочки, её любовнику, отцу девочки, молодому человеку её старшей сестры, и так далее). 

Результаты экспертного заключения – это доказательство обоснованности возникшего неустранимого сомнения в причастности и виновности. 

Это доказательство опровергает предположение стороны обвинения о моей причастности к этим преступлениям.

На представленных на экспертизу «лосинах» потерпевшей (объект № 31) обнаружена кровь человека, установить генетические признаки не представилось возможным ввиду недостаточного количества пригодной для исследования ядерной ДНК. 

В недопустимых показаниях допрошенной потерпевшей нет сведений о моём ранении, об этом не заявлял и я в своих ранее данных следователю показаниях, полученных в результате пыток.

На представленных на экспертизу объектах №№ 2,3,4,6,10,23,24,25,26,27,28,29,30, 32,33,36, обнаружены следы, содержащие биологический материал, установить генетические признаки которого не представилось возможным ввиду недостаточного количества пригодной для исследования ядерной ДНК.

Таким образом, на объектах под этими номерами, подвергшиеся экспертному исследованию, следов подсудимого не обнаружено.

Если мои следы не обнаружены на перчатках, изъятых в ходе осмотра места происшествия, то это означает недостоверность слов малолетней потерпевшей о том, что насильник всегда был в перчатках.

Это обстоятельство также доказывает, до тех пор, пока это утверждение не опровергнуто прокурором, что отсутствие следов на перчатках гарантирует отсутствие следов на рукояти ножа. 

Этот факт недостоверности в её показаниях должен усилить сомнения и в других фрагментах её рассказа. 

Именно это обстоятельство заставило экспертов высказать предположение о присутствии моих следов на рукояти ножа.

Обвинительный приговор не может быть постановлен на не устранённых противоречиях и предположениях. 

Следы растительного происхождения на одежде потерпевшей не доказывают факт криминального физического сексуального контакта между потерпевшей и подсудимым, так эти следы не обнаружены на фрагменте куртки, якобы принадлежащей подсудимому, что доказывает как отсутствие физического контакта между их одеждами, так и исключает факт соприкосновения обнаруженного фрагмента куртки с землей на этом участке местности. 

На мой взгляд, остальные следы для обвинения не имеют значения, так как никто не спорит с тем, что это вещи принадлежат потерпевшей и на них остались следы, которые согласно заключениям экспертиз подсудимому не принадлежат.

Таким образом, на вещах, принадлежащих девочке, биологических следов, которые бы по генетическим признакам произошли от меня как от подозреваемого, и могли бы без сомнений доказать якобы факт криминального сексуального контакта между мною и потерпевшей, экспертами не обнаружено. 

Что касается обнаруженных на одежде Баркаловой текстильных волокон, то эти сведения не имеют признака объективной связанности с одеждой или иными моими вещами, так как эти волокна могли появиться на одежде потерпевшей от соприкосновения её одежды с одеждой любых других лиц мужского генетического пола.

Обвинение утверждает, что две перчатки и другие вещи, в которых я якобы был на месте происшествия, в дальнейшем мною были сожжены в районе «Машмет» г. Воронежа.

Такое утверждение опровергается фактом обнаружения перчаток на месте происшествия, так как в ходе следственных действий изымались две перчатки, две медицинские маски, презерватив, упаковка от презерватива и трусы; эти вещи были переданы экспертам для производства комплексной судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств на предмет определения на этих вещах потожировых следов, слюны, крови, влагалищного эпителия, спермы, генотипа на них, и определения того, произошли ли они от потерпевшей Баркаловой или иного лица. 

На этих вещах, следы, принадлежащие мне, не обнаружены. 

Факт не обнаружения следов на этих вещах доказывают, что я непричастен к изнасилованию и насильственным действиям.

Следователем эта логическая неполнота картины не устранена. 

В соответствии с ч. 2 ст. 14 УПК РФ бремя опровержения доводов, приводимых обвиняемым в свою защиту от предъявленного обвинения, лежит на стороне обвинения. 

Пункт 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 N 55 «О судебном приговоре» указывает на то, что в силу принципа презумпции невиновности обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, а все неустранимые сомнения в доказанности обвинения, толкуются в пользу подсудимого.

Это именно такой случай.

Кроме того, приговор не может считаться обоснованным, если обвинение основано исключительно на показаниях лиц, заинтересованных в исходе дела, не подкреплённых другими объективными доказательствами. 

Это правило содержится в Бюллетене ВС СССР. 1957. № 3. С. 6. 

Показания свидетелей обвинения, допрошенных на предварительной стадии, данных со слов малолетней потерпевшей, исходя из их содержания, указали на отсутствие сведений, на основе которых можно сделать не предположительный вывод о моей виновности и причастности. 

Ни один из свидетелей обвинения не был очевидцем рассказа потерпевшей, что является фактом.  В данном случае неочевидность не имеет доказательного значения для предположения о моей виновности, так как вещественные доказательства и заключения экспертиз опровергают утверждение об его причастности к этим преступлениям.

Показания заинтересованных лиц со стороны обвинения (оперов), данные ими якобы со слов подвергнутого пыткам подозреваемого (обвиняемого), не подтверждаются сведениями из категоричных экспертных заключений об отсутствии моих следов на вещах, на которых могли бы остаться следы изнасилования и насильственного действия сексуального характера.

Согласно заключениям всех экспертиз ни одного моего следа на белье, одежде и других вещах потерпевшей, не выявлено. 

Нет и следов Баркаловой, которые были бы найдены на якобы одежде подозреваемого.

Текстильные ворсинки с описанием их цвета, обнаруженные на одежде потерпевшей, не доказывают факт соприкосновения моей одежды с одеждой потерпевшей при совершении преступных действий, описанных следователем. 

Оценив собранные следствием предварительные сведения, пока только претендующие стать доказательствами, вы не найдёте объективной связанности между ними и обстоятельствами, подлежащими обязательному установлению по делу.

3. Вопросы моего защитника, которые суд ему не разрешил задавать потерпевшей, отказав в её вызове для допроса в судебном заседании:

1. В каком месте проводилось опознание подозреваемого?
2. Были ли на руках статистов садовые перчатки, если да, то какого цвета?
3. Кто участвовал при проведении опознания подозреваемого, сколько в кабинете было мужчин, и сколько женщин?
4. Обсуждался ли в месте проведения опознания вопрос и производстве видеосъёмки или фотографирования?
5. До этого случая встречались ли вы с мальчиком (ми)?
6. Присутствовали ли при опознании в кабинете следователя сотрудники полиции в форме?
7. Присутствовали ли при опознании в кабинете следователя сотрудники полиции в штатской форме одежды, то есть без формы?
8. Сколько человек находилось в кабинете следователя при проведении опознания подозреваемого?
9. Добровольно ли вы пошли с мужчиной к трубе в овраге?
10. Присутствовал ли при проведении опознания адвокат?
11. В какой руке мужчина держал нож?
12. Какого роста были статисты, то есть мужчины, стоявшие рядом с мужчиной, которого вы опознали?
13. Говорили ли вам кого именно следует опознать, если да, что кто?
14. Были ли у вас до этого случая сексуальные контакты с мальчиками или юношами, если да, то, когда, и были ли они с проникновением в писю?
15. Вы читали составленный следователем протокол опознания перед его подписанием?
16. Какая одежда была на подозреваемом в момент его опознания?
17. Были ли опознаваемые одинакового роста?
18. Находился ли опознанный вами мужчина в наручниках?
19. В каком положении находились его руки в момент опознания?
20. В каком положении находились руки других мужчин (статистов)?
21. Кто-либо фотографировал процесс опознания?
22. Когда вам на опознание представили 3-х человек, видели ли вы на их лицах синяки под глазами людей, которых вы не опознали?
23. Как люди, находившиеся в кабинете у следователя, общались с опознанным вами мужчиной?
24. Как выглядели статисты, опишите внешность каждого из них?
25. Были ли трое опознаваемых похожи друг на друга?
26. Если они были похожи друг на друга, то чем именно (какие признаки их внешности были схожими)?
27. У кого из присутствующих при опознании на голову был надет капюшон?
28. Какие устные или письменные заявления вы делали непосредственно в ходе опознания?
29. Находился ли на опознании опознанный вами мужчина в медицинской маске?
30. По каким признакам внешности вы опознали подозреваемого?
31. Были ли на лицах других мужчин медицинские маски?
32. Были ли у вас в процессе опознания сомнения в том, кого именно следует опознать, если нет, то почему?
33. Кто ни будь показывал вам или вашим родителем фотографию предполагаемого преступника перед проведением опознания, направляли ли такую фотографию вам на телефон до проведения опознания?
34. Кто ни будь перед опознанием говорил вам, в какую именно одежду будет одет предполагаемый преступник, и где он будет стоять, под каким номером?
35. Были ли на руках опознанного вами мужчины садовые перчатки, если да, то какого цвета?
36. Были ли татуировки на кистях рук статистов (людей, стоявших рядом с опознанным вами мужчиной?
37. Кто ни будь в ходе опознания фотографировал на телефон опознаваемых, если да, то кто именно? 

       Подсудимый