Как написать травелог примеры

В июньском номере Cosmopolitan вышла моя статья «Путевые заметные». Собственно, я пишу об этом здесь для того, чтобы подкинуть вам мысль привезти из летних поездок не только вдохновение, но и готовые к публикации записи. Неважно, где вы опубликуете свои наблюдения: в ЖЖ, альманахе или сборнике, главное — осознание, что лето прошло не зря! А путевые заметки — отличный старт для чего-то большего!

Раньше из дальних стран привозили широкие, как душа советского человека, джинсы-клеш и видеотехнику. Теперь туристическая мода требует от нас умения писать путевые записки или, говоря современным языком, травелоги.

«Как-то я одна поехала в Грецию, как раньше ездили «на воды» лечить разбитое сердце. Там, от нечего делать, каждый вечер я садилась на балконе с чашкой кофе, свежим рогаликом и блокнотом. Поставила себе правило записывать, минимум, по три страницы в день. Писала, в основном, о своих ощущениях, пыталась передать колорит страны. Помечала какие-то шуточки, услышанные в экскурсионных турах: например, одна дама поставила гида в тупик вопросом, что это за храм – христианский или католический. К концу поездки блокнот распух от впечатлений. Дома я решила поделиться записями с интернет-знакомыми, и неожиданно мой блог набрал бешеную популярность. Всем было интересно узнать, помогло ли путешествие забыть неудачный роман. Авторитетно заявляю: помогло!»
Мария, 31 год

На самом деле, травелоги существуют с давних пор. Традицию начали греки и арабы, когда принялись подробно, в малейших деталях, описывать свои путешествия. Чуть позже веяние докатилось и до Европы. К восемнадцатому веку «книги странствий» обрели такую популярность, что почти каждый известный писатель обязательно прибегал к этому жанру. Например, Александр Радищев, анонимно издавший в 1790 году «Путешествие из Петербурга в Москву», написал самый настоящий травелог, даже не подозревая об этом.

«Когда я прожила в Малайзии два года, друзья вдруг предложили мне описать свои наблюдения в виде путевых заметок. Предложение мне понравилось, и я начала думать, что интересного я могла бы рассказать о стране. Не хотелось просто излагать общеизвестные факты. Тогда у меня возникла идея сделать серию интервью с местными жителями, благо язык я хорошо знаю. С кем я за тот год только не познакомилась: от таксистов-индусов до сурового, но невероятно привлекательного нефтяного магната. К каждому интервью я приложила набросанный карандашом портрет и свои впечатления от встречи. Так родился проект, который в ближайшее время будет запущен одним известным издательством. А я сейчас переселилась во Вьетнам и уже начала знакомиться с вьетнамцами».
Лика, 29 лет

В травелогах автор не просто описывает свое путешествие, но пропускает национальный колорит через призму своего восприятия. Это штучная работа в индивидуальном стиле. Ведь одно дело – скопировать слова гида, который рассказал, почему некоторые храмы древнего комплекса Ангкор закрыты от туристов. И совсем другое – обследовать тайком эти храмы и описать в заметках свои советы, перемежая их веселыми историями о том, как вас чуть было не арестовали стражи порядка, от которых удалось откупиться двумя долларами.

В травелоге события часто излагаются в определенной хронологии, но тему можно выбрать любую. Можно сконцентрироваться на серьезных размышлениях о стране и судьбе нации, как это сделала Ребекка Уэст в книге о Югославии «Черный ягненок и серый сокол». Можно поселиться в одном из уютных уголков планеты и передать в записках атмосферу места, подобно Питеру Мейлу с его бестселлером «Год в Провансе». Если ты находишься в стране «по долгу службы», опиши свои впечатления от работы, соединив профессиональные байки с местными легендами. Именно на этом сыграл Денис Цепов в своей книге «Держите ножки крестиком, или русские байки английского акушера», в которой рассказал, как рожают британские леди.

Посмотри по поисковым системам, сколько человек за последнее время интересовались страной, о которой ты хочешь поведать. Но, если, например, спроса на Джибутти нет, это не значит, что о ней не нужно писать. Ищи уникальные способы подачи, подумай, как заинтересовать читателя. Возможно, стоит вставить страшные легенды или разбавить описание выдержками из старинных писем и дневников. Например, про кладоискателей уже написано столько, что, если сложить книги стопками, можно построить Великую Китайскую Стену. При этом тема алмазоискателей остается почти неохваченной. Записывай все, что может пригодиться, знакомься с местными жителями, но не увлекайся «шутками, легендами, тостами». Иначе можно докатиться до кражи девушек и общения с очаровательными джигитами. Впрочем, из этого тоже может выйти отличный рассказ!

Советы начинающим травелогерам:

1. Устрой мозговой штурм, самостоятельно или в компании с друзьями. Собери все  факты, записи в блокнотах, ценники и использованные билеты, путеводители, карты, фотографии. Подумай, каких фактов тебе не хватает и где их можно найти. Набросай на бумаге план.

2. Реши, что именно будешь описывать: разговоры с местными жителями, впечатления от национальной кухни, проживание в частном секторе или веселые приключения в дороге. Сделай акцент на чем-то одном!

3. Продумай сюжет. Если ты собираешься просто описать свой быт в духе «проснулась-поела-заснула», читатели заснут вместе с тобой. Добавь яркие детали, диалоги, интересные случаи из твоей заграничной жизни.

4. Представь своего потенциального читателя и подумай, что он сможет почерпнуть из твоего травелога: описание удобных маршрутов, мастер-класс по торговле с местными продавцами, сведения о «секретных местах», где можно почти бесплатно купить ювелирные украшения.

5. Составь для читателя список «do’s and don’t’s» — того, что можно делать и что нельзя делать в этой стране. Если ты знаешь, что в Таиланде нельзя гладить детей по голове и протягивать деньги левой рукой, напиши об этом!

6. Используй свои сильные стороны, сделай травелог уникальным, укрась его рисунками или фото. Здорово, если ты разбираешься в кулинарии и можешь не только сделать обзор лучших парижских ресторанов, но и написать, как приготовить «соус бедного парижанина» в домашних условиях. Или опровергни привычное: кто сказал, что леди не ругаются, ха, держите ноги крестиком!

Травелог – это, как правило, рассказ одного человека о поездке, путешествии или чем-то еще. У нас есть множество знаменитых путевых заметок, написанных европейскими путешественниками. Работа Марко Поло служит хорошим примером его путешествия в Китай и последующего знакомства с Ним в период монгольского владычества.

Естественно, ранний путевой дневник был бы написан от руки на бумаге или в чистых книгах, чтобы описать приключения путешественника. Такое письмо в высшей степени индивидуализировано и представляет собой опыт путешествия, увиденного глазами путешественника. Он может включать в себя практически все, что встречается в поездке: то, что человек ел, что он видел, разговоры или заметные черты культуры. Личный путевой дневник чаще всего пишется от первого лица.

Неплохая идея – вести путевой дневник, поскольку впоследствии он поможет вам запомнить важные детали путешествия. Ваши личные впечатления могут быть только для ваших глаз, но тенденция в хронике поездки теперь заключается в том, чтобы делиться этой информацией через книжные издания или, чаще всего, через туристические шоу или Интернет. Некоторые люди ведут видеожурнал вместо того, чтобы записывать свои мысли в книгу. Другие используют ноутбуки и камеры для записи интересных аспектов отпуска или путешествия. Затем они могут опубликовать информацию о поездке в блоге о путешествиях в Интернете или использовать свои записи для обзора некоторых мест, которые они видели, и дать рекомендации другим, которые могли бы посетить те же места.

Стиль журнала путешествий – это не только художественная литература. Многие известные письменные произведения – это путевые заметки о вымышленных местах. “Божественная комедия” Данте – это, по сути, рассказ о путешествии через Ад, Чистилище и Рай и как и многие путешествия, повествуется от первого лица. “Путешествия Гулливера” – еще один ранний вымышленный травелог.

В наше время многие романы вписываются в жанр травелога. Если вы хотите, чтобы дети получили представление о том, что может содержать хорошая книга, рассмотрите роман Джеймса Гурни “Динотопия”, написанный в виде дневника, с информацией о мистической стране, в которой динозавры и люди живут в относительной гармонии друг с другом. Сама история увлекательна, и рассказчик не только записывает свое путешествие, но и использует иллюстрации (фактически созданные Гурни), чтобы подчеркнуть различные аспекты культуры.

Некоторые из самых интересных работ 20-го века – это травелоги, такие как “На дороге” Джека Керуака или книга Роберта Пёрсига 1974 года “Дзен и искусство обслуживания мотоциклов“. Увлекательной работой 1998 года, которая захватила воображение многих , является книга Билла Брайсона “Прогулка в лесу“, описание прогулки Брайсона по Аппалачской тропе с дополнительными историческими подробностями и истерическими или странными историями об этой тропе.

Пожалуй, одним из самых эклектичных романов современности стал “Путеводитель автостопом по галактике” Дугласа Адамса. Это не написано в традиционном смысле с повествованием от первого лица. Тем не менее, она дает вам полезные советы о том, как проложить свой путь через образное изображение галактики Адамсом, если Земля будет уничтожена, чтобы освободить место для новой магистрали.

↓ поддержать сайт ↓

Цели урока:

• Деятельностная цель: определить особенности жанра «травелог», выполнить комплексный анализ текста, создать презентацию.
• Образовательная цель: расширить знания о жанрах литературы, познакомить с жанром травелог и его особенностями.
• Развивающая цель: создать условия для речевой и мыслительной деятельности учащихся.

Ход урока

Организационно-мотивирующий этап

Наглядно представлены карты. Маршрут Транссиба и карта тракта от Санкт-Петербурга до Москвы во второй половине XVIII века.

— Что объединяет эти две карты? (Дорога, путь)

— Назовите однокоренные слова к этим существительным. (Путешествие)

— Что является необходимым, обязательным атрибутом путешествия? (Маршрут, транспортные средства, дороги)

— Что может оставить впечатления в путешествии?

— Как оформить эти впечатления? (Фотографии, видеофильмы, записи)

— Для записей какие жанры используем? (Путешествия, очерки, хождения, рассказы)

— Какой стиль приемлем для изложения? (Публицистический)

— Что изображено на карте № 1? (Путь Радищева) — Что на карте № 2? (Транссибирская магистраль)

Опора на знания по ранее изученному материалу

Основные идеи «Путешествия из Петербурга в Москву».Основной идеей Радищева при написании «Путешествия» было: показать все ужасы и проблемы России второй половины XVIII века. Дата опубликования произведения – май 1790 года. Сколько лет прошло?

Жанр «Путешествие» — путешествие в форме путевых заметок. Композиция – последовательное построение глав. Каждая глава – новая станция на пути героя.

Мы это произведение изучили, рассмотрели социальные проблемы. На каких ещё проблемах мы могли заострить внимание, если сегодня на уроке нас два учителя и карты? (Дорога, транспорт) На чём отправляется в путешествие рассказчик? (Кибитка) Возникают сложности, в чём? Запись на доске: частая смена лошадей, долгое время в пути, опасность на дорогах, неудобство в пути, отсутствие связи… Это прошлое. 
Радищев, в своём роде, оказался одним из тех, кто открыл простор для современной литературы. Речь идёт о новейшей литературе, которая существует не только в бумажном виде, но и в электронном виде в сетях Интернета. С помощью интернет-ресурсов можно без преград делиться своими впечатлениями от увиденного, тут же размещая фото или видео, жанр путешествия на сегодняшний день является самым распространёнными жанром в Интернете. С этой позиции о «Путешествии из Петербурга в Москву» можно говорить как об одном из источников современнейшей литературы,  которая составляет для человечества реальное пространство его культурной жизни.
В новейшей литературе этот жанр именуется ТРАВЕЛОГ.

Формулирование темы, определение целей и задач

Итак, сформулируем тему и цели урока из того, о чём мы говорили. Жанр. География. Карта.

Тема. (Ученики предлагают и выбирают самостоятельно)

Цели:

1. Анализ травелога в качестве новой формы журналистики о путешествиях.
2. Анализ текста с точки зрения поднимаемых проблем.

Задачи.

• Выявить жанровую специфику на основе статьи корреспондентов «Комсомольская правда» Владимира Ворсобина и Виктора Гусейнова «Из Москвы во Владивосток на Электричках». https://www.amur.kp.ru/daily/26600.4/3615523/ Анализ части 25.

— Пригодятся ли вам эти знания в будущем?

Это необходимо не только, чтобы определять принадлежность текста данному жанру, но и нужно для того, чтобы правильно составить собственный текст.  

Начало работы на уроке по созданию презентации. Далее по ходу урока вносятся все выводы по работе в группах, заключение и предложения.

Новые знания

Анализ статьи «Из Москвы во Владивосток на Электричках», часть 25 «О забайкальских аборигенах, умирающей тайге и главном отличии русских от китайцев».

Определимся с особенностями жанра.

Травелог не является сложным литературным жанром, поэтому у каждого человека, который путешествует, есть шанс его написать. Важно помнить, что это должна быть, прежде всего, личностная история, то есть обязательно с описанием собственных впечатлений и мыслей от встречи с каким-то объектом или местом, а не только перечнем посещенных мест.

Именно это отличает травелог от более утилитарного жанра истории путешествий.

Определимся со значением слова ТРАВЕЛОГ. Личностная история с описанием собственных впечатлений и мыслей от встречи с каким-то объектом или местом.

Признаки травелога: доступность, хронометраж, образ автора, «шоковая терапия», инфогра́фика, периодичность выпусков, современный контекст, разговорная лексика, последовательность событий, концепция, обратная связь, целевая аудитория, стиль монтажа.

Актуальность темы

Анализ анкетирования о пользовании железнодорожным транспортом для перемещения по Амурской области.

Вопросы:

1. Есть ли у вас друзья, знакомые, родственники в Амурской области?

2. Навещаете ли Вы их? Да. Если «НЕТ», укажите причину (нет надобности/отсутствие транспорта).

3. Вид транспорта, используемый вами для поездки по Амурской области.

4. Почему не пользуетесь транспортом РЖД. (Поезд не останавливается на близлежащих станциях. Неудобное время для прибытия и отъезда. Прочее…)

Применение полученных знаний. Работа в группах по выявлению признаков жанра и анализ текста.

— На дом вы получили текст для ознакомления с содержанием. О чём этот текст? Краткий пересказ. Для достижения поставленных целей поработаем в группах.

Работа с текстом и видеоматериалами.

Работа в группах. Филологи. Признаки жанра

1. Личностная история. Впечатления.

2. Доступность.

3. Хронометраж. Цель поездки.

4. «Шоковая терапия».

5. Периодичность выпусков.

6. Современный контекст.

7. Разговорная лексика. Целевая аудитория.

Оценка работы в группе.

Группа Аналитики. Проблемы, затронутые в тексте.

Железнодорожное сообщение по Амурской области очень грустное. Грустно оно большим количеством деревень с заброшенными домами.

Группа А 1. Проблемы населенных пунктов, расположенных на магистрали (из личных наблюдений):

— неблагоприятная экологическая обстановка из-за близкой активно эксплуатируемой магистрали;
— высокий уровень шума;
— трудности при переходе шоссе с одной стороны деревни на другую;
— плохое освещение;
— отсутствие безопасных дорожек для жителей деревень, что приводит к смертельным случаям при движении по обочине.

Оценка работы в группе.

Прошло два века. Но, к сожалению, проблемы маленьких деревень существуют и по сей день.

Группа А 2. Социальные проблемы жителей населённых пунктов, расположенных на магистрали по тексту:

— упадок сельского хозяйства;
— безработица, повлекшая отток молодого населения;
— нищета, которая вынуждает торговать рыбой, ягодами, грибами;
— нарушение экологии от использования природных ресурсов фирмами из Китая;
— отсутствие транспортного сообщения между станциями при наличии железной дороги.

Оценка работы в группе.

Группа Социологи. Транспортное сообщение. Положительные стороны:

— современная железная дорога;
— комфортабельное путешествие;
— безопасность;
— наличие персональных средств связи.
Оценка работы в группе (с учётом анкетирования).

Итоги оценивания 1 этапа урока. Эталон на слайде.

Транспортно-географическое положение является основополагающим для развития территории. Несмотря на то, что проблема «дороги» России была описана еще Радищевым, эта тема актуальна и для современных исследований. Изменения транспортно-географического положения территории,  влечет за собой перемены во всех сферах жизни: экономической, культурной, социальной.

Этап урока проводится учителем географии

• Богатство природных ресурсов
• Население
• Транспорт
• Экология

Вывод

1. Цели урока и результат работы.
2. Вывод по тексту корреспондентов.

«Разрывы движения электропоездов на Транссибе по Амурской области:
Могоча – Ерофей Павлович – 200 км;
Магдагачи — Архара — 610 км.
Здесь не просто не ходят электрички – власти обрекают эти районы на вымирание. Без дешёвого транспорта городки пустеют, деревни исчезают. И свою экспедицию мы согласны признать удачной – если правительство России снова свяжет русские регионы электричками, не допуская транспортного развала страны. Если эти разрывы исчезнут, тогда наша безумная затея удалась. А пока подождём радоваться».

Просмотр созданной презентации

Домашнее задание. Написать статью в жанре «травелог» о посещении залов Амурского областного краеведческого музея им. Г.С. Новикова-Даурского.

Использованные ресурсы

1. https://interneturok.ru/literatura/9-klass/literatura-xviii-veka/zhanrovye-osobennosti-i-ideynyy-smysl-puteshestviya
Жанровые особенности и идейный смысл «Путешествия…». Видеоурок.

2. https://studfiles.net/preview/5866276/
Авторы: Н. А. Никитина, Н. А. Тулякова. Жанр травелога: когнитивная модель.

3. http://mydocx.ru/10-127078.html
Путевой очерк в публицистике XX и XXI века.

4. https://www.amur.kp.ru/daily/26600.4/3615523/
Авторы: Владимир Ворсобин, Виктор Гусейнов «Из Москвы во Владивосток на Электричках».

Панцирев Ю. Августовский натюрморт

Люблю южный август. Когда,
наконец, уходит палящее солнце, спадает жара и начинает дуть прохладный свежий
ветерок, навевая осень… Но настоящая осень с дождями и холодными ночами в нашем
регионе придет еще не скоро. Нас еще ждет теплое бабье лето с ласковым неназойливым
солнышком, яблочными и медовыми Спасами, паутиной и еще теплым морем.

А кто так и не
выбрался на юга, не расстраивайтесь. В этом году благоразумие важнее рискованно
проведенных десяти дней в поездке. Тем более, что любители чтения всегда могут
путешествовать с книгой.

           «Только о двух вещах мы будем
жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали».

Марк Твен

Некоторые книги обладают
чудесной способностью переносить нас в самые удивительные места планеты. Это,
прежде всего, книги-травелоги.

Травелог в современной
литературе – явление сравнительно новое. Это синтетический жанр, существующий
на стыке беллетристики, страноведческой статьи, туристического путеводителя и
личных записей, блога. Само название – травелог – происходит от
английского travelogue: рассказ о путешествии. Важнейшей особенностью
травелога является содержание, окрашенное личным отношением автора. Это не
просто путевые заметки, это – эмоции, субъективные переживания, уникальный опыт
рассказчика.

Замечательные книги-травелоги,
благодаря поэтическому и насыщенному колоритными подробностями повествованию,
расскажут о путешествиях по миру, и странствиях в поисках себя и обретения
гармонии.

Сначала – классика жанра. И правда: сколько классиков
литературы оставляли записки о путешествиях и путевые заметки, не зная, что
пишут травелоги?😁 Если говорить современным языком, эти книги и есть они самые.

Гончаров И.А. «Фрегат «Паллада»: очерки
путешествия 

     Эта книга
Ивана Александровича Гончарова — явление в своем роде уникальное. Ведь ни один
из классиков русской литературы еще не участвовал в подобном путешествии.

      Те же, кому
довелось пройти этот путь: из России через Британию и Южную Африку в Индонезию,
Сингапур, Японию, Китай, Филиппины, не были классиками русской литературы.
Именно поэтому книга «Фрегат “Паллада”» надолго пережила и сам корабль, давший
ей название, и  самого автора.

  Карамзин Н.М. «Письма русского
путешественника»

17 мая 1789 года из Твери через Петербург, Нарву,
Дерпт, Ригу выехал в длительное путешествие по Европе молодой русский писатель
Николай Михайлович Карамзин. Посетив Пруссию, Саксонию, Швейцарию, Францию и
Англию, Карамзин вернулся в Россию осенью 1790 года.

     Книга,
написанная в форме личных писем близким друзьям, полна любопытных фактов,
наблюдений за жизнью европейских стран и встреч с выдающимися людьми эпохи. Это
своеобразный исповедальный дневник русского человека, попавшего в огромный,
незнакомый ему мир духовной и общественной жизни европейских стран, в самую
гущу европейских событий. Публикация «Писем русского путешественника» сделала
Карамзина известным литератором.

     Времена
меняются, технологии совершенствуются, скорости нарастают, а эта замечательная
книга по-прежнему остается одной из самых любимых…

 

Марк Твен «Простаки за границей, или Путь новых паломников»

    Эта ироничная, остроумная и чрезвычайно
познавательная история о путешествии американцев по Старому Свету покорила
читателей и разошлась огромным тиражом. А сам Марк Твен, впервые попробовавший
себя в жанре путевых заметок, пришел к выводу, что тот, кто весь век прозябает
в одном каком-нибудь уголке мира, никогда не научится терпимости, не сумеет
широко и здраво смотреть на жизнь. Спустя почти сто пятьдесят лет после выхода
его книги с ним сложно не согласиться.

Полгода молодой журналист провел на
борту парохода «Квакер-Сити» в компании соотечественников,
совершавших увеселительную поездку по Европе и Святой земле. Они побывали в
Марокко, Венеции, Риме, Париже, Иерусалиме, Одессе, дважды пересекли Атлантической
океан и живыми и невредимыми сошли на берег в Нью-Йоркском порту.

Эта книга для тех, кто любит путешествия — как воображаемые, так и
реальные. Для тех, кто обожает Марка Твена и хранит теплые воспоминания от
прочитанных произведений автора.

Ильф И.А. «Одноэтажная Америка»

Легкое, невероятно познавательное повествование о
путешествии двух советских корреспондентов в Соединенные Штаты. С присущим
писателям чувством юмора Илья Ильф и Евгений Петров создают на страницах книги
облик богачей и простых люде Америки.

     Это редакция
книги представляет собой путевые заметки в соединении с материалами из личного
архива. Здесь опубликованы письма, которые Ильф посылал жене и дочери во время
путешествия, и фотографии, сделанные им в США. Вместе с письмами Петрова они
представляют собой своеобразный дневник путешествия.

     Материалом
для представленного в этой книге рассказа «Тоня» также послужили яркие
впечатления, которые получили писатели в поездке по Америке.

     Арсеньев
В.К. «Дерсу Узала»

«Дерсу Узала» – один из популярных экспедиционных
обзоров природы Уссурийского края, рассказ знаменитого путешественника,
исследователя Дальнего Востока Владимира Арсеньева. Мы знакомимся с опытным
следопытом гольдом Дерсу Узала. Он знает и уважает тайгу и ее обитателей, он
разговаривает с великим духом леса и безо всяких карт ведет через глухомань и
буреломы молодых ученых, приоткрывая завесу тайны и неповторимой красоты
сибирской природы.

Дикая красота непроходимой тайги, непревзойденная
мудрость старого охотника с нетронутым цивилизацией восприятием мира – все это
делает путевые описания захватывающей книгой о приключениях.

Современные путевые заметки перерастают в прекрасные
романы-впечатления о странах и обычаях, в которых побывали их авторы.

Гилберт Элизабет «Есть,
молиться, любить»

Пережив развод и депрессию, героиня романа Элизабет
Гилберт  полностью меняет свою жизнь.

Чтобы вновь обрести себя, она решается на радикальный
шаг: продает все, чем владеет, расстается со всеми, кого любила, и на целый год
отправляется в кругосветное путешествие.

Странствуя по Италии, Индии и Индонезии, она не только
обретает себя, но и увлекательно рассказывает об этих странах, их обычаях и
достопримечательностях.

«Есть, молиться, любить» — это книга-впечатление о
разных странах и людях, которые их населяют. А еще – о том, как можно найти
радость там, где не ждешь, и как не нужно искать счастье там, где его не будет.

Мейл Питер «Год в Провансе»

 В один
прекрасный день английская супружеская пара купила старый фермерский дом на юге
Франции и начала совершенно новую жизнь, полную гастрономических радостей, неожиданных
открытий и смешных приключений. Им пришлось столкнуться и с нелегкими
испытаниями, начиная с попыток освоить непонятное местное наречие и кончая
затянувшимся на целый год ремонтом. Герои научились игре в boules, побывали на
козьих бегах, приняли участие в охоте на трюфели и познали другие радости жизни
в самой южной французской провинции.

Первый прожитый в Провансе год оказался настолько богат
яркими впечатлениями, что вдохновил Питера Мейла на создание бестселлера,
который до сих пор считается лучшей туристической книгой, посвященной Франции.

Митчелл Том «С пингвином в рюкзаке»

На дворе 1970-е годы, Южная Америка, сменяющие друг
друга режимы, революционный дух и яркие краски горячего континента. Молодой
англичанин Том оставляет родной дом и на последние деньги покупает билет в один
конец до Буэнос-Айреса. Он молод, свободен от предрассудков и готов колесить по
Южной Америке на своем мотоцикле. Он ищет себя и смысл жизни, но находит
пингвина в нефтяной ловушке, оставить которого на верную смерть просто
невозможно.

Возможно, пингвин — не лучший второй пилот для искателя
приключений. Но именно он станет Тому настоящим другом, навсегда изменив жизнь
молодого человека…

  

Данлоп
Фуксия «Суп из акульего плавника»

Ироничное повествование об английской девушке,
познающей историю и культуру Китая через изучение секретов приготовления разных
блюд. Героиня книги отправляется в Поднебесную и ест всё, что ей
предлагают, порой с неожиданными для неё последствиями…

Лауреат престижных литературных премий Фуксия Данлоп
открыла для себя Китай в 1994 году. С тех пор она овладела тайнами создания
самых невероятных чудес китайской кухни. И с радостью делится ими с другими
людьми, раскрывая двери в мир одной из самых удивительных цивилизаций, и поныне
не оставляющей равнодушным каждого, кто с ней соприкасается.

Памук Орхан «Стамбул»

Нобелевский лауреат турецкий писатель Орхан Памук пишет
биографию Стамбула, переплетая собственные воспоминания с культурной историей
города. Книга наполнена ностальгией по исчезнувшему имперскому величию
османских времен.

Вместе с автором вы «прогуляетесь» по узким улочкам
города, полюбуетесь османскими виллами и каналами, познакомитесь с писателями,
художниками, журналистами и сумасшедшими историками, описавшими полтора
столетия «модернизации» города.

В книге с большой любовью описаны обычаи и уклад жизни
старой знати, забавные чудаки-летописцы, жизнь бедных кварталов и развлечения
«европеизированных» стамбульцев.

Друзья, а какие книги-травелоги знаете вы? Поделитесь своими впечатлениями о прочитанном! 

СЧАСТЛИВЫХ ВАМ АВГУСТОВСКИХ ДЕНЬКОВ!!!

Публикация основана на докладе, прочитанном в рамках семинара по материально-технической истории русской литературы Лаборатории [транслит].

Наблюдатель из окна

Книга аббата Жана Шаппа д’Отроша «Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761 году» до сих пор имеет репутацию антирусского сочинения. На деле Шапп был первым европейцем XVIII века, который обратил внимание не только на деятельность русского правительства по европеизации страны, но и собственно на жизнь русского народа: в его книге много портретов и зарисовок простых людей, пусть и не всегда одобрительных. Из 200 страниц современного русского перевода лишь четыре посвящены Петербургу и Москве, которые до Шаппа (часто и после) были в центре внимания путешественников по России, и наблюдения, сделанные в столицах, обычно распространялись на всю страну.

Будучи новаторским по масштабу охваченной территории, травелог д’Отроша был вполне традиционным по форме. Как строилось в нем повествование? Путешественник передвигается по заранее намеченному маршруту между почтовыми станциями и городами. Остановка на каждой из них — повод описать что-то увиденное. Отмечается, как правило, нечто уникальное для этого места (например, оранжерея с редкими растениями в заснеженных уральских владениях Демидовых) или просто то, что бросается в глаза наблюдателю из-за несходства с привычными ему бытовыми условиями, образом жизни. Причем почти каждое такое описание непременно сопровождается комментариями — собственными рассуждениями или сведениями, почерпнутыми из каких-либо источников (в том числе из непроверенных свидетельств собеседников). Чтобы построить связное повествование, у путешественника и нет другого выхода, но это делает его травелог уязвимым для критики.

Так, Шаппа поразила русская баня. Он и наблюдал, как местное население ходит в баню, и сам пытался помыться в ней (правда, не выдержал жара и обработки веником). Но соль описания составило утверждение, что русские крестьяне ходят в баню все вместе — мужчины, женщины и дети (чего Шапп воочию не наблюдал). Масла в огонь подлила иллюстрация Жан-Батиста Лепренса, наглядно изобразившая развращенные нравы (и идущая даже далее описаний, данных в книге).

Таких эпизодов в сочинении Шаппа было много, часто речь в них шла не о нравах, но о государственном устройстве, весьма, с точки зрения автора, непривлекательном, что вызвало отпор. В составленной по инициативе и при непосредственном участии Екатерины II ответе на книгу Шаппа, под названием «Антидот», появился язвительный комментарий к обширности сведений, приведенных в «Путешествии в Сибирь»: «Вот много предметов для человека, скакавшего на почтовых от Парижа до Тобольска». Имелось в виду, что аббат описал слишком многое, чего просто нельзя было увидеть и оценить при быстром темпе путешествия. А если во время передвижения на почтовых невозможно узнать всё, что описывает путешественник, значит, его записки основаны на домыслах и являются враждебными высказываниями, — такова логика обвинения.

Итак, выходящий из повозки на почтовых станциях и лишь там знакомящийся с окружающим миром путешественник вынужден описывать то малое, что видит своими глазами, а в остальном — полагаться на другие источники, рискуя быть осмеянным и за сами ошибки, и за то, что пытался прослыть знатоком за счет чужого ума.

Уличить любого автора при желании несложно. Например, граф Андрей Матвеев в записках о своем посольстве в Париж начала XVIII века приводит все многословные латинские надписи на «подобиях» (то есть памятниках) Людовика XIV, стоящих на столичных площадях. Эти сведения даются мимоходом в рассказе о том, как посольство торопилось через весь город к месту ночлега, так как был уже поздний час, — и вряд ли автор в темноте и спешке выходил из кареты, чтобы снять копии с надписей на статуях.

Справедливости ради нужно отметить, что на тех страницах, где Шапп меняет повозку на сани и мчится в них по реке, тон рассказа заметно меняется. Панорама крутых берегов (особенно волжских), захватывающая дух скорость, ровный лед вместо рытвин на дороге — всё это описано с восторгом, надо думать, отчасти примирявшим автора с русской действительностью (или тем, что он считал ею).

Следующие два произведения — Стерна и Радищева — не относятся к травелогам в строгом значении, они описывают вымышленные поездки, но, во-первых, сами строятся по законам травелога, пусть даже пародийно или условно, а во-вторых, предложили несколько влиятельных моделей, непосредственно касающихся транспортных средств и принципов описания.

Стоящая на месте карета

Одна из глав «Сентиментального путешествия по Франции и Италии» (книга Лоренса Стерна вышла в том же 1768 году, что и сочинение Шаппа) сообщает о попытке повествователя Йорика, только что прибывшего во Францию, приобрести средство передвижения по ней:

«…я вышел на каретный двор купить или нанять что-нибудь подходящее для моей цели. Мне с первого же взгляда пришелся по вкусу один старый дезоближан (коляска, называемая так во Франции потому, что в ней может поместиться только один человек. — Прим. Л. Стерна) в дальнем углу двора, так что я сразу же сел в него <…> я задернул разделявшую нас тафтяную занавеску и, задумав описать мое путешествии, достал перо и чернила и написал к нему предисловие в дезоближане».

Именно забравшись в дезоближан, Йорик сочиняет знаменитое предисловие о путешествиях, что представляет собой, конечно, насмешку над авторами травелогов, описывающими свои размышления, которым они предавались в дороге, — ведь такие многостраничные опусы совершенно невозможно записать (при помощи чернил и пера!) во время движения. Стоящая на месте карета — это путь, намеченный Стерном для травелогов и ведущий очень далеко от их сути: совсем необязательно передвигаться, чтобы писать о путешествии. Парадокс «Сентиментального путешествия» (написанного, кстати, в Англии, а вовсе не во время вояжа) открывал безграничную свободу: автор травелога теперь не был ограничен зарисовками, которые мог сделать в пути. Книга Стерна, имевшая большой успех в континентальной Европе, особенно в Германии и России (во многом также благодаря психологическим описаниям, юмору, изящному стилю), спровоцировала массу подражаний и удачных трансформаций жанра. Недостаток фактического материала в них с лихвой компенсировался эмоциями, которые и описывались в травелоге, и вызывались у читателей при помощи рассчитанных на это эпизодов; появились тексты в тексте — цитаты из литературы, а также специально сочиненные стихотворные фрагменты.

Однако у этого открытия была и обратная сторона. Пародии на путешествия не заставили себя ждать. Ксавье де Местр (брат дипломата и философа Жозефа де Местра) писал в «Путешествии вокруг моей комнаты» (1794), доводя иронию Стерна до абсурда:

«Вот она, мсье, моя книга, вот оно, мое открытие: читайте и завидуйте. Я замыслил и совершил путешествие в течение 42 дней вокруг своей комнаты. Многочисленные и интересные притом наблюдения, которые я при этом сделал, и немалое удовольствие, которое я испытывал в дороге, понудили меня сделать их предметом публичного внимания».

Сны путешественника

«Путешествие из Петербурга в Москву» (1790) Александра Радищева традиционно включает описания встреч, разговоров, в том числе подслушанных, на станциях почтового тракта между двумя российскими столицами. Путешественнику чрезвычайно везет на информированных собеседников; кроме того, он подбирает в дорожной грязи целые кипы написанных кем-то бумаг (записок, проектов) и, читая по пути или на остановках, дословно их воспроизводит для читателя. Каждая главка книги названа по имени почтовой станции, а их содержание часто вообще не связано с тем, что можно было увидеть на этом маршруте.

Многие современники и позже исследователи считали «Путешествие» политическим трактатом в форме травелога (а Пушкин назвал его «сатирическим воззванием к возмущению»).

Однако некоторые новшества Радищева в области формы имели литературное применение и техническое объяснение.

Путешественник передвигается в кибитке, в которой, чтобы справиться с тряской, можно было находиться только в лежачем положении. Что же оставалось делать? Естественно, спать:

«Я лежу в кибитке. Звон почтового колокольчика, наскучив моим ушам, призвал наконец благодетельного Морфея. <…> Я зрел себя в пространной долине, потерявшей от солнечного зноя всю приятность и пестроту зелености; не было тут источника на прохлаждение, не было древесныя сени на умерение зноя. <…> По счастию моему случившаяся на дороге рытвина, в которую кибитка моя толкнулась, меня разбудила».

Один из снов Радищев пересказывает читателям на многих страницах. Это сатира на монарха, получившего в дар от волшебницы Прямовзоры очки, через которые можно видеть всё в настоящем виде. В целом прием сна был распространен в литературе того времени, но Радищев вводит его в путешествие как некую новую опцию. Заведомо вымышленный, сатирический сон давал возможность обобщить то, что подавалось в предшествующем тексте как дорожные впечатления, избежав обвинения в неуместности такого высказывания.

Разнообразие эмоций

Отмеченный нами применительно к травелогу д’Отроша переход от одной эмоции к другой при смене транспортного средства в русской литературе был осмыслен и широко использован Николаем Карамзиным. Его «Письма русского путешественника» (1792–1801) представляют максимальное разнообразие средств передвижения, описываемых повествователем, в соответствии с заявлением, данным в предисловии к отдельному изданию книги:

«Пестрота, неровность в слоге есть следствие различных предметов, которые действовали на душу молодого, неопытного русского путешественника: он сказывал друзьям своим, что ему приключалось, что он видел, слышал, чувствовал, думал, — и описывал свои впечатления не на досуге, не в тишине кабинета, а где и как случалось, дорогою, на лоскутках, карандашом».

Это, конечно, эпатаж сентименталиста, не желающего обрабатывать свои впечатления в текст, построенный по риторическим правилам: только то, что «исторглось из души», может представлять ценность как свидетельство личности человека. Далее в предисловии возникает принципиально важный образ:

«Человек в дорожном платьи <так!>, с посохом в руке, с котомкою за плечами не обязан говорить с осторожною разборчивостью какого-нибудь придворного, окруженного такими же придворными, или профессора в шпанском парике, сидящего на больших, ученых креслах».

Прогулки пешком вызывают игривые сентиментальные описания:

«Наконец мне душно стало в карете — я ушел пешком далеко, далеко вперед и в лесу встретил четырех молодых женщин, которые все были в зеленых амазонских платьях, в черных шляпах; все белокурые и прекрасные лицом. Я остановился и смотрел на них с удивлением. Они также взглянули на меня, и одна из них сказала с лукавою усмешкою: „Берегите свою шляпу, государь мой! Ветер может унести ее“. Тут я вспомнил, что мне надлежало снять шляпу и поклониться красавицам. Они засмеялись и прошли мимо. — Это были путешествующие англичанки: четвероместная карета ехала за ними».

Дорога — это еще и остановки на границах:

«Надобно сказать нечто о прусских допросах. Во всяком городке и местечке останавливают проезжих при въезде и выезде и спрашивают, кто, откуда и куда едет? Иные в шутку сказываются смешными и разными именами, то есть при въезде одним, а при выезде другим, из чего выходят чудные донесения начальникам. Иной называется Люцифером, другой Мамоном; третий в город въедет Авраамом, а выедет Исааком. Я не хотел шутить, и для того офицеры (имеются в виду соседи по карете. — Прим. А. С.) просили меня в таких случаях притворяться спящим, чтобы им за меня отвечать».

Обратим внимание на то, что эти комические сцены происходят не в караульной, а в самой карете, объединившей нескольких немецких офицеров, одного молодого француза и русского путешественника.

Отдельно стоит рассмотреть морское путешествие. При отплытии из Англии Карамзин пишет:

«Сильный шум и стук разбудил меня: мы снимались с якоря. Я вышел на палубу… Солнце только что показалось на горизонте. Через минуту корабль тронулся, зашумел и на всех парусах пустился сквозь ряды других стоящих на Темзе кораблей. Народ, матрозы желали капитану счастливого пути и маханием шляп как будто бы давали нам благополучный ветер. Я смотрел на прекрасные берега Темзы, которые, казалось, плыли мимо нас с лугами, парками и домами своими, — скоро вышли мы в открытое море, где корабль наш зашумел величественнее. Солнце скрылось. Я радовался и веселился необозримостию пенистых волн, свистом бури и дерзостию человеческою. Берега Англии темнели… Но у меня самого в глазах темнеет; голова кружится…» И сразу же далее: «Здравствуйте, друзья мои! Я ожил!.. Как мучительна, ужасна морская болезнь!»

На самом деле это не просто описание состояния путешественника, взошедшего на борт корабля и непривычного к морской болезни. Ведь до этого он переплывал Ла-Манш: чтобы попасть из Франции в Англию, другого пути нет. Там ничего подобного путешественник не испытывал. Эти два состояния (болезнь и выздоровление) соответствуют прощанию с Европой и возвращению в Россию.

До 1860-х годов появилось еще много замечательных травелогов (самые заметные в русской литературе — пушкинское «Путешествие в Арзрум» и «Фрегат „Паллада“» Ивана Гончарова). Впрочем, для анализа транспортной темы в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863) Федора Достоевского достаточно тех соответствий, которые выделены в путешествиях рубежа XVIII–XIX веков. Достоевский активно использует открытия именно той эпохи, хотя сам путешествовал на поезде. Но, применяя их в своем квазитравелоге, он радикально меняет тип отношения между приемами писательской техники и осмыслением технических деталей путешествий в литературе и даже немного заглядывает в будущее.

Машина времени

«Зимние заметки» начинаются с обзорного взгляда:

«…я сам ничего не видал в порядке, а если что и видел, так не успел разглядеть. Я был в Берлине, в Дрездене, в Висбадене, в Баден-Бадене, в Кельне, в Париже, в Лондоне, в Люцерне, в Женеве, в Генуе, во Флоренции, в Милане, в Венеции, в Вене, да еще в иных местах по два раза, и всё это, всё это я объехал ровно в два с половиною месяца! Да разве можно хоть что-нибудь порядочно разглядеть, проехав столько дорог в два с половиною месяца? <…> Пусть не разгляжу ничего подробно, — думал я, — зато я всё видел, везде побывал; зато из всего виденного составится что-нибудь целое, какая-нибудь общая панорама. Вся „страна святых чудес“ представится мне разом, с птичьего полета, как земля обетованная с горы в перспективе. Одним словом, получится какое-нибудь новое, чудное, сильное впечатление».

Вид на Европу с высоты птичьего полета можно было бы счесть фантазией на тему воздушного средства передвижения (а воздушный шар уже был изобретен к тому времени), но, во-первых, на воздушном шаре не подняться так высоко, чтобы оглядеть всю Европу, а во-вторых, был объект несравненно более земной, позволявший это сделать. Речь, конечно, о карте, Достоевскому, как выпускнику Главного инженерного училища, хорошо знакомой. Карты, как и до сих пор, широко применялись в обучении, причем в XIX веке были в моде не только плоские карты, но и рельефные.

Почти тут же возникает в тексте Достоевского другой объект, связанный с его профессиональной подготовкой в молодые годы, а именно — Кельнский собор, о котором он говорит, что «с благоговением чертил его еще в юности, когда учился архитектуре».

Так он выглядел на плане 1821 года, когда после нескольких веков простоя кельнцы взялись завершать строительство. Вероятно, нечто подобное «чертил» и юный Достоевский. Во время его приезда в Кельн собор стоял в строительных лесах (он простоит в них до 1880-го) и, понятно, совсем не впечатлил писателя. Вот почти современная «Зимним заметкам» фотография 1855 года.

Впрочем, на обратном пути знакомство состоялось как следует. Вот как пишет об этом Достоевский (здесь важна последовательность):

«…я отправился в Кельн. Признаюсь, я много ожидал от собора; я с благоговением чертил его еще в юности, когда учился архитектуре. В обратный проезд мой через Кельн, то есть месяц спустя, когда, возвращаясь из Парижа, я увидал собор во второй раз, я было хотел „на коленях просить у него прощения“ за то, что не постиг в первый раз его красоту, точь-в-точь как Карамзин, с такою же целью становившийся на колени перед рейнским водопадом. Но тем не менее в этот первый раз собор мне вовсе не понравился: мне показалось, что это только кружево, кружево и одно только кружево, галантерейная вещица вроде пресс-папье на письменный стол, сажен в семьдесят высотою».

И обвиняет он в своем ложном впечатлении отсутствие времени на обстоятельное изучение достопримечательностей:

«Теперь рассудите сами: преодолей я себя, пробудь я в Берлине не день, а неделю, в Дрездене столько же, на Кельн положите хоть три дня, ну хоть два, и я наверно в другой, в третий раз взглянул бы на те же предметы другими глазами и составил бы об них более приличное понятие. Даже луч солнца, простой какой-нибудь луч солнца тут много значил: сияй он над собором, как и сиял он во второй мой приезд в город Кельн, и зданье наверно бы мне показалось в настоящем своем свете, а не так, как в то пасмурное и даже несколько дождливое утро, которое способно было вызвать во мне одну только вспышку уязвленного патриотизма».

К началу второй главы «Зимних заметок» мы попадаем в поезд, в котором Достоевский едет из Германии во Францию. Глава называется «В вагоне» и для нашей темы, казалось бы, имеет первостепенное значение, но… почти полностью представляет собой рассуждение об отношении русских к Европе. Даже более того — в концовке этой главы повествователь заявляет:

«Скоро все задремали; свист и постукиванье машины нагоняли какую-то неотразимую дремоту. <…> А знаете ли что: меня что-то подмывает, покамест доберемся мы до Парижа, сообщить вам мои вагонные размышления, так, во имя гуманности: ведь было же мне скучно в вагоне, ну так пусть теперь будет скучно и вам».

И вся следующая глава (ее название «И совершенно лишняя») продолжает рассуждения, начатые в предыдущей. Рассуждение в поезде о русской литературе у Достоевского — это своеобразный аналог сна у Радищева.

Читайте также

От рощи Ликея до Невского проспекта. Краткий гид по мировой истории литературных прогулок

Наконец, в четвертой главе в купе появляются спутники (вернее, на них обращает внимание повествователь): к единственному соседу-швейцарцу (при этом поезд идет из Германии во Францию) на границе прибавляются четыре новых пассажира, «первые французы, которых я встретил на их родной почве», как говорит о них герой «Зимних заметок». Правда, оказываются они полицейскими в штатском, приставленными к въезжающим во Францию иностранцам, чтобы зафиксировать их приметы. Швейцарец приятный на вид, но отнюдь не наивный: именно он объясняет, кем на самом деле были французы. Ко второй части Достоевский, вероятно, подустал от путешествия — там это почти не встречается.

Герой Достоевского вначале ведет себя в купе как Йорик. Можно никуда и не ехать, а стоять на месте, все ваши мысли и чувства всё равно с вами. Но вдруг то же самое купе из стерновской кареты, стоящей на месте, превращается в карамзинский почтовый дилижанс, в котором путешественник сталкивается с людьми разных наций.

Оказывается, передвижение в поезде способно вместить в себя опыт разных «техник познания», свойственных путешественникам: «взгляд из окна», «сценка на станции», «сон в пути» и т. д. И для смены регистра совсем не обязательно покидать или менять средство передвижения, как это было у Карамзина.

Писатель как будто движется одновременно с читателем — на это он всё время намекает (мы пересекаем границу, и вы почитайте). Как он — открыто — имитирует то, что пишет «в дороге», так и ты, читатель, можешь читать это в дороге. Здесь еще и игра с путеводителем, который именно так предполагалось читать. И временные скачки́ на этом фоне (Кельнский собор) — игра с ожиданием. Вы, дорогие читатели, рассчитывали передвигаться вместе со мной в пространстве, но такого не произойдет, зато будете перемещаться со мной во времени. И вот это, пожалуй, серьезное новшество Достоевского, который предлагает как средство передвижения в художественном пространстве машину времени. Далее в тексте появится апокалиптическое пророчество о Западе (глава пятая, «Ваал»), в котором западный город, в частности Лондон, будет сопоставлен с новым Вавилоном. Но то же самое относится и к другим городам, ко всей Европе. Так что этот недостроенный собор именно в контексте временных сдвигов получает коннотацию Вавилонской башни.

Путешествие во времени — мотив литературы путешествий, который изобрел не Достоевский. Французы обычно характеризовали свои впечатления от Испании как погружение в прошлое (например, Астольф де Кюстин — автор печально знаменитого сочинения «Россия в 1839 году», но оставивший и другие травелоги, — писал, что его интерес к Испании обусловлен, в частности, тем, что эта страна якобы находится примерно в том состоянии, в каком остальная Европа находилась триста лет назад).

Путешественники рубежа XVIII–XIX веков, начиная с Радищева, оказавшись в Новгороде или Киеве, все как один принимались бредить историческими воспоминаниями, в которых часто оказывались непосредственными зрителями событий прошлого, как герои какого-нибудь фантастического рассказа.

Но у Достоевского временное измерение устроено по-другому: путешественник дважды оказывается в одном и том же месте, но описывает свои впечатления в обратном порядке. При этом впечатление хронологически первое — разочарование — совпадает с общим выводом из увиденного в Европе, который должен бы опираться на второе впечатление или их сумму. Здесь, конечно, Достоевский играет с читательским ожиданием: человек, увидевший что-то собственными глазами, может изменить свое мнение. Путешественник Достоевского сообщает, что многого ждал от поездки в «страну святых чудес», а вернулся разочарованным, но, как показывает эпизод с собором, на деле он и въезжал в Европу с предубеждением против нее, против ее технических и культурных достижений.

Я, однако, хотел бы обратить внимание на то, как способ передвижения, многократно в тексте «Зимних заметок» отрефлексированный (птичий полет, два с половиной месяца на всё путешествие и т. п.), влияет на концепцию повествования. Это не просто путешествие поездом, перемещающим наблюдателя с нечеловеческой скоростью. В конце концов, проснувшись в Париже, можно те два с половиной месяца посвятить его более внимательному изучению. Отсутствие остановок — это собственный выбор путешественника, и он превращает наполненный высоким смыслом, просветительский grand tour, исполняющий детскую мечту сорокалетнего писателя, фактически в туристическую поездку. Техника описания следует за техникой передвижения. Путешественник, как в поговорке, скачет галопом по Европам, он не в состоянии охватить всё одним разом, смешивает впечатления по дороге туда и обратно, в Париже рассуждает о Лондоне, на французской границе — о русской литературе, то пророчествует о будущем, то вспоминает времена «наших отцов» (причем, в отличие от «классических» путешествий, без какой бы то ни было связи с теми местами, которые посещает), смешивает времена и страны. Единственное, что удерживает на плаву изображенное в «Зимних заметках» сознание, тонущее в круговороте впечатлений, — это предубеждение, которое путешественник вывозит с собой из России и в котором укрепляется по мере своего не-знакомства с европейской жизнью, а в сухом остатке от поездки — недоумение, звучащее в унисон с грибоедовским «Зачем ума искать и ездить так далёко?».

Присоединиться к клубу

Травелог. Знакомо вам такое слово?
Мне впервые оно встретилось довольно давно, и, конечно, привлекло моё внимание, как привлекает всё связанное с путешествиями. Значение этого слова совершенно конкретно – литературный жанр о путешествиях. И чем больше я знакомилась с этим понятием, тем больше в него влюблялась. А если быть точнее, то стоит говорить об этом в настоящем времени – я всё больше увлекаюсь и вдохновляюсь, с каждой книгой, с каждым разговором, предмет которого – травелог. Местами, людьми, их мыслями и рассуждениями. Меня буквально восхищает функция, которую выполняет травелог – оформление и передача того жизненного опыта, приобретенного в дороге. То есть, это очень личный авторский рассказ о трансформации, происходящей внутри человека, когда он совершает путешествие.

Таким образом, в травелоге присутствует две сюжетные линии, одна, о собственно совершаемом пути, а вторая, о внутреннем мире автора, о переживаниях, происходящих внутри человека, который совершает этот путь. Можно сказать, что просматривается и третья линия – отражающая переживания, происходящие у читателя. Мысль о такой третей сюжетной линии вызывает во мне некий трепет. Совершив путешествие, рассказать о нем так, что это будет иметь отклик в душе другого человека, быть может вдохновляющий, или ободряющий, или просто дающий какой-то новый свежий взгляд на мир – это высший пилотаж.

Здесь, я имею ввиду, на мой взгляд, очень важную часть путешествия – осознание всего того, что произошло с тобой в дороге. Кто-то разбирается с этим наедине с собой, или в разговорах с близкими людьми. Меня же, восхищает тот подход, когда полученный опыт во что-то оформляется, будь то отчет, рассказ, статья или фильм. И в этом ряду лучшее, что можно сделать – написать травелог. Хотя, напрямую сравнивать все эти продукты путешествия, если можно так выразится, было бы некорректно. Одно, не исключает другого. К тому же, отчет, например, не обязательно подразумевает отражения чего-то важного что, произошло за время путешествия, в то время как фильм может иметь очень глубокое содержание. Думаю, что здесь секрет в художественных средствах выражения, которые вживляются в повествование о совершенном пути.

Сложился этот жанр на Западе, у нас же, почему-то он приживается с трудом. Информации о травелогах на русском языке совсем немного. Возьму на себя труд собрать основные ссылки, которые сейчас есть на эту тему. Выложу их следующим постом.

А здесь добавлю ещё одно описание, которое мне очень понравилось. Его дала девушка, отвечая на вопрос анкеты, для поступления в нашу Мастерскую Тревел-журналистики Летней школы Русского репортера (о мастерской я обязательно напишу отдельно, весной). Мы дали задание написать свои впечатления от одного из классических травелогов, Найпола «Средний путь». А если не удастся вдруг найти эту книгу (что оказалось не так просто), рассказать о своем понимании значения слова травелог. Это один из лучших ответов, которые мы получили.

У меня нет аллергии…

И я честно искала эту книгу – в библиотеках, книжных магазинах, полках профессиональных читателей и на просторах Интернета. Онлайн-магазин обещал мне товар не позднее середины мая, Главная Читальня Челябинска разводила руками, продавцы в «лавках» и «дворцах» никогда не слышали о таком и называли 2008 год выпуска – жутким старьем. Я не отчаиваюсь. Книга найдет меня в «тот самый момент». А сегодня я немножко расскажу о том, как мой мозг переваривал нелегкий и диетический одновременно деликатес под названием «тревелог».

Википедия говорит: «Да это фильм такой! Короткий метр. Популярный в начале прошлого века». Приму к сведению сей интересный факт, но время близится к ночи, разговор пойдет о другом. Одна интернет-страница сменяется другой, я знакомлюсь с особенностями этого неведомого мне до сего момента явления. Появляется форма. Тревелог – жанр литературный. Даже дошкольный уровень английского языка позволяет понять, что повествует тревелог о путешествии. И тут-то можно было закончить, а нет, все не так просто.

Тревелог – это история в нескольких измерениях, у нее два сюжета. Если кто-нибудь напишет историю своего путешествия в блоге с фотографиями на пляже и советами по шоппингу и только, то это не будет тревелогом. В этом деле важен внутренний сюжет, тот переворот внутри героя, та дорога к перевороту и дорога после него. Эти изменения, спровоцированные внешним действием, в тревелоге – это глубокое знакомство с иной культурой. Однажды,

судьба подарила мне встречу с «Облачным атласом». Случайное кино, намеренно прочитанная книга – все это вдохновляет меня и по сей день. Два этих произведения искусства не являют собой повторение одной истории, скорее – много историй и разные философии. Сейчас нас должен интересовать «тихоокеанский журнал Адама Юинга» — открывающая и замыкающая часть всего повествования.

Действие начинается на острове Чатем, герой знакомится с историей племени мориори, испытывает на себе тяжелый климат южного края, попадает в несколько историй, заводит «дружбу» с доктором-европейцем и обретает настоящего товарища в лице чернокожего раба. История истерзанного болезнью тела и излечившейся души вплетена в контекст путешествия. Адам Юинг возвращается домой другим человеком и начинает менять реальность вокруг. Я нахожу третью сюжетную линию, происходящую в душе читателя. Мокро и чисто до пяток. Это и есть тревелог в моем понимании.

ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2014. №3(37)

УДК 82-1/-9

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ТРАВЕЛОГ: СПЕЦИФИКА ЖАНРА

© А.А.Майга

В данной статье анализируется особенность изучения травелога как современного литературного жанра. В последнее время с развитием исследований путевых заметок многие ученые все чаще стали задавать себе вопрос по поводу категории жанра, к которой нужно их относить. Чтобы лучше разъяснить сущность данного литературного явления, мы попытались сначала составить краткую историю жанра. Затем на основании научных работ некоторых современных литературоведов мы рассматриваем проблему определения термина «травелог» (от английского слово «travelogue») в русском и французском языках и процесс развития жанра. В данной статье также изучаются возможные связи между травелогом и романом, травелогом и историей.

Ключевые слова: травелог, литературный жанр, путешествие, путевые записки, история литературы, история изучения травелога.

Краткая история жанра травелога

Травелог — это литературный жанр, который развивался и преобразовывался на протяжении многих веков. При этом каждая эпоха имеет свои собственные стили, формы и черты повествования о путешествии, свой способ описания перемещений людей для встреч друг с другом. Аналогично каждый век имеет тоже свою собственную склонность к путешествиям. Сегодня изучать травелог как литературный жанр невозможно без понимания его эволюции. Один из современных исследователей жанра профессор Ролан Ле Унен обобщает историческое развитие травелога от античности до XV века: «Путевые записки очень старый жанр, имеющий в своей основе, историю путешествия Геродота (около 484 до н.э. — около 425 до н.э.) в Персию, Египет и в Вавилон в V веке до нашей эры и «Анабасис» Ксенофонта (не позже 444 до н.э. — не ранее 356 до н.э.). Крестовые походы, как известно, дали толчок развитию торговли между Европой и Азией. Их неудача привела к поиску новых путей в Индию и в сказочные земли Катай (Cathay) и Сипанго (Cipango), превознесению богатства и чудес которых способствовала книга Марко Поло (1254-1324 гг.). Поэтому были организованы в последней четверти XV века и в следующем столетии великие морские экспедиции, ведущие к великим открытиям. Эти путешествия получили отражение в реляциях, например первое путешествие вокруг света Фер-нана Магеллана (1519-1522 гг.), успешно описанное благодаря перу Антонио Франческо Пигафет-та (от 1480 г. — после 1534 г.), или «Путешествия и завоевания испанского священника Франсиско Лопес де Гомара» (между 1510 и 1511 гг. -1566?)…» [1: 11].

Автор полагает, что именно благодаря путешествиям через Европу и Азию, а также открытию новых маршрутов, путевые заметки начина-

ют развиваться. Правда в том, что именно «Книга о разнообразии мира» Марко Поло, написанная в 1299 году, когда он находился в тюрьме, считается одной из первых книг в жанре травелога. Петрарка же заслужил первенство в области «туристических записок» своим рассказом о походе на Мон-Ванту в 1336 году, выполненном ради удовольствия двигаться в направлении к тому, что он описал как бесконечная досягаемость. Он обвиняет своих проводников, отставших у подножия горы, в их «frigida incuriositas» (холодное отсутствие любопытства) и аллегорически описывает свой подъем как огромный прогресс, совершенный человеком в своей жизни.

В Средневековье появляются путевые рассказы паломников. Христианские туристы посещали Рим и Иерусалим, а мусульманские путешественники ездили в Иерусалим и в Мекку. Очерки паломничества являются инструментами географических знаний. Среди них выделяют путевые записки знаменитого марокканского путешественника Ибна Баттута (1304 — 1377 гг.). Его заметки рассматриваются как путеводители для паломников и арабских и европейских купцов по описанию маршрутов, кулинарных традиций и валют различных стран.

В эпоху Возрождения два одновременных факта объясняют взрыв литературы путешествия: изобретение печатания и распространение бумаги сделали книгу более доступным объектом, а открытие европейцами африканского побережья и нового мира (Америка) пробуждает жажду золота и стремление к новым знаниям.

В XV-XVI вв. путевые рассказы, обычно передают точные географические и этнографические реалии. Только в конце первой половины XVII века путевые записки становятся литературным жанром. Норманд Дуарон считает, что начиная с 1632 годатермин «récit de voyage», то

есть травелог, появился в литературе как настоящий жанр: «…время, когда травелог признают и современные читатели и путешественники четко установленным литературным жанром со своими собственным стилем, поэтикой и риторикой…» [2: 98]. Именно в то время путевые заметки с религиозным и миссионерским характером, особенно составленные иезуитами, имели огромный успех, хотя среди путешественников были и протестанты. Но у большинства из них не было литературного таланта или образования. Тогда, по мнению Франсуа Муро, профессиональные писатели-путешественники еще не осознали литературный аспект путешествия. Травелог представал в виде отчетов миссионера, дипломата или дневника ученого. А к концу XVI века больше развивались очерки купцов, таких как Франсуа Бернье, который посетил Индию (1605-1688 гг.) и стал первым европейцем в Кашмире; или Жан-Батист Тавернье (1605-1689 гг.), совершивший за сорок лет пять путешествий в Индию через Турцию, Сирию, Ирак и Иран, преодолевший на своем пути более 240 000 км по дороге в Персию, нынешний Иран. Он умер, проезжая через Москву, и, видимо, там же и был похоронен. Другой известный торговец, описывавший путешествия — это Жан Шарден (16431713 гг.) который жил тринадцать лет в Персии.

В XVIII веке травелог, наконец, нашел свое место в литературном пространстве: именно в это время, богатое научными экспедициями и индивидуальными путешествиями, появляется огромное количество травелогов, которые «побуждают к сравнению различных цивилизаций… Все эти путешествия имеют значительное влияние на философские идеи» [1: 12]. Теперь авторы путевых записок осознают преимущества литературного воздействия, соединяя заботу о стиле с композицией повествования. Эпистолярная форма в описании путешествия широко использовалась в эпоху Просвещения. Отныне она процветает. А в конце XVIII века в Российской империи публикуется «Путешествие из Петербурга в Москву» (Санкт-Петербург, 1790) Александра Радищева (1749-1802 гг.). Эта книга положила начало русским путевым заметкам.

Девятнадцатый век считается золотым веком травелога. Именно благодаря распространению военных, коммерческих и научно-исследовательских экспедиций, путевые очерки стали широко распространены. Непреодолимая европейская колониальная экспансия сопровождается новым явлением: отныне автор может жить своим пером. Кроме того, путевой дневник является не только результатом поездки, а ее необходимым условием и целью. Так родился писатель-

путешественник, цель которого состоит в том, чтобы совершать путешествие для того, чтобы его описать. Жан-Клод Берше считает Франсуа Рене де Шатобриана (1768-1848 гг.) с его книгой «Путешествие из Парижа в Иерусалим» (1811) создателем литературного путешествия: «Если принять этот термин в самом точном значении, то есть, если путешествие предпринято писателем, чтобы его описать» [3: 94-95]. «Писатели путешествия» становятся все более профессиональными, полноценными писателями и писателями-репортерами для образовательных газет, предназначенных молодым людям, желающим учиться. Появляются и специализированные периодические издания: так, National Geographic был запущен в 1888 году. Среди известных путешественников этого периода — Жан Шарль Эммануэль Нодье, Альфонс де Ламартин, Стендаль, Виктор Гюго, Жорж Санд, Жерар де Нерваль, Гюстав Флобер, Эжен Фро-мантен, Ги де Мопассан, Пьер Лоти, Поль Бурже, братья Гонкур (Жюль де Гонкур и Эдмон де Гонкур), Теофиль Готье, Давид Ливингстон, Рене Кайе, Миклухо-Маклай. Следует отметить, что в это время к очерковому жанру прибегали также многие известные русские писатели (А.С.Пушкин, И.А.Гончаров, И.С.Тургенев, Ф.М.Достоевский, А.П.Чехов и др.). Многие писатели, осознав в полной мере возможности очеркового жанра, стали прибегать к путевому очерку, для того чтобы поделиться с читателями своими мыслями относительно будущего России.

В ХХ веке писатель-путешественник окончательно становится писателем путешествия. Появляются первые профессиональные этнографы, для которых новые земли, колониальные страны (Африка, Латинская Америка, Ближний Восток, Азия), станут местами назначения и исследования по преимуществу. Клод Леви-Стросс едет в Бразилию к индейцам намбиквара и тупи-кавахиб, Мишель Лейрис отправляется в Африку в «Миссию Дакар-Джибути» (1931-1933), а из России, в 1913 году Николай Гумилев плывет в Абиссинию за счет Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) в Санкт-Петербурге. Отмеченные «риторикой спонтанности» и ежедневными фрагментарными описаниями, путевой дневник и этнографический репортаж являются самыми распространенными формами у писателей путешествия ХХ века.

Далее, то есть в наше время, с появлением фотоаппарата и телевидения многие писатели перестали прибегать к травелогу, значительно сократился тираж соответствующих книг, ведь фоторепортаж и специальные телевизионные передачи стали больше пользоваться успехом у публики, нежели длинные и скучные рассказы о путешест-

вии. С другой стороны, ничего нового больше уже не открыть и в каждом уголке земного шара найдется серия путевых заметок. Однако некоторые журналисты все чаще начинают обращаться к этому сложному и трудоемкому жанру. Вспомним, например, книги Владимира Познера: «Тур де Франс. Путешествие по Франции с Иваном Ур-гантом» (2011) и «Их Италия» (2013).

Нужно сказать, что после Второй мировой войны все чаще стали изучаться в литературоведении записки о путешествиях, путевые дневники и отчеты как отдельный жанр. Эта новая волна частично мотивирована возрождением исследований в другой новой области литературоведения — постколониальной литературе. Сегодня речь идет не о жанровом характере травелога, а скорее о расширении его границ и о том, как четко определить термин «травелог».

Проблема определения термина «травелог»

Проблема определения термина «травелог» связана с тем, что в последнее время в литературоведении для обозначения сочинений писателей о путешествиях все чаще употребляется термин «травелог» вместо «путевые записки, путевые дневники, путевые заметки или очерки», как принято было называть раньше все произведения о путешествии. В то же время, исследователи очень часто не сходятся в мнениях о том, что касается этого термина, пришедшего из английского языка.

На вопрос «Что такое травелог?», заданный неким неизвестным пользователем сайта google.ru, ответы очень разные. Одни его определяют как просто «путешествие» или как «повествование или лекция о путешествии, зачастую сопровождаемые иллюстрациями и географическими картами». А другие придают этому слову более широкое значение: «отчет о путешествии», в который входит «не только хронология поездки, но и рефлексия и переживания увиденного, современный травелог объединяет искусство интеллектуального путешествия со способностью проникать в жизнь и культуру чужой страны, обнаруживая ее не сразу очевидные, но прочные связи со всем миром» [4].

Более конкретное объяснение термина дал петербургский литературовед Евгений Пономарев в интервью, опубликованном на сайте радио «Свобода». Отвечая на вопросы своего собеседника Ивана Толстого по поводу его книги «Прощай, Европа!», ученый обращает внимание на то, что «путешествие, с одной стороны, сразу наводит на мысли о поездке, которую человек совершает, а травелог сразу указывает нам на письменную фиксацию того, что в этой поездке произошло. То

есть, путешествие, как это употреблялось довольно долго, обозначает одновременно и поездку, и книгу о поездке. А вот травелог обозначает исключительно книгу о поездке, и в этом отношении он уже удобнее, чем слово «путешествие» [5].

Если, по мнению Пономарева, перевод «travelogue» в прямом звучании на русском языке «травелог», это «очень удачное слово», то на французском языке этот жанр изучается как «récit de voyage или carnet de voyage», который означает по-русски «путевые записки, путевые дневники» и определяется как «рассказ о приключении, периоде жизни в каком-то пространстве. Это может быть рассказ об экспедиции открывателей или о личном опыте путешественника. Кроме того, термин «путешествие» имеет двойную функцию — повествовательную и описательную, так как во время путешествия, автор не только рассказывает о приключениях, но и описывает те вещи, которые наблюдает» [6: 46].

В своих исследованиях о путевых заметках Ад-риен Паскуали относит «приключенческий рассказ», «научно-фантастическую повесть», «географический роман» и тексты, соединяющие приключения и экзотику, к общему жанру «récit de voyage», то есть к травелогу. По его мнению, «тут речь идет о жанре, состоящем из других жанров, а также жанре, который внес значительный вклад в генезис современного романа и в развитие автобиографического романа» [6: 47]. Итальянский исследователь рассматривает травелог как «перепутье и монтаж жанров дискурсивных видов».

По мнению венгерского ученого Георгия Твердова, «травелоги принадлежат в первую очередь так называемой литературе «эпической», то есть длинному разножанровому повествованию: они рассказывают о приключениях движения, чередующихся с впечатлениями и размышлениями» [7: VI].

Если сделать выводы из большинства западных и российских научных трудов, то можно прийти к заключению, что травелоги могут соединять все виды повествования и дискурсов: географический, политический, исторический, лингвистический и этнологический. Люди, которые ими занимаются, приходят из всех областей: это миссионеры, моряки, писатели, ученые, журналисты и историки. Кроме того, путешествие — не специальность и не имеет строгих правил, кроме воспитания читателей. Странствовать, смотреть и рассказывать — вот три основных элемента судового журнала мореплавателя, записок археолога, заметок писателя-путешественника. Травелог можно также ассоциировать с двумя другими жанрами: письмо, эпистолярный роман и интимный дневник. Обычно травелог регулируется тем,

что видит рассказчик, путешественник, и тем, что случается перед его глазами. Поэтому рассказ колеблется между описанием и повествованием. Чередование этих принципов можно рассматривать как один из главных признаков этого жанра.

Травелог и роман

Фактически уже в XVII веке начали говорить о взаимосвязи между травелогом и романом. По словам немецкого исследователя Фридриха Во-лфзетела, путешествие было использовано в «романе о воспитании» или «романе философском» [8] — литературные жанры для читателя интересные и развлекательные, тем более что их составляющие носят описательный и повествовательный характер, как заявил Эдриан Паскуа-ли: «Сближение травелога и романа весьма уместно, если учесть, что рассказ представлен не в виде серии головоломок, истинность или ложность которых надо проверить, но как цельное повествование, которое можно разлагать на серии последовательностей, в которых можно было бы ощутить направление и смысл» [9: 111]. Канадский профессор Ролан Ле Унен тоже поддерживает эту позицию. Он утверждает, что «Порядок травелога является прежде всего хронологическим… похоже, что эта хронологичность и отсутствие логического протокола отличают этот жанр повествования от «fiction»» [1: 24].

Если есть роман, который ближе всего к путевым заметкам, то это прежде всего приключенческий роман. Романы Жюля Верна и Пьера Лоти считаются лучшими примерами того, как путешествие может стать предметом сюжета. Тем не менее Сарга Мусса подчеркивает некоторые несходства между этими двумя типами письменности. Французский ученый считает, что травелоги во многом служат источниками романа [10: 50].

Надо сказать, что разница между этими двумя жанрами заключается в том, что литературный травелог придает большое значение описанию, которое играет существенную роль, и позволяет путешественнику сообщить свои замечания и донести до читателя свои знания, тогда как роман основывается на последовательности событий. Травелог открыт внешнему миру и соблюдает свои правила; в нем реальность берет верх над вымыслом. Роман образует замкнутое и автономное пространство, не восприимчивое к случайностям реальности. Таким образом, траве-лог озабочен сохранением истины: то, что сказано, должно быть верным тому, что было увидено, автор должен представить свои выводы с наибольшей точностью. Путевые заметки имеют дидактическую цель, так как хотят чему-то научить, предоставить достоверные и полезные све-

дения. В XVII веке, именно эта «… образовательная сторона путешествия призвана была убедить некоторых в его превосходстве над романом» (Венделин Гутнер) [11: 133].

Хотя, с другой стороны, путевые записки могут одновременно рассказывать действительные и мнимые события. Они не могут быть абсолютно объективными и прозрачными, потому что они всегда включают в себя элемент субъективности. Чтобы показать связь между романом и травелогом, возьмем пример Жерара де Нерваля, который внес вымышленные истории, настоящие сказки в свое «Путешествие на Восток» (1851), подобно Тысяче и Одной Ночи, как, например, про халифа Хакима. Как в обычном романе, в его рассказе присутствуют персонажи (переводчик Абдулла, рабина Зейнаб, Мансур-повар, госпожа Боном, библиотекарша и Жан, трейдер французского происхождения), вокруг которых происходит большинство событий.

Травелог, если даже представляет часто интимные данные, отличается от автобиографического романа: в отличие от автобиографического повествования, в травелоге «приключение субъекта начинается не с рождения, но с отъезда, и не развивается произвольно, но должно быть завершено возвращением» [12: 631].

В итоге, если даже оба жанра относятся к прозе и питаются жизненным опытом их авторов, какими бы вымышленными они ни были, в конце концов, именно их построение, стиль повествования и цель, для которой они написаны, отличают их больше всего. Иногда писатель-путешественник опирается на свои путевые воспоминания, чтобы написать реалистический роман, обратное же редко удается. Ведь один из главных принципов травелога заключается в сборе информации во время передвижения по чужой земле, где живут народы с другими обычаями. Однако именно в процессе этого ежедневного описания своих впечатлений писатель путешествия, не осознавая, может связывать свои данные с историей посещаемого места.

Травелог и история

Травелог находится на границе литературы и истории. Канадский профессор Норманд Дуарон, считает что, «история и путешествия имеют естественную взаимосвязь: перемещение идет в одном в пространстве, а в другом — во времени. Оба являются истоками человеческого опыта» [13: 21]. Путевые записки включают в себя исторические описания и очерки, такие как у Клода Этьенна Са-вари (1750 — 1788) и Константина Франсуа Вольней (1757- 1820) (французские путешественники, писавшие о Египте и о традициях арабского мира).

Тем не менее есть определенная разница между этими двумя областями, так как литературный травелог изображает впечатления путешественников в течение определенного периода, но он не распространяется на все жизненные аспекты народа; в то время когда история изучает развитие общества на протяжении веков. Путевой рассказ, который фокусируется на наблюдениях и свидетельствах о путешествии, может использоваться в качестве «инструмента историографии» [14: 301]. С 1980-х годов все чаще старые путевые отчеты и дневники конкистадоров и сотрудников колониальной администрации стали изучаться учеными как настоящие исторические источники. Сегодня эти «травелогические» произведения оказались очень полезными для восстановления фрагментов истории некоторых стран Африки, Латинской Америки и Азии на протяжении последних пятисот лет.

Следует отметить, что некоторые исторические травелоги, такие как «Анабасис» Ксенофон-та, написаны в форме дорожного журнала, в котором и само путешествие является вспомогательным для истории. Другие рассказы используются в качестве путеводителей для навигаторов или моряков. Кроме того, тексты травелога классифицируются, потому что они разнообразны: иезуитские реляции, отчеты путешественников (Марко Поло, Ибн Баттута, Бугенвиль и Кук), дневники исследователей и отрывателей (Христофор Колумб) и хроники военных экспедиций (Ксенофонт).

В заключение можно сказать, что травелог -это сложный жанр, которому пока трудно дать какое-то конкретное определение. Этот жанр «находится на перекрестке нескольких литературных жанров», как указал Адриен Паскуали. Кроме того, смешение жанров является одной из наиболее заметных характеристик травелога. Он состоит из неоднородных форм и жанров и характеризуется также множественными интертекстуальными связями и частыми отступлениями. Для Чернышевского «Путешествие — это отчасти роман, отчасти сборник анекдотов, отчасти история, отчасти политика, отчасти естествознание» [15: 978]. Профессор Монреальского университета Изабель До-най тоже почти разделяет эту точку зрения, предполагая, что «травелог — это не полное и не законченное произведение, а некий переход к творчеству, размышления о творении» [16: 24]. Поэтому продуктивнее опираться на характеристики тра-велога, чем пытаться определить его как определенный литературный жанр. Основной жанрооб-разующей чертой травелога, на наш взгляд, явля-

ется стремление к достоверному изображению

«чужого» мира, пропущенного через восприятие

путешественника.

1. Le Huenen R. «Qu’est-ce qu’un récit de voyage?», dans Les modèles du récit de voyage. — Littérales. -N 7. — Paris X-Nanterre, 1990. (In French)

2. Doiron N. «L’art de voyager. Pour une définition du récit de voyage à l’époque classique». — Dans Poétique. — 1988. — № 73. (In French)

3. Berchet J-C. «Un voyage vers soi ». — Poétique 53, 1983. (In French)

4. Что такое травелог // Otvety.google.ru: Вопросы ответы. — Google, 2014. URL: http://otvety.google. ru/otvety/thread?tid=2fa886e6a23 9f4f0 (дата обращения 15.05.2014).

5. Советские травелоги: Западная Европа устами писателей 1920-30-х годов / Поверх барьеров с Иваном Толстым // Svoboda.org: Радио Свобода, 2014. URL: http://www.svoboda.org/content/ transcript/24551956.html (дата обращения 15.05.2014).

6. Hooshmand N. Etude générique du récit de voyage // Plume. Téhéran (Iran). — 2011. — № 12. URL: http://www.revueplume.com (дата обращения 15.05.2014).

7. Tverdota G. Écrire le voyage. — Paris, Presses de la Sorbonne Nouvelle, 1994.

8. Wolfzettel F. Le Discours du voyageur. Presses Universitaires de France — PUF; Édition: 1. éd (1 septembre 1996). — 336 p. (In French)

9. Pasquali A. Le Tour des Horizons. Critique et récits de voyage. — Paris, Klincksieck, 1994. (In French)

10. Moussa S. «Usage de la fiction dans le récit de voyage: l’épisode de la mer Morte chez Lamartine ». 4755 pages, dans Marie-Christine Gomez-Géraud et Philippe Antoine. Roman et Récit de Voyage, Presse de l’Université de Paris-Sorbonne, 2001. — 254 p. (In French)

11. Guentner W. «Aspects génériques du récit de voyage français: l’utile dulci», dans Australian Journal of French Studies. — Monash University, May-August 1995. (In French)

12. Roudaut J. «Le récit de voyage», dans Encyclopedia Universalis, Tome XIX, 1989. (In French)

13. Doiron N. «De l’épreuve de l’espace au lieu du texte. Le récit de voyage comme genre», dans Biblio. -№17, op. cit. (In French)

14. Yerasimos S. «Les voyageurs du XVIème siècle en Égypte ottomane (1517-1600): essai de typologie», dans Marie-Claude Burgat (dic), D’un Orient l’autre, Volume U Configurations. — Paris, CNRS, 1991. (In French)

15. Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч. — Т. IV. — М.: ГИХЛ, 1948. — 997 с.

16. Daunais I. L’Art de la mesure ou l’invention de l’espace dans le récit d’Orient. — Saint-Denis, Presses Universitaires de Vincennes, 1996. (In French)

LITERARY TRAVELOGUE: GENRE PECULIARITIES

A.A.Maiga

This article studies the particularities of travelogue as a contemporary literary genre. In recent times, travelogue studies have advanced considerably and many researchers start wondering about the category to which this genre should be attributed. To better explain the real nature of this literary phenomenon, we tried to first make a brief history of the genre. Then, basing on scientific research of different contemporary scholars, we focus on the issue of the term «travelogue» in Russian and French, and the process of the genre development. We also examine possible links between travelogue and novel as well as travelogue and history.

Key words: travelogue, literary genre, travel, traveling notes, history of literature, history of travelogue studies.

1. Le Huenen R. «Qu’est-ce qu’un récit de voyage?», dans Les modèles du récit de voyage. — Littérales. -N 7. — Paris X-Nanterre, 1990. (In French)

2. Doiron N. «L’art de voyager. Pour une définition du récit de voyage à l’époque classique». — Dans Poétique. — 1988. — № 73. (In French)

3. Berchet J-C. «Un voyage vers soi ». — Poétique 53, 1983. (In French)

4. Chto takoe travelog // Otvety.google.ru: Voprosy ot-vety. — Google, 2014. URL: http://otvety.google.ru/ otvety/thread?tid=2fa886e6a23 9f4f0 (data obrash-henija 15.05.2014).

5. Sovetskie travelogi: Zapadnaja Evropa ustami pis-atelej 1920-30-h godov / Poverh bar’erov s Ivanom Tolstym // Svoboda.org: Radio Svoboda, 2014. URL: http ://www.svoboda.org/content/transcript/24551956. html (data obrashhenija 15.05.2014).

6. Hooshmand N. Etude générique du récit de voyage // Plume. Téhéran (Iran). — 2011. — № 12. URL: http://www.revueplume.com (data obrashhenija 15.05.2014).

7. Tverdota G. Écrire le voyage. — Paris, Presses de la Sorbonne Nouvelle, 1994.

8. Wolfzettel F. Le Discours du voyageur. Presses Universitaires de France — PUF; Édition : 1. éd (1 septembre 1996). — 336 p. (In French)

9. Pasquali A. Le Tour des Horizons. Critique et récits de voyage. — Paris, Klincksieck, 1994. (In French)

10. Moussa S. «Usage de la fiction dans le récit de voyage: l’épisode de la mer Morte chez Lamartine ». 4755 pages, dans Marie-Christine Gomez-Géraud et Philippe Antoine. Roman et Récit de Voyage, Presse de l’Université de Paris-Sorbonne, 2001. — 254 p. (In French)

11. Guentner W. «Aspects génériques du récit de voyage français: l’utile dulci», dans Australian Journal of French Studies. — Monash University, May-August 1995. (In French)

12. Roudaut J. «Le récit de voyage», dans Encyclopedia Universalis, Tome XIX, 1989. (In French)

13. Doiron N. «De l’épreuve de l’espace au lieu du texte. Le récit de voyage comme genre», dans Biblio. -№17, op. cit. (In French)

14. Yerasimos S. «Les voyageurs du XVIème siècle en Égypte ottomane (1517-1600): essai de typologie», dans Marie-Claude Burgat (dic), D’un Orient l’autre, Volume U Configurations. — Paris, CNRS, 1991. (In French)

15. Chernyshevskij N.G. Poln. sobr. soch. — T. IV. — M.: GIHL, 1948. — 997 s.

16. Daunais I. L’Art de la mesure ou l’invention de l’espace dans le récit d’Orient. — Saint-Denis, Presses Universitaires de Vincennes, 1996. (In French)

Майга Абубакар Абдулвахиду — аспирант кафедры истории зарубежных литератур Санкт-Петербургского государственного университета.

198504, Россия, Санк-Петербург, Петродворец, ул. Халтурина, 15, 2. E-mail: abubacar2013@gmail.com

Maiga Aboubacar Abdoulwahidou -graduate student, Department of History of Foreign Literature , St.Petersburg State University.

15-2 Halturin Str., Petergof, St. Petersburg, 198504, Russia. E-mail: abubacar2013@gmail.com

Поступила в редакцию 15.06.2014