Как называется человек который пишет биографию другого

биограф

человек, который описал жизнь другого

Альтернативные описания

• кем стал для Дж. Б. Шоу английский писатель Фрэнк Хэррис?

• литературная профессия

• человек, тратящий свою жизнь на изучение чужой

• автор давно прожитого кем-то романа

• автор жизнеописания

• спец по историям чужих жизней

• специализация литератора

• жизнеописатель известных людей

• писатель, паразитирующи на знаменитости

• описывает жизнь известных людей

• летописец чьей-то жизни

• составитель описания чьей-то жизни

• летописец жизни известных людей

• литературная специализация

• автор уже прожитого романа

• он пишет о жизни

• «жизнеописатель»

• Писатель, описывающий чью-либо жизнь

• Литературная профессия, составитель чьей-нибудь биографии

Человек, который описал жизнь другого.

Добрый вечер! Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! Пятница! В эфире капитал-шоу «Поле
чудес»! И как обычно, под аплодисменты зрительного зала я приглашаю в студию тройку
игроков.
А вот и задание на этот тур:

Вопрос: Человек, который описал жизнь другого.
(Слово из 7 букв)

Толковый словарь русского языка. Поиск по слову, типу, синониму, антониму и описанию. Словарь ударений.

биограф

биографи романсе

биографизм

биографии

биографика

биографически точный

биографически-бытовой

биографический

биографический метод

биографический метод (в литературоведении)

биографический метод (в обществоведении)

биографический метод в исследовании текста

биографическо-литературный

биографичность

биографичный

биография

биография психа

биография учителя

биографо-библиографический

Текст: Людмила Прохорова

Писатели Вячеслав Недошивин, который долгие годы занимался творчеством Джорджа Оруэлла и переводами его произведений, автор книги «Джордж Оруэлл. Неприступная душа», Александр Ливергант, литературовед, переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература», автор биографий Киплинга, Моэма, Фицджеральда, Миллера, Вулф, Вудхауса и многих других и Александр Архангельский, чья книга «Русофил», посвященная Жоржу Нива, продолжает серию «Счастливая жизнь» в «Редакции Елены Шубиной», собрались на книжном фестивале «Красная площадь» и приняли участие в дискуссии, посвященной жанру биографии.

«Кем должен быть человек, который пишет биографию?», — задал первый вопрос ведущий.

«Принцип простой: кто смел, тот и съел, — пошутил Архангельский. — Если человек решается, то он пишет, а дальше уже начинается история книги. Она может быть принята читателем и сообществом, а может быть отвергнута. Поэтому в первую очередь надо спрашивать самого себя, готов ли я это написать, затем аудиторию — готова ли она это прочитать, а затем уже экспертную группу, которая в итоге отвечает на вопрос, точно это вышло или нет».

«Пассионарный» взгляд на написание биографии высказал Вячеслав Недошивин: «Настоящие биографии пишутся теми, кто ушиблен своим героем. У кого-то, конечно, это может быть просто поток, работа… Есть биографии, написанные «от фактов»: родился, женился и т.д., но в них нет попытки влезть в шкуру своего героя, разобраться в мотивах его поступков или творчества. Писать книгу о том, кого любишь и уважаешь, — это настоящий ад, погружение в бездну. Я писал книжку об Оруэлле пять лет и полжизни занимался им с диссертацией. Это ужасно тяжелая работа, но с другой стороны — благодарная».

Как только микрофон передали Александру Ливерганту, он сразу же решил вступить в спор.

«Я со своей стороны ни разу не был «ушиблен» автором, — отметил он. — В действительности же успех или неуспех биографии зависит от душевных отношений автора с героем. Если они не складываются, то биография может получиться неплохой, но она не будет содержать крайне важной эмоциональной составляющей, с другой стороны, если очень любишь или уважаешь своего героя, биография тоже может совершенно не получиться, потому что действительная жизнь героя растворится в авторском высоком чувстве.

Прежде, чем начать писать биографию, ты в общем-то не знаешь, так же, как и в отношениях с человеком, к чему эти отношения приведут, как всё сложится».

Поговорили участники дискуссии и о самом процессе создания биографии. Что это: расследование или мифологизация?

«Всё зависит от героя, — подчеркнул Архангельский. — И от того, насколько этот герой далек от дня сегодняшнего. Если пишешь для ЖЗЛ, то работаешь со всем «напластованием», а если пишешь о ныне живущем человеке, то находишься в зоне риска, потому что у каждого живого человека есть собственная жизненная легенда. В этом случае нужно пройти между Сциллой и Харибдой: между мифологизацией и свободным рассказом об этом человеке. Биография — рассказ, если это академическая биография — обобщение. А биография живых людей — это проза, но только очень сложно выстраиваемая, с огромным количеством ограничений, которых нет в художественной литературе, но и с огромным количеством примочек, которых в ней тоже нет».

«Я все-таки настаиваю на том, что биографический жанр, как сказал один профессионал, — это профессия, наука и искусство невозможного», — подчеркнул Недошивин.

Биография, приуроченная к 70-летию Эдиты Пьехи, в срочном порядке отзывается из крупных книжных магазинов. По словам певицы, книга шокировала своим низким качеством, как оформления, так и содержания: в ней много ошибок и недостоверных фактов. Кроме того, фотоиллюстрации выбраны крайне не удачные.

Певица сама порекомендовала питерского писателя-музыковеда Алексея Лопатина издательству «Эксмо» для написания ее биографии. Автор не оправдал ожидания Пьехи по двум причинам: во-первых, информацию он собирал исключительно из газетных и интернет-статей, ни разу не обратившись с вопросами к самой звезде, а во-вторых, Лопатин так и не разрешил певице заранее ознакомиться с содержанием.

Юрист Пьехи, Ирина Тулубьева об истории создания книги «Эдита» рассказала следующее: «70 лет и 50 лет творческой деятельности — это уникальные даты, которых всего четыре на нашей эстраде. При такой потрясающей биографии у Эдиты Станиславовны никогда не выходило ни мемуаров, ни жизнеописания. Предложений за эти годы было очень много, но это огромный совместный труд как писателя, так и артиста. У певицы нет на это времени».

Издательство «Эксмо» быстро приняло решение отозвать книгу из продажи. При этом часть книг попала в мелкие магазины, которые издательству неподконтрольны. По отношению к этим остаткам Эдита Пьеха намерена принять собственные меры.

Инцидент, в частности, можно объяснить тем, в России написание прижизненных биографий пока еще не так широко практикуется, как на западе, плюс ко всему авторы порой стремятся из каждой книги сделать сенсацию, обращаясь к собственному творческому вымыслу.

По закону жанра, каждая биография должна содержать какую-либо «изюминку». Порой сведения кажутся абсолютно нереальными. Так случилось с историей биографий таких звезд прошлого века, как Фрэнк Синатра, Мэрлин Монро, Марлон Брандо и Марлен Дитрих. Что касается последней, то для нее прижизненная биография была сильнейшим ударом.

Родная дочь Марлен Дитрих собственноручно написала жизнеописание известнейшей актрисы. В книге эта роковая женщина предстает бесчувственной и лживой. Дочь Дитрих изображает мать сущим чудовищем, которая не способным на родственные чувства. Злосчастная книга в то же время говорит и о другой стороне личности актрисы, ее неоспоримом таланте, делающем Дитрих неотразимой в глазах миллионов поклонников. Говорят, именно книга дочери свела прославленную кинодиву в могилу.

Актриса Шэрон Стоун считает, что «в этом мире, созданном мужчинами для мужчин, женщина может заработать популярность только благодаря скандалу» Следуя этой нехитрой формуле, звезда сумела сделать головокружительную карьеру, начав с кассирши в Макдоналдсе с зарплатой пять долларов в час, и вскоре став лицом парфюма «Ральф Лорен», заработав 15 миллионов долларов. Собственноручная биография Шэрон Стоун раскрывает все приемы, помогающие подняться на вершину популярности.

Конечно, лучше всего для звезды написать свою биографию собственноручно. Но это не распространяется на те издания, которые появляются уже после смерти известной личности. Символ своего времени, Фрэнк Синатра, наверняка не подозревал, что самую сокровенную его тайну биографы раскроют через несколько лет после того, как его не станет.

Поводом для написания очередной биографии легендарного певца стало обнародование того факта, что Фрэнк Синатра был тесно связан с мафией. Как-то раз он даже чуть было не попал под арест, когда выполнял роль курьера мафиозной структуры, перевозя портфель с 3,5 млн долларов. А рассказал это никто иной, как близкий друг певца — конферансье Джерри Льюис. Связь с мафией Синатра отрицал всю жизнь, но материалы ФБР говорят об обратном: певец водил дружбу с известным боссами преступного мира. Среди его друзей были Лаки Лучано, Сэм Джианкана, братья Капоне.

Тот факт, что мафиози помогали в карьере Синатры, подтвердила его дочь, Тина. Они  оплачивали его рекламу, сценические костюмы и музыкальные инструменты. Известно также, что выступления Синатры на сцене Westchester Premier в 1976-1977 годах организовывал гангстер Луи Пацелла.

Но связь с мафией не идет в сравнение с сенсацией, которую содержит недавно появившаяся биография легендарного актера Голливуда Лоуренса Оливье: актер был шпионом. Во время второй мировой войны он занимался шпионажем в пользу Великобритании. Примечательно, что завербовал Оливье сам премьер-министр Уинстон Черчилль. Это было сделано им, чтобы помочь убедить США в необходимости вступления в войну. В случае, если бы американское правительство узнало о факте вербовки, Лоуренсу Оливье грозила тюрьма.

Впрочем, подобные сенсации в биографии встречаются не часто. В основном, о скандальных подробностях звезд слухи ходят на протяжении их жизни. Так в опубликованной биографии Марлона Брандо, читатель в подробностях узнает о его пути к славе, который лежал через многочисленные романы. Актер сам рассказал автору о своих любовных связях со многими знаменитостями.

Современные звезды стали еще более откровенными. Элтон Джон в этом году раскрыл тайну своему автору — Дэвиду Бакли. Как стало известно из биографии, музыкант пытался свести счеты с жизнью. Это произошло достаточно давно: перед тем как жениться на своей первой супруге Линде Вудроу, Элтон Джон пытался покончить жизнь самоубийством. Для этого он засунул голову в духовку и включил газ. В таком положении он успел провести несколько минут, но легендарного музыканта спасли вовремя появившиеся родственники. Союз со второй женой, Ренатой Блауэл, продлился четыре года. В то время как нетрадиционные отношения сэра Элтона с Девидом Фернишем оказались намного крепче. В 2005 году, после 11 лет совместной жизни, они поженились.

Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации РИА Новости и открытых источников

Писатель-призрак, помогающий автор, литературный негр — так называют тех, кто пишет книгу за другого человека. Его имени не будет на обложке, но если он хорошо постарается, произведение останется жить в веках. А кошелек пополнится хрустящими купюрами.

Финтолк пообщался с писателем-призраком, который пишет книги за других, и узнал, можно ли на этом заработать. Имени собеседницы мы не сможем раскрыть даже вам, но поверьте, она живая и легитимная.

Как это РАБотает 

В литературные рабы я попала через блат. Друг, который трудится в издательстве, посетовал как-то: пришел заказ на написание книги, но заказчик хочет выбрать из нескольких претендентов. Предложил мне попробовать написать пробник по ТЗ.

Надо сказать, что таких, как я, в издательствах культурно называют помогающими авторами: «Наш автор поможет вам написать книгу». В итоге, конечно, ты пишешь все сам, а заказчик лишь делится соображениями о том, что же он хочет получить.

Я несколько раз пробовалась в издательстве на роль помогающего автора в разные проекты. Во всех случаях мои варианты уступили работам других авторов. Тут не о чем горевать: я знала, что соревнуюсь с мастерами своего дела, которые издали уже десятки книг, многие под своими именами.

На четвертый раз выбрали меня. Дальше работа строилась так: заказчик, менеджер и помогающий автор устраивают сессию в скайпе, обсуждают все нюансы. А потом ты уже общаешься с клиентом напрямую, обсуждая сто тысяч моментов, изучая или составляя план книги. Потом начинаешь работать над главами. Иногда клиент присылает свои наброски, иногда рассказывает содержание будущих разделов книги, иногда говорит: «Я хочу, чтобы в этой главе было про роботов и сингулярность, удиви меня».

Потом у меня было еще несколько книг. В одной я должна была интервьюировать людей и писать все от и до сама, формируя хронологию. Придумывать ничего не нужно было, достаточно просто перенести на бумагу все, что мне рассказали. Во второй книге клиент рассказывал, о чем будет каждая глава, и я просто переписывала его рассказы литературным языком.

Норма выРАБотки

В издательстве говорят, что моя главная функция заключается совсем не в том, чтобы создать идеальное произведение, шедевр литературы. Главное — установить доверительные отношения с клиентами, сделать так, чтобы они были довольны. 

Получится это не у каждого писаки. Мы испорчены и искушены сотнями прочитанных произведений, работой в СМИ, блогингом, хотим творить и провоцировать. У многих клиентов от такого в жилах стынет кровь. Они пришли в издательство, чтобы получить мемуары об их семье или, например, роман о любви богатого принца к простушке. И клиенты платят за это деньги. Начинается разборка: автор хочет творить, клиент хочет, чтобы все было «чистенько и простенько». Если ты хочешь остаться литературным рабом, твоя задача — не принимать все происходящее близко к сердцу и просто сделать так, как просят.

Парадокс заключается в том, что, если ты будешь милым и трудолюбивым, вскоре клиент уже будет готов на очень многие твои эксперименты. Так, один клиент настороженно отнесся к моему полу: у его книги была техническая специфика. Через пару месяцев работы он написал мне: «Делай, как считаешь нужным, я тебе доверяю».

Работа над книгой может длиться и полгода, и год. Вскоре клиент уже становится твоим приятелем. Правда, так бывает не всегда, не каждый помогающий автор стерпит СМСки в ночи от заказчика: «Ты у компьютера? Я тут подумал, не ввести ли нам во второй главе Григория? Что думаешь?» или «Ты тут? срочно скайп, нужно поговорить о концовке». Но мы знали, на что шли.

Сколько можно заРАБотать

Зарплата литературного раба складывается из стоимости написанных им текстов (150-300 рублей за тысячу знаков), стоимости проведенных интервью (10-30 рублей за минуту), стоимости расшифровок (их можно не делать самому, а заказать специалисту), могут докинуть за сопровождение проекта и оплатить телефонную связь и даже интернет. Оплачиваются и пробники, и тексты, которые клиент не принял, хотя все сделано по ТЗ. За одну книгу можно получить около 50-100-200 тысяч рублей. Правда, эта сумма будет «размазана» на полгода, а то и год.

Кому подойдет такая РАБота 

• Трудолюбивым людям, которые умеют писать много (иногда в день выходит 20 000 знаков).
• Тем, кто не считает себя гением современности, и тем, кто умеет договариваться и терпеть капризы клиентов.

Иногда книги заказывают странные люди, которые хотят рассказывать про интимные подробности своей жизни, верят в теории заговора, не знают, чего хотят, любят скайп-сессии на три часа и мучительные правки. Мне такие, правда, пока не попадались. Но добро пожаловать в мир литературных рабов, здесь подобное практикуется.

Где научиться и где искать такую РАБоту

Литературные рабы востребованы именно потому, что найти хорошо пишущего человека с легким характером и хорошими коммуникативными навыками непросто. По образованию я учитель, но пишу с детства, и никто никогда не спрашивал у меня диплом. Зато примеры работ спрашивали всегда.

Поэтому, если вы хорошо пишете, но у вас нет опыта в написании книг, подготовьте несколько текстов в разных стилях, сформируйте резюме и разместите его на популярных ресурсах по поиску работы. Можно послать свое резюме и пробники в издательства. Беда помогающего автора в том, что он связан контрактом и не может показать другим даже абзац из того, что написал. Поэтому с клиентами регулярно случается такой диалог:

— А вы точно хороший автор?
— Да, я работаю в этом издательстве несколько лет.
— А что вы написали? 
— Не могу показать. Это секрет. Впрочем, когда я напишу вашу книгу, я и из нее ничего показать никому не смогу. 

Почему я не издаю свои книги

Когда мои знакомые узнают, что я работаю литературным негром, они почему-то выражают возмущение. В их системе координат человек, который хорошо пишет, должен издавать интересные книги о том, что ему хочется, публиковаться под своим именем, получать хорошие гонорары и ездить в Ниццу за вдохновением. 

Однако путь к славе и богатству для писателя тернист, и пройдут его лишь единицы. Большинство откажется от затеи, когда получит первый отказ от «Эксмо», повесят на «Литресе» электронную версию своей нетленки и заработают на ее скачивании 250 рублей. Может быть, когда-нибудь я издамся под своей фамилией. И роль помогающего автора — это лучшая практика и лучшая прививка от звездности, которая у многих писак возникает на ровном месте.

Автобиографии интересны с любой точки зрения. Если рассматривать их как схему жизненного пути, оттуда можно смело черпать вдохновение и советы, как добиться того же, что и авторы. Если же смотреть на них как на дневники, то можно просто получать удовольствие от возможности узнать сокровенные стороны тех людей, о которых мы на самом деле ничего не знаем.

В то же время кажется, что автобиография — это самый ограниченный и ненаучный из всех нехудожественных литературных жанров. Если автор/ка знаменит/а — Генри Форд, Джейн Фонда, Уинстон Черчилль, Мадлен Олбрайт, — возникает ощущение, что такой многостраничный нарциссизм (обычно приправленный к тому же различными мудростями и заезженными «правилами жизни») может только рассказать о конкретной персоне, но не научить чему-либо. А если об авторе/ке никто и не слышал, то это уж тем более никому не нужно. Однако автобиографическая литература может быть действительно ценной и для отдельных читателей, и для развития академической или научной мысли — например, в антропологии.

Сплетни или исторический фон?

Зачем нужны автобиографии? Самый простой и поверхностный ответ — чтобы удовлетворять любопытство: нам всегда интересны подробности жизни знаменитостей. В этом случае автобиография не обязана быть научной или даже правдивой: часто хочется узнать, например, что именно условный Златан Ибрагимович думает о самом себе, или просто о пикантных деталях быта музыкантов рок-группы Motley Crue из первых рук.

Однако мало кто скажет, что дневник Анны Франк важен из-за самой девочки — всё как раз наоборот.

Кроме развлекательной ценности сплетен автобиография по умолчанию содержит исторический контекст, в котором проходит жизнь автора. Любые события обусловлены не только волей создателя/ницы, но и общим социополитическим контекстом, в котором он/а находится. Такой исторический аспект даже заметнее в тех текстах, которые не создавались с познавательной целью, но со временем ее обрели. Взять ту же автобиографию Motley Crue «Грязь»: с каждым годом она всё больше напоминает подробный справочник о том, как не нужно себя вести в эпоху #MeToo, нежели шокирующие рассказы о выходках звезд 1980-х.

Рассказ о себе как научный метод

Всё достаточно очевидно, когда дело касается автобиографии как произведения популярной или повседневной культуры. Но переход текста «о себе любимом» в статус серьезного антропологического или этнографического метода кажется немного подозрительным. Такой субъективный способ изложения вызывает резонный скепсис: автобиографии нарушают основной принцип эпистемологии: «познающий субъект должен отличаться от познаваемого объекта». Люди предвзяты по отношению к себе — соответственно, возникают вопросы: не будет ли объективная третья сторона лучшим рассказчиком чьей-либо истории, чем ее участники/цы? И почему же тогда количество автобиографических работ с академическим или научным уклоном только увеличивается?

Действительно, в академической сфере растет не только количество, но и популярность автобиографий и автоэтнографий (автобиографически поданных рассказов об определенной части жизни автора). И на это есть историческая причина. В прошлом стандартная антропологическая работа создавалась по методическому шаблону: ученый находился в близком контакте с исследуемой группой людей (часто это были коренные народы), собирал о них информацию — самостоятельно и/или с помощью различных опросов и интервью — и затем описывал это, используя или создавая новые теоретические формулировки.

С одной стороны, такой метод максимально близок к «объективному» способу исследования с участием людей. С другой — никакая научная работа не может быть полностью независимой от личности ее автора/ки. Даже в технических науках существует предвзятость. Сам выбор темы исследования субъективен и определяется исключительно тем, насколько велик спрос на нее в научных кругах в контексте определенного института, страны, эпохи и т. д.

Именно это понимание исследователя как субъективного и вписанного в контекст общества благодаря его/ее полу, возрасту, расе и т. д. заставило ученых пересмотреть свои взгляды. Если ранние антропологи могли свободно путешествовать по миру и описывать встреченных ими людей как диковинных или любопытных, то постколониальные исследователи стали относиться к такому подходу скептически. Традиционные антропология и этнография и их будто бы зоологический интерес к этническим группам стали заметно попахивать евроцентризмом и консервативно-снисходительным отношением западного мира к иноземцам. (По тем же причинам автобиографический подход стал впоследствии популярным и среди феминисток.) Это вызывало так называемый кризис репрезентации: у исследуемых людей не было голоса в научном мире и они могли лишь надеяться, что те, кто расскажет о них на Западе, будут к ним благосклонны.

Антропология смогла преодолеть кризис репрезентации, сместив акценты с исследования другого как «чужака» на личность самого/й автора/ки: в конце концов, повредить негативным автобиографическим исследованием можно только себе.

Именно таким образом автобиографические и автоэтнографические работы постепенно стали появляться в науках. Изначально это были исследования определенных этнических (или других) групп, которые проводили ее же члены, а затем работы, сосредоточенные исключительно на личности их авторов/к.

Воспринимать такое явление как шаг назад, вызванный политическим развитием современного общества, было бы ошибкой: то, что фокус исследования сместился на самого/му исследователя/ницу, не означает, что больше нельзя наблюдать и документировать быт других людей. Эти «другие люди» уже включены в любую автобиографию или автоэтнографию — ведь любой/ая автор/ка по умолчанию идентифицирует себя как представителя/ницу тех или иных гендерных, расовых, этнических и классовых групп и тем самым является как минимум одним из воплощений их интересов и характеристик. Как писал ученый Вольф-Майкл Рот, «авто/биография… — это всегда также и биография, модель истории жизни не только Другого, но и обобщенного Другого; авто/этнография… — это всегда также и этнография».

Иными словами, каждый раз, когда ваша тетя пишет длинный пост на фейсбуке о своей поездке за границу, она пишет не только о себе и своем отпуске, но и рассказывает об уникальном сочетании культурно-общественных групп, представительницей которых она является. Хорошо ли она их репрезентирует — судить читателю.

Анализируй это

Если отбросить иллюзию объективности традиционной антропологии, выяснится, что у автобиографического подхода есть множество преимуществ перед стандартными методами исследований. Например, в условиях наблюдения или интервью обычный человек всегда ведет себя неестественно, но если исследование сфокусировано на себе самом/й вместо кого-либо другого, такой проблемы не возникает. Человек постоянно находится рядом с собой, и если он умеет рефлексировать, то может получить полную перспективу на его быт и идентичность. Более того, возможность зафиксировать свою повседневную жизнь со всеми ее сложностями и прелестями очень важна: так общество может узнать об институционализированных препятствиях, стоящих перед различными социальными группами (например, перед ЛГБТ-сообществами).

Известно, что рефлексивное творчество может стать катарсисом для его автора/ки. Многие антропологи и этнографы пользуются этим и убивают сразу двух зайцев, когда описывают свой травматический опыт автоэтнографически: в одном тексте они могут и позволить себе некоторую терапию, и проанализировать важное для них событие с помощью существующих научных теорий. Такой формат популяризовала в том числе известная американская ученая Кэролин Эллис. Ее первый важный автоэтнографический труд Final Negotiations: A Story of Love, and Chronic Illness подробно описывал ее опыт заботы о муже, умирающем от эмфиземы легких.

Для некоторых исследователей автоэтнографии — это способ изучить разрыв между академическими теориями и их реальной жизнью.

Многие из нас, например, охотно критикуют капитализм, но при этом нежно относятся к своим новым дорогим кроссовкам, сшитым за десять рублей в Юго-Восточной Азии. И хотя целью автоэтнографии, конечно, не должна быть культивация ненависти к самому/й себе, такая интроспектива позволяет заметить зазор между нашими убеждениями и действиями.

Пожалуй, главный плюс автоэтнографического метода состоит в его уникальном взаимоотношении с читателями. Если стандартный научный текст пытается поддержать свою объективность и обращается к аудитории с некой индифферентностью, то автобиографическая или автоэтнографическая литература требует от читателей прямого взаимодействия с текстом.

На претензии, что в автобиографиях субъект и объект познания сливаются, научное письмо «о себе» дает хороший ответ: субъект-исследователь таких работ на самом деле не автор/ка, а сам/а читатель/ница.

Таким образом, применимость каких-либо автоэтнографически выработанных теорий или наблюдений оценивает уже не сам/а автор/ка, а человек по другую сторону текста. Если размышлять в таком ключе, то классическая и очевидная критика автобиографического метода как нарциссического выглядит немного несообразно: неужели традиционное неписаное заявление научных текстов о собственной объективности и правоте является менее самовлюбленным?

Все эти преимущества относятся не ко всем текстам, посвященным собственному опыту автора/ки. Конечно, плохая автобиография может оказаться и нарциссической, и абсолютно бесполезной в научном мире. Более того, подобные тексты «о себе» всегда создают огромную неловкость, когда дело касается их критики: как можно высказать честное мнение по поводу того, что так важно и близко их создателям/ницам?

Безусловно, автоэтнографии и автобиографии — это не мастер-ключ к любым вопросам и дисциплинам. Несмотря на легкость и относительную новизну такого метода, наука не нуждается в нем постоянно — иной раз математическая теорема вряд ли станет лучше от авторской рефлексии. Однако в повседневной жизни автобиографические рассказы могут быть очень ценными. Не стесняйтесь писать о себе, будь то в терапевтических или образовательных целях или о походе в магазин и о путешествии вокруг света.