Как писал гайдар

КАК ПИШУТСЯ КНИГИ

КАК ПИШУТСЯ КНИГИ

В мае 1934 года неожиданно пришло письмо из Артека — пионерлагерю исполнялось девять лет. Гайдара приглашали на праздник. Он отправился в Крым.

Сюда наехало много гостей, корреспондентов, писателей. И среди них — датская писательница Михаэлис. Она тогда жила в Ялте. Михаэлис зашла в артековский краеведческий музей.

Увидев в коробочках под стеклом букашек, жучков и бабочек, которые были наколоты на булавки, Михаэлис расспрашивала, как эти насекомые называются. Пионеры охотно объясняли.

Залюбовавшись яркой окраской бабочек, писательница глубоко вздохнула и вдруг сказала:

— Как жаль, когда дети губят живые существа.

Гайдар в то время был тоже среди пионеров и слышал этот разговор.

Когда Михаэлис ушла, он взял в руку коробочку с коллекцией бабочек и спросил:

— Ребята, а кто собрал эту коллекцию?

— Наш кружок юннатов. Все мы ловили сачками бабочек. Ох и интересно!

— Я думаю, веселое занятие получается.

— А вот эту бабочку с голубыми крылышками поймал наш Коля. Красивая, ведь верно?

— Да, красивая. А на булавку ее тоже Коля насадил? — лукаво улыбнулся Гайдар.

— Да, я, — ответил мальчуган.

— И не жаль было губить живое существо?

— За что же их жалеть, раз они плодят вредителей?

— А вот сейчас Михаэлис говорила вам, что нехорошо губить насекомых.

— Ну и пусть говорила. Она может сказать: и капиталистов нельзя трогать, пускай, мол, они кровь сосут из рабочих. Может ведь сказать, Аркадий Петрович? Да? А буржуи ведь вреднее насекомых разных? Ну ведь правду мы говорим?

— Правда, ребята, — согласился Гайдар. — Только вот что. Когда пойдете ловить бабочек, возьмите и меня с собой, я прошу вас.

— Возьмем, обязательно возьмем, Аркадий Петрович!

Красив Артек! Великолепно море, и много у Гайдара новых друзей, но нельзя забывать и старых — надо послать открытку с видом Артека знакомым малышам — Эре и Светлане.

«…Вот вам на снимке и Артек. Море здесь такое большое, что, если хоть три дня его ведром черпать, — все равно не вычерпаешь. Вот здесь какое море! А горы здесь такие высокие, что даже кошка через них не перепрыгнет. Вот здесь какие горы!

Это письмо пишу вам на другой день после того, как спустился я с угрюмых скал… в солнечную долину пионерского лагеря. Серые туманы окутывали нас почти двое суток. Стремительные ветры да дикие орлы кружились над нашими головами. Мы лезли такими опасными и крутыми тропинками меж гор и пропастей, по каким мне еще не приходилось лазить с далеких времен гражданской войны. На вершине скалы Ганзуры я сидел один и плакал о потерянной молодости ровно один час и 24 минуты. Вероятно, поплакал бы и больше, если бы снизу от костров не донесся запах чего-то жареного, и мне захотелось поесть. Поспешно тут спустился я в ущелье, и было самое время, потому что все уже успели захватить себе куски получше, а мне достался какой-то костлявый обглодок.

 После этого закутался я в свое серое солдатское одеяло и, подложив под голову тяжелый камень, крепко заснул.

 Видел я во сне чудесный месяц, который плывет над рекой.

 Видел Теремок у речки над водичкой.

 Видел я обезьяну — Черный хвост. И ужасно кричала эта проклятая обезьяна, когда уклюнула ее смелая птичка-синичка.

 Вдруг раздался гром, и я проснулся. Перевернулся, а барабанщик ударил тревогу в барабан…»

Неспокойно было на душе у Гайдара, словно чувствовал перед кем-то вину. Но почему?

Еще в Ивнах, на Курщине, Гайдар начал писать новую повесть «Синие звезды» — о мальчишке Кирюшке, сыне погибшего кузнеца. Но так и не закончил ее. «Пусть полежит», — решил.

Да, многое он, Гайдар, не успел еще сделать. А ему хотелось написать такую книгу, чтобы не было стыдно прочитать ее и в той прекрасной жизни, что зовется социализмом.

Вот и вторая часть «Школы» лежала неоконченной.

Все чего-то не хватало в работе над книгой.

Гайдар уже догадывался, в чем причина. Ведь его герой Борис Гориков, как и он сам, свои юные годы провел в Арзамасе, отсюда уехал на гражданскую войну. В Арзамас он должен возвратиться после ранения под Новохоперском, а потом три недели жить здесь.

А не поехать ли самому снова в родной город и там работать над продолжением «Школы»?

Родные края всегда неодолимо влекли к себе, где бы он ни находился — в Крыму или на Кавказе, Урале или на Севере.

Никого из родных не осталось в Арзамасе — отца и матери давно нет в живых. Разъехались сестренки кто куда. Талку он часто видел, а вот Катю и Олю редко.

Кажется, в 1929 году совсем случайно встретился на Арбате с Катюшей. Обрадовался, приподнял и закружил свою милую «сестришку». И Катюша была ошеломлена нечаянной встречей, она-то ведь совсем не знала, что брат живет в Москве. И право, не знала даже, сердиться ей или смеяться вместе с ним. Надо же, в самом центре Москвы при всем честном народе бесцеремонно поднял и закружил человека!..

А потом он сказал ей: «Дорогая моя сестришка, пойдем со мной, я подарю тебе маленькую денежку». И потащил в «Молодую гвардию».

Как смутилась Катя, когда они вышли из редакции. «Вот чудеса — маленькая денежка, да на нее же можно купить зимнее пальто!» А он, Аркадий, смотрел радостный и счастливый — как ему повезло: и сестренку встретил и, к счастью, было что получить и подарить своей сестренке.

Эх, сестришка, милая сестришка! А как она здорово поет частушки. Запомнились тогда, еще в его последний приезд в Арзамас, где Катя жила с маленьким сыном.

Что, кудрявая береза,

Ты шумишь, а ветра нет.

Что, сердечко ретивое,

Ты болишь, а горя нет.

Как бы шали ни мешали

Кисти ни сплеталися,

Как бы дома ни бранили,

С милым не расстанусь я.

И как он не давал тогда покоя Кате, все просил и просил снова спеть. А та удивлялась: почему так ему понравились частушки, ведь и голоса-то у ней настоящего нет.

Да разве в голосе дело!

Воспоминания о детстве, об арзамасском комсомоле снова встревожили душу. Да, он поедет в Арзамас и друзьям своим, Рувиму Фраерману и Константину Паустовскому, которые давно стали ему самыми близкими людьми, обязательно напишет, как ему там живется.

Приехав в Арзамас, Гайдар остановился в Доме крестьянина и сразу же отправился к старым друзьям. Только на третий день, обнаружив в кармане ключ от номера, он вспомнил про Дом крестьянина.

Бог с ним, с этим номером! Гайдар любил дом, в котором жил Митя Похвалинский, — ведь он и его жена Нина Николаевна жили там, на углу Новоплотинной, где прошло его детство.

У Мити Похвалинского двое ребят, и Гайдар с превеликим удовольствием возится с ними. Он уже дал им новые имена — Юрка-фигурка и Адик-мармеладик. Для них же придумал игру «в экспедицию»: прятал по всем комнатам коробки с конфетами и пробки для пугачей, кто найдет больше, тот и победитель.

Арзамасские мальчишки быстро пронюхали, что в городе появился «живой» писатель, и ходили за Гайдаром буквально по пятам.

О странном приезжем рассуждали и словоохотливые соседки с улицы Коммунистов — бабка Аннушка и ее приятельница Анна Михайловна. Странный человек этот приезжий: ходит по городу, мальчишек вокруг себя собирает, в снежки с ними играет, а самому, поди, давно за тридцать…

У Анны Михайловны был сын Стасик, и она не на шутку за него беспокоилась.

Но Стасик и его приятель Петька имели на этот счет свои суждения. Чудак дядя пришелся им по душе. Ну скажите, разве это плохо, если взрослый разговаривает с ними всерьез, а «не понарошке»? И если даже попадешь ему снежком, он не будет ругаться, как другие, и не станет грозить милицией?.. К тому же приезжий человек оказался на редкость добрым: иногда он выносил из дома огромный кулек с конфетами и раздавал их ребятам.

Нет, такого чудака еще не бывало в Арзамасе!

Или вот вчера нанял лошадь на Базарной площади, усадил ребят в сани и поехал со всей ватагой по Арзамасу, а сам смеется, кнутом размахивает и кричит:

— А ну, куча-мала, поехали путешествовать!

Но особенно приятно путешествовать потому, что около каждого магазина «куча-мала» останавливалась, чудак дядя скрывался в дверях магазина и выносил оттуда килограммов десять пряников.

Все это, конечно, быстро поедалось, и «куча-мала» продолжала свое путешествие.

Когда кто-нибудь из малышей кричал: «Ой, дяденька, сейчас упаду!..» — веселый человек отвечал:

— Упадешь — не пропадешь, встанешь и пойдешь!

Петьке со Стасиком сказали, что веселый и добрый человек — это и есть писатель Гайдар, тот самый, что сочинил «Школу» и «РВС». Ребятам хотелось окончательно убедиться в этом.

Они стояли уже целый час у ворот дома. В руках у Стасика была повесть «Школа» с портретом писателя Гайдара. Стасик в сотый раз заглядывал в книгу и повторял:

— Он, Петька, честное пионерское, он…

— А я что говорю? — соглашался было Петька и тут же добавлял: — Ну а вдруг не он?

Пока ребята рассуждали да спорили, они не заметили, что Гайдар уже стоял в воротах и, улыбаясь, слушал их.

Наконец он громко кашлянул, и ребята обернулись.

— Дядя, — сказал Стасик, краснея. — А мы вот с Петькой все спорим, — он показал на книгу. — Вы это или не вы?

Гайдар взял из рук Стасика книгу и просто сказал:

— Да, это я…

И с того самого дня Стасик и Петька стали добровольными адъютантами у веселого человека Гайдара.

Проводив ребят, Гайдар сел к окну и долго глядел на пустынную тихую улицу, на каменные громады церквей, видневшихся вдали.

Хозяев дома не было, и в комнате стояла тишина. Гайдар долго сидел у окна и все глядел через заиндевелое окно. А на другой день рано утром отправился на базар. День был солнечный и чуть морозный. Он долго с удовольствием бродил по базару. Здесь все так, как в детстве. Вот знаменитые арзамасские гуси — важные, чванливые, с шеями, похожими на белых змей. Но Гайдара больше всего на базаре интересовал щепной ряд, где колхозники продавали кадки, столы, каталки. Все это так хорошо пахнет свежим, морозным, еще сыроватым деревом.

На базаре Гайдар купил небольшой стол, привязал его веревкой к санкам и привез домой. Нужно обзаводиться хозяйством, потому что приехал он в родной город не на неделю и не на месяц, а на целый год.

Гайдар забрал свое нехитрое имущество и перебрался на новую квартиру. Дружба дружбой, а служба службой. В Арзамас он приехал не пироги есть и не гостить, а работать.

На душе у Гайдара спокойно — можно начинать работу. Но сначала надо написать Рувиму, как обещал, уезжая из Москвы.

«Все на месте, — писал Гайдар Рувиму Исаевичу Фраерману. — Кончил устраиваться… Две небольшие комнаты, рядом старик со старухой. Крылечко, дворик с кустами малины, заваленный сугробами. В пяти минутах — базар, в трех минутах — широкое поле, на столе — керосиновая лампа, а на душе спокойно.

Очень я хорошо сделал, что уехал. Арзамас с тех пор, как я его оставил, изменился не очень сильно — поубавилось церквей, поразбежались монахи, да и то часть встречалась: там, на базаре, инокиня торгует потихоньку иконами, смоляным ладаном, венчальными свечами, тряпичными куклами; там, глядишь, престарелый Пимен тянет за рога упирающуюся козу и славословит ее матом или кротко поет хвалу богу и добирает в кружку до пол-литры…»

О чем еще написать Рувиму? Может, о новой книге? Нет, рано…

«…Арзамас — район крестьянский, нет здесь ни Днепростроев через Тешу, ни Магнитогорска на месте старых кирпичных сараев. Зато много кругом хороших колхозных сел и деревенек…

Послезавтра оклею обоями комнаты, тогда буду совсем свободен, и можно будет подумывать о работе. Что-то близко вертится, вероятно, скоро угадаю…»

В последнем письме Фраерман сообщал, что собирается на Кавказ. «Наверно, Рувима опять втравили в эту поездку против его желания», — думал Гайдар об этом добродушном и мягком человеке.

«…Зачем ты едешь на Кавказ? — продолжал Гайдар. — Если это по своей воле, тогда еще так-сяк… На перевале в Тубан я был в 1919 — дорога туда зимой нелегкая, хотя и красоты неописуемой. Когда лошадьми будешь проезжать станицу Ширванскую (а ее ты никак не минуешь), ты увидишь одинокую, острую, как меч, скалу; под этой скалой, как раз на том повороте, где твои сани чуть уж не опрокинутся, у меня в девятнадцатом убили лошадь…»

Гайдар отнес письмо на почту и вернулся домой. Он развернул чистую школьную тетрадку в клетку и придвинулся к столу, от которого так хорошо пахло сыроватым деревом. Прислушался: какая все-таки потрясающая тишина! Давно он мечтал вот так, подальше от Москвы, хорошо и крепко поработать.

Тишину внезапно нарушили его адъютанты Стасик и Петька.

Уже с порога Петька закричал:

— Аркадий Петрович, давайте крепость строить!

— Какую еще крепость? — удивился Гайдар.

— Снежную! — объяснил Петька. — Снег-то сегодня сырой — ничем такую крепость не пробьешь, никаким снарядом!

— Надевайте шинель! Будете комендантом снежной крепости. Мы все так решили! — добавил Стасик.

— Кто это вы? — удивился Гайдар.

— Как это кто? Мы — ваша команда!

Гайдар с сожалением посмотрел на стол, где лежала тетрадка в клетку. Но делать нечего: не отказываться же бывшему командиру полка от такой высокой чести — быть военным комендантом снежной крепости!

На дворе Гайдара уже ждала ватага знакомых и незнакомых мальчуганов — человек двадцать.

Крепость построили за час — настоящее боевое сооружение, с фортами, зубчатыми стенами, башнями. Над самой высокой развевался красный флаг.

И начались сражения.

Гайдар вместе со Стасиком и Петькой, со всем гарнизоном крепости героически отражал бешеные атаки мальчишек с соседней улицы. Сам Гайдар уже получил снежками две контузии в голову, но, увлеченный игрой, громко кричал своим адъютантам:

Гей, гей, не робей,

Тверже стой и крепче бей!

И еще не раз и не два гремел бой у снежной крепости, но никак не могли ее взять войска «противника». Над зубчатыми башнями по-прежнему развевался алый флаг со звездой и четырьмя лучами — флаг славного коменданта снежной крепости и его храброго гарнизона.

…Шли дни, недели, месяцы арзамасской жизни. Новая повесть давалась с трудом. А ведь Гайдар затем и брал командировку в Арзамас, чтобы дописать вторую книгу «Школы».

Полтора года прошло с тех пор, как его Борис убежал из Арзамаса. С тех пор в жизни Горикова произошло многое. Октябрь. Боевая дружина сормовских рабочих. Особый революционный отряд, фронт, плен, гибель Чубука, прием в партию, пуля под Новохоперском, госпиталь, и вот снова Арзамас…

Кажется, все ясно — садись и пиши. А работа над повестью откладывалась со дня на день.

Но почему, размышлял Гайдар, шагая из угла в угол по маленькой комнатке, так что половицы прогибались и скрипели под его солдатскими сапогами, почему, наконец, он никак не может окончить свою новую повесть?

У Гайдара в то время было уже немало юных друзей по всей стране. Перед отъездом в Арзамас, в ноябре 1934 года, он побывал в Ростове-на-Дону. Там в библиотеках, во Дворце культуры, на пионерском слете читал отрывки из только что законченной повести «Военная тайна».

Когда пионеры узнали, что веселая и забавная поначалу книга кончается печально — гибелью малыша Альки, они подняли бунт и свой протест изложили в письме, которое отправили Гайдару в Москву. Оттуда письмо родные переслали в Арзамас.

Ростовские пионеры Митя Белых, Витя Зарайский и другие спрашивали, зачем в конце повести погиб Алька и не лучше ли, чтоб он остался жив.

Целый вечер Гайдар сочинял ответ.

«Ну и народ эти пионеры!» — думал он, улыбаясь. Конечно, лучше, чтобы Алька остался жить, конечно, лучше, чтобы и Чапаев остался жив, чтобы были живы и его мама, и отец, и Яшка Оксюз, и Петя Цыбышев.

Конечно, хорошо, если бы были живы и здоровы тысячи и десятки тысяч больших, маленьких, известных и неизвестных героев. Но этого в жизни, к сожалению, не бывает. Нет, не бывает…

Пионерам очень жалко Альку. Ну а если уж откровенно говорить, то ему, Гайдару, когда он заканчивал «Военную тайну», было и самому так жалко, что порою рука отказывалась дописывать последнюю главу. И все-таки это хорошо, что ребятам жалко героя книги. Это значит: они с ним, с Гайдаром, а он будет всегда учить их тому, как надо беречь и защищать Советскую страну, и пусть пионеры всегда ненавидят всех врагов: и своих, домашних, и чужих, заграничных.

Так он им и написал, своим юным друзьям, в далекий город Ростов, что на Дону.

В Арзамасе Гайдар встречался со своими знакомыми, друзьями детства, товарищами. Со многими из них он впервые познакомился в 1920 году, когда приезжал в Арзамас на побывку после госпиталя.

Многих теперь нет в Арзамасе. Уехала в Москву Мария Валерьяновна, нет больше в городе Николая Николаевича, Чувырина, разлетелись в разные концы Саша Плеско, Коля Кондратьев, Зина Субботина, Ида Сегаль. И где они сейчас и кого любят и кого ненавидят? Очень хотелось встретиться с друзьями отшумевшей юности.

Вот почему так обрадовался Гайдар, когда совсем случайно встретил у дома райисполкома Шурку Федорову. Ну да, ту самую озорную Шурку из типографии, что часто приходила в комсомольский клуб. Обычно являлась она с балалайкой, на которой играла не хуже парней. В комсомоле в то время Шурка состояла «нелегально» от своих родных, каждый день твердивших ей, что-де все комсомольцы — безбожники и вообще пропащие люди.

Любила Шурка танцевать — и вот за этот «пережиток капитализма» решили ее исключить из членов РКСМ. Правда, комсомольцы вскоре поняли, что погорячились, и снова восстановили.

Ах, Шурка, Шурка! А теперь она уже совсем не Шурка, а председатель Водоватовского сельсовета — Александра Васильевна. Шутка ли — сама Советская власть!

Вместе с Шуркой Гайдар отправился в кинотеатр «Искра» смотреть «Веселых ребят».

В тот год по всей стране с киноафиш улыбался артист Леонид Утесов — веселый пастух Костя Потехин, и вся страна вместе с ним пела задорный марш веселых ребят.

Легко на сердце от песни веселой,

Она скучать не дает никогда,

И любят песню деревни и села,

И любят песню большие города.

Гайдар полюбил эту песню. «Веселых ребят» он видел еще в Москве и уже в который раз смеялся над веселыми приключениями Кости Потехина, Анюты и озорных музыкантов!

Легко и радостно на душе. Все кажется в Арзамасе прежним. Все стоит на старом месте: и ветхий флигелек на Новоплотинной, где прошло детство, и здание бывшего реального училища, и другие дорогие сердцу дома.

В самом деле, Арзамас и окрестные деревеньки, кажется, остались прежними, почти не изменились — но ведь это только первое впечатление. Разве узнать теперь кошмовалов, когда-то работавших на фабрике Жевакина! И не услышишь нигде старой заунывной песни, в которой рабочий жаловался на свою горькую судьбу. Знают ли нынешние молодые парни и девчонки, что раньше в Арзамасе говорили: «Дядя, не пои здесь лошадей, здесь кошмовал пил»?

Гайдару рассказали, что Арзамасский район занесен на краевую Доску почета, что арзамасцы посылали своих делегатов на Всесоюзный съезд Советов и Всесоюзный съезд колхозников-ударников, что одна из колхозниц избрана членом ЦИК СССР…

Все эти рассказы волновали Гайдара, и он очень гордился земляками, да, земляками, потому что всю жизнь считал себя нижегородцем, арзамасцем…

Вот уже не день и не два, как Гайдар живет в родном городе, уже немало исписано, исчеркано, но все это не то, не так, как хотел, как думалось…

Правда, бывает и так: достанет исписанную тетрадь, развернет, станет читать — какую, кажется, ерунду написал! И два дня бродит по городу печальный. А на третий день сядет снова за стол, снова прочитает и повеселеет: откуда выдумал, что ерунда? Ведь очень даже хорошо! И снова за работу.

Вот она, рукопись! Борис Гориков уже вернулся в Арзамас, где его встретили мама и сестры. К нему то и дело заходили друзья, товарищи, и многие из них уже комсомольцы. Они рассказывают Борису о школьных товарищах и врагах, о том, кто из них остался и кто уехал, кто вступил в комсомол…

И вот на этом месте Гайдар оборвал свою работу над повестью.

В чем дело, почему повесть осталась незаконченной? Он и сам не мог дать ответ. Может быть, потому, что это уже продолжение, а всякое продолжение всегда менее интересно и писать и читать?

В первой части «Школы» Борис Гориков проходит большую суровую школу: из обыкновенного арзамасского мальчишки становится солдатом революции — мужественным и преданным большевиком.

О чем Гайдар расскажет дальше своим читателям? Конечно, есть о чем, потому что повидать и пережить Борис Гориков, как и он, Гайдар, успел все же немало. Но разве обо всем напишешь в одной повести! И конечно, правы его друзья и прав Фраерман, который не раз говорил, что он не романист, нет, он мастер небольших повестей и рассказов.

И потом: почему Гайдару писать только о временах гражданской войны. А сколько тем, сколько сюжетов рождает сегодняшняя действительность!

Гайдар оставил «Школу».

Уезжая в Арзамас, он хотел, помимо «Обыкновенной биографии», второй части «Школы», закончить повесть «Синие звезды». Но и эта повесть не получилась.

Из редакции журнала «Пионер» шли грозные письма и телеграммы — там печатались с продолжением «Синие звезды».

Это — повесть о мальчишке Кирюшке, у которого на заводе, в кузнице, от несчастного случая погиб отец — взорвался только что разожженный горн. Похоронили Кирюшкиного отца, а после всего этого сильно заболел Кирюшка, и стало с ним что-то неладное — жару уже не было, но часто по ночам бредил он и бормотал всякую бессмыслицу. И решили тогда паренька отправить вместе с заводскими рабочими в село, где организовался колхоз — там, подальше от завода, обживется сын погибшего кузнеца, позабудет свое горе. И вот Кирюшка видит, как трудно создается колхоз в Малаховке, узнает о том, как вредят кулаки, и еще многое узнает…

Нет, не зря метал громы и молнии на голову бедного Гайдара редактор журнала Борис Ивантер! В том-то и дело, что продолжения «Синих звезд» не будет. Да, не будет. Сколько ни сидел, ни писал, ни черкал Гайдар — слова он своего не сдержит. Сейчас другие замыслы. И в этом надо честно признаться другу своему Жану — так он часто величал Ивана Халтурина, сотрудника «Пионера».

И Жан получил письмо со штемпелем «Арзамас».

«…Жан, устрашай Боба Ивантера… «Синие звезды» загораются уже иным светом. Кирюшка больше не сын своего убитого отца, — это только так сначала кажется. Сулин не умный скрытый враг, а просто бешеный дурак. Костюх ниоткуда не бежал. И вообще никаких кулацко-вредительских сенсаций. Довольно плакать! Это пусть Гитлер плачет. А мы возьмем посмеемся, похохочем… Хотя и не до истерики…»

Гайдар страдал: он должен работать, иначе он не может представить своего существования. Но над чем, если оставлены «Школа» и «Синие звезды»? Ведь других планов на этот год он не имел…

Неужели он так ничего и не напишет в Арзамасе?

Наблюдая будничную жизнь районного центра и окрестных колхозов, встречаясь с людьми, Гайдар задумывает рассказ о самом простом и самом важном для всех людей — о хорошей жизни, о чем мечтал он еще в детстве. Ведь за эту новую жизнь воевал отец, он сам, его боевые товарищи…

…Весна 1935 года в Арзамасе была дружной. Под лучами солнца снег быстро почернел, затем осел и растаял.

В конце марта прилетели грачи, за ними появились скворцы и жаворонки. Уже в первых числах апреля установилась теплая солнечная погода.

На лето Гайдар уехал в село Заречное, в пяти километрах от Арзамаса, и поселился там в отдельном пятистенном доме. Переднюю перегородили фанерой. Получился маленький кабинет. Гайдар поставил простенький стол и табуретку и засиживался здесь до первых петухов.

Его старые знакомые — преданные адъютанты Петька и Стасик — уже закончили четвертый класс и часто прибегали к своему любимому командиру. Все свободное время Гайдар проводил с ними. Гуляли по берегу Теши, громко пели про жаворонка, который вьется между небом и землей, и еще про конницу Буденного и смотрели, как рыбаки ловят рыбу, а дело это почти бесполезное, ведь хорошая рыба в Теше давным-давно перевелась.

Обычно в такой поход на речку Гайдар забирал с собой несколько банок с рыбными консервами и круга два краковской колбасы.

Когда рыбаки, отчаявшись что-либо поймать, разводили костер и готовили свой обед, Гайдар вместе со своими помощниками незаметно привязывал к крючкам банки с консервами и колбасу, нарезанную кружочками.

Вытягивая такую добычу, рыболовы только дивились и охали, Гайдар и его адъютанты, спрятавшись за стогом сена, долго хохотали над незадачливыми рыбаками.

Правда, Стасик и Петька изрядно отвлекали от работы, но что делать, надо и отдыхать когда-нибудь…

О чем же писал новую книгу Гайдар? Приходилось отшучиваться и говорить: пишу, мол, про сад, про огород да про зеленый лук, который глаза ест.

Гайдар часто задумывался над судьбами героев своих книг, они всегда жили рядом, он советовался с ними, как с живыми, они были его товарищами.

Во всех книгах он вел своих героев к счастью. Борис Гориков мечтал и боролся за «светлое царство социализма»; о грядущем социализме, о хорошей жизни мечтали Верка и Ефимка — герои рассказа «Пусть светит!» из времен гражданской войны.

Но ведь все эти книги рассказывали не о достигнутом счастье, а о путях к нему, трудных и суровых. Чего же добился в конце концов Борис Гориков, что он завоевал, сражаясь с винтовкой в руках в годы гражданской войны? Вот об этом-то и хотелось рассказать Гайдару в своей новой книге.

В новом рассказе все было просто и бесхитростно.

…Уехали два человека — двадцатисемилетний отец и его пятилетний сын Димка — из Москвы на дачу. Однажды вечером сидели они на крыше сарая и приколачивали большую вертушку. А завтра утром еще что-нибудь решили придумать. Может быть, в саду под бугром пещеру вырыть или плотину на ручье построить. А может быть, думали они, сесть в лодку и уплыть далеко-далеко, туда, где стоят три толстые березы у крутого берега, где живет колючий еж под старым дубом и где нашли они недавно двадцать три белых гриба да четыре розовые волжанки, которые потом дома вымыли, изжарили и съели.

Так начинался новый рассказ, который назывался «Хорошая жизнь».

Но потом Гайдар изменил начало. Вместо пятилетнего Димки героем рассказа стала маленькая девочка Светлана.

Что же произошло дальше с героями «Хорошей жизни»?

В рассказе появился новый герой — Маруся, Светланина мама. Поссорившись с мамой из-за разбитой голубой чашки, Светлана и ее отец отправляются из дома «куда глаза глядят». Встречают они двух мальчуганов, Пашку Букамашкина и Саньку, потом красноармейцев на военных учениях, седого бородатого старика — колхозного сторожа.

Побывали путешественники в деревеньке, где живут те, что пашут землю, сеют в поле хлеб, садят картошку, капусту или в садах и огородах работают. Встретили они за деревней и невысокие зеленые могилы, где лежат те, что свое уже отсеяли и отработали.

Потом они увидели попа в длинном черном халате и подивились тому, что остались еще на свете чудаки. Зашли Светлана и ее отец и в бревенчатый дом того самого колхозного сторожа, что повстречался им днем, познакомились с дочерью старика и его белобрысым внуком Федором.

Каждая встреча и для отца и для Светланы оказывается не только интересной, важной, но и сказочной: они видят совсем рядом с дачей, за ближайшими кустами, удивительный советский мир, хорошую жизнь — то, за что храбро сражался Борис Гориков и его товарищи по оружию, о чем мечтали многие герои гайдаровских книг.

Вот она, хорошая жизнь, сбывшаяся мечта! Та самая хорошая жизнь, о которой в детстве рассказывала маленькому Аркадию его мать.

Новый рассказ закончил Гайдар словами: «А жизнь, товарищи, была совсем хорошая!»

В селе Гайдара полюбили не только деревенские мальчишки, но и взрослые. Но особенно крепко сдружился он с Михаилом Алексеевичем Рябовым. Заведовал тогда Михаил Алексеевич в колхозе плотничной мастерской, был мастером на все руки и рассказчик такой, что заслушаешься.

Михаилу Алексеевичу Гайдар рассказал о своей встрече с Алексеем Максимовичем Горьким. Никому не говорил, а ему почему-то рассказал.

Да, он все-таки встретился с ним, всемирно известным писателем. Рассказал, как в детстве недоумевал, за что Горький сидел в тюрьме, которая была совсем рядом с их домом на Варварке. Потом вместе вспоминали Арзамас, дом Подсосова, где Горький жил в ссылке, Марию Валерьяновну. Где-то она теперь?..

Однажды Михаил Алексеевич устраивал Гайдару в маленьком кабинетике полки и снял несколько толстых тетрадей.

— Новое сочинение, Аркадий Петрович?

— Новое, — ответил Гайдар.

— И о чем же написано?

— Пока военная тайна, — улыбнулся Гайдар.

— Ну, раз тайна, значит, не спрашиваю.

Но тайна эта, конечно, до поры до времени. Скоро его, гайдаровскую, тайну узнают все.

Дни арзамасской жизни близились к концу.

Грустно расставаться с друзьями детства, с Петькой и Стасиком — славными адъютантами, с Юркой-фигуркой и Адиком-мармеладиком.

Юрка-фигурка даже слышать не хочет, что Аркадий Петрович уезжает. Он поднял такой страшный рев, что пришлось отозвать его в сторону для серьезного «мужского разговора».

А «мужской разговор» состоял в том, что Аркадий Петрович обещал приехать снова в Арзамас, но после того, как напишет три книги.

— Две книги, — попробовал торговаться Юрка-фигурка.

— Нет, не меньше трех. И утри слезы, герой!

Юрка-фигурка кулаком вытер слезы и жалобно согласился на три книги.

— Только сразу приезжайте, как все напишите, а то мне без вас скучно.

— Как напишу, так сразу и приеду, — подтвердил Гайдар.

— А не обманете?

— Слово! — Гайдар полез в карман гимнастерки, достал оттуда блокнот и что-то стал быстро писать карандашом. — Вот на, держи, Юрка-фигурка! Это тебе расписка, в коей я, Аркадий Петрович Гайдар, торжественно клянусь и обещаю приехать в славный город Арзамас, как только напечатаю три новые книжки.

Юрка-фигурка уже знал, что слово у Гайдара — это настоящее слово, и потому успокоился.

В тот же день Гайдар сел в поезд и уехал в Москву. Он долго не мог уснуть в ту ночь. Может быть, потому, что рядом оглушительно храпел сосед по купе, а может, потому, что сердце снова сжала тоска по оставленному родному городу.

Сколько раз он уезжал из родных мест и снова возвращался сюда! И так будет всю жизнь…

Да, на самом деле, думал Гайдар, он очень правильно сделал, что год тому назад уехал в Арзамас. Он все-таки много успел сделать. Рукопись — вот она, в полевой сумке.

Гайдар не думал, что в Арзамас он уже больше никогда не вернется, что это последний приезд в родной город.

Вместе со старыми друзьями он договорился: каждые пять лет встречаться всем вместе в Арзамасе. И теперь Гайдар перебирал в памяти все встречи, какие были с друзьями, сверстниками, арзамасскими мальчишками; еще раз вспомнил окрестности города, речонку Тешу, веселые базары и улыбнулся: «А жизнь, товарищи, была совсем хорошая!»

Аркадий Петрович Гайдар рано повзрослел, но сумел стать настоящим классиком именно детской и юношеской литературы. Его произведения по сей день продолжают исправно прививать молодому читателю лучшие качества: верность дружбе и данному слову, любовь к Родине, честность и открытость. Биография Аркадия Гайдара и сама по себе похожа на роман о трудных, страшных и великих временах.

Детство и юность Аркадия Гайдара

Будущий писатель Аркадий Голиков (псевдоним он возьмёт себе гораздо позже) родился 9 (22) января 1904 года в уездном городке Льгов Курской губернии в небогатой семье. Его отец Пётр Исидорович Голиков (1879-1927) преподавал в начальном народном училище при местном сахарном заводе, мать Наталья Аркадьевна Салькова (1881-1924), происходившая из обедневших дворян, вела домашнее хозяйство. У Аркадия было 3 сестры, все младше его:  Наталья (1905-1969), Ольга (1908-1992) и Екатерина (1910-1982).

В 1909 семья переехала под Нижний Новгород, в посёлок Вариха неподалёку от Сормова, где глава семейства трудился акцизным чиновником. Через год его перевели в Нижний Новгород, и семья Голиковых ненадолго перебралась в столицу губернии. Там мать будущего писателя выучилась на фельдшера-акушерку, сдала экзамены и получила место в больнице уездного Арзамаса. Туда же перевели по его просьбе и отца, и в апреле 1912 года семья Голиковых вновь переехала.

В 1914 году, вскоре после начала Первой мировой войны, Петра Исидоровича мобилизовали. Аркадий, всегда очень любивший отца, сильно по нему скучал. Осенью того же года он поступил в Арзамасское реальное училище, но вскоре сбежал из дома и попробовал добраться до фронта. Если судить по написанной через 15 лет повести «Школа», многие эпизоды которой перекликаются с реальной биографией писателя, попытка провалилась уже в 60 км от Арзамаса на пути к Нижнему Новгороду: на третий день незадачливого путешественника вернули домой, на школьную скамью. Впрочем, долго скучать не пришлось. В 1917 году страна содрогнулась от двух революций, а вскоре началась Гражданская война.

Жизнь Аркадия Гайдара

Аркадий Голиков принял активное участие в Октябрьской революции и Гражданской войне. Уже с февраля 1917 года 13-летний мальчик фактически состоял в боевой дружине арзамасских большевиков: наравне со взрослыми он патрулировал улицы, участвовал в боевых столкновениях при захвате власти в городе. В начале 1918 года Аркадий получил первое боевое ранение: в ночном патруле на тёмной улице его ударили ножом в грудь.

С началом формирования регулярной Красной армии Аркадий хотел записаться в её ряды, но не прошёл по возрасту: 14 лет было мало даже для того бурного времени. При поддержке партийной организации и друзей отца, уже служившего в РККА, Аркадий стал бойцом добровольческого отряда арзамасских рабочих, но вскоре его перевели на другой, не менее важный фронт. С лета 1918 год грамотный и начитанный подросток работал секретарём редакции местной большевистской газеты «Молот», а осенью стал делопроизводителем городской партийной организации.

Всё в том же 1918 году Аркадий бросил 5-й класс училища. Приписав к своему возрасту год, в августе он вступил в РКП(б), а в декабре добился зачисления в Красную армию. В марте 1919 года 15-летнего красноармейца отправили учиться: сначала на курсы пехотных командиров в Москву, а вскоре, после их расформирования – на аналогичные курсы в Киев. За недолгую учёбу теория совмещалась с практикой: вокруг Киева орудовали многочисленные банды атаманов Григорьева, Тютюнника и других, бить которые отправляли курсантов. В августе Аркадий Голиков окончил курсы и стал взводным командиром. Он сражался с поляками в Западной Белоруссии, где в декабре 1919 года получил контузию и ранение артиллерийской шрапнелью в ногу. Поездка после госпиталя на побывку домой в Арзамас закончилась сыпным тифом.

После выздоровления в марте 1920 года юного красного командира перевели на Кавказ и дали под командование роту. В составе 37-й Кубанской стрелковой дивизии Аркадий Голиков преследовал остатки разгромленной армии Деникина и охранял границу с Грузией. В октябре его направили в Москву, на командные курсы огневой и тактической подготовки «Выстрел», после ускоренного окончания которых в марте 1921 года Аркадий Голиков стал командиром 23-го запасного стрелкового полка в Воронеже. Под началом 17-летнего юноши оказалось около 5  тыс. людей с самым разнообразным прошлым: раненые из госпиталей, пойманные в тылу дезертиры, лишённые отсрочки крестьяне, многие из которых годились ему в отцы и даже деды.

Однако заниматься подготовкой пополнений для фронта пришлось недолго. Уже летом 1921 года Аркадий Голиков отправился в Тамбовскую губернию на подавление крестьянского восстания под предводительством А.С. Антонова. На новом фронте за короткий срок Аркадий Голиков вырос от командира батальона до командира сводного отряда, а к июлю получил под начало 58-й отдельный полк по борьбе с бандитизмом. Бои с антоновцами оставили Аркадию память в виде ранения в руку и тяжёлой контузии головы.

После разгрома Антоновского восстания командование решило отправить молодого и способного командира на учёбу в Военную академию РККА, и Аркадий засел за учебники. Однако вместо вступительных экзаменов в академию на Голикова последовал запрос из штаба частей особого назначения, и Аркадий отправился в Башкирию, где принял батальон ЧОН.

С февраля 1922 года Голикова перевели в Сибирь, в Енисейскую губернию, где в конце марта он стал начальником 2-го боевого участка Ачинско-Минусинского боевого района. Служба на новом месте оказалась специфической – имея весьма ограниченные силы, чоновцы гонялись за отрядами повстанцев «императора тайги» казачьего атамана И.Н. Соловьёва, рассеянными по большой территории со сложным рельефом, суровым климатом и значительной поддержкой местного населения.

Имея за спиной тамбовский опыт борьбы с партизанским движением, Аркадий Голиков действовал жёстко и решительно, чем настроил против себя практически всех – от местного населения и властей до собственных подчинённых. На молодого и горячего командира сыпались многочисленные жалобы о превышении им служебных полномочий, о грабежах, пытках и бессудных расстрелах его подчинёнными местных жителей и даже развале вверенных ему подразделений. В начале июня Голикова сняли с должности и отдали под суд.

Подсудимый признал себя виновным в расстреле нескольких сообщников повстанцев, однако выразил уверенность в соответствии жёсткости своих поступков условиям, в которых они были совершены. Самоуправство он объяснил невозможностью содержать пленных и получать инструкции от командования на их счёт. Все остальные пункты обвинения не подтвердились.

По итогам расследования Аркадия Голикова отстранили от командования и отправили в длительный отпуск для поправки здоровья, но на службу он так и не вернулся. В ноябре 1924 года опального краскома окончательно комиссовали по болезни с диагнозом «травматический невроз». Через 70 лет, после перестройки, журналисты попытаются вылепить из него психопата и садиста, утопившего всю Хакасию в крови, безжалостного к чужим и своим, но факты опровергают эти надуманные обвинения.

Перед 20-летним ветераном встала проблема выбора новой профессии, и Аркадий Голиков решил посвятить себя журналистике и литературе. Следующие 15 лет он провёл в разъездах по всей стране, от Крыма до Дальнего Востока: жил в Перми, Свердловске, Ленинграде, Москве, Архангельске, Хабаровске, пока в 1938 году не обосновался в маленьком домике в Клину Московской области. Всё это время он в качестве корреспондента сотрудничал с разными газетами, публиковавшими его рассказы, очерки и фельетоны, параллельно издавая свои повести и рассказы для детей.

Творчество Аркадия Гайдара

В конце 1924 года Аркадий Голиков закончил свою первую повесть «В дни поражений и побед» и отправил рукопись в ленинградское отделение издательства «Земля и фабрика». Осенью 1925 года книга вышла из печати, пока ещё под его собственным именем. После переезда в конце 1925 года в Пермь начинающий писатель взял псевдоним Аркадий Гайдар. Первым произведением, которое он так подписал, стал рассказ «Угловой дом», изданный в местной газете «Звезда».

Происхождение псевдонима доподлинно не известно до сих пор: сам Гайдар об этом никогда не рассказывал, а на прямые вопросы отшучивался. Существует несколько версий, ни одну из которых нельзя принять как достоверную. Слово то ли было взято из украинского языка, то ли из монгольского или хакасского, то ли оказалось аббревиатурой, означавшей «Голиков Аркадий из Арзамаса». Как бы то ни было, вскоре Аркадий Петрович Голиков фактически исчез, а на литературном небосводе взошла звезда Аркадия Гайдара.

В 1929 году вышла «Школа» – повесть с элементами автобиографии, которая принесла Гайдару большую популярность. Она была трижды экранизирована. Следующими заметными работами стали «Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове», вышедшая в 1933 году, повесть «Судьба барабанщика» и рассказ «Чук и Гек» (обе книги – 1939 год). Тогда же писатель удостоился признания на государственном уровне – его наградили орденом «Знак Почёта».

Подлинную общесоюзную известность Аркадию Гайдару принесла повесть «Тимур и его команда», написанная и опубликованная в предвоенном 1940 году. Впоследствии книга выдержала около 300 изданий, была переведена на 75 языков, трижды экранизировалась. Произведение Гайдара положило начало тимуровскому движению: по всей стране пионеры брали под опеку нуждающихся в помощи людей, прежде всего – семьи красноармейцев. Уже на пороге Великой Отечественной войны на волне этого успеха Гайдар написал 2киносценария в продолжение истории Тимура и его друзей:  «Комендант снежной крепости» и «Клятва Тимура».

Семья и личная жизнь Аркадия Гайдара

Личная жизнь Аркадия Гайдара оказалась столь же сложной, как и его военная биография. Он был женат 4раза, в том числе трижды – официально. Первой женой в 1921 году стала 16-летняя медсестра Мария Николаевна Плаксина, которая ухаживала за Аркадием в госпитале. Из-за его кочевой жизни уже через 2 года брак распался, однако Гайдар всю оставшуюся жизнь помнил свою Марусю, поддерживал переписку с ней и часто использовал это имя в своих произведениях. В 1922 году у пары родился сын Евгений, который умер через 2 года.

Со второй женой Рахилью Лазаревной Соломянской (1907-1986), которую все звали Лией, начинающий журналист познакомился в 1925 году в Перми – она работала в той же газете «Звезда». Через несколько месяцев после свадьбы Аркадий Гайдар уехал в Среднюю Азию. В Архангельск, куда перебралась Лия с родившимся в декабре 1926 года сыном Тимуром, он приехал только в 1928 году. В 1930 году семья переехала в Москву. Через год супруги расстались, хотя официально развод оформили только в 1937 году. Сын писателя Тимур Соломянский (1926-1999) впоследствии взял псевдоним отца в качестве фамилии. Он занимался военной журналистикой и дослужился до звания контр-адмирала.

Третьей супругой Аркадия Гайдара стала поэтесса Анна Яковлевна Трофимова (1898-1980). Официально этот брак не заключался, отношения продлились с 1932 по 1937 гг. Наконец, летом 1938 года в Клину писатель обрёл настоящее семейное счастье: четвёртой и последней женой Гайдара уже через месяц знакомства стала Дора Матвеевна Чернышёва, чью дочь Евгению он удочерил. Друзья писателя отмечали не только внутренние, но и внешние перемены: впервые за многие годы он снял гимнастёрку, галифе и сапоги, которые прежде предпочитал гражданскому костюму. До начала Великой Отечественной войны оставалось 3 года.

Смерть и похороны

С первых дней войны Гайдар рвался на фронт, но 37-летнего писателя не брали в армию по состоянию здоровья. Навстречу ему пошли в редакции газеты «Комсомольская правда», и 21 июля 1941 года военный корреспондент Аркадий Гайдар отправился на Юго-Западный фронт. До того как 15 сентября немцы замкнули кольцо окружения вокруг советских войск под Киевом, он успел написать с фронта несколько репортажей. Считается, что писатель добровольно отказался от места в одном из последних самолётов, на котором можно было эвакуироваться.

В конце сентября Аркадий Гайдар присоединился к партизанскому отряду, сформировавшемуся из окруженцев и местных жителей. Ему была хорошо известна тактика партизанских действий, более того – в этих же краях двумя десятилетиями ранее он уже сражался с петлюровцами и бандами многочисленных атаманов. Увы, вскоре писатель погиб. 26 октября 1941 года группа партизан, отправившись за провиантом, переходила железнодорожную насыпь у села Лепляво, что южнее Канева в Черкасской области, и наткнулась на немецкий пулемётный расчёт. Шедшего первым Гайдара срезало очередью, остальным партизанам удалось скрыться. Похоронили писателя-солдата на месте гибели, у полотна железной дороги.

В 1947 году прах Аркадия Гайдара перенесли на высокий берег Днепра в Каневе. Позднее, в 1964 году, в рамках подготовки к празднованию 20-летия победы в Великой Отечественной войне, Аркадий Петрович Гайдар посмертно представлялся к званию Героя Советского Союза, однако в результате его наградили лишь орденом Отечественной войны I степени. Лучшей наградой писателю по сей день продолжает оставаться интерес к его произведениям.

Библиография произведений Аркадия Гайдара

Повести, пьесы и киносценарии:

Бумбараш (1937)

В дни поражений и побед (1925)

Военная тайна (1935)

Всадники неприступных гор (1927)

Дальние страны (1932)

Жизнь ни во что (Лбовщина) (1926)

Клятва Тимура (1941)

Комендант снежной крепости (1940)

Лесные братья (Давыдовщина) (1927)

На графских развалинах (1929)

Обыкновенная биография в необыкновенное время (1931)

Прохожий (1939)

Р.В.С. (1925)

Синие звёзды (1934)

Судьба барабанщика (1939)

Тайна горы (1927)

Тимур и его команда (1940)

Школа (1929)

Рассказы и сказки:

Горячий камень (1941)

Бандитское гнездо (1927)

Вверх-вниз (1925)

Гибель 4-й роты (1927)

Голубая чашка (1936)

Два письма (1927)

Две телеграммы (1925)

Дым в лесу (1939)

Женитьба Тимошкина (1928)

Конец Лёвки Демченко (1927)

Когда этого не будет (1925)

Лёвка Демченко (1927)

Начальник уголовного розыска (1925)

Никчёмная смерть (1928)

Отпускники (1927)

Первая смерть (1926)

Первый пожар (1925)

Перебежчики (1927)

Провокатор (1925)

Пусть светит (1933)

Пути-дороги (1926)

Серёжка Чубатов (1927)

Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове (1933)

Угловой дом (1925)

Ударник (1927)

Четвёртый блиндаж (1931)

Четыре рапорта (1926)

Чук и Гек (1939)

Текст: Катерина Шаронова

Иллюстрации: belpressa.ru

Текст предоставлен в рамках информационного партнерства «Российской газеты» с издательским домом «Мир Белогорья» (Белгород)

«Нас распустили на летние каникулы. Мы с Федькой строили всевозможные планы на лето… Во-первых, нужно было построить плот, спустив его в пруд, примыкавший к нашему саду, объявить себя властителями моря и дать морской бой соединённому флоту Пантюшкиных и Симаковых, оберегавшему подступы к их садам на другом берегу…»

Это из «Школы» – замечательной полуавтобиографической повести, которая принесла Аркадию Гайдару первую известность в 1930-м. И уже эти несколько строк передают невероятно острое ощущение счастья от предстоящих приключений, странствий далёких и близких, от того, что герой так молод и не один. Передают этот дух, что так свойственен гайдаровскому мировоззрению, всем гайдаровским сочинениям.

Звучащие тексты

Почти всегда Гайдар испытывал необходимость куда-то идти, куда-то ехать, бродяжничать по свету, чтобы жить и чтобы писать. В этих своих путешествиях находил себя, становился тем, кто он есть. В романтическом порыве, точно герои его произведений, он будто бы искал таинственные и непостижимые земли, где обитает его счастье. И, по всему, временами находил. Помните, как начинается «Чук и Гек»? Сказочный ведь зачин: «Жил человек в лесу возле Синих гор…» Кстати, через три года после смерти писателя Лев Кассиль назовёт земли эти Синегорией, посвятив всесоюзному вожатому свою повесть «Дорогие мои мальчишки» (и сделав его прототипом Гая).

В каком-то смысле своё место-утопию Синегорию нашли и мы — меловые горы Белого города. Именно здесь герой нашего выпуска — солист-мультиинструменталист Белгородской государственной филармонии Тимур Халиуллин (орган, клавесин, фортепиано, карильон) читал письма Аркадия Петровича.

Те, что весной 1934-го писатель посылал своим близким и друзьям из нашего края — из маленькой зелёной Ивни.

А пока мы туда добирались, музыкант рассказывал о своём Гайдаре: «Разумеется, я с любопытством прочёл повесть о Тимуре и его друзьях. Вот только о герое Гайдара узнал гораздо раньше. Оно и понятно, моё имя неизбежно влекло за собой — «Тимур и его команда». С детства эта фраза сопровождала меня. И я даже примерял образ Тимура на себя — мне всегда хотелось, чтобы однажды и у меня появилась такая команда и чтобы мы вместе творили добрые дела. Отчасти детская мечта исполнилась в Белгородской филармонии».

«Тимур и его команда». 75 лет назад

Пожалуй, для большинства именно эта книга самая известная из гайдаровских. Однако не все знают, что сначала появился оригинальный киносценарий, во вторую очередь — повесть (август 1940-го, её печатают в «Пионерской правде», передают по Всесоюзному радио).

В конце 1939-го Гайдар принял предложение его написать. А завершил работу над ним в апреле 1940-го. Любопытно, что авторское название звучало как «Дункан и его друзья». Но идеология режима внесла свои коррективы — Дункану нужно было срочно придумать замену. И Гайдара осенило — Тимур, ну, конечно же, имя любимого сына! Но от образа Дункана, благородного шотландского короля, персонажа шекспировской трагедии «Макбет», Тимуру передались энергия и справедливость, сообщив ему черты героя, жертвующего собой во имя других.

Но вернёмся к герою нашего выпуска. Если вместе с ним вы читали письма Гайдара, то в финале слышали музыку удивительной красоты (играл Халиуллин). Известный советский композитор Лев Шварц создал её как раз для фильма «Тимур и его команда» Александра Разумного и Льва Кулешова, который вышел на экраны осенью 1940-го (вторая экранизация — Александра Бланка и Сергея Линкова — возникла в 1976-м). Мы решили напомнить вам о ней, как и о фильме.

«С удовольствием познакомился с музыкой Шварца. И импровизационно переложил для органа, клавесина и фортепиано. Конечно, это типичная советская музыка, жизнеутверждающая и полная энтузиазма. Очень характерный для той эпохи жанр марша, позитивный, яркий и очень энергичный. А между маршевыми частями — прекрасная мелодия, напоминающая многие мелодии любви. Её контрастный образ оттеняет и ещё больше подчёркивает маршевость крайних разделов. Такую музыку очень легко полюбить, а после трудно забыть — мелодия начальной темы постоянно звучит в голове. И играть её хочется с улыбкой», — комментирует Тимур Халиуллин.

Восстанавливаем контестЪ

Прекрасным, свойственным лишь одному Гайдару языком написаны эти строки. Вы встретите их, завершая чтение «Судьбы барабанщика» (1938). В этой повести чувствуется давление времени. Но в ней писатель прямо рассказал историю мальчишки, у которого арестовали отца, героя Гражданской войны. За этой ситуацией — реальные аресты военных маршалов Михаила Тухачевского, Василия Блюхера, Александра Егорова… И трагедии их обречённых на гибель семей. Не случайно ведь «Судьбу барабанщика» начали печатать в «Комсомольской правде», передавать по радио, а потом всё прекратилось — и тишина. И только вопрос висел в воздухе: «Как там Аркадий, жив ещё?»

Книжная полка: 10 правд о Гайдаре

Борис Осыков, известный белгородский писатель, публицист, журналист, краевед, давно занимается исследованием биографии и литературы Аркадия Гайдара. С нами Борис Иванович делится самыми интересными фактами.

Для меня Гайдар начался с «Голубой чашки»

Совсем недавно закончилась война, книг почти не было, тем более для ребёнка. И я засовывал свой нос в отцовские. Отец выписывал книги серии «Библиотека «Огонёк» — приложение к популярному журналу, где печатали сочинения самых выдающихся отечественных и зарубежных авторов. И однажды принёс домой «Голубую чашку. Рассказы». Я сразу же обратил внимание на портрет Гайдара. Приглянулся мне он — очень фотогеничное, приятное лицо. И фамилия необычная привлекла. Содержание книжки оказалось увлекательнейшим. Особенно «Чук и Гек» — этот рассказ меня просто обаял.

«Здесь рождались синие звёзды»

Это мой первый материал об Аркадии Петровиче. Я принёс его в редакцию «Белгородской правды» ещё будучи студентом филфака. Потом он увеличился в объёме и вошёл в книгу краеведческих очерков, дав ей и название (1968). Кстати, оформил издание легендарный белгородский график Станислав Косенков. Это была его первая подобная работа. А абстракцию для обложки создал знаменитый белгородский мастер фотографии Павел Кривцов, тогда молодой фотограф «Ленинской смены».

Вторая книга — «Родина Гайдара» (1972). Я упросил Кривцова поехать со мной в родной город Гайдара — Льгов Курской области. Три дня там провели, бродили по провинциальным тихим льговским улочкам — изучали гайдаровские места.

Затем была литературная хроника «Аркадий Гайдар» (1975) — самая серьёзная из моих работ. И единственная в большом ряду книг и произведений о писателе. Написанная языком документа, она помогла развеять некоторые мифы, сопровождавшие имя Гайдара. Последняя из моих книг посвящена его 80-летию — «Время было необыкновенное» (1984). И вот здесь снова со мной работал Косенков, создавший чудесные гравюры к ней.

 

Голиков стал Гайдаром 7 ноября 1925-го

Тогда пермская «Звезда» опубликовала его рассказ «Угловой дом», имя автора значилось Гайдар. Однако до сих пор нет одной признанной версии происхождения псевдонима. Вот только некоторые из их множества.

Крупнейший исследователь жизни и творчества писателя Борис Камов свидетельствовал, что друзья Гайдара, Рувим Фрайерман и Константин Паустовский, считали: псевдоним происходит от монгольского слова и означает «Всадник, скачущий впереди». Но когда обратились к монгольскому языку, там ничего подобного не оказалось. «Хайдар» нашлось в хакасском. В переводе — «куда идёшь?». Школьный товарищ Аркадия Петровича Адольф Гольдин рассказывал об аббревиатуре во французском духе: Г — Голиков, А и Й — Аркадий, ДАР — д’Артаньян из Арзамаса (один из любимых литературных героев и первые буквы родного города, где после переезда из Льгова прошло детство писателя). А Василий Берёза, директор гайдаровской библиотеки-музея в Каневе, полагает, что Гайдар услышал будущий псевдоним в Змеевском уезде Харьковской губернии, где оно означало «пастух овец» (Словарь украинского языка Бориса Гринченко). Что ж, когда он сюда сбежал от скуки Пятигорска, то зарабатывал чем придётся, овец тоже пас. Но и символика в этом есть: Гайдар, точно сэлинджеровский Холден Колфилд, в своих произведениях бдил за детьми, не позволяя свалиться ребёнку в пропасть.

Что связывает Гайдара и Михаила Юрьевича Лермонтова?

Родство крови. По материнской линии родословная Аркадия Петровича восходит к роду великого поэта. Наталья Аркадьевна Салькова доводилась ему праправнучатой родственницей.

Всё, что осталось от Гайдара, — старый пыльный чемодан

Его нашли мальчишки на чердаке дома в Клину — там незадолго до войны Аркадий Петрович поселился с новой семьёй. В чемодане гайдаровские документы, фотографии, письма. Всё остальное по его близким, друзьям и знакомым собирали. Многое попало в Центральный госархив литературы и искусства Санкт-Петербурга. А вот приказы Гайдара от 1921-го я обнаружил в московском Центральном госархиве Советской армии. Тогда Гайдар командовал 23-м стрелковым полком в Воронеже. Было ему 17 лет. Здесь же адресованные ему приказы и распоряжения командарма, будущего маршала Михаила Тухачевского. А ведь до этих находок многие не верили, что всё это правда — мол, слишком молод Голиков для командира.

Гайдар погиб на оккупированной территории, в немецком тылу

Он работал военным корреспондентом«Комсомольской правды», попал в партизанский отряд, был предан и погиб. Случилось это близ украинского села Лепляво Каневского района Черкасской области. Немцы орден с его гимнастёрки сняли, документы забрали. Долгое время его считали без вести пропавшим. И пока его судьба не прояснилась, имя Гайдара совершенно исчезло с газетных страниц, перестало звучать по радио. А как всё стало известно, СМИ прорвало его публикациями и о нём.

В нише детской литературы Гайдар спасался от цензуры

Конечно, реалии тоталитарного режима корректировали его творчество. Но даже вопреки этому он оставался органичным автором, так и не порвав связь с ребёнком внутри себя. Отсюда его вечный бег от маеты обыденности, романтический порыв, риск.

Герой «Школы» — наш славный земляк

Командир отряда донецких шахтёров Семён Афанасьевич Бегичев появился на свет в селе Шелаево под Валуйками. Эта личность вдохновила Гайдара. Аркадий Петрович сделал памятную надпись на его экземпляре «Школы»: «Тов. Бегичеву С. А. в память о далёких, незабываемых днях 1918 года, когда он был командиром отряда в тех местах, где автор этой книги был ещё мальчуганом-красноармейцем. Арк. Гайдар. 21.XII.34 Москва».

У Аркаши Голикова была нянька

Будучи в Льговском литературно-мемориальном музее Гайдара, я узнал, что жива Анна Аристарховна Богомолова, которая нянчила маленького Аркашу. И отправился в деревню Карасёвка, где она обитала.

И вот уже встречает меня Анна Аристарховна — такая аккуратная старушка. Под 90 лет, а память прекрасная: рассказывала, что больше полувека назад читал на уроках своим школярам Пётр Исидорович Голиков, отец Аркадия, описывала их комнаты, их игры… Многое из этого вошло в мою «Родину Гайдара». Но главное — у неё оказались редкие фотопортреты отца и матери писателя. Я упросил её дать мне возможность сделать фотокопии.

 

Здравствуй, Тимур Аркадьевич!

Познакомился я с сыном Гайдара совершенно неожиданно. Мы общались с Лией Соломянской, и как-то я снова отправился в Москву встретиться с ней. Из шумного города на лето она перебиралась на дачу в подмосковное Дунино. Там я её и застал, да не одну, а с сыном и его семьёй.

Ивня. По ту сторону писем

Весна 1934-го. Гайдар на пути в Ивню, где в это время жили бывшая жена Лия Соломянская и его сын Тимур. Он сошёл на станции Ржава с московского поезда и отправил открытку в столицу Анне Трофимовой (по одной версии — близкому другу, по другой — гражданской жене): «Слез на маленькой станции, кругом удивительная тишина, солнце и весна. Сухо! Кричат грачи — и кажется, впервые за очень долгое время я себя чувствую совсем хорошо».

Наспех написанная синим карандашом, она позволяет установить точную дату приезда писателя в наш край — 26 марта (а не 29 апреля, как ошибочно указали при публикации его писем).

Из очерков Осыкова следует, что в день приезда до Ивни Гайдар так и не добрался – повстречал на раскисшей дороге колхозника и вместе с ним отправился на полевой стан сельхозартели имени Будённого. К слову, Аркадий Петрович будет довольно много писать о жизни колхоза и его тружеников для местной многотиражки «За урожай» политотдела Ивнянской МТС (редактировала её Соломянская). И только на следующий день он окажется в Ивне, где родится продолжение его «Синих звёзд».

Первым, что привлечёт его внимание, окажутся развалины барочного дворца. В 1854-м один из самых знатных и состоятельных людей Российской империи, граф Константин Клейнмихель, возвёл здесь некое подобие петербургского Зимнего дворца, вокруг по его приказу разбили роскошный парк.

Гайдар будет постоянно прогуливаться по живописным парковым дорожкам, наблюдать его руины из окна своей квартирки. Он поселится на втором этаже двухэтажного дома на ул. Куцорёвка (ныне — ул. Гайдара, 16), бывшем северном флигеле графской усадьбы.

Долгожданная встреча с сыном. Их прогулки и игры на пруду: они играли в морской бой, пускали кораблики. А по ночам Гайдар купался в его водах под синими звёздами… Сопровождала писателя музыка природы — шум тополей, неумолчный птичий грай. Да, в нашем крае Гайдар был определённо счастлив. Он уединялся в домике лесника (не сохранился, вы обнаружите здесь только памятный камень), забирался на крышу и здесь писал свои «Синие звёзды». Он садился на лошадь и добирался до Обояни, откуда отправлял страницы повести другу Бобу Ивантеру, редактору журнала «Пионер». Художница Фаина Полищук нарисовала иллюстрацию — ивнянский пруд и мальчишки.

Остров памяти Гайдара

Это об Ивне сегодня. Много десятилетий здесь существует Дом пионеров и школьников, где в различных творческих объединениях занимаются дети и подростки (больше тысячи человек). В одной из его кабинетов расположили экспозиционные витрины. В них — гайдаровские книги, вырезки из газетных материалов о писателе, значки, детские поделки… Висит здесь редкий живописный портрет Аркадия Петровича времён его пребывания в Ивне. Смотрит с него красивый широкоплечий мужчина с по-доброму лукавой улыбкой. Автором картины называют Михаила Крамского, талантливого верхопенского художника.

Ребята, которые приходят сюда, читают произведения Гайдара, по какой-то ошибке пропавшие из школьной программы. А главное — во многом наследуют его мировоззрение.

«БелПресса» писала об уникальном проекте экскурсионного маршрута «Гайдаровская тропа» — юные гиды из числа ивнянских школьников становятся лучшими провожатыми по уголкам Гайдара в Ивне для всех, кто в этом заинтересован. За несколько месяцев он стал очень популярным, и его продолжают развивать. А параллельно и новый.

«Мы разработали проект «Под Гайдаровской звездой» — возобновляем тимуровское движение. В нашем районе при школах созданы тимуровские отряды. Всего 17. В каждом — от 10 до 20 участников. В рамках проекта мы создали банк данных тех ивнянцев, кто нуждается в нашей помощи», — комментирует Зоя Дрычкина, замдиректора Дома пионеров и школьников.

 

А вообще ещё задолго до проекта ивнянские школьники мыслили, как Тимур — шефствовали над ветеранами, приводили в порядок брошенные могилы, собирали макулатуру, приносили и читали книги людям, которые уже с большим трудом это делали сами… Бескорыстно, как и Гайдар, только из-за радости, которую они приносят людям. Как, например, Настя Таранова, ученица ивнянской школы № 1:

«Сочинения Гайдара интересны тем, что это истории не выдуманные, а реальные. Мне очень нравятся «Школа», «Голубая чашка», «Чук и Гек»… И, разумеется, «Тимур и его команда». Когда я читала, как этот мальчик и его друзья помогали людям, мне тоже захотелось сделать что-то полезное для другого человека. И я влилась в ряды ивнянских тимуровцев. Как мы помогаем нуждающимся односельчанам? Покупаем продукты, работаем на огороде, убираемся в доме да просто беседуем с человеком, к которому пришли. Ведь большинство из них очень одиноки».

Оригинальный материал: «БелПресса»