Как писалась буква ять

В последнее время многие пытаются стилизовать вывески и логотипы под дореволюционную орфографию, но не зная оной, делают, естественно, массу ошибок. О том, где писалась ять, а где Е, мы сейчас и поговорим. Начнём с того, то буква «Ъ» (ер), ныне называемая твёрдым знаком, это совсем не буква «Ѣ» (ять). Ъ, который в прежние времена назывался ером, ставился тогда в конце слов, заканчивающихся на согласную, а также после приставок перед корнем, начинающимся с гласной. Ѣ же обозначала звук [йэ], ныне обозначаемый только буквой «е».

Всё дело в том, что почти до середины XVIII столетия буква «Е», называвшаяся тогда «есть», читалась и произносилась как [э], и ять существовала как раз для того, чтобы обозначать «е» — смягченный вариант «э». Впоследствии звук [э] почти исчез из русского языка, а для оставшихся слов, в основном заимствованных, с 1708 года стало применяться «Э оборотное». Однако ять из правописания не исчезла и была отменена лишь декретом Луначарского от 10 октября 1918 года.

Ять в русском языке применялась трояко: во-первых, в корнях некоторых исконно русских слов — всего 130 корней, во-вторых, в некоторых суффиксах и, в-третьих, в окончаниях дательного и предложного падежа существительных I склонения (водѣ, о книгѣ), а также дательной и предложной формы личных местоимений — мнѣ, тебѣ, о себѣ, а также в местоимении Онѣ, представлявшем собой форму местоимения они для женского рода.

Если с окончаниями всё сразу понятно, то корни и суффиксы представляют некоторую трудность. Начнём с суффиксов.

Ять писалась: в суффиксах сравнительной и превосходной степени прилагательных и наречий -ѣе (-ѣй), -ѣйшій: сильнѣе, сильнѣй, сильнѣйшій, сильнѣйше (но не в качестве конечной буквы: глубже, лучше, рѣзче, крѣпче, дешевле и т. п., за исключением стяженных форм болѣ, менѣ, долѣ, тяжелѣ); в суффиксах глаголов, неопределённая форма которых заканчивается на -ѣть (кроме трех исключений: (у)мереть, тереть, переть(ся)). Например, имѣть, хотѣть, смотрѣть, болѣть, краснѣть и т. п.; ѣ сохранялся при спряжении этих глаголов и преобразовании этих глаголов в причастия, деепричастия и отглагольного существительного: старѣть — старѣю — старѣлъ — старѣя — старѣющій — старѣвшій — старѣніе.
Теперь перейдём к корням.

Ять писалась в начале слова в двух корнях:

ѣда, ѣмъ, ѣсть (не путать с есть в значении существует). Отсюда обѣдъ, обѣдня, сыроѣжка, сыроѣга, медвѣдь, снѣдь…
ѣхать,ѣздить. Отсюда поѣздъ, поѣздка

в глаголах пишется ѣть (кроме трех исключений: (у)мереть, тереть, переть(ся), а также их возвратных и приставочных форм): имѣть, хотѣть, смотрѣть, болѣть, краснѣть и т. п.; ѣ сохраняется при спряжении и словообразовании: имѣть — имѣю — имѣлъ — имѣя — имѣющій — имѣвшій — имѣніе;

Бѣ- (5 корней)

— бѣг-ъ, у-бѣж-ище
— бѣд-а, бѣд-ный, по-бѣд-ить, у-бѣд-ить, у-бѣжд-еніе…
— бѣл-ый, бѣл-ье, бѣл-ка, бѣл-ь-мо, бѣл-уга… (но не белена)
— бѣс-ъ, бѣш-еный
— обѣт-ъ, обѣщ-ать

Вѣ- (17 корней)

— вѣ-ять, вѣ-еръ, вѣ-теръ
— вѣд-ать, вѣд-и (название буквы В), вѣс-ть, по-вѣс-ть [не путать с глаголами вести/веду, везти/везу и их производными], вѣдѣніе [но ведéніе, заведéніе — от вестú], не-вѣжд-а, вѣжд-ы (веки на глазах)
— вѣж-а (палатка, шатер)
— вѣк-ъ, вѣч-ный, у-вѣч-ить
— вѣк-о (на глазу)
— вѣн-окъ, вѣн-ецъ, вѣн-икъ, вѣ-твь, вѣ-ха
— вѣно (приданое)
— вѣр-а, вѣр-оятно , суе-вѣр-іе [не путать с основами на вер-, верг-, верб-: вернуть, верстать, вертѣть, вереница, верхъ, с-верг-нуть, от-верг-нуть, из-верж-еніе, верба]
— вѣс-ъ, вѣш-ать, по-вѣс-а [не путать с весна, веселье]
— звѣзд-а, во множественном числе — звѣзды. Кстати, о звёздах. Существовало общее правило, что если безударный звук е под ударением превращается в ё, то в этом слове ять не пишется. Однако для звёзд было исключение, и даже для словарей специально отлили ять с точками наверху.
— звѣр-ь
— невѣст-а
— от-вѣт-ъ, со-вѣт-ъ, при-вѣт-ъ, за-вѣт-ъ, вѣщ-ать [не путать с вещь], вѣч-е [не путать с вечеръ, ветхій, ветла, ветчина]
— свѣж-ій, свѣж-ѣть
— свѣт-ъ, свѣч-а, про-свѣщеніе, свѣт-ецъ, свѣт-ёлка, Свѣт-лана…
— цвѣт-ъ, цвѣт-ы, цвѣ-сти
— человѣк-ъ, человѣч-ескій

Дѣ- (5 корней)

— дѣ-ть, дѣ-вать, о-дѣ-ть, о-дѣ-вать, о-дѣ-яло (но: одежда), дѣ-ло, дѣ-лать, дѣ-йствіе, не-дѣ-ля, на-дѣ-яться (но: надежда)
— дѣв-а, дѣв-очка [не путать с девять, деверь]
— дѣд-ъ
— дѣло дѣл-ить, пре-дѣл-ъ
— дѣт-и (ед. ч. — дитя)

Зѣ- (3 корня)

— зѣ-вать, зѣ-въ, рото-зѣй
— зѣло (не путать с зелье, зелень, зелёный…]
— зѣн-ица (зрачок), зѣн-ки (глаза)

Лѣ- (24 корня)

— лѣв-ый, лѣв-ѣть [не путать с левъ/львы и именем Лёвъ, которое ныне ошибочно читается Лев]
— лѣз-ть, лѣс-тница
— лѣк-арь, лѣч-ить, лѣк-арство (от лѣк-ъ — зелье, трава)
— лѣн-ь, лѣн-ивый
— лѣп-ить, не-лѣп-ый, велико-лѣп-ный [не путать с лепетать, лепестокъ]
— лѣс-ъ, лѣс-ной, лѣш-ій (не путать с леса, леска]
— лѣт-о, лѣт-ній (не путать с корнем лет- в летать, летѣть]
— лѣх-á («борозда»; впрочем, часто это редкое слово писали и с «е»)
— блѣд-ны
— желѣз-о, желѣз-ный (но: железа́, желёзка]
— калѣк-а, калѣч-ить
— клѣт-ь, клѣт-ка (не путать с клещъ, клещи]
— колѣн-о, по-колѣн-іе
— лелѣ-ять
— млѣ-ть [не путать с млеко, млечный]
— плѣн-ъ, плѣн-никъ [не путать с плёнка]
— плѣсень [не путать с плести, плетеніе]
— плѣшь
— полѣно
— слѣд-ъ, по-слѣд-ствіе
— слѣп-ой
— телѣг-а, телѣж-ный
— хлѣб-ъ
— хлѣв-ъ

Мѣ- (11 корней)

— мѣд-ь, мѣд-ный [не путать с мёдъ, медвяный, медвѣдь и с медлить, медленный]
— мѣл-ъ (вещество) [не путать с мелкій, мелочь, мельница]
— мѣн-ять, из-мѣн-никъ, не-пре-мѣн-но [не путать с меньшій, менѣе]
— мѣр-а, на-мѣр-еніе, лице-мѣр-ъ [не путать с мертвый, смерть, а также с мерцаніе, мерцать]
— мѣс-яцъ
— мѣс-ить [не путать с местú], мѣш-ать, по-мѣх-а
— мѣст-о, мѣщ-анинъ, по-мѣщ-икъ [не путать с месть, мстить, а также между, межевой, межеваніе]
— мѣт-ить, за-мѣч-ать [не путать с мечтать, мечта], при-мѣч-аніе, с-мѣт-ить, с-мѣт-а [не путать с корнем мет-: мет-ать, пред-мет-ъ, опро-мет-чивый, мет-ель, мет-ла и т. д.]
— мѣх-ъ, мѣш-окъ
— змѣй, змѣя
— смѣ-ть, смѣ-лый, смѣ-яться, смѣхъ [не путать с смекать, смеканіе, сметливый]

Нѣ- (10 корней)

— нѣг-а, нѣж-ный, нѣж-ить [не путать с не-годовать и с существительным нéжить]
— нѣд-ра, в-нѣд-рить
— нѣм-ой, нѣм-ецъ [не путать с местоимениями (к) нему, (о) нёмъ]
— нѣтъ, от-нѣ-каться [тут ять возник из долгого, бывшего удвоенного «е» оборота наподобие «не е(сть) ту(т)»]
— гнѣв-ъ
— гнѣд-ой
— гнѣздо
— за-гнѣт-ка (в печи) [не путать с гнет-утъ, у-гнет-ать, гнётъ]
— снѣг-ъ, снѣж-ный
— мнѣ-ніе, со-мнѣ-ніе, со-мнѣ-ваться (производные от старого глагола мнѣти)

Пѣ- (7 корней)

— пѣ-ть, пѣ-сня (не путать со спесь), пѣ-тухъ (но: пéрепелъ)
— пѣг-ій [не путать с перо, перина, пернатый]
— пѣн-а
— пѣняз-ь (древняя монета, ср. c пфенниг, пенни); не путать с пеня, пенять…
— пѣст-овать (воспитывать), пѣст-унъ [не путать с о-пек-а, по-печ-еніе, а также с песокъ, пестъ, пестикъ, пёстрый, пёсъ]
— пѣх-ота, пѣш-ій, о-пѣш-ить [не путать с петля, печь, печать, печаль]
— спѣ-ть, спѣ-хъ, спѣ-шить, у-спѣ-хъ

Рѣ- (21 корень)

— рѣ-ять («парить в воздухе», «развеваться»; не путать с ремесло), рѣ-ка
— рѣч-ь, на-рѣч-іе (но в глагольных и причастных формах с «е»: из-реч-ь, из-рек-
— рѣд-кій
— рѣд-ька [не путать с редиска]
— рѣз-ать, рѣз-вый
— рѣп-а, рѣп-ица [но: репей, репейникъ]
— рѣсн-ица
— об-рѣт-ать, об-рѣс-ти, с-рѣт-еніе, вс-т-рѣч-ать [не путать с брести/бродить]
— про-рѣх-а, рѣш-ето, рѣш-ётка [но: решка (у монет)]
— рѣш-ать, рѣш-ить
— грѣх-ъ, грѣш-ный [не путать с греча, гречневый, а также с грести, гребень; грезить, грёза; гремѣть, гремучій]
— зрѣ-ть, со-зрѣ-ть, зрѣ-лый, зрѣ-ніе
— крѣп-кій, крѣпиться
— орѣх-ъ
— прѣ-ть, прѣ-лый, прѣ-ніе («гниение», но преніе «спор»)
— прѣс-ный
— свирѣп-ый
— свирѣл-ь [тут ять глагольного происхождения, от старинного слова свирѣти]
— стрѣл-а, стрѣл-ять
— стрѣх-а (кровля), за-стрѣха (нижний край кровли)
— хрѣн-ъ

Сѣ- (11 корней)

— сѣ-ять, сѣ-мя [но: семья, семейство]
— сѣвер-ъ [не путать с севрюга]
— сѣд-ло, сѣс-ть, бе-сѣд-а [но: село, селить, селеніе]
— сѣд-ой, сѣд-ѣть, со-сѣдъ [не путать с седьмой, семь]
— сѣк-у, сѣч-ь, сѣч-а, сѣч-еніе, про-сѣк-а, на-сѣк-омое [не путать с лат. секта, секретъ и т. д.]
— сѣн-ь, о-сѣн-ять, сѣн-и
— сѣн-о
— сѣр-ый, сѣр-а [не путать с сердце, сердить, серебро, серна, сернина]
— по-сѣт-ить, по-сѣщ-ать
— сѣт-овать
— сѣть, сѣтка

Тѣ- (6 корней)

— тѣл-о [не путать с тел-ёнокъ, тёл-ка]
— тѣн-ь, с-тѣн-а
— тѣст-о
— тѣс-ный [не путать с тесать, тесло, также тетива, тёща]
— за-тѣ-ять, за-тѣ-я [не путать с течь]
— у-тѣх-а, тѣш-ить

Цѣ- (7 корней)

— цѣв-ка, цѣв-ье
— цѣв-ница (дудка)
— цѣд-ить
— цѣл-ый, ис-цѣл-ять, цѣл-овать, по-цѣл-уй
— цѣл-ь, цѣлиться
— цѣн-а
— цѣп-ь, цѣп-лять, цѣп-ъ

Кроме того, ѣ писалась в 7 личных именах:

— Алексѣй
— Елисѣй
— Еремѣй,
— Глѣбъ
— Матвѣй
— Рогнѣда
— Сергѣй

в некоторых географических названиях:

— Вѣна
— Днѣпръ
— Днѣстръ
— Нѣманъ
— Онѣга

в словах:

— Хѣръ
— Апрѣль
— нѣкто
— нѣчто
— нѣкій
— нѣсколько
— нѣкогда (в значении «неведомо когда», а не отрицательное некогда = «нет времени»)
— нѣкоторый

via

Мы уже читали с вами Как появилась буква Ё, но есть же и еще одна буква с трудной судьбой.

Последняя четверть XIX века в России проходила под знаком народного просвещения. Число школ стремительно увеличивалось, и это приносило плоды. По данным переписи 1897 года, среди жителей России в возрасте 10–19 лет было 51% грамотных, в то время как среди 50–59-летних — 20,1%. Разница более чем в два раза!
При этом массовое обучение крестьян грамоте показало удивительную вещь. Через несколько лет после окончания школы даже самые успешные выпускники начинали писать не так, как их учили. На неспособность или же нежелание крестьян писать как положено жаловались практически все педагоги, но при этом никому не приходило в голову поискать в малограмотных крестьянских текстах какую-то систему.

Но такая система, вне всякого сомнения, существовала.

Когда лингвист Василий Богородицкий попытался выяснить, почему бывшие отличники пишут настолько чудовищно, он пришел к выводу, что причиной многих ошибок является отнюдь не невежество. Крестьяне совершенно сознательно пытались минимизировать употребление букв «ять» и «i десятеричное».

«Один грамотник,— вспоминал Богородицкий, вовсе не писал буквы “ѣ”, а между тем произносил ее, читая печатные книги. Чтобы убедиться, знаком ли он с рукописным начертанием этой буквы, я написал ее и спросил, знает ли он эту букву; оказалось, что знает. Тогда я полюбопытствовал узнать, почему он не пишет этого знака. Наш грамотник отвечал, что он пишет попросту, без этой буквы, и многие так пишут, в печатных же книгах буква эта употребляется. Также он говорил и про букву “i”, которая тоже не встречалась в его написаниях».

Крестьяне не только писали по-другому, но и их начальное обучение могло сильно отличаться от того, к которому мы привыкли. Дело в том, что параллельно со школьным обучением вплоть до начала XX века сохранялся и архаичный способ обучения грамоте по церковнославянскому букварю, Часослову и Псалтыри. Выучившиеся таким образом люди могли, например, читать и петь в церкви, но вот читать Пушкина или Толстого им было сложно.

Этим людям была адресована особая развлекательная литература, которую обычно называют лубочной. Язык лубка сильно отличался от языка классической литературы. С одной стороны, в лубке было множество черт, характерных для церковных книг, с другой — здесь почти не использовались буквы «ять» и «i десятеричное». Крестьяне считали такую орфографию правильной, и создатели лубков старались соответствовать вкусам и представлениям своих читателей. Даже в лубках, воспроизводящих газетные заметки (крестьяне любили читать о придворной жизни), газетный текст переводился в лубочную орфографию.

Учителям было жаль тех усилий, которые они тратили на обучение крестьян грамотному письму. Горько было видеть, как через несколько лет после выхода из школы бывшие ученики забывали про букву «ять» и прочие школьные премудрости. Казалось, что проще всего было бы упростить саму орфографию. Ведь если правила будут простыми и естественными, то крестьяне сами не заметят, как начнут им следовать. Конечно же, надежда на то, что упрощение орфографии сделает всех грамотными, была утопичной, но она была близка всем, кто мечтал разрушить социальные и сословные барьеры.

В течение трех предреволюционных десятилетий появились многие десятки книг и статей, авторы которых предлагали различные реформаторские проекты. Символом излишества системы русской орфографии стала все та же многострадальная буква «ѣ».

«Не лучше ли же,— вопрошала группа калужских учителей,— вместо бессодержательных упражнений на употребление буквы “ять” заняться с учениками хотя бы стилистическими упражнениями и дать им навык, действительно полезный и необходимый, ясно излагать свои мысли, так как жалобы на то, что кончившие курс народной школы не могут толково написать письма, к сожалению, вполне справедливы».

Существует старый анекдот про то, что Николай I однажды решил исключить букву «ять» из русского алфавита, однако знающие люди объяснили царю, что эта буква весьма полезна, поскольку позволяет отличить грамотного человека от неграмотного.

И действительно, в России умение писать букву «ять» там, где надо, играло роль социального барьера, не позволявшего «кухаркиным детям» поступить в университет. Так что школьники имели серьезную мотивацию для того, чтобы зубрить слова, в которых следовало писать «ять».

Для этого существовали специальные стишки-запоминалки, например, вот такой:

«Бѣдныйбѣло-сѣрыйбѣсъ // Убѣжалбѣднягавълѣсъ. // Бѣлкой по лѣсуонъбѣгалъ, // Рѣдькой с хрѣномъпообѣдалъ. // И за горький сѣйобѣдъ // Далъобѣтъ не делать бѣдъ».

Общественное мнение

В предреволюционной России общественное мнение имело огромное значение. Люди объединялись по интересам, писали статьи в толстые журналы, спорили, создавали и ниспровергали авторитеты. И конечно же, рассуждали о том, как обустроить Россию, исправить дороги и просветить народ.

Педагогическое общество при Новороссийском университете провело анкетирование среди учителей начальных школ и заявило, что учителя «единогласно сочувствуют упрощению современного русского правописания». Члены общества утверждали, что школьники терпеть не могут диктантов, что обучение слишком сложному правописанию отнимает массу времени, которое можно было бы потратить с большей пользой, что школа должна в первую очередь учить мыслить и выражать свои мысли. Те же идеи звучали и на прошедшем в 1914 году Всероссийском съезде по народному образованию. Да и где их только не высказывали!

Сетования по поводу чрезмерной сложности русской орфографии не могли не привести к появлению практиков, предлагавших свои проекты орфографической реформы. В 1889 году появилась брошюра профессора Л. Ф. Воеводского «Опыт упрощения русского правописания», в которой предлагались новые орфографические правила. Здесь не было места буквам «ять», «фита» и твердому знаку на конце слова, зато вводилась буква «h», которая передавала особый вариант звука «г» (как в украинском языке) в словах «Бог», «Господь» и «когда».

Другой проект реформы предложил учитель А. Г. Герасимов, издавший брошюру с безумным названием «Подарок неизгнанного неба. “Рожок-сам-гудок”, или Новые песни, новые речи, новая грамота». Герасимов предлагал ввести особую букву для обозначения мягкого «ж» — «ж» с хвостиком, как у «щ», вместо «ё» использовать букву «?», «так как начертание “ё” по своей отрывчатости при письме и пестроте при чтении не вошло в общее употребление», исключить буквы «i десятеричное», «ять» и «фита», местоимение «что» записывать как «што» и т. д.

Самым радикальным из подобных проектов был орфографический проект руководителя курсов счетоводов Ф. В. Езерского, придумавшего всеобщий алфавит. В своей азбуке он объединял кириллические и латинские буквы. Таким образом он хотел создать универсальный алфавит, доступный не только русским крестьянам, но и всему человечеству. Его орфографические опыты были опубликованы в виде отдельной брошюры, куда вошла также небольшая хрестоматия, содержащая ряд классических стихотворений, набранных реформированной азбукой. Выглядело это вот так:

«Буrа·̇ мгlou·̇nебо кrоеt, //Vixrisnejni·̇ekruta // То, как zve·̇r·̇onazavoet, // То zaпlачеt, как dita·̇, // То по кrоvlе обvetшаloiˇ//Vdruг soloмоiˇzaшuмit, // То, как пutnikzaпozdaliiˇ, // К namv окошко zastuчit».

В 1904 году к работе над проектом реформы подключилось академическое сообщество. Это произошло благодаря главному начальнику военно-учебных заведений великому князю Константину Романову, который обратился в Академию наук с запросом, в какой степени классическое пособие по орфографии Якова Грота — на него было ориентировано все школьное преподавание — авторитетно для ученых. (В скобках можно заметить, что Константин Романов возглавлял также и Академию наук, так что в административном плане он обращался сам к себе). На этот запрос академия ответила, что предложенные Гротом правила не являются абсолютом и что возможны и другие системы русской орфографии.

На пафосном заседании, которое прошло под председательством великого князя, было решено готовить официальный проект реформы правописания. К 1912 году был подготовлен проект реформы, который и был положен в основу всех последующих реформ. Но подготовкой проекта все и ограничилось, а сами перемены были отложены на неопределенный срок.

После Февральской революции о реформе заговорили уже на государственном уровне. Весной 1917 года была образована специальная комиссия, которая должна была составить проект долгожданной реформы. Подготовленный этой комиссией документ лишь незначительно отличался от того проекта, который был составлен в 1912 году по инициативе великого князя Константина Романова.

Предусматривалось исключение из алфавита букв «ять», «фита», «i десятеричное», а буква «ер» («ъ») сохранялась только в качестве разделительного знака. То есть теперь следовало писать «хлеб», а не «хлѣбъ», «Ферапонт», а не «Ѳерапонтъ», «развитие», а не «развитiе».

Вместо окончания «-аго» у прилагательных следовало писать «-ого», то есть вместо «великаго» предлагалось писать «великого». Кроме того, унифицировались написания некоторых именных окончаний, в результате чего вместо «однехъ, однемъ, однеми» следовало писать «одних, одним, одними», а местоимение родительного падежа «ея» менялось на «её».

Временное правительство исходило из того, что орфографическая реформа — процесс небыстрый и никакое принуждение здесь не нужно. В конце весны — начале лета 1917 года Министерство народного просвещения объявило, что школьников теперь будут учить по новым правилам. При этом дореформенную орфографию никто не собирался запрещать.

Предполагалось, что две орфографические системы будут мирно сосуществовать. Те, кто привык к старым правилам, могли и не переходить на новые. Обязательной реформа была лишь для первоклассников, старшеклассники же могли писать так, как их научили раньше. При этом первоклассникам рассказывали о существовании «ятя» и «фиты», чтобы у них не возникало проблем при чтении книг, изданных до реформы.

Однако на практике все выглядело не столь идиллически. Массовая школа — институт инерционный, и добровольно она не меняется. Педагоги не привыкли слушаться столь мягких указов. К тому же у них не было учебных пособий: к сентябрю так и не были напечатаны буквари и учебники, соответствующие новым правилам. Так что кроме энтузиастов, которых всегда меньшинство, учителя были пассивны и учебный год начался по-старому.

«Советы и предложения министерства относительно осуществления реформы,— сетовал один из педагогов,— лишенные характера категорического приказания, к чему так привык среднешкольный педагог за многие годы, приняты были лишь к сведению, а не к исполнению правоверными защитниками гротографии, а также и теми, кто органически боится всяких новшеств в своем ближайшем деле».

Когда реформа приобрела статус государственного мероприятия, против нее стали выдвигаться обвинения политического характера. В публицистике тех лет можно прочитать, что изъятие из алфавита букв — это шаг, спровоцированный военными противниками страны, и что министр народного просвещения Александр Мануйлов просто пошел на поводу у врагов России, которые таким образом разрушают национальную идентичность русского народа.

«В истории нашей грамотности,— писал преподаватель Тульской семинарии Николай Троицкий,— от немецкого зачатия, появилась особая секта, по родителю — “мануиловщина”, а по догмату — “безъятники”… Они упорно вдавливают этот свой догмат в мысль учащихся всех русских школ, как будто и головы учащихся те же, что вывески на магазинах наших сограждан-иноплеменников… Надолго ли такое угнетение русской азбуки и речи? Кто знает, может быть, и оно исчезнет так же скоро, как был неожиданно быстро изъят министерский портфель из рук “товарища” Мануилова».

Может показаться странным, что большевики взялись за русскую орфографию всего лишь через пару месяцев после прихода к власти. Вроде бы были у них дела и поважнее. В конце 1917 года ни у кого не было уверенности в том, что народные комиссары продержатся долго. Все разваливалось, все трещало по швам. А тут какая-то буква «ять»! Однако большевистские вожди считали иначе.

В одной из статей А. В. Луначарский рассказал, как и почему было принято решение об упрощении орфографии. Во время одной из бесед с Луначарским Ленин говорил о том, что большевикам необходимо провести серию эффектных и заметных реформ. Пришедшей к власти партии было необходимо продемонстрировать, что она не только борется за власть, но и проводит долгожданные преобразования.

«Если мы сейчас не введем необходимые реформы,— говорил Ленин Луначарскому,— это будет очень плохо, ибо в этом, как и в введении, например, метрической системы и григорианского календаря, мы должны сейчас же признать отмену разных остатков старины».

Луначарский утверждал, что вообще-то Ленин хотел, чтобы в будущем русская письменность перешла на латиницу, но не решался сделать это немедленно. А вот проект Временного правительства, за которым стояла многолетняя академическая работа, вполне можно было выдать за свой собственный. Как говорил Ленин

«Против академической орфографии, предлагаемой комиссией авторитетных ученых, никто не посмеет сказать ни слова, как никто не посмеет возражать против введения календаря».

Темпы проведения реформы были поистине большевистскими. Декрет Народного комиссариата просвещения, запрещающий печатать что-либо по старой орфографии, был опубликован 30 декабря, а вступал в силу 1 января. То есть в течение последнего дня года предстояло во всех типографиях страны изменить наборы шрифтов (вместо изъятых «ѣ» и «i» нужно было изготовить дополнительные литеры «е» и «и», которых теперь перестало хватать), переучить типографских наборщиков, корректоров и т. д. Нетрудно догадаться, что никто не спешил выполнять этот бессмысленный указ.

До осени 1918-го ничего не менялось, а затем начались репрессии. В октябре появилось постановление ВСНХ (Высшего совета народного хозяйства) «Об изъятии из обращения общих букв русского алфавита в связи с введением новой орфографии». Этот документ требовал изъятия из наборных касс всех типографий исключенных из употребления букв и запрещал при изготовлении комплектов типографских шрифтов включать туда литеры «ять» и «фиту». Сохранение опальных букв грозило владельцам типографий серьезными репрессиями. И народ стал переучиваться.

«Революция,— вспоминал об этом постановлении Луначарский,— шутить не любит и обладает всегда необходимой железной рукой, которая способна заставить колеблющихся подчиниться решениям, принятым центром. Такой железной рукой оказался Володарский: именно он издал в тогдашнем Петербурге декрет по издательствам печати, именно он собрал большинство отвечающих за типографию людей и с очень спокойным лицом и своим решительным голосом заявил им: “Появление каких бы то ни было текстов, напечатанных по старой орфографии, будет считаться уступкой контрреволюции, и отсюда будут делаться соответствующие выводы”. Володарского знали. Он был как раз из тех представителей революции, которые шутить не любят, и поэтому, к моему и многих других изумлению, с этого дня — в Петербурге, по крайней мере,— не выходило ни одного издания по старой орфографии».

Репрессии, которые постановление ВСНХ обещало всем, кто рискнет издавать книги по старой орфографии, и были тем новым, что большевики сделали для русского письма. Государственная машина и карательные органы реализовали проект Временного правительства и выдали его за собственный. Буквы из типографских касс исчезли (иногда изымали и твердые знаки, потому в некоторых изданиях первых послереволюционных лет вместо разделительного твердого знака используется апостроф). Даже идейным консерваторам пришлось смириться.

В церковном календаре на 1919 год, который печатался как раз в конце 1918-го, имеется вот такое уведомление: «Православный календарь набран по новой орфографии. Так потребовал Отдел по делам печати; только под этим условием им разрешено печатание календаря».

Если старое русское правописание допускало значительную вариативность, то в советское время отношение к правилам стало куда более жестким.

Сложилась совершенно парадоксальная ситуация: демократизация русской орфографии привела к тому, что ее правила стали абсолютной догмой.

Вышедшие в 1956 году официальные правила русской орфографии и пунктуации были утверждены не только Академией наук СССР, но еще и двумя министерствами.

Они приобрели, таким образом, силу нормативного документа, закона.

Такого высокого статуса орфографические правила в России не имели никогда. Вот и получилось, что борцы с обязательными правилами и проповедники простоты запустили реформу, превратившую в конечном счете орфографические правила в нормативный документ.

Дольше всего продержалось старое правописание в изданиях русского зарубежья. Эмиграция видела свою миссию в сохранении русской культуры, уничтожаемой варварами-большевиками. Потому переход на «советские» правила правописания казался невозможным. Однако в последней четверти XX века новая орфография пришла и в эмигрантские издания. Это было связано с появлением новых эмигрантов, прошедших советскую школу. Сейчас по старой орфографии выходит лишь крохотная часть изданий русского зарубежья.

АЛЕКСАНДРА ПЛЕТНЕВА, АЛЕКСАНДР КРАВЕЦКИЙ

[источники]

источники
https://www.kommersant.ru/doc/3507685

Вот еще немного про странности русского языка

Буква «Ять». Для чего она была и почему исчезла.

В дореволюционной же орфографии правописание буквы «ять» было совсем не очевидно. Существовало, конечно, общее правило: при изменении слова «е» превращается в «ё» или в «ь» («телёнок» → «тёлка», «лев» → «львёнок»), а «ѣ» не превращается. Но правило это не охватывало всего разнообразия слов с буквой «ять». Поэтому за лучшее почиталось попросту запомнить все слова, что пишутся с этой зловредной буквой.

Дошлые гимназисты сочинили стишок, составленный только из таких слов. Стишок начинается так:

Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ
Убѣжалъ голодный въ лѣсъ.
Бѣлкой по лѣсу онъ бѣгалъ,
Рѣдькой съ хрѣномъ пообѣдалъ
И за горькiй тотъ обѣдъ
Далъ обѣтъ надѣлать бѣдъ.

Произведение это было достаточно длинным и включало все основные корни, в которых следовало писать проблемную букву. Все-таки помощь, хотя и небольшая. Но все равно диктанты в гимназии были проклятием для тех, кто не обладал хорошей зрительной памятью и не запоминал «слету» написание прочитанного слова.

Впрочем, те гимназисты, кто знал украинский язык (или «малороссийское наречие», как говаривали в ту пору), имели шанс получить более высокую оценку, чем их сверстники, таким знанием не обладавшие. Дело в том, что в старославянском языке буква «ять» обозначала особый звук, нечто вроде «йе» в сегодняшней транскрипции. В ходе развития русского языка этот звук превратился в «е». В украинском же языке он стал звуком «и» (который сейчас обозначают буквой i). Итак, если в соответствующем украинском слове стоит i, пиши по-русски «ѣ» и не ошибешься. Бiлий = бѣлый.

Польский язык тоже мог помочь. В нем «ятю» чаще всего соответствовал звук «я»: «звѣзда» — «gwiazda», «мѣсто» — «miasto» (по-польски это «город», но общность корней очевидна). Одним словом, в который раз повторялась старая история: «инородцы» писали по-русски грамотнее великороссов.

Писалась буква «ять» и в таких маленьких, но очень нужных словах, как нѣтъ, гдѣ, двѣ (а значит, двѣсти и двѣнадцать), всѣ, обѣ, здѣсь. Через «ять» писали названия рек Днѣпръ, Днѣстръ и Нѣманъ. С «ятем» же писали и имена Алексѣй, Глѣбъ, Сергѣй, Еремѣй, Матвѣй, Елисѣй. Название реки Енисей, хоть и рифмовалась с последним именем, писалось все же через «е».

Кстати, загадочное слово «цевница» тоже писалось через ѣ. Означало оно славянский народный духовой музыкальный инструмент, состоящий из семи трубок. Такой инструмент был и у греков. Они называли его «свирелью Пана».

«Ять» входил также и в окончания глаголов («кипѣть», «видѣть», «грѣть») и приставки в неопределённых местоимениях: «нѣкто», «нѣчто», «нѣкоторый». Но и здесь было много исключений. Так что немало двоек и колов надо было получить бедным гимназистам, чтобы выучиться русской грамоте. Правильно говорили в старину: «Буква „ять“ в русском языке нужна единственно для того, чтобы грамотных от безграмотных отличить было возможно».

Но не только по этой причине многие грамотеи и писатели ополчились на проведенную в 1918 году реформу орфографии, отменившую эту странную букву. Дело в том, что в отличие от многих букв «экспортированных» в русскую азбуку из греческого алфавита (и потому, как мы увидели, очень быстро ставших здесь ненужными), буква «ять» отображала звук чисто славянский, которого в греческом языке не существовало в принципе. Это иногда весьма помогало в написании проблемной буквы. «Ять» в словах иностранного происхождения не ставился: «коммерсантъ», «Европа», «Венеция». По той же причине через «е» писали и явно не славянское название реки Енисей.

Правда, столица Австрии почему-то писалась с «ятем»: «Вѣна». Но в самом деле это было еще одним подтверждением правила. Расселение славян по европейскому континенту началось из верховий Дуная. Естественно, что поселение на месте прибрежной римской крепости Виндобоны было с древних времен хорошо известно славянам под именем Виения (или Виедения). Место старославянского «ие», как уже говорилось, в русском языке заняла буква «ять». Что и требовалось доказать. Кстати, проверка украинским языком подтверждает этот вывод. «Вена» по-украински «Вiдень».

Так что упраздненная буква «ять» была своеобразной меткой, отличавшей среди русских слов «исконные», славянские. Вероятно, поэтому в спорах о реформе русской орфографии эта буква оказалась своеобразным рубежом, разделявшим «западников» и «славянофилов». Один из первых апологетов отмены «ятя» в русском языке, писатель и переводчик Дмитрий Иванович Языков (1773−1845), писал: «Буква ѣ, потеряв настоящий свой выговор, походит на древний камень, не у места лежащий, о который все спотыкаются и не относят его в сторону затем только, что он древний и некогда нужен был для здания».

А Александр Солженицын, известный своим консерватизмом, уже в советское время ратовал за возврат в русскую грамматику «ятя» вместе с «ером».

Буква кириллицы Ѣ
Кириллица
А	Б	В	Г	Ґ	Д	Ђ
Ѓ	Е	(Ѐ)	Ё	Є	Ж	З
Ѕ	И	(Ѝ)	І	Ї	Й	Ј
К	Л	Љ	М	Н	Њ	О
П	Р	С	Т	Ћ	Ќ	У
Ў	Ф	Х	Ц	Ч	Џ	Ш
Щ	Ъ	Ы	Ь	Э	Ю	Я
Исторические буквы
(Ҁ)	(Ѹ)	Ѡ	(Ѿ)	(Ѻ)	Ѣ	Ꙗ
Ѥ	ІѢ	Ѧ	Ѫ	Ѩ	Ѭ	Ѯ
Ѱ	Ѳ	Ѵ	(Ѷ)	Ын
Буквы неславянских языков
Ӑ	Ӓ	Ә	Ӛ	Ӕ	Ԝ	Ғ
Ӻ	Ӷ	Ҕ	Ԁ	Ԃ	Ӗ	Ҽ
Ҿ	Ӂ	Җ	Ӝ	Ԅ	Ҙ	Ӟ
Ԑ	Ӡ	Ԇ	Ӥ	Ӣ	Ӏ	Ҋ
Қ	Ҟ	Ҡ	Ӄ	Ҝ	Ԟ	Ԛ
Ӆ	Ԓ	Ԡ	Ԉ	Ԕ	Ӎ	Ҥ
Ԣ	Ԋ	Ң	Ӊ	Ӈ	Ӧ	Ө
Ӫ	Ҩ	Ҧ	Ԥ	Ҏ	Ԗ	Ҫ
Ԍ	Ҭ	Ԏ	Ӳ	Ӱ	Ӯ	Ү
Ұ	Ҳ	Ӽ	Ӿ	Һ	Ҵ	Ӵ
Ҷ	Ӌ	Ҹ	Ӹ	Ҍ	Ӭ	Ԙ
Примечание. Знаки в скобках не имеют статуса (самостоятельных) букв.

Ѣ, ѣ (название: ять, слово мужского рода) — буква исторической кириллицы и глаголицы, ныне употребляемая только в церковнославянском языке. В старославянском обозначала некий долгий гласный, предположительно [æ:] или дифтонг [ie:]^[1] (интересно, что в глаголице нет отдельной буквы, соответствующей йотированному А (Ꙗ), так что кириллические написания ѣзва, ѣрость, ѣсли передаются там с начальной буквой ять^[2]; так же объясняется и название буквы: предполагают, что ст.-слав. ѣть есть искажённое ѣдь (ѣдь) «еда», ср. с русским снедь).
В России «ять» оставался в употреблении вплоть до реформы русской орфографии в 1918 году, хотя уже к концу XIX столетия в подавляющем большинстве великорусских диалектов его произношение практически не отличалось от произношения гласной е (хотя, в отличие от последней, исторический «ять» в русском языке под ударением, как правило, не переходит в «ё» и не чередуется с нулём звука). В кириллице «ять» обычно считается 32-й буквой и выглядит как , в глаголице по счёту 33-й, выглядит как ; числового значения не имеет.

В небольшом числе древнейших кириллических памятников встречается также особая буква «йотированный ять».

Праславянский звук ѣ происходит от индоевропейского долгого е; кроме того в ѣ перешли индоевропейские дифтонги oi, ai (*stoloi>столѣ, *genai>женѣ).

Форма буквы

Происхождение глаголической формы «ятя» удовлетворительного объяснения не имеет (основные версии: видоизменённая заглавная альфа (Α) либо какие-то лигатуры), кириллической тоже (обычно указывают на связи с кириллическими же Ь и Ъ, а также с крестообразной глаголической формой буквы А, с армянской буквой Еч(Ե)). В древнейших кириллических надписях (особенно сербского происхождения) встречается симметричное начертание ятя в виде Δ под перевёрнутой Т или под крестиком; в дальнейшем наиболее распространилась стандартная форма Ѣ; порой горизонтальная перечёркивающая черта получала слева очень длинную засечку, а отрезки вправо и вверх от пересечения сокращались и могли вообще исчезать; предельной формой этого изменения было начертание вроде слитного ГЬ, ставшее в XIX—XX вв. основным в рукописных и курсивных шрифтах, но иногда встречавшееся и в прямом шрифте, особенно в заголовках, плакатах и т. п. Если же ГЬ-образная буква встречается в средневековом тексте, то это может оказаться как ять, так и ер (Ъ).

Эволюция звукового содержания буквы ѣ

С течением времени звуки, изображаемые буквой ять, изменились и совпали со звуками, изображаемыми другими буквами (собственно, потому ять и вышел из употребления), но в разных языках этот процесс проходил различно:

• в русском и белорусском^{[источник не указан 15 дней]} языке ять по звучанию совпал с «е» (рус. хлеб, хлебный; белор. хлеб, хлебны), однако, в отличие от «е», под ударением очень редко переходил в «ё» (примерами таких исключений являются слова звѣ́зды, цвѣлъ и др.);
• в украинском — с «i» (хліб, хлібний);
• в болгарском — c «я» (хляб) или «е» (хлебен);
• в сербскохорватском — по-разному, в зависимости от диалекта, что отражается и на письме (хлеб — хљеб — хлиб; первый вариант является основным в Сербии, второй — в Хорватии и Черногории, третий не считается литературным);
• в польском ять переходит в «a» перед t, d, n, s, z, ł, r и в «e» во всех остальных случаях (также происходит смягчение предшествующего согласного): biały : bielić, wiara : wierzyć, źrebię, brzeg, miesiąc, las : leśny, lato : letni, świeca.

Однако на письме ять сохранялся и после этого слияния:

• в Сербии ять («јат») исчез с переходом на «вуковицу» в первой половине XIX века;
• в Черногории этот новый алфавит был принят в 1863 году;
• в России ять был упразднён реформами 1917—1918 гг.;
• в Болгарии ять («е двойно») отменялся дважды: сперва в 1921 году, но после переворота 1923 года старое правописание было возвращено; а потом и окончательно в 1945 году.

В украинской письменности, в XIX — начале XX века, ять встречался только в нескольких ранних вариантах (в системе Максимовича его писали этимологически, то есть почти в тех же местах, где и в русском, но читали как «i»; а в так называемой «ерыжке», кодирующей украинское произношение посредством букв русского алфавита, ять после согласных обозначал смягчающее «е» (синѣ море, сейчас пишут синє море), а в начале слов и после гласных соответствовал нынешним йотированным «ї» или (реже) «є».

Особое применение имел ять в средневековой сербохорватской письменности (босанчице): там он обозначал либо звук [й], либо, ставясь перед Н и Л, мягкость этих согласных (в той же функции, как итальянское g в сочетаниях gn и gl); при этом ять был взаимозаменимым с близкой по форме буквой дервь (Ћ).

Исчезновение ѣ из русского произношения и письма

В текстах XVII века «ять» иногда смешивается с е в безударном положении, но никогда — под ударением. Безоговорочное сохранение ятя после петровской реформы азбуки 1708 года указывает, что выговор букв «е» и «ѣ» тогда ещё оставался различимым. Современник и ровесник Петра, Фёдор Поликарпов пишет, что ѣ «издает глас» «ье и прочая по своему свойству». Далее он отмечает, что буква была введена для обозначения «тончайшего от письмя <буквы> е произношения» и что она обозначает дифтонг ие:«тако е последи положено, а i под ним мало отделено и связано сицевым образом: ie»^[3] Однако уже в середине XVIII века Ломоносов отмечает, что «буквы е и ѣ в просторечии едва имеют чувствительную разность, которую в чтении весьма явственно слух разделяет и требует <…> в е дебелости, в ѣ тонкости». Веком спустя Грот напрямую констатирует в «Русском правописании» 1885 года: «в их произношении нет ни малейшей разницы». С другой стороны, через несколько десятков лет В.В.Шульгин писал, что Николай II мало выговаривал букву «ѣ»^[4]. В некоторых областных диалектах до сих пор сохраняется специфический оттенок звука «е» в подударных слогах, в прошлом писавшихся через «ѣ». Уже Тредиаковский в XVIII веке ратует за упразднение ятя. Сохранилось предание, что поздне́е Николай I обдумывал, не стоит ли упразднить эту букву, но был остановлен замечанием Греча, ответившего на его вопрос о назначении буквы: «Это знак отличия грамотных от неграмотных»^[5]. Проект реформы орфографии 1911 года, выработанный Императорской Академией наук, был законсервирован высочайшим повелением Николая II. Буква «ять» осталась на время кошмаром русских школьников: от трудности усвоения длинного списка слов, несмотря на запоминание мнемонических стихов, очевидно, и появилась поговорка «выучить на ять».

Реформа орфографии была объявлена несколькими циркулярами Временного правительства летом 1917 года (на новое правописание с начала учебного года переводилась школа), подтверждёнными декретом советской власти от 23 декабря 1917 года; делопроизводство и пресса на новое правописание были переведены декретом 1918 года.

В обыденном же сознании реформа (и упразднение ятя, как самый яркий её пункт) прочно соединилась с делами большевиков, так что буква «ѣ» стала чуть ли не символом белой интеллигенции (фактически среди сторонников её упразднения, участвовавших в разработке проекта 1911 г., было немало представителей правых академических кругов, в том числе член Союза русского народа академик А. И. Соболевский). Эмигрантские издания (кроме троцкистских и т. п.) в подавляющем большинстве печатались по-старому вплоть до Второй мировой войны, а небольшая часть их сохраняет дореформенную орфографию и после неё, вплоть до конца ХХ века (особенно в книгах церковных издательств)^[6].

По мнению критиков реформы, упразднение буквы «ять» нанесло определённый ущерб удобочитаемости русского текста:

• ять был одной из немногих букв, графически разбивающих монотонность строки;
• с упразднением ятя стали омонимами многие слова от разных корней с «е» и «ѣ»: ѣсть («принимать пищу») и есть (ед. ч. 3-е лицо глагола «быть»), лечу (по воздуху) и лѣчу (людей), синѣ́е и си́нее, вѣ́дѣніе и веде́ніе, и т. п.; частично эти совпадения компенсируются расстановкой (при необходимости) ударений и точек над «ё»: всѣ «все» — все «всё».

Буква ѣ сегодня

Русский язык

После распада СССР (1991 г.) в идеологии и культуре обозначилась определённая тенденция идеализации прошлого и «возрождения старины». Буквы «ять», «ер» и тому подобные черты прежнего правописания нередко всё ещё употребляются в фирменных названиях коммерческих предприятий и в рекламе, но часто неграмотно (в частности, нередкой в таких текстах является замена ѣ на ъ (ер) и наоборот, например, хлебѣ вместо правильного хлѣбъ). Возникают предложения возродить дореволюционную орфографию. Сторонники называют букву «ѣ» «самой русской буквой», «белой лебедью» русской азбуки (Шумских, 1998). Кроме того, ять предлагался как один из вариантов знака рубля.^[7]

Болгарский язык

После языковых реформ вместо ѣ в различных словах стали писаться я либо е. Характерной чертой является различие между диалектами: в Западной Болгарии на месте ѣ всегда произносится е, в Восточной Болгарии — как е, так и я.

Правила употребления буквы ѣ в дореформенной русской орфографии

Буква ѣ пишется:

• в суффиксе сравнительной и превосходной степени прилагательных и наречий —ѣе (—ѣй), —ѣйшій: сильнѣе, сильнѣй, сильнѣйшій, сильнѣйше (но не в качестве конечной буквы: глубже, лучше, реще, крѣпче, дешевле, за исключением сокращённых форм болѣ, менѣ, долѣ, тяжелѣ);

• в дательном и предложном падежах единственного числа существительных: о столѣ, (объ) Аннѣ, о морѣ, о счастьѣ (а также о счастіи), но ни в коем случае в именительном и винительном падежах (идемъ (гдѣ?) въ морѣ, но идемъ (куда?) въ море);

• в трёх формах личных местоимений: мнѣ, тебѣ, себѣ;

• в творительном падеже местоимений кѣмъ, чѣмъ (но в предложном о чемъ), тѣмъ, всѣмъ (но в предложном о всемъ), а также во всех падежах множественного числа местоимений тѣ и всѣ (написание все означает всё);

• в местоимении множественного числа женского рода онѣ;

• в числительном двѣ и в производных от него: двѣсти, двѣнадцатый;

• во всех падежах множественного числа женского рода числительных однѣ и обѣ: однѣхъ, однѣмъ, однѣми, обѣихъ, обѣимъ, обѣими;

• в приставке нѣ— неопределённого (а не отрицательного) значения: нѣкто, нѣчто, нѣкій, нѣсколько, нѣкогда (в значении «неведомо когда», а отрицательное некогда = «нет времени»), нѣкоторый и проч.;

• в наречиях и предлогах гдѣ, внѣ, здѣсь, нынѣ, послѣ, кромѣ, развѣ, вездѣ, возлѣ, подлѣ, доколѣ, отколѣ, доселѣ, отселѣ, индѣ, зѣло и в производных от них: нынѣшній, кромѣшный, здѣшній, извнѣ и т. п.;

• в сложных предлогах и наречиях, образованных от существительного, падеж которого требовал ѣ: вмѣстѣ, вродѣ, вдалекѣ, вдвойнѣ и т. п.;

• в глаголах пишется —ѣть (три исключения: переть(ся), тереть(ся), мереть и приставочные образования от них): имѣть, хотѣть, смотрѣть, болѣть, краснѣть и т. п.; этот ять сохраняется при спряжении и словообразовании: имѣть — имѣю — имѣлъ — имѣя — имѣвшій — имѣніе;
  • но в формах прилагательных вроде виденъ или боленъ пишется е, так как в них вместо глагольного суффикса —ѣ— выступает суффикс прилагательных -ен- с беглой е (видна, больна);
  • аналогичным образом не через ять пишутся образования вроде ясновидецъ, сидень (проверяются формами с беглой гласной: ясновидца, сиднем);
  • в существительных бывает как —ѣніе, так и -еніе, причём ять пишется только в случае образования от глагола на —ѣть (потемнѣть — потемнѣніе, но затемнить — затемненіе);

• в примерно сотне отдельных корней, список которых надлежало помнить (перечислены в статье «Ять в дореволюционной русской орфографии»), для чего школьниками использовались специфические вирши.

В некоторых случаях использовались более или менее общие правила: так, ять почти никогда не писали в неславянских корнях, при наличии проверочного слова с «ё» (медовый — мёдъ) и в качестве беглой гласной (ленъ — льна).

Сравнение с другими славянскими языками

Есть простой способ проверить, где нужно писать ѣ даже без знания правил. Если буква Е русского слова в переводе на украинский меняется на І — значит в дореволюционной орфографии, скорее всего, писался ѣ. Например: Білий — Бѣлый, Каліка — Калѣка.

В польском правописании бывшему ятю соответствуют сочетания букв ia или ie: biały — бѣлый, bielić — бѣлить; miejsce — мѣсто, miasto — город. По этой причине до революции в польских именах собственных ie передавалось через ѣ: Sierakowski — Сѣраковскiй.

В чешском языке ятю соответствует буква ě.

В иекавском диалекте сербскохорватского языка ятю соответствует буквосочетание ije/je: bijela — белая, mlijeko — молоко, mjesto — место и т. д.

Правила употребления ятя в церковнославянской орфографии

Церковнославянская орфография (новоцерковнославянский русского извода) близка к дореволюционной русской (список корней с ятем практически один и тот же), однако в окончаниях часто ять используется в неожиданных для непривычного человека местах, например:

• В местном падеже множественного числа основы на -о (твёрдый вариант) и по её образцу — в словах основы на твёрдый согласный:въ селѣхъ, на небесѣхъ;
• в твёрдом склонении прилагательных, как кратких: къ мудрѣ женѣ, въ чистѣ поли, так и полных: къ мудрѣй женѣ, на чермнѣмъ мори (иногда в текстах, особенно новосоставленных, в этих случаях попадаются и формы с -ой, -омъ, но они считаются нежелательными русизмами);
• в двойственном числе глаголов на ять оканчиваются формы женского рода, а мужского — на -а: несева/несевѣ (мы вдвоём несём), несета/несетѣ (вы вдвоём несёте, они вдвоем несут), несохова/несоховѣ (мы вдвоём несли), несоста/несостѣ (вы вдвоём несли, они вдвоём несли) и т. п.

В других случаях вместо русского ятя в церковнославянских формах пишется (и произносится) и: въ мори, на краи, къ земли, къ юноши, либо ѩ: ѩсти («ѣсть»), либо (по старославянской традиции) Ꙓ (йоти́рованный ять): ꙗхати, ꙗздити (ѣхать, ѣздить).

В отличие от русского, в некоторых словоформах глагола «реку́» («рещи́») в церковнославянском пишется ять (например, азъ рѣхъ); в русском, кроме слова «рѣчь»^[8] (и непосредственных производных от него), в словах с этим корнем (до реформы 1918 года) всегда писалась буква «е».

В стандартном (российском) чтении церковнославянского текста ять тождествен с Е, однако на периферии возможны варианты, отражающие влияние местного языка: так, западноукраинские униаты могут читать его как [и] (в австро-венгерских и позднейших венгерских и чехословацких изданиях церковнославянских текстов латиницей ѣ регулярно и обозначался буквой i).

В современных глаголических изводах церковнославянского (хорватском и чешском) ѣ в начале слов и после гласных обозначает звук [ja] (йа).

Правила употребления ѣ в болгарской дореформенной орфографии

См. Список слов, пишущихся с ѣ (по состоянию на 1940 год).

Употребление буквы ѣ в болгарской дореформенной орфографии значительно отличается от русской. Часть корней совпадает по употреблению ѣ, часть не совпадает. Так, например заповѣдь, завѣтъ, замѣна — совпадают, но слова брѣгъ, млѣко в русском языке писались через е (хотя в славянском языке раннего периода (XII в.) такие формы были). Буква ѣ временно отменялась с 1921 по 1923 гг, с 1923 её употребление было изменено в сторону упрощения, с 1946 полностью отменено вместе со старой орфографией.

Буква ѣ в румынской кириллице

В румынском языке буква ѣ обозначала дифтонг ea. Употреблялась вплоть до перехода на латинский алфавит в середине XIX в. В Бессарабии использовалась в религиозных текстах вплоть до 1918 г. В текстах светского происхождения, напечатанных гражданским шрифтом, в подавляющем большинстве случаев вместо ятя употреблялась буква «я».

Таблица кодов

В стандартных 8-битовых кодировках ять не представлен. В HTML заглавную букву Ѣ можно записать как Ѣ или Ѣ, а строчную ѣ — как ѣ или ѣ.

Для написания ятя в текстовом редакторе Word, удерживая клавишу Alt, следует набрать на цифровой клавиатуре 1122 для прописной и 1123 для строчной буквы.

Примечания

Литература

• Александровъ А., Полный русско-англійскій словарь, Спб., 1909 (5-е изд.), репринт в Германии ок. 1960.
• Буслаевъ Ѳ., Историческая грамматика русскаго языка, М.: изд. братьевъ Салаевыхъ, 1875 (4-е изд.).
• Востоковъ А., Сокращенная русская грамматика, М.: въ универс. типогр., 1843 (4-е изд.), существует репринт.
• Григорьева Т. М., Русское письмо: от реформы графики к реформе орфографии, Красноярск: изд-во КГУ, 1996.
• Гротъ Я. К., Русское правописаніе, Спб.: Имп. АН, 1894 (11-е изд.).
• Ломоносовъ М. В., Россійская грамматика, Спб.: Имп. АН, 1755.
• Смирновскій П. В., Учебникъ русской грамматики. Часть 1. Этимологія, 1915 (26-е стереотип. изд.).
• Успенский Л. В., По закону буквы, М.: Молодая гвардия, 1975.
• Чернышевъ К. В., Грамматика русскаго языка, Спб., 1910.
• Шумских Н. Н. (отв. ред.), Церковнославянская грамота, Спб., 1998.

См. также

• Дореволюционная орфография
• Ятова граница

Ссылки

• Ресурсы по дореволюционной орфографии
• Дискуссия в ЖЖ об отображении буквы Ять
• Т. М. Григорьева. Старая орфография в новое время
• Словарь дореволюционной орфографии