Как пишется бакинских комиссаров

Двадцати Шести Бакинских Комиссаров, улица

Полезное

From Wikipedia, the free encyclopedia

Baku Soviet Commune
1918
Flag
Capital	Baku
History
• Type	Commune
Historical era	World War I
• March Days	13 April 1918
• 26 of July Coup	26 July 1918
Preceded by Succeeded by Baku Governorate Centrocaspian Dictatorship
Today part of	Azerbaijan

The 26 Baku Commissars were Bolshevik and Left Socialist Revolutionary (SR) members of the Baku Commune. The commune was established in the city of Baku, which was then the capital of the briefly independent Azerbaijan Democratic Republic, and is now the capital of the Republic of Azerbaijan. The commune, led by Stepan Shahumyan, existed until 26 July 1918 when the Bolsheviks were forced out of power by a coalition of Dashnaks, Right SRs, and Mensheviks.

After their overthrow, the Baku commissars attempted to leave Baku but were captured by the Centrocaspian Dictatorship and imprisoned. On 14 September 1918, during the fall of Baku to Ottoman forces, Red Army soldiers broke into their prison and freed the commissars; they then boarded a ship to Krasnovodsk, where they were promptly arrested by local authorities and, on the night of 20 September 1918, executed by a firing squad between the stations of Pereval and Akhcha-Kuyma on the Transcaspian Railway by soldiers of the Ashkhabad Committee. They were executed for essentially letting Islamic Army of the Caucasus seize Baku.^[1]

Baku Commune[edit]

The Baku Commune lasted from 13 April to 25 July 1918. It came to power after the bloody confrontation with the Muslim population, known as the March Days in Baku. During its brief existence the Commune had to face several problems: from the shortage of food and supplies to the threat of a strong Ottoman Empire Army which wanted to attack Baku. Despite the difficult conditions, the Commune carried out several social reforms, such as the nationalization of the oil industry.^{[citation needed]} This is how the writer Victor Serge described the situation in May, June and July and the state of the small Red Army of Baku:^[2]

In May, June and July the inhabitants could be given only minute rations of nuts and sunflower seed; the small quantities of corn that the Soviet managed to bring in by sea were reserved for the troops. Attempts at requisitioning were made by the small Red Army of Baku, a poorly disciplined, poorly managed body composed largely of Armenians who were alien to the revolutionary spirit of the proletariat. These drank in excess and plundered the Moslem peasants, causing disaffection among them.

On April 25, 1918, at a meeting of the Baku Council, the Baku Council of People’s Commissars (Sovnarkom) was formed, consisting of Bolsheviks and Left Social Revolutionaries. The Bolsheviks entered the Baku Council of People’s Commissars: Stepan Shaumyan (Chairman of the Council of People’s Commissars and People’s Commissar for Foreign Affairs), Prokopius Dzhaparidze (People’s Commissar for Internal Affairs), Yakov Zevin (People’s Commissar of Labor), Meshadi Azizbekov (provincial Commissar), Grigory Korganov (People’s Commissar for Military and Naval Affairs), Nariman Narimanov (People’s Commissar of Municipal Economy), Ivan Fioletov (People’s Commissar of the National Economy), A.B. Karinyan (People’s Commissar of Justice), N N. Kolesnikova (People’s Commissar of Education); and the left SRs: Mir Hasan Vezirov (People’s Commissar of Agriculture), I. Sukhartsev (People’s Commissar of Railways, Sea Transport, Posts and Telegraphs). And the Chairman of the Cheka for Combating Counterrevolution under the Baksovnarkom became the Bolshevik Sahak Ter-Gabrielyan.^[3]

On 5 June 1918 the Baku Red Army repulsed an assault by overwhelming Ottoman troops, but later it launched an unsuccessful assault on Ganja, the headquarters of the Ottoman Army of Islam, and was obliged to retreat to Baku.^[4]
At this point, Dashnaks, Right SRs and Mensheviks started to negotiate with General Dunsterville, the commander of the British troops in Persia, inviting his troops to Baku in order to defend the city from an imminent Ottoman attack. The Bolsheviks and their leftist allies opposed this scheme, but on 25 July the majority of the Soviet voted to call in the British, and the Bolsheviks resigned.
The Baku Commune was imprisoned for participation in unlawful military formations and militarized robbery, particularly for the March Days atrocities and was replaced by the Central-Caspian Dictatorship.

In contrast to what happened in many parts of Russia, where the Bolsheviks earned a reputation for ruthlessness executing those who did not support them, the Bolsheviks of Baku were not so strict. The Cheka in Baku executed only two persons, both members of the Soviet caught in embezzling public funds: the Commissar for Finance, Aleksandr Kireev, and the commissar of the steamship Meve, Sergei Pokrovskii.^[2][4]

The executions[edit]

After the fall of the Baku Soviet in July 1918, the Bolshevik leaders and some loyal troops tried to reach Astrakhan, the only Caspian port still in Bolshevik hands. However, their ship was intercepted by the military vessels of the Caspian fleet and after undergoing an hour’s bombardment in mid-sea they surrendered and returned to Baku. Most of the Bolshevik militants were arrested and remained in prison until, after the fall of Baku to the Turks, a commando unit led by Anastas Mikoyan freed them from their prison.

Shahumyan, Dzhaparidze, Azizbekov, and their comrades, along with Mikoyan, then boarded the ship Turkmen, intending to reach Astrakhan by sea. According to recent historians, the sailors chose instead to sail to Krasnovodsk for fear of being arrested in Astrakhan. At Krasnovodsk the commissars were arrested by the town’s commandant who requested further orders from the «Ashkhabad Committee», led by the Socialist Revolutionary Fyodor Funtikov, about what should be done with them. Three days later, British Major-General Wilfrid Malleson, on hearing of their arrest, contacted Britain’s liaison-officer in Ashkhabad, Captain Reginald Teague-Jones, to suggest that the commissars be handed over to British forces to be used as hostages in exchange for British citizens held by the Soviets. That same day, Teague-Jones attended the committee’s meeting in Ashkabad which had the task of deciding the fate of the Commissars. For some reason Teague-Jones did not communicate Malleson’s request to the committee, and claimed he left before a decision was made.^[5] He further claimed that next day he discovered the committee had eventually decided to issue orders that the commissars should be executed. According to historian Richard H. Ullman, Teague-Jones could have stopped the executions if he wanted since the Ashkabad Committee was dependent on British support and could not refuse a request from its powerful ally, but he decided not to do so.^[6]

On the night of 20 September, three days after being arrested, twenty-six of the commissars were executed by a firing squad between the stations of Pereval and Akhcha-Kuyma on the Trans-Caspian railway. How Anastas Mikoyan, who was part of the group, managed to survive is still uncertain, as is the reason why his life was spared. In 1922, V. Chaikin, a Socialist Revolutionary journalist, published a description of the moments before the execution.^[7]

At around 6 A.M. [relates a witness], the twenty-six commissars were told of the fate awaiting them while they were in the train. They were taken out in groups of eight or nine men. They were obviously shocked, and kept a tense silence. One sailor shouted: «I’m not afraid, I’m dying for liberty.» One of the executioners replied that «We too will die for liberty sooner or later, but we mean it in a different way from you.» The first group of commissars, led from the train in the semi-darkness, was dispatched with a single salvo. The second batch tried to run away but was mown down after several volleys. The third resigned itself to its fate …

Impact[edit]

Soviet officials later blamed the executions on British agents acting in the Baku area at the time.^[8][9][10] When Soviet rule was established in the whole Caspian area, Funtikov, the head of the Ashkhabad ‘Directorate’ responsible for the executions, was imprisoned. Funtikov put all blame for the executions onto Britain, and in particular Teague-Jones who, he claimed, had ordered him to have the commissars shot. Funtikov was tried and shot in Baku in 1926. Britain denied involvement in the incident, saying it was done by local officials without any knowledge of the British.

This accusation caused a further souring of relations between Britain and the fledgling Soviet government and helped lead to the confrontational attitude of both sides in the coming years.

According to Soviet historiography, two British officers on board the commissars’ ship ordered it to sail to Krasnovodsk instead of Astrakhan, where they found a government led by SRs and British officers who immediately ordered the arrest of the commissars. The Soviets would later immortalize the death of the 26 commissars through, among other things, movies,^[11] artwork,^[12] stamps,^[13] and public works including the 26 Commissars Memorial in Baku. In Isaak Brodsky’s famous painting, British officers are depicted as being present at the executions.^[14]

Soviet investigations[edit]

Boris Vladimirovich Sennikov published a book in 2004 about his findings on the Tambov Rebellion where he mentioned several facts about the event.^[15]

Sennikov claims that the famous Brodsky’s painting is an invention of the Soviet historiography. The truth was established by the special commission of the All-Russian Central Executive Committee (VTsIK) that arrived from Moscow. The commission was headed by Vadim Chaikin (PSR). The commission also consisted of a big group of a high-ranking Moscow’s Cheka officers headed by Yakov Peters, an international criminal associated with the Siege of Sidney Street. Sennikov also brings up a quote of Chaikin in the article of Suren Gazaryan «That should not be repeated» in the Leningrad magazine «Zvezda»: «The painting of Brodsky Execution of the 26 Baku Commissars is historically false. They were not shot, but rather decapitated. And the executioner of the penalty was a single man — a Turkmen, a gigantic strength bogatyr. That Turkmen by himself with his own hands using a shashka beheaded all of them.»^[16] The pit with remains of the commissars and their heads was uncovered under the surveillance of the VTsIK special commission and representatives of Cheka. The report on the death of Baku commissars was sent by the commission to VTsIK, Sovnarkom, and the Central Committee of RKP(b).

In 1922 Vadim Chaikin published his book To the history of the Russian Revolution through the Grazhbin Publishing (Moscow) commemorating the first part «Execution of 26 Baku Commissars» to the event. After serving time in the Oryol Prison Chaikin on 11 September 1941 he was executed by a firing squad along with 156 other Oryol prison inmates during the Medvedev Forest massacre.

The Commissars[edit]

The twenty-six «Baku Commissars» were not all commissars and were not all Bolsheviks; some of them were Left SRs and Dashnaks. There were many ethnicities among them: Greek, Latvian, Jewish, Russian, Georgian, Armenian and Azerbaijani.

The 26 «commissars» were:^[17]

• Stepan Shaumian – Chairman of the Baku Council of the People’s Commissars, Commissar Extraordinary for the Caucasus
• Meshadi Azizbekov – Deputy People’s Commissar of Internal Affairs, gubernial commissar for Baku
• Prokopius Dzhaparidze – Chairman of the executive committee of the Baku Soviet
• Ivan Fioletov – Chairman of the Soviet of National Economy
• Mir-Hasan Vazirov – People’s Commissar for Agriculture
• Grigory Korganov – People’s Commissar for Military and Navy Affairs
• Yakov Zevin – People’s Commissar for Labor
• Grigory Petrov – Military Commissar of the Baku region from the Sovnarkom of the Russian SFSR
• Ivan Malygin – Deputy Chairman of the Military Revolutionary Committee of the Caucasian Army
• Arsen Amiryan – Chief Editor of Baku Worker newspaper
• Meyer Velkovich Basin – Member of the Military Revolutionary Committee
• Suren Osepyan – Chief Editor of Izvestia of the Baku Council newspaper
• Eizhen Berg – Sailor
• Vladimir Polukhin – Collegiate Commissar for Military and Navy Affairs of the Russian SFSR
• Fyodor Solntsev – Commissar of the military instruction school
• Armenak Boriyan – Journalist
• Ivan Gabyshev – Political commissar of a brigade
• Mark Koganov – Member of the Military Revolutionary Committee
• Bagdasar Avakyan – Military Commandant of Baku
• Irakly Metaksa – Shahumyan’s bodyguard
• Ivan Nikolayshvili – Dzhaparidze’s bodyguard
• Aram Kostandyan – Deputy People’s Commissar for Agriculture
• Solomon Bogdanov – Member of the Military Revolutionary Committee
• Anatoly Bogdanov – Clerk
• Isay Mishne – Secretary of the Military Revolutionary Committee
• Tatevos Amirov – Commander of a cavalry unit, member of Dashnaktsutiun^[18]

Demolition of the 26 Commissars Memorial and reburial[edit]

In January 2009, the Baku authorities began the demolition of the city’s 26 Commissars Memorial.^[19] This was the latest monument of several that had been built to commemorate the Commissars erected in that park during the Soviet period. This last monument itself had been fenced-off since July 2008.^[19] The remains of the commissars were reburied at Hovsan Cemetery on 26 January 2009, with participation of Muslim, Jewish and Christian clergy, who conducted religious ceremonies.^[20]

The dismantling was opposed by some local left-wingers and by the Azerbaijan Communist Party in particular.^[19] It also upset Armenia as the Armenian public believed that the demolition and reburial was motivated by the reluctance of the Azerbaijanis, after the Nagorno-Karabakh War to have ethnic Armenians buried in the center of their capital.^[21] Another scandal happened when Azerbaijani press reports claimed that during the exhumation only 21 bodies were discovered and that «Shahumyan and four other Armenian commissars managed to escape their murderers».^{[21][22][23][24]} This report was questioned by Shahumyan’s granddaughter Tatyana, now living in Moscow, who told the Russian daily Kommersant that:

It is impossible to believe that they weren’t all buried. There is a film in the archives of 26 bodies being buried. Apart from this, my grandmother was present at the reburial.^[21]

Almost all monuments in Azerbaijan dedicated to the commissars including Shahumyan, Azizbekov, Dzhaparidze and Fioletov, have been demolished. Most streets named after the commissars have been renamed.

Trivia[edit]

Russian prominent poet Sergei Yesenin wrote «Ballad of the Twenty-six» to commemorate the Baku Commissars, poem first published in The Baku Worker, 22 September 1925.^[25]

Russian band WOMBA named one of its albums The 27th Baku Commissar.^{[citation needed]}

Italian prominent writer Tiziano Terzani wrote about the Baku Commissars in his book Buonanotte, signor Lenin (Goodnight, Mr Lenin: A Journey Through the End of the Soviet Empire, 1992).^{[citation needed]}

A street in southwest-central Moscow is named after the 26 Baku Commisars {Ulitsa 26 Bakinskikh Komissarov

See also[edit]

• Transcaspian Government

References[edit]

Further reading[edit]

• Minassian, Taline Ter (2014). «Some fresh news about the 26 commissars: Reginald Teague-Jones and the Transcaspian episode». Asian Affairs. 45 (1): 65–78. doi:10.1080/03068374.2013.872360. S2CID 159979990.

External links[edit]

Nine Photos of past monuments dedicated to the 26 Baku Commissars, plus photo of the funeral. Azerbaijan International, Vol. 15:2–4 (2011), pp. 167–169.

• 26 Baku Commissars

From Wikipedia, the free encyclopedia

Baku Soviet Commune
1918
Flag
Capital	Baku
History
• Type	Commune
Historical era	World War I
• March Days	13 April 1918
• 26 of July Coup	26 July 1918
Preceded by Succeeded by Baku Governorate Centrocaspian Dictatorship
Today part of	Azerbaijan

The 26 Baku Commissars were Bolshevik and Left Socialist Revolutionary (SR) members of the Baku Commune. The commune was established in the city of Baku, which was then the capital of the briefly independent Azerbaijan Democratic Republic, and is now the capital of the Republic of Azerbaijan. The commune, led by Stepan Shahumyan, existed until 26 July 1918 when the Bolsheviks were forced out of power by a coalition of Dashnaks, Right SRs, and Mensheviks.

After their overthrow, the Baku commissars attempted to leave Baku but were captured by the Centrocaspian Dictatorship and imprisoned. On 14 September 1918, during the fall of Baku to Ottoman forces, Red Army soldiers broke into their prison and freed the commissars; they then boarded a ship to Krasnovodsk, where they were promptly arrested by local authorities and, on the night of 20 September 1918, executed by a firing squad between the stations of Pereval and Akhcha-Kuyma on the Transcaspian Railway by soldiers of the Ashkhabad Committee. They were executed for essentially letting Islamic Army of the Caucasus seize Baku.^[1]

Baku Commune[edit]

The Baku Commune lasted from 13 April to 25 July 1918. It came to power after the bloody confrontation with the Muslim population, known as the March Days in Baku. During its brief existence the Commune had to face several problems: from the shortage of food and supplies to the threat of a strong Ottoman Empire Army which wanted to attack Baku. Despite the difficult conditions, the Commune carried out several social reforms, such as the nationalization of the oil industry.^{[citation needed]} This is how the writer Victor Serge described the situation in May, June and July and the state of the small Red Army of Baku:^[2]

In May, June and July the inhabitants could be given only minute rations of nuts and sunflower seed; the small quantities of corn that the Soviet managed to bring in by sea were reserved for the troops. Attempts at requisitioning were made by the small Red Army of Baku, a poorly disciplined, poorly managed body composed largely of Armenians who were alien to the revolutionary spirit of the proletariat. These drank in excess and plundered the Moslem peasants, causing disaffection among them.

On April 25, 1918, at a meeting of the Baku Council, the Baku Council of People’s Commissars (Sovnarkom) was formed, consisting of Bolsheviks and Left Social Revolutionaries. The Bolsheviks entered the Baku Council of People’s Commissars: Stepan Shaumyan (Chairman of the Council of People’s Commissars and People’s Commissar for Foreign Affairs), Prokopius Dzhaparidze (People’s Commissar for Internal Affairs), Yakov Zevin (People’s Commissar of Labor), Meshadi Azizbekov (provincial Commissar), Grigory Korganov (People’s Commissar for Military and Naval Affairs), Nariman Narimanov (People’s Commissar of Municipal Economy), Ivan Fioletov (People’s Commissar of the National Economy), A.B. Karinyan (People’s Commissar of Justice), N N. Kolesnikova (People’s Commissar of Education); and the left SRs: Mir Hasan Vezirov (People’s Commissar of Agriculture), I. Sukhartsev (People’s Commissar of Railways, Sea Transport, Posts and Telegraphs). And the Chairman of the Cheka for Combating Counterrevolution under the Baksovnarkom became the Bolshevik Sahak Ter-Gabrielyan.^[3]

On 5 June 1918 the Baku Red Army repulsed an assault by overwhelming Ottoman troops, but later it launched an unsuccessful assault on Ganja, the headquarters of the Ottoman Army of Islam, and was obliged to retreat to Baku.^[4]
At this point, Dashnaks, Right SRs and Mensheviks started to negotiate with General Dunsterville, the commander of the British troops in Persia, inviting his troops to Baku in order to defend the city from an imminent Ottoman attack. The Bolsheviks and their leftist allies opposed this scheme, but on 25 July the majority of the Soviet voted to call in the British, and the Bolsheviks resigned.
The Baku Commune was imprisoned for participation in unlawful military formations and militarized robbery, particularly for the March Days atrocities and was replaced by the Central-Caspian Dictatorship.

In contrast to what happened in many parts of Russia, where the Bolsheviks earned a reputation for ruthlessness executing those who did not support them, the Bolsheviks of Baku were not so strict. The Cheka in Baku executed only two persons, both members of the Soviet caught in embezzling public funds: the Commissar for Finance, Aleksandr Kireev, and the commissar of the steamship Meve, Sergei Pokrovskii.^[2][4]

The executions[edit]

After the fall of the Baku Soviet in July 1918, the Bolshevik leaders and some loyal troops tried to reach Astrakhan, the only Caspian port still in Bolshevik hands. However, their ship was intercepted by the military vessels of the Caspian fleet and after undergoing an hour’s bombardment in mid-sea they surrendered and returned to Baku. Most of the Bolshevik militants were arrested and remained in prison until, after the fall of Baku to the Turks, a commando unit led by Anastas Mikoyan freed them from their prison.

Shahumyan, Dzhaparidze, Azizbekov, and their comrades, along with Mikoyan, then boarded the ship Turkmen, intending to reach Astrakhan by sea. According to recent historians, the sailors chose instead to sail to Krasnovodsk for fear of being arrested in Astrakhan. At Krasnovodsk the commissars were arrested by the town’s commandant who requested further orders from the «Ashkhabad Committee», led by the Socialist Revolutionary Fyodor Funtikov, about what should be done with them. Three days later, British Major-General Wilfrid Malleson, on hearing of their arrest, contacted Britain’s liaison-officer in Ashkhabad, Captain Reginald Teague-Jones, to suggest that the commissars be handed over to British forces to be used as hostages in exchange for British citizens held by the Soviets. That same day, Teague-Jones attended the committee’s meeting in Ashkabad which had the task of deciding the fate of the Commissars. For some reason Teague-Jones did not communicate Malleson’s request to the committee, and claimed he left before a decision was made.^[5] He further claimed that next day he discovered the committee had eventually decided to issue orders that the commissars should be executed. According to historian Richard H. Ullman, Teague-Jones could have stopped the executions if he wanted since the Ashkabad Committee was dependent on British support and could not refuse a request from its powerful ally, but he decided not to do so.^[6]

On the night of 20 September, three days after being arrested, twenty-six of the commissars were executed by a firing squad between the stations of Pereval and Akhcha-Kuyma on the Trans-Caspian railway. How Anastas Mikoyan, who was part of the group, managed to survive is still uncertain, as is the reason why his life was spared. In 1922, V. Chaikin, a Socialist Revolutionary journalist, published a description of the moments before the execution.^[7]

At around 6 A.M. [relates a witness], the twenty-six commissars were told of the fate awaiting them while they were in the train. They were taken out in groups of eight or nine men. They were obviously shocked, and kept a tense silence. One sailor shouted: «I’m not afraid, I’m dying for liberty.» One of the executioners replied that «We too will die for liberty sooner or later, but we mean it in a different way from you.» The first group of commissars, led from the train in the semi-darkness, was dispatched with a single salvo. The second batch tried to run away but was mown down after several volleys. The third resigned itself to its fate …

Impact[edit]

Soviet officials later blamed the executions on British agents acting in the Baku area at the time.^[8][9][10] When Soviet rule was established in the whole Caspian area, Funtikov, the head of the Ashkhabad ‘Directorate’ responsible for the executions, was imprisoned. Funtikov put all blame for the executions onto Britain, and in particular Teague-Jones who, he claimed, had ordered him to have the commissars shot. Funtikov was tried and shot in Baku in 1926. Britain denied involvement in the incident, saying it was done by local officials without any knowledge of the British.

This accusation caused a further souring of relations between Britain and the fledgling Soviet government and helped lead to the confrontational attitude of both sides in the coming years.

According to Soviet historiography, two British officers on board the commissars’ ship ordered it to sail to Krasnovodsk instead of Astrakhan, where they found a government led by SRs and British officers who immediately ordered the arrest of the commissars. The Soviets would later immortalize the death of the 26 commissars through, among other things, movies,^[11] artwork,^[12] stamps,^[13] and public works including the 26 Commissars Memorial in Baku. In Isaak Brodsky’s famous painting, British officers are depicted as being present at the executions.^[14]

Soviet investigations[edit]

Boris Vladimirovich Sennikov published a book in 2004 about his findings on the Tambov Rebellion where he mentioned several facts about the event.^[15]

Sennikov claims that the famous Brodsky’s painting is an invention of the Soviet historiography. The truth was established by the special commission of the All-Russian Central Executive Committee (VTsIK) that arrived from Moscow. The commission was headed by Vadim Chaikin (PSR). The commission also consisted of a big group of a high-ranking Moscow’s Cheka officers headed by Yakov Peters, an international criminal associated with the Siege of Sidney Street. Sennikov also brings up a quote of Chaikin in the article of Suren Gazaryan «That should not be repeated» in the Leningrad magazine «Zvezda»: «The painting of Brodsky Execution of the 26 Baku Commissars is historically false. They were not shot, but rather decapitated. And the executioner of the penalty was a single man — a Turkmen, a gigantic strength bogatyr. That Turkmen by himself with his own hands using a shashka beheaded all of them.»^[16] The pit with remains of the commissars and their heads was uncovered under the surveillance of the VTsIK special commission and representatives of Cheka. The report on the death of Baku commissars was sent by the commission to VTsIK, Sovnarkom, and the Central Committee of RKP(b).

In 1922 Vadim Chaikin published his book To the history of the Russian Revolution through the Grazhbin Publishing (Moscow) commemorating the first part «Execution of 26 Baku Commissars» to the event. After serving time in the Oryol Prison Chaikin on 11 September 1941 he was executed by a firing squad along with 156 other Oryol prison inmates during the Medvedev Forest massacre.

The Commissars[edit]

The twenty-six «Baku Commissars» were not all commissars and were not all Bolsheviks; some of them were Left SRs and Dashnaks. There were many ethnicities among them: Greek, Latvian, Jewish, Russian, Georgian, Armenian and Azerbaijani.

The 26 «commissars» were:^[17]

• Stepan Shaumian – Chairman of the Baku Council of the People’s Commissars, Commissar Extraordinary for the Caucasus
• Meshadi Azizbekov – Deputy People’s Commissar of Internal Affairs, gubernial commissar for Baku
• Prokopius Dzhaparidze – Chairman of the executive committee of the Baku Soviet
• Ivan Fioletov – Chairman of the Soviet of National Economy
• Mir-Hasan Vazirov – People’s Commissar for Agriculture
• Grigory Korganov – People’s Commissar for Military and Navy Affairs
• Yakov Zevin – People’s Commissar for Labor
• Grigory Petrov – Military Commissar of the Baku region from the Sovnarkom of the Russian SFSR
• Ivan Malygin – Deputy Chairman of the Military Revolutionary Committee of the Caucasian Army
• Arsen Amiryan – Chief Editor of Baku Worker newspaper
• Meyer Velkovich Basin – Member of the Military Revolutionary Committee
• Suren Osepyan – Chief Editor of Izvestia of the Baku Council newspaper
• Eizhen Berg – Sailor
• Vladimir Polukhin – Collegiate Commissar for Military and Navy Affairs of the Russian SFSR
• Fyodor Solntsev – Commissar of the military instruction school
• Armenak Boriyan – Journalist
• Ivan Gabyshev – Political commissar of a brigade
• Mark Koganov – Member of the Military Revolutionary Committee
• Bagdasar Avakyan – Military Commandant of Baku
• Irakly Metaksa – Shahumyan’s bodyguard
• Ivan Nikolayshvili – Dzhaparidze’s bodyguard
• Aram Kostandyan – Deputy People’s Commissar for Agriculture
• Solomon Bogdanov – Member of the Military Revolutionary Committee
• Anatoly Bogdanov – Clerk
• Isay Mishne – Secretary of the Military Revolutionary Committee
• Tatevos Amirov – Commander of a cavalry unit, member of Dashnaktsutiun^[18]

Demolition of the 26 Commissars Memorial and reburial[edit]

In January 2009, the Baku authorities began the demolition of the city’s 26 Commissars Memorial.^[19] This was the latest monument of several that had been built to commemorate the Commissars erected in that park during the Soviet period. This last monument itself had been fenced-off since July 2008.^[19] The remains of the commissars were reburied at Hovsan Cemetery on 26 January 2009, with participation of Muslim, Jewish and Christian clergy, who conducted religious ceremonies.^[20]

The dismantling was opposed by some local left-wingers and by the Azerbaijan Communist Party in particular.^[19] It also upset Armenia as the Armenian public believed that the demolition and reburial was motivated by the reluctance of the Azerbaijanis, after the Nagorno-Karabakh War to have ethnic Armenians buried in the center of their capital.^[21] Another scandal happened when Azerbaijani press reports claimed that during the exhumation only 21 bodies were discovered and that «Shahumyan and four other Armenian commissars managed to escape their murderers».^{[21][22][23][24]} This report was questioned by Shahumyan’s granddaughter Tatyana, now living in Moscow, who told the Russian daily Kommersant that:

It is impossible to believe that they weren’t all buried. There is a film in the archives of 26 bodies being buried. Apart from this, my grandmother was present at the reburial.^[21]

Almost all monuments in Azerbaijan dedicated to the commissars including Shahumyan, Azizbekov, Dzhaparidze and Fioletov, have been demolished. Most streets named after the commissars have been renamed.

Trivia[edit]

Russian prominent poet Sergei Yesenin wrote «Ballad of the Twenty-six» to commemorate the Baku Commissars, poem first published in The Baku Worker, 22 September 1925.^[25]

Russian band WOMBA named one of its albums The 27th Baku Commissar.^{[citation needed]}

Italian prominent writer Tiziano Terzani wrote about the Baku Commissars in his book Buonanotte, signor Lenin (Goodnight, Mr Lenin: A Journey Through the End of the Soviet Empire, 1992).^{[citation needed]}

A street in southwest-central Moscow is named after the 26 Baku Commisars {Ulitsa 26 Bakinskikh Komissarov

See also[edit]

• Transcaspian Government

References[edit]

Further reading[edit]

• Minassian, Taline Ter (2014). «Some fresh news about the 26 commissars: Reginald Teague-Jones and the Transcaspian episode». Asian Affairs. 45 (1): 65–78. doi:10.1080/03068374.2013.872360. S2CID 159979990.

External links[edit]

Nine Photos of past monuments dedicated to the 26 Baku Commissars, plus photo of the funeral. Azerbaijan International, Vol. 15:2–4 (2011), pp. 167–169.

• 26 Baku Commissars

Файл:The Execution of the Twenty Six Baku Commissars.jpg

«Баки́нские комисса́ры» («26 бакинских комиссаров») — революционные деятели Бакинской коммуны, большинство из которых было расстреляно 20 сентября 1918 года на территории современного Туркменистана, на 207-й версте между станциями Ахча-Куйма и Перевал.

Деятельность в Баку

Совет народных комиссаров (СНК), в котором были представлены большевики и левые эсеры, пришел к власти в Баку после мартовских событий 1918 года. Он был образован 25 апреля 1918 года на заседании Бакинского совета. Председателем СНК стал Степан Шаумян, являвшийся до того председателем Бакинского совета и чрезвычайным комиссаром по делам Кавказа. СНК пытался организовать оборону города (бо́льшую часть населения которого тогда составляли русские и армяне),^[1] от турецких и азербайджанских войск, путем создания Кавказской армии. Однако в конце июня войска Совнаркома потерпели поражение под Гёкчи и спустя три недели турки были уже под Баку. 25 июля было созвано расширенное заседание Бакинского Совета, на котором комиссары предлагали сдать город немцам (во избежание занятия города турками), а дашнаки, меньшевики и эсеры — призвать англичан и продолжать оборону. Эта резолюция прошла 258 голосами против 236 за резолюцию Шаумяна. Большевики протестовали, заявляя, что это противоречит условиям Брестского мира и революционеры не могут опираться на помощь «английских империалистов». 31 июля они созвали экстренное заседание Совнаркома, на котором заявили о сложении с себя полномочий и о том, что они отбывают в Астрахань, после чего отплыли.

Арест и гибель

Поведение комиссаров вызвало взрыв возмущения. Власть в Баку приняла «Диктатура Центрокаспия» — орган, составленный в основном из эсеров и дашнаков. Диктатура немедленно послала приглашение англичанам. 10 августа конференция большевиков приняла резолюцию — покинуть Баку и вместе с оружием эвакуироваться в Астрахань. Вскоре после этого в Баку прибыли присланные из России красные войска во главе с Г. К. Петровым. Узнав они произошедшем, они также решили эвакуироваться и 14 августа на 16 пароходах отплыли обратно вместе с комиссарами. Однако посланные Диктатурой военные суда 15 августа принудили их вернуться, и беглецы (35 человек) были арестованы и заключены в Баиловскую тюрьму, и против них было возбуждено следствие по обвинению «в попытке бегства без сдачи отчета о расходовании народных денег, в вывозе военного имущества и в измене». Завершив следствие, ЧК предал арестованных военно-полевому суду. Однако накануне входа в Баку турецких и азербайджанских войск Анастас Микоян, бывший депутатом Бакинского Совета (и оставленный Шаумяном и Джапаридзе при бегстве руководить бакинским большевистским подпольем), добился у главы Диктатуры эсера Велунца разрешения на эвакуацию комиссаров. Однако они не успели на пароход с большевистской командой «Севан» и погрузились на последний отходивший из Баку пароход «Туркмен», в основном с дашнаками под командой Татевоса Амирова. Из-за недостатка топлива (а по другим версиям, по требованию дашнаков и двух английских офицеров) пароход причалил не в Астрахани, а в Красноводске. Красноводск подчинялся ашхабадскому Закаспийскому временному правительству, состоявшему из эсеров (почти исключительно рабочих) во главе с машинистом Фёдором Фунтиковым; непосредственно в Красноводске власть принадлежала комитету во главе с эсером В.Куном. Впоследствии члены Закаспийского правительства и глава английской военной миссии в Закаспии генерал У.Маллесон перелагали ответственность за расстрел комиссаров друг на друга, причем Маллесон в своих мемуарах утверждал, что намеревался лишь выслать комиссаров в Индию. Однако Маллесон признает, что он, как и закаспийцы, крайне опасался перевозки столь видных большевистских агитаторов в Ашхабад, боясь, что они распропагандируют основную опору закаспийского правительства — рабочих:

Фактически, в этом вопросе существовало единство взглядов между англичанами и закаспийцами; 19 сентября группа закаспийских лидеров во главе с Фунтиковым приехала особым поездом в Красноводск и там, вместе с англичанами и красноводскими властями, обговорила подробности расстрела. Роль расстрельного списка сыграл отобранный у Корганова (бывшего старосты камеры) список, по которому он распределял сухари; этот список приняли за список руководства Бакинского Совета — именно этим объясняется то, что из 3 арестованных было расстреляно 26 человек, выбранных достаточно случайно (там оказались телохранители и делопроизводитель Мишне, и не было например Микояна и еще целого ряда видных деятелей Бакинского Совета). К списку, содержавшему 25 фамилий, прибавили также Татевоса Амирова, обвиненного в дезертирстве и намерении эвакуировать комиссаров.
В ночь на 20 сентября было объявлено, что комиссаров якобы вывозят в Индию; их посадили в особый поезд и вывезли на 207-ю версту Закаспийской железной дороги, где и расстреляли.

В 1920 году останки бакинских комиссаров были торжественно перезахоронены в Баку. В число комиссаров включили всех 26 расстрелянных, хотя среди них были и лица, не являвшиеся комиссарами, например личные охранники.

Оценки

В советские времена был создан официальный культ бакинских комиссаров.
Однако отношение к ним даже в среде старых большевиков было не однозначным. Так, согласно воспоминаниям Д. Шепилова, И. В. Сталин давал деятельности комиссаров следующую характеристику:

С другой стороны, видный эсэр (сочувствовавший большевизму) В. Н. Чайкин писал:

Согласно признания и их друзей и врагов, 26 комиссаров являлись цветом восточного большевизма, его подлинным идеалом и мыслящим центром. Их исчезновение было событием исключительной политической важности для всей Средней Азии. (…) Право же, я не рискую впасть в преувеличение, если заявлю, что истребление всего Московского Совета Народных Комиссаров с Лениным, Троцким, Луначарским и Чичериным во главе, ужаснуло бы пролетариат Ленинграда и Москвы не больше, чем ужаснул рабочих Баку и Закаспия увоз (как в начале думали) Шаумяна, Джапаридзе, Фиолетова и других, в Британскую Индию.[2]

Список расстрелянных комиссаров

1. Авакян, Багдасар Айрапетович — комендант города Баку.
2. Азизбеков, Мешади Азим-бек-оглы — бакинский губернский комиссар.
3. Амиров, Татевос Минасович — член партии «Дашнакцутюн», командир кавалерийского отряда.^[4]
4. Амирян, Арсен Минаевич — редактор газеты «Бакинский рабочий»
5. Басин, Меер Велькович — член Военно-революционного комитета Кавказской армии.
6. Берг, Эйжен Августович — матрос.
7. Богданов, Анатолий— служащий.
8. Богданов, Соломон Абрамович — член Военно-революционного комитета
9. Борьян, Арменак Артёмович — журналист.
10. Везиров, Мир-Гасан Кязим оглы — народный комиссар земледелия.
11. Габышев, Иван Яковлевич — бригадный комиссар.
12. Джапаридзе, Прокофий Апрасионович — председатель Бакинского Совета рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов.
13. Зевин, Яков Давидович — народный комиссар труда.
14. Коганов, Марк Романович — член Военно-революционного комитета.
15. Корганов, Григорий Николаевич — народный комиссар по военно-морским делам.
16. Костандян, Арам Мартиросович — заместитель народного комиссара продовольствия.
17. Малыгин, Иван Васильевич — заместитель председателя Военно-революционного комитета Кавказской армии.
18. Метакса, Ираклий Панаитович — личный охранник Шаумяна.
19. Мишне, Исай Абрамович — делопроизводитель Военно-революционного комитета.
20. Николайшвили, Иван Михайлович — личный охранник Джапаридзе.
21. Осепян, Сурен Григорьевич — редактор газеты «Известия Бакинского Совета»
22. Петров, Григорий Константинович — председатель центральной военной власти в Баку, командир красного отряда.
23. Полухин, Владимир Фёдорович — член коллегии комиссариата по военно-морским делам РСФСР.
24. Солнцев, Фёдор Фёдорович — военный работник.
25. Фиолетов, Иван Тимофеевич — председатель Совета народного хозяйства.
26. Шаумян, Степан Георгиевич — чрезвычайный комиссар Кавказа, председатель Бакинского Совета народных комиссаров.

Файл:26Baku.jpg

Память

В Москве в 50-летнюю годовщину со дня гибели названа улица 26 Бакинских Комиссаров. В её начале находится памятник комиссарам (1971 г., скульптор И. Зейналов).Улица с таким же названием есть и в Махачкале РД

Сергей Есенин написал в честь Бакинских комиссаров «Балладу о двадцати шести».

В 1958 году в Баку на месте захоронения бакинских комиссаров был установлен памятник. В 1968 году сооружён пантеон. 12 января 2009 года был начат демонтаж этого памятника^[5], завершённый к концу месяца. На месте памятника сооружён фонтан^[6].

Файл:26 Baku Commissars Memorial.jpg

При проведении работ по перезахоронению останков, были обнаружены останки только 23 человек (то есть останки трех человек обнаружены не были). В частности, среди 23 бирок, которыми были помечены останки, отсутствует бирка с именем председателя Бакинского СНК Степана Шаумяна. Согласно судебно-медицинским исследованиям скелетных костей, проведённым 24—26 января при участии учёных Национальной Академии наук Азербайджана и специалистов Объединения судебно-медицинской экспертизы и патологической анатомии Министерства здравоохранения Азербайджана, возраст 11 лиц, которым принадлежат скелеты, находится в интервале 20-29, возраст 10 — в интервале 30-39, а возраст 2 — старше 40 лет. Обнаруженные на скелетах многочисленные повреждения указывают на то, что эти лица были убиты огнестрельным оружием двух типов^[7][8].

26 января 2009 года останки комиссаров были перезахоронены на Говсанском кладбище при участии мусульманских, христианских и иудейских религиозных деятелей и с отправлением соответствующих религиозных обрядов^[9].

В честь Бакинских комиссаров была названа одна из станций тбилисского метрополитена, открытая в 1967 году. В 1990-х годах станция была переименована в «Авлабари».

См. также

• Мартовские события в Баку (1918)
• Резня армян в Баку (сентябрь 1918)

Примечания

Ссылки

• Полковник юстиции Н. Смирнов. Дело об убийстве бакинских комиссаров
• Воспоминания А.Микояна
• Сталин И. В. К расстрелу 26 бакинских товарищей агентами английского империализма
• Российские Вести. Федеральный Еженедельник. Последняя интрига Анастаса Микояна
• БСЭ, 26 бакинских комиссаров
• Вилфрид Маллесон. Двадцать шесть комиссаров
• «Российский исторический журнал». Расстрел бакинских комиссаров: 80 лет спустя.
• Есенин. Баллада о двадцати шести
• В Азербайджане начался демонтаж памятника 26 бакинским комиссарам
• Неотвратимое возмездие. По материалам судебных процессов над изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. Сборник. — М.; Воениздат, 1979. Н. Смирнов. Дело об убийстве бакинских комиссаров
• Статья «Бакинские комиссары» в ЭНЭ (МСЭ и БСЭ)

Шаблон:Государственные образования периода Гражданской войны и становления СССР (1917—1924)

---

Эта страница использует содержимое раздела Википедии на русском языке. Оригинальная статья находится по адресу: Бакинские комиссары. Список первоначальных авторов статьи можно посмотреть в истории правок. Эта статья так же, как и статья, размещённая в Википедии, доступна на условиях CC-BY-SA .

---

Всего найдено: 13

Здравствуйте. Как пишется Управление Верховного комиссара ООН по правам человека?

Ответ справочной службы русского языка

Ваш вариант написания корректен.

С точки зрения лексической сочетаемости возможно ли словосочетание «проверять время»?

Ответ справочной службы русского языка

Да, это сочетание допустимо. Ср.: Комиссар проверил время. Л. Кассиль, Кондуит и Швамбрания. По этим звонкам можно было проверять время. А. Чаковский, Блокада. Впрочем, есть еще возможность проверить время: ночью мы увидим Землю, которая делает оборот в двадцать четыре часа. К. Циолковский, На Луне.

Корректно ли заменить словосочетание «член комиссии» словом «комиссар»?

Ответ справочной службы русского языка

Нет, т. к. за словом комиссар закреплены определенные значения: 1) в СССР – должностное руководящее лицо с общественно-политическими или административными обязанностями; 2) в некоторых европейских странах и в России XVIII–XIX вв. – чиновник, выполняющий полицейские функции; 3) во время Французской революции – уполномоченный Конвента, направляемый с отдельными поручениями в разные департаменты, войска.

Здравствуйте!
Подскажите, пожалуйста, как правильно пишется:
1. Декрет Совета Народных Комиссаров
2. декрет Совета Народных Комиссаров
3. декрет Совет народных комиссаров
или как-то еще.
Спасибо за ответ.

Ответ справочной службы русского языка

В то время, когда существовал этот орган, в его наименовании все слова писались с прописной: Совет Народных Комиссаров. Но сейчас нормативно: Совет народных комиссаров. Поэтому, если речь идет, например, о современной книге по истории СССР, корректно придерживаться современного написания, если нужна имитация орфографии тех лет, – исторического написания.

Слово декрет пишется с прописной только как первое слово официального названия документа, напр.: Декрет о мире, Декрет о земле.

Подскажите, пожалуйста, правильнее сказать «о долге Родине» или «о долге перед Родиной» в заголовке «Главный комиссар края о долге Родине…»

Ответ справочной службы русского языка

Здесь лучше: о долге перед Родиной.

Добрый день. Вот такая фраза есть в одном из руководящих документов по воинскому учету (Методические указания ГШ МО РФ): «Для сверки учетных сведений личных карточек с учетными данными граждан, состоящих на воинском учете в других военных комиссариатах, направляются списки граждан, пребывающих в запасе, с указанием ДАННЫХ РАЗДЕЛА II «Сведения о воинском учете» личной карточки, согласно ПРИЛОЖЕНИЮ к настоящему Порядку.»
Однако, ДАННЫЕ РАЗДЕЛА II — это таблица, состоящая из 7 граф, а ПРИЛОЖЕНИЕ — это таблица, состоящая из 13 граф, в которую входят и те 7 граф из первой таблицы.
Вопрос, по какой же форме высылать отчет? И правильно ли то, что в данном контексте слово «согласно» может являться синонимом слову «в соответствии». И, следовательно, отчет надо высылать по первой таблице, или всё-таки по второй?
Заранее благодарен за ответ.

Ответ справочной службы русского языка

Да, слова «согласно чему» и «в соответствии с чем» синонимичны. Ваши вопросы разрешат только в ГШ МО РФ.

В словаре улиц Москвы не указана улица 26 Бакинских комиссаров.
Сообщите, пожалуйста, как правильно написать название этой улицы?
Будет ли правильным так:
«улица 26 Бакинских комиссаров»
или так:
«улица 26-ти Бакинских комиссаров»?

Заранее очень благодарю.

Ответ справочной службы русского языка

Правильное написание: улица 26 Бакинских Комиссаров.

Благодарю вас за ответ, который вместе с моим вопрос я привожу ниже. К сожалению, я не могу вот так же формально ответить детям. Если в русском алфавите 33 буквы, то почему не используется буква «ё». Кто создавал пресловутые «правила»? Чем он руководствовался, и когда были эти «правила» созданы? Верны ли они? Печально сознавать, что и здесь, на грамота.ру, люди сталкиваются с совершенно необдуманными вещами, которые уже приобрели вид разрушительных для русского языка стереотипов. Внедрение же их в письменную речь Служба русского языка (и это следует признать) объяснить не может. Пагубное воздействие на восприятие грамотности людьми ещё с младых лет этой службой никак не объясняется. Может, пора пересмотреть эти «правила» в лучшую сторону. Стоит только указать, что написание буквы «ё» является обязательным. Вот и вся доработка этих правил. Как вы на это смотрите?

» Вопрос № 253190

Я повторяю, к сожалению, вопрос, который постоянно игнорируется вашим бюро. Почему здесь, на грамота.ру, не используется буква «ё». Я не знаю, как это объяснить, детям, которые читают ваш сайт и задают мне этот вопрос. По-моему, это существенная недоработка сайта, заставляющая сомневаться в его качестве, а это плохо.
Столбняк

Ответ справочной службы русского языка

Употребление буквы Ё в современном русском письме, в соответствии с «Правилами русской орфографии и пунктуации», факультативно (необязательно). Мы следуем правилам.

Ответ справочной службы русского языка

К сожалению, следует признать, что вокруг буквы Ё в последнее время сложилась нездоровая (если называть вещи своими именами – истеричная) атмосфера. Ее пытаются «спасать», организуют разного рода движения в ее защиту, ставят ей памятники и т. п. Написание Е вместо Ё многими воспринимается как тягчайшее преступление против языка. Примером такого восприятия служит и Ваш вопрос, в котором встречаются слова «пагубное», «разрушительных», «необдуманное» и т. п.

В этой обстановке практически не слышны голоса лингвистов, не устающих повторять, что факультативность употребления буквы Ё находится в точном соответствии с правилами русского правописания, конкретно – с «Правилами русской орфографии и пунктуации». Этот свод был официально утвержден Академией наук, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР в 1956 г. и официально действует до сих пор. Согласно правилам, буква ё пишется в следующих случаях: 1) когда необходимо предупредить неверное чтение и понимание слова, например: узнаём в отличие от узнаем; всё в отличие от все; 2) когда надо указать произношение малоизвестного слова, например: река Олёкма и 3) в cпециальных текстах: букварях, школьных учебниках русского языкa и т. п., а также в словарях для указания места ударения и правильного произношения. К этому следует добавить, что в последнее время букву Ё рекомендуется употреблять в именах собственных (личных именах и географических названиях). В остальных случаях употребление буквы Ё факультативно.

Вы пишете: «Стоит только указать, что написание буквы «ё» является обязательным. Вот и вся доработка этих правил». Действительно, на первый взгляд, еще составители свода 1956 года могли бы указать, что букву Ё следует писать всегда и везде – это бы сняло все вопросы. Но полвека назад лингвисты так не сделали, и на это у них были все основания. Во-первых, сама буква Ё в сознании носителей языка воспринимается как необязательная – это «медицинский факт». Вот красноречивое доказательство: однажды была сделана попытка закрепить обязательность употребления буквы Ё, причем сделана она была Сталиным в 1942 году. Рассказывают, что это случилось после того, как Сталину принесли на подпись постановление, где рядом стояли две фамилии военачальников: Огнёв (написанная без буквы Ё) и Огнев. Возникла путаница – результат не заставил себя долго ждать. 24 декабря 1942 года приказом народного комиссара просвещения В. П. Потёмкина было введено обязательное употребление буквы «ё». Все советские газеты начали выходить с буквой Ё, были напечатаны орфографические словари с Ё. И даже несмотря на это, уже через несколько лет, еще при жизни Сталина приказ фактически перестал действовать: букву Ё снова перестали печатать.

Во-вторых, введение обязательного написания Ё приведет к искажению смысла русских текстов XVIII–XIX веков – искажению произведений Державина, Пушкина, Лермонтова… Известно, что академик В. В. Виноградов при обсуждении правила об обязательном написании буквы Ё очень осторожно подходил к введению этого правила, обращаясь к поэзии XIX века. Он говорил: «Мы не знаем, как поэты прошлого слышали свои стихи, имели ли они в виду формы с Ё или с Е». Н. А. Еськова пишет: «Введя «обязательное» ё как общее правило, мы не убережем тексты наших классиков от варварской модернизации». Подробнее об этой проблеме Вы можете прочитать в статье Н. А. Еськовой «И ещё раз о букве Ё».

Вот эти соображения и заставили составителей свода 1956 года отказаться от правила об обязательном употреблении Ё. По этим же причинам нецелесообразно принимать подобное правило и сейчас. Да, в русском алфавите 33 буквы, и никто не собирается прогонять, «убивать» букву Ё. Просто ее употребление ограниченно – такова уникальность этой буквы. 

Здравствуйте!
У меня вопрос по правильному управлению и словоупотреблению сущ. «комиссар». При употреблении этого слова в значении «уполномоченный, доверенное лицо» какое управление будет правильным: «комиссар внешних связей» или «комиссар по внешним связям»? На мой взгляд, второй вариант более правильный, но первый напоминает словосочетания типа «министр иностранных дел». Так какой же из вариантов имеет больше прав на существование?
Заранее благодарю за ответ.

Ответ справочной службы русского языка

Как правило, употребляется вариант с предлогом.

Генеральный секретарь ООН, Верховный комиссар ООН по делам беженцев — большие буквы в названии должности? Или как президент — в официальных документах пишется с заглавной буквы, а в журнальных и газетных статьях — со строчной? Спасибо!

Ответ справочной службы русского языка

Согласно словарю «Прописная или строчная?» (В. В. Лопатин, И. В. Нечаева, Л. К. Чельцова) верно: _Генеральный секретарь ООН, верховный (со строчной) комиссар ООН по делам беженцев._ Следует соблюдать подобное написание в журнальных и газетных статьях.

Несколько вопросов: склоняется ли фамилия Солана (Хавьера Соланы, напр.)? Нужны ли прописные в словах: Генеральное консульство Литвы, Верховный комиссар ЕС, Генеральный секретарь НАТО?

Ответ справочной службы русского языка

Фамилия _Солана_ склоняется, Вы написали верно. Корректно: _Генеральное консульство Литвы, верховный комиссар ЕС, генеральный секретарь НАТО_.

Здравствуйте!
Прошу не отказать в любезности разъяснения следующего:
— происхождения слова «комиссар»;
— в дательном падеже имён собственных: Мария, Анастасия безусловно подразумеваем норму окончания — «ии», но есть какое-то ощущение, может особенности говора в том, что сам язык стремится обозначить окончание -«ие» также как и в словах «Марье, Анастасье» (я уверен, что в обоих случаях мой дед, житель Северо-Востока Тверской области, именно так скажет и напишет);
— подскажите, пожалуйста, где и что можно поподробнее почитать об особенностях Белозеро-бежицких говорах северорусского наречия, особенно, на стыке со среднерусскими говорами, а именно — в Бежецком районе современной Тверской области.

Заранее признателен и благодарен, Дмитрий.

Ответ справочной службы русского языка

1. Слово _комиссар_ пришло в русский язык либо из польского, либо из французского языка, в которых оно восходит к латинскому commissarius «уполномоченный» от глагола commito «поручаю».
2. У слов женского рода на _-ия_ в отступление от общего правила в дательном и предложном падеже пишется _-и_. Это твердое орфографическое правило. При наличии вариантов на _-ия_ и _-ья_ формы имеют разное окончание: _Наталии, Марии, Анастасии_, но: _Наталье, Марье, Анастасье_. Здесь дело не в стремлении языка, а в орфографической традиции (орфография — это не собственно язык).
3. О Белозерско-Бежецких межзональных говорах северного наречия можно почитать в книге К. Ф. Захаровой, В. Г. Орловой «Диалектное членение русского языка» (2-е издание, М.: УРСС, 2004).

Уважаемые составители сайта!

Меня очень волнует проблема игнорирования буквы «ё» в СМИ, учебной литературе и документах.
Как помощник депутата Государственной Думы и преподаватель вуза хочу отметить, что существует ряд случаев, когда замена буквы «ё» на букву «е» меняет смысл слова (в фамилиях (Левин и Лёвин), названиях (Окский Плес или Окский Плёс, город Белев или Белёв) и т. д.) Я и сам часто затрудняюсь, как правильно: «бечевка» или «бечёвка»?
В последнее время буква «ё» перестала употребляться даже в литературе для детей.
Прошу Вас сообщить, действует ли Приказ Народного комиссариата Просвещения РСФСР от 24 декабря 1942 года № 1825 «О применении буквы «Ё» в русском правописании», и что думают авторы изменений в Правила русской орфографии и пунктуации по поводу использования буквы «ё»?

С уважением,
Дмитрий Преображенский.

Ответ справочной службы русского языка

См. ответ № 189906 .