Как правильно пишется хемингуэй писатель

Ernest Hemingway
Hemingway working on his book For Whom the Bell Tolls at the Sun Valley Lodge, Idaho, in December 1939
Born	July 21, 1899 Oak Park, Illinois, U.S.
Died	July 2, 1961 (aged 61) Ketchum, Idaho, U.S.
Notable works	The Sun Also Rises A Farewell to Arms For Whom the Bell Tolls The Old Man and the Sea
Notable awards	Pulitzer Prize for Fiction (1953) Nobel Prize in Literature (1954)
Spouses	Hadley Richardson ​ ​ (m. 1921; div. 1927)​ Pauline Pfeiffer ​ ​ (m. 1927; div. 1940)​ Martha Gellhorn ​ ​ (m. 1940; div. 1945)​ Mary Welsh ​ (m. 1946)​
Children	Jack Patrick Gloria
Signature

Ernest Miller Hemingway (July 21, 1899 – July 2, 1961) was an American novelist, short-story writer, and journalist. His economical and understated style—which included his iceberg theory—had a strong influence on 20th-century fiction, while his adventurous lifestyle and public image brought him admiration from later generations. Hemingway produced most of his work between the mid-1920s and the mid-1950s, and he was awarded the 1954 Nobel Prize in Literature. He published seven novels, six short-story collections, and two nonfiction works. Three of his novels, four short-story collections, and three nonfiction works were published posthumously. Many of his works are considered classics of American literature.

Hemingway was raised in Oak Park, Illinois. After high school, he was a reporter for a few months for The Kansas City Star before leaving for the Italian Front to enlist as an ambulance driver in World War I. In 1918, he was seriously wounded and returned home. His wartime experiences formed the basis for his novel A Farewell to Arms (1929).

In 1921, he married Hadley Richardson, the first of four wives. They moved to Paris, where he worked as a foreign correspondent for the Toronto Star^[1] and fell under the influence of the modernist writers and artists of the 1920s’ «Lost Generation» expatriate community. Hemingway’s debut novel The Sun Also Rises was published in 1926. He divorced Richardson in 1927, and married Pauline Pfeiffer. They divorced after he returned from the Spanish Civil War (1936–1939), which he covered as a journalist and which was the basis for his novel For Whom the Bell Tolls (1940). Martha Gellhorn became his third wife in 1940. He and Gellhorn separated after he met Mary Welsh in London during World War II. Hemingway was present with Allied troops as a journalist at the Normandy landings and the liberation of Paris.

He maintained permanent residences in Key West, Florida (in the 1930s) and in Cuba (in the 1940s and 1950s). He almost died in 1954 after two plane crashes on successive days, with injuries leaving him in pain and ill health for much of the rest of his life. In 1959, he bought a house in Ketchum, Idaho, where, in mid-1961, he died by suicide.

Life

Early life

Ernest Miller Hemingway was born on July 21, 1899, in Oak Park, Illinois, an affluent suburb just west of Chicago,^[2] to Clarence Edmonds Hemingway, a physician, and Grace Hall Hemingway, a musician. His parents were well-educated and well-respected in Oak Park,^[3] a conservative community about which resident Frank Lloyd Wright said, «So many churches for so many good people to go to.»^[4] When Clarence and Grace Hemingway married in 1896, they lived with Grace’s father, Ernest Miller Hall,^[5] after whom they named their first son, the second of their six children.^[3] His sister Marcelline preceded him in 1898, followed by Ursula in 1902, Madelaine in 1904, Carol in 1911, and Leicester in 1915.^[3] Grace followed the Victorian convention of not differentiating children’s clothing by gender. With only a year separating the two, Ernest and Marcelline resembled one-another strongly. Grace wanted them to appear as twins, so in Ernest’s first three years she kept his hair long and dressed both children in similarly frilly feminine clothing.^[6]

Hemingway’s mother, a well-known musician in the village,^[7] taught her son to play the cello despite his refusal to learn; though later in life he admitted the music lessons contributed to his writing style, evidenced for example in the «contrapuntal structure» of For Whom the Bell Tolls.^[8] As an adult Hemingway professed to hate his mother, although biographer Michael S. Reynolds points out that he shared similar energies and enthusiasms.^[7]
Each summer the family traveled to Windemere on Walloon Lake, near Petoskey, Michigan. There young Ernest joined his father and learned to hunt, fish, and camp in the woods and lakes of Northern Michigan, early experiences that instilled a life-long passion for outdoor adventure and living in remote or isolated areas.^[9]

Hemingway attended Oak Park and River Forest High School in Oak Park from 1913 until 1917. He was a good athlete, involved with a number of sports—boxing, track and field, water polo, and football; performed in the school orchestra for two years with his sister Marcelline; and received good grades in English classes.^[7] During his last two years at high school he edited the Trapeze and Tabula (the school’s newspaper and yearbook), where he imitated the language of sportswriters and used the pen name Ring Lardner Jr.—a nod to Ring Lardner of the Chicago Tribune whose byline was «Line O’Type».^[10] Like Mark Twain, Stephen Crane, Theodore Dreiser, and Sinclair Lewis, Hemingway was a journalist before becoming a novelist. After leaving high school he went to work for The Kansas City Star as a cub reporter.^[10] Although he stayed there for only six months, he relied on the Star‘s style guide as a foundation for his writing: «Use short sentences. Use short first paragraphs. Use vigorous English. Be positive, not negative.»^[11]

World War I

In December 1917, after being rejected by the U.S. Army for poor eyesight,^[12] Hemingway responded to a Red Cross recruitment effort and signed on to be an ambulance driver in Italy,^[13] In May 1918, he sailed from New York, and arrived in Paris as the city was under bombardment from German artillery.^[14] That June he arrived at the Italian Front. On his first day in Milan, he was sent to the scene of a munitions factory explosion to join rescuers retrieving the shredded remains of female workers. He described the incident in his 1932 non-fiction book Death in the Afternoon: «I remember that after we searched quite thoroughly for the complete dead we collected fragments.»^[15] A few days later, he was stationed at Fossalta di Piave.^[15]

On July 8, he was seriously wounded by mortar fire, having just returned from the canteen bringing chocolate and cigarettes for the men at the front line.^[15] Despite his wounds, Hemingway assisted Italian soldiers to safety, for which he was decorated with the Italian War Merit Cross, the Croce al Merito di Guerra.^{[note 1][16]} He was still only 18 at the time. Hemingway later said of the incident: «When you go to war as a boy you have a great illusion of immortality. Other people get killed; not you … Then when you are badly wounded the first time you lose that illusion and you know it can happen to you.»^[17] He sustained severe shrapnel wounds to both legs, underwent an immediate operation at a distribution center, and spent five days at a field hospital before he was transferred for recuperation to the Red Cross hospital in Milan.^[18] He spent six months at the hospital, where he met and formed a strong friendship with «Chink» Dorman-Smith that lasted for decades and shared a room with future American foreign service officer, ambassador, and author Henry Serrano Villard.^[19]

While recuperating he fell in love with Agnes von Kurowsky, a Red Cross nurse seven years his senior. When Hemingway returned to the United States in January 1919, he believed Agnes would join him within months and the two would marry. Instead, he received a letter in March with her announcement that she was engaged to an Italian officer. Biographer Jeffrey Meyers writes Agnes’s rejection devastated and scarred the young man; in future relationships, Hemingway followed a pattern of abandoning a wife before she abandoned him.^[20]

Toronto and Chicago

Hemingway returned home early in 1919 to a time of readjustment. Before the age of 20, he had gained from the war a maturity that was at odds with living at home without a job and with the need for recuperation.^[21] As Reynolds explains, «Hemingway could not really tell his parents what he thought when he saw his bloody knee.» He was not able to tell them how scared he had been «in another country with surgeons who could not tell him in English if his leg was coming off or not.»^[22]

In September, he took a fishing and camping trip with high-school friends to the back-country of Michigan’s Upper Peninsula.^[17] The trip became the inspiration for his short story «Big Two-Hearted River», in which the semi-autobiographical character Nick Adams takes to the country to find solitude after returning from war.^[23] A family friend offered him a job in Toronto, and with nothing else to do, he accepted. Late that year he began as a freelancer and staff writer for the Toronto Star Weekly. He returned to Michigan the following June^[21] and then moved to Chicago in September 1920 to live with friends, while still filing stories for the Toronto Star.^[24] In Chicago, he worked as an associate editor of the monthly journal Cooperative Commonwealth, where he met novelist Sherwood Anderson.^[24]

When St. Louis native Hadley Richardson came to Chicago to visit the sister of Hemingway’s roommate, Hemingway became infatuated. He later claimed, «I knew she was the girl I was going to marry.»^[25] Hadley, red-haired, with a «nurturing instinct», was eight years older than Hemingway.^[25] Despite the age difference, Hadley, who had grown up with an overprotective mother, seemed less mature than usual for a young woman her age.^[26] Bernice Kert, author of The Hemingway Women, claims Hadley was «evocative» of Agnes, but that Hadley had a childishness that Agnes lacked. The two corresponded for a few months and then decided to marry and travel to Europe.^[25] They wanted to visit Rome, but Sherwood Anderson convinced them to visit Paris instead, writing letters of introduction for the young couple.^[27] They were married on September 3, 1921; two months later Hemingway was hired as a foreign correspondent for the Toronto Star, and the couple left for Paris. Of Hemingway’s marriage to Hadley, Meyers claims: «With Hadley, Hemingway achieved everything he had hoped for with Agnes: the love of a beautiful woman, a comfortable income, a life in Europe.»^[28]

Paris

Carlos Baker, Hemingway’s first biographer, believes that while Anderson suggested Paris because «the monetary exchange rate» made it an inexpensive place to live, more importantly it was where «the most interesting people in the world» lived. In Paris, Hemingway met American writer and art collector Gertrude Stein, Irish novelist James Joyce, American poet Ezra Pound (who «could help a young writer up the rungs of a career»^[27]) and other writers.

The Hemingway of the early Paris years was a «tall, handsome, muscular, broad-shouldered, brown-eyed, rosy-cheeked, square-jawed, soft-voiced young man.»^[29] He and Hadley lived in a small walk-up at 74 rue du Cardinal Lemoine in the Latin Quarter, and he worked in a rented room in a nearby building.^[27] Stein, who was the bastion of modernism in Paris,^[30] became Hemingway’s mentor and godmother to his son Jack;^[31] she introduced him to the expatriate artists and writers of the Montparnasse Quarter, whom she referred to as the «Lost Generation»—a term Hemingway popularized with the publication of The Sun Also Rises.^[32] A regular at Stein’s salon, Hemingway met influential painters such as Pablo Picasso, Joan Miró, and Juan Gris.^[33] He eventually withdrew from Stein’s influence, and their relationship deteriorated into a literary quarrel that spanned decades.^[34] While living in Paris in 1922, Hemingway befriended artist Henry Strater who painted two portraits of him.^[35]

Ezra Pound met Hemingway by chance at Sylvia Beach’s bookshop Shakespeare and Company in 1922. The two toured Italy in 1923 and lived on the same street in 1924.^[29] They forged a strong friendship, and in Hemingway, Pound recognized and fostered a young talent.^[33] Pound introduced Hemingway to James Joyce, with whom Hemingway frequently embarked on «alcoholic sprees».^[36]

During his first 20 months in Paris, Hemingway filed 88 stories for the Toronto Star newspaper.^[37] He covered the Greco-Turkish War, where he witnessed the burning of Smyrna, and wrote travel pieces such as «Tuna Fishing in Spain» and «Trout Fishing All Across Europe: Spain Has the Best, Then Germany».^[38]

Hemingway was devastated on learning that Hadley had lost a suitcase filled with his manuscripts at the Gare de Lyon as she was traveling to Geneva to meet him in December 1922.^[39] In the following September the couple returned to Toronto, where their son John Hadley Nicanor was born on October 10, 1923. During their absence, Hemingway’s first book, Three Stories and Ten Poems, was published. Two of the stories it contained were all that remained after the loss of the suitcase, and the third had been written early the previous year in Italy. Within months a second volume, in our time (without capitals), was published. The small volume included six vignettes and a dozen stories Hemingway had written the previous summer during his first visit to Spain, where he discovered the thrill of the corrida. He missed Paris, considered Toronto boring, and wanted to return to the life of a writer, rather than live the life of a journalist.^[40]

Hemingway, Hadley and their son (nicknamed Bumby) returned to Paris in January 1924 and moved into a new apartment on the rue Notre-Dame des Champs.^[40] Hemingway helped Ford Madox Ford edit The Transatlantic Review, which published works by Pound, John Dos Passos, Baroness Elsa von Freytag-Loringhoven, and Stein, as well as some of Hemingway’s own early stories such as «Indian Camp».^[41] When In Our Time was published in 1925, the dust jacket bore comments from Ford.^[42][43] «Indian Camp» received considerable praise; Ford saw it as an important early story by a young writer,^[44] and critics in the United States praised Hemingway for reinvigorating the short story genre with his crisp style and use of declarative sentences.^[45] Six months earlier, Hemingway had met F. Scott Fitzgerald, and the pair formed a friendship of «admiration and hostility».^[46] Fitzgerald had published The Great Gatsby the same year: Hemingway read it, liked it, and decided his next work had to be a novel.^[47]

With his wife Hadley, Hemingway first visited the Festival of San Fermín in Pamplona, Spain, in 1923, where he became fascinated by bullfighting.^[48] It is at this time that he began to be referred to as «Papa», even by much older friends. Hadley would much later recall that Hemingway had his own nicknames for everyone and that he often did things for his friends; she suggested that he liked to be looked up to. She did not remember precisely how the nickname came into being; however, it certainly stuck.^{[49][50][51][52]} The Hemingways returned to Pamplona in 1924 and a third time in June 1925; that year they brought with them a group of American and British expatriates: Hemingway’s Michigan boyhood friend Bill Smith, Donald Ogden Stewart, Lady Duff Twysden (recently divorced), her lover Pat Guthrie, and Harold Loeb.^[53] A few days after the fiesta ended, on his birthday (July 21), he began to write the draft of what would become The Sun Also Rises, finishing eight weeks later.^[54] A few months later, in December 1925, the Hemingways left to spend the winter in Schruns, Austria, where Hemingway began revising the manuscript extensively. Pauline Pfeiffer joined them in January and against Hadley’s advice, urged Hemingway to sign a contract with Scribner’s. He left Austria for a quick trip to New York to meet with the publishers, and on his return, during a stop in Paris, began an affair with Pfeiffer, before returning to Schruns to finish the revisions in March.^[55] The manuscript arrived in New York in April; he corrected the final proof in Paris in August 1926, and Scribner’s published the novel in October.^[54][56][57]

The Sun Also Rises epitomized the post-war expatriate generation,^[58] received good reviews and is «recognized as Hemingway’s greatest work».^[59] Hemingway himself later wrote to his editor Max Perkins that the «point of the book» was not so much about a generation being lost, but that «the earth abideth forever»; he believed the characters in The Sun Also Rises may have been «battered» but were not lost.^[60]

Hemingway’s marriage to Hadley deteriorated as he was working on The Sun Also Rises.^[57] In early 1926, Hadley became aware of his affair with Pfeiffer, who came to Pamplona with them that July.^[61][62] On their return to Paris, Hadley asked for a separation; in November she formally requested a divorce. They split their possessions while Hadley accepted Hemingway’s offer of the proceeds from The Sun Also Rises.^[63] The couple were divorced in January 1927, and Hemingway married Pfeiffer in May.^[64]

Pfeiffer, who was from a wealthy Catholic Arkansas family, had moved to Paris to work for Vogue magazine. Before their marriage, Hemingway converted to Catholicism.^[65] They honeymooned in Le Grau-du-Roi, where he contracted anthrax, and he planned his next collection of short stories,^[66] Men Without Women, which was published in October 1927,^[67] and included his boxing story «Fifty Grand». Cosmopolitan magazine editor-in-chief Ray Long praised «Fifty Grand», calling it, «one of the best short stories that ever came to my hands … the best prize-fight story I ever read … a remarkable piece of realism.»^[68]

By the end of the year Pauline, who was pregnant, wanted to move back to America. John Dos Passos recommended Key West, and they left Paris in March 1928. Hemingway suffered a severe injury in their Paris bathroom when he pulled a skylight down on his head thinking he was pulling on a toilet chain. This left him with a prominent forehead scar, which he carried for the rest of his life. When Hemingway was asked about the scar, he was reluctant to answer.^[69] After his departure from Paris, Hemingway «never again lived in a big city».^[70]

Key West and the Caribbean

Hemingway and Pauline traveled to Kansas City, where their son Patrick was born on June 28, 1928. Pauline had a difficult delivery; Hemingway fictionalized a version of the event as a part of A Farewell to Arms. After Patrick’s birth, Pauline and Hemingway traveled to Wyoming, Massachusetts, and New York.^[71] In the winter, he was in New York with Bumby, about to board a train to Florida, when he received a cable telling him that his father had killed himself.^{[note 2][72]} Hemingway was devastated, having earlier written to his father telling him not to worry about financial difficulties; the letter arrived minutes after the suicide. He realized how Hadley must have felt after her own father’s suicide in 1903, and he commented, «I’ll probably go the same way.»^[73]

Upon his return to Key West in December, Hemingway worked on the draft of A Farewell to Arms before leaving for France in January. He had finished it in August but delayed the revision. The serialization in Scribner’s Magazine was scheduled to begin in May, but as late as April, Hemingway was still working on the ending, which he may have rewritten as many as seventeen times. The completed novel was published on September 27.^[74] Biographer James Mellow believes A Farewell to Arms established Hemingway’s stature as a major American writer and displayed a level of complexity not apparent in The Sun Also Rises.(The story was turned into a play by war veteran Laurence Stallings that was the basis for the film starring Gary Cooper.)^[75] In Spain in mid-1929, Hemingway researched his next work, Death in the Afternoon. He wanted to write a comprehensive treatise on bullfighting, explaining the toreros and corridas complete with glossaries and appendices, because he believed bullfighting was «of great tragic interest, being literally of life and death.»^[76]

During the early 1930s, Hemingway spent his winters in Key West and summers in Wyoming, where he found «the most beautiful country he had seen in the American West» and hunted deer, elk, and grizzly bear.^[77] He was joined there by Dos Passos, and in November 1930, after bringing Dos Passos to the train station in Billings, Montana, Hemingway broke his arm in a car accident. The surgeon tended the compound spiral fracture and bound the bone with kangaroo tendon. Hemingway was hospitalized for seven weeks, with Pauline tending to him; the nerves in his writing hand took as long as a year to heal, during which time he suffered intense pain.^[78]

His third child, Gloria Hemingway, was born a year later on November 12, 1931, in Kansas City as «Gregory Hancock Hemingway».^[79][80] Pauline’s uncle bought the couple a house in Key West with a carriage house, the second floor of which was converted into a writing studio.^[81] While in Key West, Hemingway frequented the local bar Sloppy Joe’s.^[82] He invited friends—including Waldo Peirce, Dos Passos, and Max Perkins^[83]—to join him on fishing trips and on an all-male expedition to the Dry Tortugas. Meanwhile, he continued to travel to Europe and to Cuba, and—although in 1933 he wrote of Key West, «We have a fine house here, and kids are all well»—Mellow believes he «was plainly restless».^[84]

In 1933, Hemingway and Pauline went on safari to Kenya. The 10-week trip provided material for Green Hills of Africa, as well as for the short stories «The Snows of Kilimanjaro» and «The Short Happy Life of Francis Macomber».^[85] The couple visited Mombasa, Nairobi, and Machakos in Kenya; then moved on to Tanganyika Territory, where they hunted in the Serengeti, around Lake Manyara, and west and southeast of present-day Tarangire National Park. Their guide was the noted «white hunter» Philip Percival who had guided Theodore Roosevelt on his 1909 safari. During these travels, Hemingway contracted amoebic dysentery that caused a prolapsed intestine, and he was evacuated by plane to Nairobi, an experience reflected in «The Snows of Kilimanjaro». On Hemingway’s return to Key West in early 1934, he began work on Green Hills of Africa, which he published in 1935 to mixed reviews.^[86]

Hemingway bought a boat in 1934, named it the Pilar, and began sailing the Caribbean.^[87] In 1935 he first arrived at Bimini, where he spent a considerable amount of time.^[85] During this period he also worked on To Have and Have Not, published in 1937 while he was in Spain, the only novel he wrote during the 1930s.^[88]

Spanish Civil War

In 1937, Hemingway left for Spain to cover the Spanish Civil War for the North American Newspaper Alliance (NANA), despite Pauline’s reluctance to have him working in a war zone.^[89] He and Dos Passos both signed on to work with Dutch filmmaker Joris Ivens as screenwriters for The Spanish Earth.^[90] Dos Passos left the project after the execution of José Robles, his friend and Spanish translator,^[91] which caused a rift between the two writers.^[92]

Hemingway was joined in Spain by journalist and writer Martha Gellhorn, whom he had met in Key West a year earlier. Like Hadley, Martha was a St. Louis native, and like Pauline, she had worked for Vogue in Paris. Of Martha, Kert explains, «she never catered to him the way other women did».^[93] In July 1937 he attended the Second International Writers’ Congress, the purpose of which was to discuss the attitude of intellectuals to the war, held in Valencia, Barcelona and Madrid and attended by many writers including André Malraux, Stephen Spender and Pablo Neruda.^[94] Late in 1937, while in Madrid with Martha, Hemingway wrote his only play, The Fifth Column, as the city was being bombarded by Francoist forces.^[95] He returned to Key West for a few months, then back to Spain twice in 1938, where he was present at the Battle of the Ebro, the last republican stand, and he was among the British and American journalists who were some of the last to leave the battle as they crossed the river.^[96][97]

Cuba

In early 1939, Hemingway crossed to Cuba in his boat to live in the Hotel Ambos Mundos in Havana. This was the separation phase of a slow and painful split from Pauline, which began when Hemingway met Martha Gellhorn.^[98] Martha soon joined him in Cuba, and they rented «Finca Vigía» («Lookout Farm»), a 15-acre (61,000 m²) property 15 miles (24 km) from Havana. Pauline and the children left Hemingway that summer, after the family was reunited during a visit to Wyoming; when his divorce from Pauline was finalized, he and Martha were married on November 20, 1940, in Cheyenne, Wyoming.^[99]

Hemingway moved his primary summer residence to Ketchum, Idaho, just outside the newly built resort of Sun Valley, and moved his winter residence to Cuba.^[100] He had been disgusted when a Parisian friend allowed his cats to eat from the table, but he became enamored of cats in Cuba and kept dozens of them on the property.^[101] Descendants of his cats live at his Key West home.

Gellhorn inspired him to write his most famous novel, For Whom the Bell Tolls, which he began in March 1939 and finished in July 1940. It was published in October 1940.^[102] His pattern was to move around while working on a manuscript, and he wrote For Whom the Bell Tolls in Cuba, Wyoming, and Sun Valley.^[98] It became a Book-of-the-Month Club choice, sold half a million copies within months, was nominated for a Pulitzer Prize and, in the words of Meyers, «triumphantly re-established Hemingway’s literary reputation».^[103]

In January 1941, Martha was sent to China on assignment for Collier’s magazine.^[104] Hemingway went with her, sending in dispatches for the newspaper PM, but in general he disliked China.^[104] A 2009 book suggests during that period he may have been recruited to work for Soviet intelligence agents under the name «Agent Argo».^[105] They returned to Cuba before the declaration of war by the United States that December, when he convinced the Cuban government to help him refit the Pilar, which he intended to use to ambush German submarines off the coast of Cuba.^[17]

World War II

Hemingway was in Europe from May 1944 to March 1945. When he arrived in London, he met Time magazine correspondent Mary Welsh, with whom he became infatuated. Martha had been forced to cross the Atlantic in a ship filled with explosives because Hemingway refused to help her get a press pass on a plane, and she arrived in London to find him hospitalized with a concussion from a car accident. She was unsympathetic to his plight; she accused him of being a bully and told him that she was «through, absolutely finished».^[106] The last time that Hemingway saw Martha was in March 1945 as he was preparing to return to Cuba,^[107] and their divorce was finalized later that year.^[106] Meanwhile, he had asked Mary Welsh to marry him on their third meeting.^[106]

Hemingway accompanied the troops to the Normandy Landings wearing a large head bandage, according to Meyers, but he was considered «precious cargo» and not allowed ashore.^[108] The landing craft came within sight of Omaha Beach before coming under enemy fire and turning back. Hemingway later wrote in Collier’s that he could see «the first, second, third, fourth and fifth waves of [landing troops] lay where they had fallen, looking like so many heavily laden bundles on the flat pebbly stretch between the sea and first cover».^[109] Mellow explains that, on that first day, none of the correspondents were allowed to land and Hemingway was returned to the Dorothea Dix.^[110]

Late in July, he attached himself to «the 22nd Infantry Regiment commanded by Col. Charles «Buck» Lanham, as it drove toward Paris», and Hemingway became de facto leader to a small band of village militia in Rambouillet outside of Paris.^[111] Paul Fussell remarks: «Hemingway got into considerable trouble playing infantry captain to a group of Resistance people that he gathered because a correspondent is not supposed to lead troops, even if he does it well.»^[17] This was in fact in contravention of the Geneva Convention, and Hemingway was brought up on formal charges; he said that he «beat the rap» by claiming that he only offered advice.^[112]

On August 25, he was present at the liberation of Paris as a journalist; contrary to the Hemingway legend, he was not the first into the city, nor did he liberate the Ritz.^[113] In Paris, he visited Sylvia Beach and Pablo Picasso with Mary Welsh, who joined him there; in a spirit of happiness, he forgave Gertrude Stein.^[114] Later that year, he observed heavy fighting in the Battle of Hürtgen Forest.^[113] On December 17, 1944, he had himself driven to Luxembourg in spite of illness to cover The Battle of the Bulge. As soon as he arrived, however, Lanham handed him to the doctors, who hospitalized him with pneumonia; he recovered a week later, but most of the fighting was over.^[112]

In 1947, Hemingway was awarded a Bronze Star for his bravery during World War II. He was recognized for having been «under fire in combat areas in order to obtain an accurate picture of conditions», with the commendation that «through his talent of expression, Mr. Hemingway enabled readers to obtain a vivid picture of the difficulties and triumphs of the front-line soldier and his organization in combat».^[17]

Cuba and the Nobel Prize

Hemingway said he «was out of business as a writer» from 1942 to 1945 during his residence in Cuba.^[115] In 1946 he married Mary, who had an ectopic pregnancy five months later. The Hemingway family suffered a series of accidents and health problems in the years following the war: in a 1945 car accident, he «smashed his knee» and sustained another «deep wound on his forehead»; Mary broke first her right ankle and then her left in successive skiing accidents. A 1947 car accident left Patrick with a head wound and severely ill.^[116] Hemingway sank into depression as his literary friends began to die: in 1939 William Butler Yeats and Ford Madox Ford; in 1940 F. Scott Fitzgerald; in 1941 Sherwood Anderson and James Joyce; in 1946 Gertrude Stein; and the following year in 1947, Max Perkins, Hemingway’s long-time Scribner’s editor, and friend.^[117] During this period, he suffered from severe headaches, high blood pressure, weight problems, and eventually diabetes—much of which was the result of previous accidents and many years of heavy drinking.^[118] Nonetheless, in January 1946, he began work on The Garden of Eden, finishing 800 pages by June.^{[119][note 3]} During the post-war years, he also began work on a trilogy tentatively titled «The Land», «The Sea» and «The Air», which he wanted to combine in one novel titled The Sea Book. However, both projects stalled, and Mellow says that Hemingway’s inability to continue was «a symptom of his troubles» during these years.^{[120][note 4]}

In 1948, Hemingway and Mary traveled to Europe, staying in Venice for several months. While there, Hemingway fell in love with the then 19-year-old Adriana Ivancich. The platonic love affair inspired the novel Across the River and into the Trees, written in Cuba during a time of strife with Mary, and published in 1950 to negative reviews.^[121] The following year, furious at the critical reception of Across the River and Into the Trees, he wrote the draft of The Old Man and the Sea in eight weeks, saying that it was «the best I can write ever for all of my life».^[118] The Old Man and the Sea became a book-of-the-month selection, made Hemingway an international celebrity, and won the Pulitzer Prize in May 1953, a month before he left for his second trip to Africa.^[122][123]

In January 1954, while in Africa, Hemingway was almost fatally injured in two successive plane crashes. He chartered a sightseeing flight over the Belgian Congo as a Christmas present to Mary. On their way to photograph Murchison Falls from the air, the plane struck an abandoned utility pole and «crash landed in heavy brush». Hemingway’s injuries included a head wound, while Mary broke two ribs.^[124] The next day, attempting to reach medical care in Entebbe, they boarded a second plane that exploded at take-off, with Hemingway suffering burns and another concussion, this one serious enough to cause leaking of cerebral fluid.^[125] They eventually arrived in Entebbe to find reporters covering the story of Hemingway’s death. He briefed the reporters and spent the next few weeks recuperating and reading his erroneous obituaries.^[126] Despite his injuries, Hemingway accompanied Patrick and his wife on a planned fishing expedition in February, but pain caused him to be irascible and difficult to get along with.^[127] When a bushfire broke out, he was again injured, sustaining second-degree burns on his legs, front torso, lips, left hand and right forearm.^[128] Months later in Venice, Mary reported to friends the full extent of Hemingway’s injuries: two cracked discs, a kidney and liver rupture, a dislocated shoulder and a broken skull.^[127] The accidents may have precipitated the physical deterioration that was to follow. After the plane crashes, Hemingway, who had been «a thinly controlled alcoholic throughout much of his life, drank more heavily than usual to combat the pain of his injuries.»^[129]

In October 1954, Hemingway received the Nobel Prize in Literature. He modestly told the press that Carl Sandburg, Isak Dinesen and Bernard Berenson deserved the prize,^[130] but he gladly accepted the prize money.^[131] Mellow says Hemingway «had coveted the Nobel Prize», but when he won it, months after his plane accidents and the ensuing worldwide press coverage, «there must have been a lingering suspicion in Hemingway’s mind that his obituary notices had played a part in the academy’s decision.»^[132] Because he was suffering pain from the African accidents, he decided against traveling to Stockholm.^[133] Instead he sent a speech to be read, defining the writer’s life:

Writing, at its best, is a lonely life. Organizations for writers palliate the writer’s loneliness but I doubt if they improve his writing. He grows in public stature as he sheds his loneliness and often his work deteriorates. For he does his work alone and if he is a good enough writer he must face eternity, or the lack of it, each day.^[134][135]

From the end of the year in 1955 to early 1956, Hemingway was bedridden.^[136] He was told to stop drinking to mitigate liver damage, advice he initially followed but then disregarded.^[137] In October 1956, he returned to Europe and met Basque writer Pio Baroja, who was seriously ill and died weeks later. During the trip, Hemingway became sick again and was treated for «high blood pressure, liver disease, and arteriosclerosis».^[136]

In November 1956, while staying in Paris, he was reminded of trunks he had stored in the Ritz Hotel in 1928 and never retrieved. Upon re-claiming and opening the trunks, Hemingway discovered they were filled with notebooks and writing from his Paris years. Excited about the discovery, when he returned to Cuba in early 1957, he began to shape the recovered work into his memoir A Moveable Feast.^[138] By 1959 he ended a period of intense activity: he finished A Moveable Feast (scheduled to be released the following year); brought True at First Light to 200,000 words; added chapters to The Garden of Eden; and worked on Islands in the Stream. The last three were stored in a safe deposit box in Havana, as he focused on the finishing touches for A Moveable Feast. Author Michael Reynolds claims it was during this period that Hemingway slid into depression, from which he was unable to recover.^[139]

The Finca Vigía became crowded with guests and tourists, as Hemingway, beginning to become unhappy with life there, considered a permanent move to Idaho. In 1959 he bought a home overlooking the Big Wood River, outside Ketchum, and left Cuba—although he apparently remained on easy terms with the Castro government, telling The New York Times he was «delighted» with Castro’s overthrow of Batista.^[140][141] He was in Cuba in November 1959, between returning from Pamplona and traveling west to Idaho, and the following year for his 61st birthday; however, that year he and Mary decided to leave after hearing the news that Castro wanted to nationalize property owned by Americans and other foreign nationals.^[142] On July 25, 1960, the Hemingways left Cuba for the last time, leaving art and manuscripts in a bank vault in Havana. After the 1961 Bay of Pigs Invasion, the Finca Vigía was expropriated by the Cuban government, complete with Hemingway’s collection of «four to six thousand books».^[143] President Kennedy arranged for Mary Hemingway to travel to Cuba where she met Fidel Castro and obtained her husband’s papers and painting in return for donating Finca Vigía to Cuba.^[144]

Idaho and suicide

Hemingway continued to rework the material that was published as A Moveable Feast through the 1950s.^[138] In mid-1959, he visited Spain to research a series of bullfighting articles commissioned by Life magazine.^[145] Life wanted only 10,000 words, but the manuscript grew out of control.^[146] He was unable to organize his writing for the first time in his life, so he asked A. E. Hotchner to travel to Cuba to help him. Hotchner helped him trim the Life piece down to 40,000 words, and Scribner’s agreed to a full-length book version (The Dangerous Summer) of almost 130,000 words.^[147] Hotchner found Hemingway to be «unusually hesitant, disorganized, and confused»,^[148] and suffering badly from failing eyesight.^[149]

Hemingway and Mary left Cuba for the last time on July 25, 1960. He set up a small office in his New York City apartment and attempted to work, but he left soon after. He then traveled alone to Spain to be photographed for the front cover of Life magazine. A few days later, the news reported that he was seriously ill and on the verge of dying, which panicked Mary until she received a cable from him telling her, «Reports false. Enroute Madrid. Love Papa.»^[150] He was, in fact, seriously ill, and believed himself to be on the verge of a breakdown.^[147] Feeling lonely, he took to his bed for days, retreating into silence, despite having the first installments of The Dangerous Summer published in Life in September 1960 to good reviews.^[151] In October, he left Spain for New York, where he refused to leave Mary’s apartment, presuming that he was being watched. She quickly took him to Idaho, where physician George Saviers met them at the train.^[147]

Hemingway was constantly worried about money and his safety.^[149] He worried about his taxes and that he would never return to Cuba to retrieve the manuscripts that he had left in a bank vault. He became paranoid, thinking that the FBI was actively monitoring his movements in Ketchum.^[152][153] The FBI had opened a file on him during World War II, when he used the Pilar to patrol the waters off Cuba, and J. Edgar Hoover had an agent in Havana watch him during the 1950s.^[154] Unable to care for her husband, Mary had Saviers fly Hemingway to the Mayo Clinic in Minnesota at the end of November for hypertension treatments, as he told his patient.^[152] The FBI knew that Hemingway was at the Mayo Clinic, as an agent later documented in a letter written in January 1961.^[155]

Hemingway was checked in under Saviers’s name to maintain anonymity.^[151] Meyers writes that «an aura of secrecy surrounds Hemingway’s treatment at the Mayo» but confirms that he was treated with electroconvulsive therapy (ECT) as many as 15 times in December 1960 and was «released in ruins» in January 1961.^[156] Reynolds gained access to Hemingway’s records at the Mayo, which document ten ECT sessions. The doctors in Rochester told Hemingway the depressive state for which he was being treated may have been caused by his long-term use of Reserpine and Ritalin.^[157] Of the ECT therapy, Hemingway told Hotchner, “What is the sense of ruining my head and erasing my memory, which is my capital, and putting me out of business? It was a brilliant cure, but we lost the patient.”^[158]

Hemingway was back in Ketchum in April 1961, three months after being released from the Mayo Clinic, when Mary «found Hemingway holding a shotgun» in the kitchen one morning. She called Saviers, who sedated him and admitted him to the Sun Valley Hospital and once the weather cleared Saviers flew again to Rochester with his patient.^[159] Hemingway underwent three electroshock treatments during that visit.^[160] He was released at the end of June and was home in Ketchum on June 30. Two days later he «quite deliberately» shot himself with his favorite shotgun in the early morning hours of July 2, 1961.^[161] He had unlocked the basement storeroom where his guns were kept, gone upstairs to the front entrance foyer, and shot himself with the «double-barreled shotgun that he had used so often it might have been a friend», which was purchased from Abercrombie & Fitch.^[162]

Mary was sedated and taken to the hospital, returning home the next day where she cleaned the house and saw to the funeral and travel arrangements. Bernice Kert writes that it «did not seem to her a conscious lie» when she told the press that his death had been accidental.^[163] In a press interview five years later, Mary confirmed that he had shot himself.^[164]

Family and friends flew to Ketchum for the funeral, officiated by the local Catholic priest, who believed that the death had been accidental.^[163] An altar boy fainted at the head of the casket during the funeral, and Hemingway’s brother Leicester wrote: «It seemed to me Ernest would have approved of it all.»^[165] He is buried in the Ketchum cemetery.^[166]

Hemingway’s behavior during his final years had been similar to that of his father before he killed himself;^[167] his father may have had hereditary hemochromatosis, whereby the excessive accumulation of iron in tissues culminates in mental and physical deterioration.^[168] Medical records made available in 1991 confirmed that Hemingway had been diagnosed with hemochromatosis in early 1961.^[169] His sister Ursula and his brother Leicester also killed themselves.^[170] Hemingway’s health was further complicated by heavy drinking throughout most of his life.^[118]

A memorial to Hemingway just north of Sun Valley is inscribed on the base with a eulogy Hemingway had written for a friend several decades earlier:^[171]

Best of all he loved the fall

the leaves yellow on cottonwoods

leaves floating on trout streams

and above the hills

the high blue windless skies

…Now he will be a part of them forever.

Writing style

The New York Times wrote in 1926 of Hemingway’s first novel, «No amount of analysis can convey the quality of The Sun Also Rises. It is a truly gripping story, told in a lean, hard, athletic narrative prose that puts more literary English to shame.»^[172] The Sun Also Rises is written in the spare, tight prose that made Hemingway famous, and, according to James Nagel, «changed the nature of American writing».^[173] In 1954, when Hemingway was awarded the Nobel Prize for Literature, it was for «his mastery of the art of narrative, most recently demonstrated in The Old Man and the Sea, and for the influence that he has exerted on contemporary style.»^[174]

Henry Louis Gates believes Hemingway’s style was fundamentally shaped «in reaction to [his] experience of world war». After World War I, he and other modernists «lost faith in the central institutions of Western civilization» by reacting against the elaborate style of 19th-century writers and by creating a style «in which meaning is established through dialogue, through action, and silences—a fiction in which nothing crucial—or at least very little—is stated explicitly.»^[17]

Because he began as a writer of short stories, Baker believes Hemingway learned to «get the most from the least, how to prune language, how to multiply intensities and how to tell nothing but the truth in a way that allowed for telling more than the truth.»^[176] Hemingway called his style the iceberg theory: the facts float above water; the supporting structure and symbolism operate out of sight.^[176] The concept of the iceberg theory is sometimes referred to as the «theory of omission». Hemingway believed the writer could describe one thing (such as Nick Adams fishing in «Big Two-Hearted River») though an entirely different thing occurs below the surface (Nick Adams concentrating on fishing to the extent that he does not have to think about anything else).^[177] Paul Smith writes that Hemingway’s first stories, collected as In Our Time, showed he was still experimenting with his writing style,^[178] and when he wrote about Spain or other countries he incorporated foreign words into the text, which sometimes appears directly in the other language (in italics, as occurs in The Old Man and the Sea) or in English as literal translations. He also often used bilingual puns and crosslingual wordplay as stylistic devices.^[179] In general, he avoided complicated syntax. About 70 percent of the sentences are simple sentences without subordination—a simple childlike grammar structure.^[180]

Jackson Benson believes Hemingway used autobiographical details as framing devices about life in general—not only about his life. For example, Benson postulates that Hemingway used his experiences and drew them out with «what if» scenarios: «what if I were wounded in such a way that I could not sleep at night? What if I were wounded and made crazy, what would happen if I were sent back to the front?»^[181] Writing in «The Art of the Short Story», Hemingway explains: «A few things I have found to be true. If you leave out important things or events that you know about, the story is strengthened. If you leave or skip something because you do not know it, the story will be worthless. The test of any story is how very good the stuff that you, not your editors, omit.»^[182]

The simplicity of the prose is deceptive. Zoe Trodd believes Hemingway crafted skeletal sentences in response to Henry James’s observation that World War I had «used up words». Hemingway offers a «multi-focal» photographic reality. His iceberg theory of omission is the foundation on which he builds. The syntax, which lacks subordinating conjunctions, creates static sentences. The photographic «snapshot» style creates a collage of images. Many types of internal punctuation (colons, semicolons, dashes, parentheses) are omitted in favor of short declarative sentences. The sentences build on each other, as events build to create a sense of the whole. Multiple strands exist in one story; an «embedded text» bridges to a different angle. He also uses other cinematic techniques of «cutting» quickly from one scene to the next; or of «splicing» a scene into another. Intentional omissions allow the reader to fill the gap, as though responding to instructions from the author and create three-dimensional prose.^[183]

Hemingway habitually used the word «and» in place of commas. This use of polysyndeton may serve to convey immediacy. Hemingway’s polysyndetonic sentence—or in later works his use of subordinate clauses—uses conjunctions to juxtapose startling visions and images. Benson compares them to haikus.^[185][186] Many of Hemingway’s followers misinterpreted his lead and frowned upon all expression of emotion; Saul Bellow satirized this style as «Do you have emotions? Strangle them.»^[187] However, Hemingway’s intent was not to eliminate emotion, but to portray it more scientifically. Hemingway thought it would be easy, and pointless, to describe emotions; he sculpted collages of images in order to grasp «the real thing, the sequence of motion and fact which made the emotion and which would be as valid in a year or in ten years or, with luck and if you stated it purely enough, always».^[188] This use of an image as an objective correlative is characteristic of Ezra Pound, T. S. Eliot, James Joyce, and Marcel Proust.^[189] Hemingway’s letters refer to Proust’s Remembrance of Things Past several times over the years, and indicate he read the book at least twice.^[190]

Themes

Hemingway’s writing includes themes of love, war, travel, wilderness, and loss.^[191] Critic Leslie Fiedler sees the theme he defines as «The Sacred Land»—the American West—extended in Hemingway’s work to include mountains in Spain, Switzerland and Africa, and to the streams of Michigan. The American West is given a symbolic nod with the naming of the «Hotel Montana» in The Sun Also Rises and For Whom the Bell Tolls.^[192] According to Stoltzfus and Fiedler, in Hemingway’s work, nature is a place for rebirth and rest; and it is where the hunter or fisherman might experience a moment of transcendence at the moment they kill their prey.^[193] Nature is where men exist without women: men fish; men hunt; men find redemption in nature.^[192] Although Hemingway does write about sports, such as fishing, Carlos Baker notes the emphasis is more on the athlete than the sport.^[194] At its core, much of Hemingway’s work can be viewed in the light of American naturalism, evident in detailed descriptions such as those in «Big Two-Hearted River».^[9]

Hemingway often wrote about Americans abroad. In Hemingway’s Expatriate Nationalism, Jeffrey Herlihy describes “Hemingway’s Transnational Archetype” as one that involves characters who are «multilingual and bicultural, and have integrated new cultural norms from the host community into their daily lives by the time plots begin.”^[195] In this way, «foreign scenarios, far from being mere exotic backdrops or cosmopolitan milieus, are motivating factors in-character action.»^[196] Donald Monk comments that Hemingway’s use of “expatriation comes to be not so much a psychological as a metaphysical reality. It guarantees his world-view of his heroes, based on a type of rootless outsider.^[197]

Fiedler believes Hemingway inverts the American literary theme of the evil «Dark Woman» versus the good «Light Woman». The dark woman—Brett Ashley of The Sun Also Rises—is a goddess; the light woman—Margot Macomber of «The Short Happy Life of Francis Macomber»—is a murderess.^[192] Robert Scholes says early Hemingway stories, such as «A Very Short Story», present «a male character favorably and a female unfavorably».^[198] According to Rena Sanderson, early Hemingway critics lauded his male-centric world of masculine pursuits, and the fiction divided women into «castrators or love-slaves». Feminist critics attacked Hemingway as «public enemy number one», although more recent re-evaluations of his work «have given new visibility to Hemingway’s female characters (and their strengths) and have revealed his own sensitivity to gender issues, thus casting doubts on the old assumption that his writings were one-sidedly masculine.»^[199] Nina Baym believes that Brett Ashley and Margot Macomber «are the two outstanding examples of Hemingway’s ‘bitch women.‘«^[200]

The theme of women and death is evident in stories as early as «Indian Camp». The theme of death permeates Hemingway’s work. Young believes the emphasis in «Indian Camp» was not so much on the woman who gives birth or the father who kills himself, but on Nick Adams who witnesses these events as a child, and becomes a «badly scarred and nervous young man». Hemingway sets the events in «Indian Camp» that shape the Adams persona. Young believes «Indian Camp» holds the «master key» to «what its author was up to for some thirty-five years of his writing career».^[202] Stoltzfus considers Hemingway’s work to be more complex with a representation of the truth inherent in existentialism: if «nothingness» is embraced, then redemption is achieved at the moment of death. Those who face death with dignity and courage live an authentic life. Francis Macomber dies happy because the last hours of his life are authentic; the bullfighter in the corrida represents the pinnacle of a life lived with authenticity.^[193] In his paper The Uses of Authenticity: Hemingway and the Literary Field, Timo Müller writes that Hemingway’s fiction is successful because the characters live an «authentic life», and the «soldiers, fishers, boxers and backwoodsmen are among the archetypes of authenticity in modern literature».^[203]

The theme of emasculation is prevalent in Hemingway’s work, notably in God Rest You Merry, Gentlemen and The Sun Also Rises. Emasculation, according to Fiedler, is a result of a generation of wounded soldiers; and of a generation in which women such as Brett gained emancipation. This also applies to the minor character, Frances Clyne, Cohn’s girlfriend in the beginning of The Sun Also Rises. Her character supports the theme not only because the idea was presented early on in the novel but also the impact she had on Cohn in the start of the book while only appearing a small number of times.^[192] In God Rest You Merry, Gentlemen, the emasculation is literal, and related to religious guilt. Baker believes Hemingway’s work emphasizes the «natural» versus the «unnatural». In «An Alpine Idyll» the «unnaturalness» of skiing in the high country late spring snow is juxtaposed against the «unnaturalness» of the peasant who allowed his wife’s dead body to linger too long in the shed during the winter. The skiers and peasant retreat to the valley to the «natural» spring for redemption.^[194]

Descriptions of food and drink feature prominently in many of Hemingway’s works. In the short story «Big Two-Hearted River» Hemingway describes a hungry Nick Adams cooking a can of pork and beans and a can of spaghetti over a fire in a heavy cast iron pot. The primitive act of preparing the meal in solitude is a restorative act and one of Hemingway’s narratives of post-war integration.^[204]

Susan Beegel reports that Charles Stetler and Gerald Locklin read Hemingway’s The Mother of a Queen as both misogynistic and homophobic,^[205] and Ernest Fontana thought that a «horror of homosexuality» drove the short story «A Pursuit Race».^[206][207] Beegel found that «despite the academy’s growing interest in multiculturalism … during the 1980s … critics interested in multiculturalism tended to ignore the author as ‘politically incorrect.'», listing just two «apologetic articles on [his] handling of race».^[207] Barry Gross, comparing Jewish characters in literature of the period, commented that «Hemingway never lets the reader forget that Cohn is a Jew, not an unattractive character who happens to be a Jew but a character who is unattractive because he is a Jew.»^[208]

Influence and legacy

Hemingway’s legacy to American literature is his style: writers who came after him either emulated or avoided it.^[209] After his reputation was established with the publication of The Sun Also Rises, he became the spokesperson for the post-World War I generation, having established a style to follow.^[173] His books were burned in Berlin in 1933, «as being a monument of modern decadence», and disavowed by his parents as «filth».^[210] Reynolds asserts the legacy is that «[Hemingway] left stories and novels so starkly moving that some have become part of our cultural heritage.»^[211]

Benson believes the details of Hemingway’s life have become a «prime vehicle for exploitation», resulting in a Hemingway industry.^[212] Hemingway scholar Hallengren believes the «hard-boiled style» and the machismo must be separated from the author himself.^[210] Benson agrees, describing him as introverted and private as J. D. Salinger, although Hemingway masked his nature with braggadocio.^[213] During World War II, Salinger met and corresponded with Hemingway, whom he acknowledged as an influence. In a letter to Hemingway, Salinger claimed their talks «had given him his only hopeful minutes of the entire war» and jokingly «named himself national chairman of the Hemingway Fan Clubs».^[214]

The extent of his influence is seen from the enduring and varied tributes to Hemingway and his works. 3656 Hemingway, a minor planet discovered in 1978 by Soviet astronomer Nikolai Chernykh, was named for Hemingway,^[215] and in 2009, a crater on Mercury was also named in his honor.^[216] The Kilimanjaro Device by Ray Bradbury featured Hemingway being transported to the top of Mount Kilimanjaro,^[79] while the 1993 motion picture Wrestling Ernest Hemingway explored the friendship of two retired men, played by Robert Duvall and Richard Harris, in a seaside Florida town.^[217] His influence is further evident from the many restaurants bearing his name and the proliferation of bars called «Harry’s», a nod to the bar in Across the River and Into the Trees.^[218] Hemingway’s son Jack (Bumby) promoted a line of furniture honoring his father,^[219] Montblanc created a Hemingway fountain pen,^[220] and multiple lines of clothing inspired by Hemingway have been produced.^[221] In 1977, the International Imitation Hemingway Competition was created to acknowledge his distinct style and the comical efforts of amateur authors to imitate him; entrants are encouraged to submit one «really good page of really bad Hemingway» and the winners are flown to Harry’s Bar in Italy.^[222]

Mary Hemingway established the Hemingway Foundation in 1965, and in the 1970s she donated her husband’s papers to the John F. Kennedy Library. In 1980, a group of Hemingway scholars gathered to assess the donated papers, subsequently forming the Hemingway Society, «committed to supporting and fostering Hemingway scholarship», publishing The Hemingway Review.^{[223][224][225][226]} Numerous awards have been established in Hemingway’s honor to recognize significant achievement in the arts and culture, including the Hemingway Foundation/PEN Award and the Hemingway Award.^[227][228]

In 2012, he was inducted into the Chicago Literary Hall of Fame.^[229]

Almost exactly 35 years after Hemingway’s death, on July 1, 1996, his granddaughter Margaux Hemingway died in Santa Monica, California.^[230] Margaux was a supermodel and actress, co-starring with her younger sister Mariel in the 1976 movie Lipstick.^[231] Her death was later ruled a death by suicide.^[232]

Three houses associated with Hemingway are listed on the U.S. National Register of Historic Places: the Ernest Hemingway Cottage on Walloon Lake, Michigan, designated in 1968; the Ernest Hemingway House in Key West, designated in 1968; and the Ernest and Mary Hemingway House in Ketchum, designated in 2015. Hemingway’s childhood home in Oak Park and his Havana residence were also converted into museums.^[233][234]

On April 5, 2021, Hemingway, a three-episode, six-hour documentary, a recapitulation of Hemingway’s life, labors, and loves, debuted on the Public Broadcasting System. It was co-produced and directed by Ken Burns and Lynn Novick.^[235]

Selected works

• (1925) In Our Time
• (1926) The Sun Also Rises
• (1929) A Farewell to Arms
• (1937) To Have and Have Not
• (1940) For Whom the Bell Tolls
• (1952) The Old Man and the Sea

See also

• Family tree showing Ernest Hemingway’s parents, siblings, wives, children and grandchildren

Notes

References

Citations

Bibliography

External links

Digital collections

Physical collections

• Audre Hanneman was a biographer of Ernest Hemingway. Her papers can be found at the University of Maryland Libraries.
• Ernest Hemingway Collection at the John F. Kennedy Presidential Library and Museum
• Ernest Hemingway collection at the University of Maryland Libraries
• Ernest Hemingway Collection. Yale Collection of American Literature, Beinecke Rare Book and Manuscript Library.
• Ernest Hemingway’s Collection at The University of Texas at Austin
• Finding aid to Adele C. Brockhoff letters, including Hemingway correspondence, at Columbia University. Rare Book & Manuscript Library.
• Hemingway legal files collection, 1899–1971 Manuscripts and Archives, New York Public Library.
• Maurice J. Speiser papers at the University of South Carolina Department of Rare Books and Special Collections

Journalism

• «The Art of Fiction No. 21. The Paris Review. Spring 1958.
• Ernest Hemingway’s journalism at The Archive of American Journalism

Biographical and other information

• Ernest Hemingway on Nobelprize.org
• FBI Records: The Vault, Subject: Ernest Hemingway

Ernest Hemingway
Hemingway working on his book For Whom the Bell Tolls at the Sun Valley Lodge, Idaho, in December 1939
Born	July 21, 1899 Oak Park, Illinois, U.S.
Died	July 2, 1961 (aged 61) Ketchum, Idaho, U.S.
Notable works	The Sun Also Rises A Farewell to Arms For Whom the Bell Tolls The Old Man and the Sea
Notable awards	Pulitzer Prize for Fiction (1953) Nobel Prize in Literature (1954)
Spouses	Hadley Richardson ​ ​ (m. 1921; div. 1927)​ Pauline Pfeiffer ​ ​ (m. 1927; div. 1940)​ Martha Gellhorn ​ ​ (m. 1940; div. 1945)​ Mary Welsh ​ (m. 1946)​
Children	Jack Patrick Gloria
Signature

Ernest Miller Hemingway (July 21, 1899 – July 2, 1961) was an American novelist, short-story writer, and journalist. His economical and understated style—which included his iceberg theory—had a strong influence on 20th-century fiction, while his adventurous lifestyle and public image brought him admiration from later generations. Hemingway produced most of his work between the mid-1920s and the mid-1950s, and he was awarded the 1954 Nobel Prize in Literature. He published seven novels, six short-story collections, and two nonfiction works. Three of his novels, four short-story collections, and three nonfiction works were published posthumously. Many of his works are considered classics of American literature.

Hemingway was raised in Oak Park, Illinois. After high school, he was a reporter for a few months for The Kansas City Star before leaving for the Italian Front to enlist as an ambulance driver in World War I. In 1918, he was seriously wounded and returned home. His wartime experiences formed the basis for his novel A Farewell to Arms (1929).

In 1921, he married Hadley Richardson, the first of four wives. They moved to Paris, where he worked as a foreign correspondent for the Toronto Star^[1] and fell under the influence of the modernist writers and artists of the 1920s’ «Lost Generation» expatriate community. Hemingway’s debut novel The Sun Also Rises was published in 1926. He divorced Richardson in 1927, and married Pauline Pfeiffer. They divorced after he returned from the Spanish Civil War (1936–1939), which he covered as a journalist and which was the basis for his novel For Whom the Bell Tolls (1940). Martha Gellhorn became his third wife in 1940. He and Gellhorn separated after he met Mary Welsh in London during World War II. Hemingway was present with Allied troops as a journalist at the Normandy landings and the liberation of Paris.

He maintained permanent residences in Key West, Florida (in the 1930s) and in Cuba (in the 1940s and 1950s). He almost died in 1954 after two plane crashes on successive days, with injuries leaving him in pain and ill health for much of the rest of his life. In 1959, he bought a house in Ketchum, Idaho, where, in mid-1961, he died by suicide.

Life

Early life

Ernest Miller Hemingway was born on July 21, 1899, in Oak Park, Illinois, an affluent suburb just west of Chicago,^[2] to Clarence Edmonds Hemingway, a physician, and Grace Hall Hemingway, a musician. His parents were well-educated and well-respected in Oak Park,^[3] a conservative community about which resident Frank Lloyd Wright said, «So many churches for so many good people to go to.»^[4] When Clarence and Grace Hemingway married in 1896, they lived with Grace’s father, Ernest Miller Hall,^[5] after whom they named their first son, the second of their six children.^[3] His sister Marcelline preceded him in 1898, followed by Ursula in 1902, Madelaine in 1904, Carol in 1911, and Leicester in 1915.^[3] Grace followed the Victorian convention of not differentiating children’s clothing by gender. With only a year separating the two, Ernest and Marcelline resembled one-another strongly. Grace wanted them to appear as twins, so in Ernest’s first three years she kept his hair long and dressed both children in similarly frilly feminine clothing.^[6]

Hemingway’s mother, a well-known musician in the village,^[7] taught her son to play the cello despite his refusal to learn; though later in life he admitted the music lessons contributed to his writing style, evidenced for example in the «contrapuntal structure» of For Whom the Bell Tolls.^[8] As an adult Hemingway professed to hate his mother, although biographer Michael S. Reynolds points out that he shared similar energies and enthusiasms.^[7]
Each summer the family traveled to Windemere on Walloon Lake, near Petoskey, Michigan. There young Ernest joined his father and learned to hunt, fish, and camp in the woods and lakes of Northern Michigan, early experiences that instilled a life-long passion for outdoor adventure and living in remote or isolated areas.^[9]

Hemingway attended Oak Park and River Forest High School in Oak Park from 1913 until 1917. He was a good athlete, involved with a number of sports—boxing, track and field, water polo, and football; performed in the school orchestra for two years with his sister Marcelline; and received good grades in English classes.^[7] During his last two years at high school he edited the Trapeze and Tabula (the school’s newspaper and yearbook), where he imitated the language of sportswriters and used the pen name Ring Lardner Jr.—a nod to Ring Lardner of the Chicago Tribune whose byline was «Line O’Type».^[10] Like Mark Twain, Stephen Crane, Theodore Dreiser, and Sinclair Lewis, Hemingway was a journalist before becoming a novelist. After leaving high school he went to work for The Kansas City Star as a cub reporter.^[10] Although he stayed there for only six months, he relied on the Star‘s style guide as a foundation for his writing: «Use short sentences. Use short first paragraphs. Use vigorous English. Be positive, not negative.»^[11]

World War I

In December 1917, after being rejected by the U.S. Army for poor eyesight,^[12] Hemingway responded to a Red Cross recruitment effort and signed on to be an ambulance driver in Italy,^[13] In May 1918, he sailed from New York, and arrived in Paris as the city was under bombardment from German artillery.^[14] That June he arrived at the Italian Front. On his first day in Milan, he was sent to the scene of a munitions factory explosion to join rescuers retrieving the shredded remains of female workers. He described the incident in his 1932 non-fiction book Death in the Afternoon: «I remember that after we searched quite thoroughly for the complete dead we collected fragments.»^[15] A few days later, he was stationed at Fossalta di Piave.^[15]

On July 8, he was seriously wounded by mortar fire, having just returned from the canteen bringing chocolate and cigarettes for the men at the front line.^[15] Despite his wounds, Hemingway assisted Italian soldiers to safety, for which he was decorated with the Italian War Merit Cross, the Croce al Merito di Guerra.^{[note 1][16]} He was still only 18 at the time. Hemingway later said of the incident: «When you go to war as a boy you have a great illusion of immortality. Other people get killed; not you … Then when you are badly wounded the first time you lose that illusion and you know it can happen to you.»^[17] He sustained severe shrapnel wounds to both legs, underwent an immediate operation at a distribution center, and spent five days at a field hospital before he was transferred for recuperation to the Red Cross hospital in Milan.^[18] He spent six months at the hospital, where he met and formed a strong friendship with «Chink» Dorman-Smith that lasted for decades and shared a room with future American foreign service officer, ambassador, and author Henry Serrano Villard.^[19]

While recuperating he fell in love with Agnes von Kurowsky, a Red Cross nurse seven years his senior. When Hemingway returned to the United States in January 1919, he believed Agnes would join him within months and the two would marry. Instead, he received a letter in March with her announcement that she was engaged to an Italian officer. Biographer Jeffrey Meyers writes Agnes’s rejection devastated and scarred the young man; in future relationships, Hemingway followed a pattern of abandoning a wife before she abandoned him.^[20]

Toronto and Chicago

Hemingway returned home early in 1919 to a time of readjustment. Before the age of 20, he had gained from the war a maturity that was at odds with living at home without a job and with the need for recuperation.^[21] As Reynolds explains, «Hemingway could not really tell his parents what he thought when he saw his bloody knee.» He was not able to tell them how scared he had been «in another country with surgeons who could not tell him in English if his leg was coming off or not.»^[22]

In September, he took a fishing and camping trip with high-school friends to the back-country of Michigan’s Upper Peninsula.^[17] The trip became the inspiration for his short story «Big Two-Hearted River», in which the semi-autobiographical character Nick Adams takes to the country to find solitude after returning from war.^[23] A family friend offered him a job in Toronto, and with nothing else to do, he accepted. Late that year he began as a freelancer and staff writer for the Toronto Star Weekly. He returned to Michigan the following June^[21] and then moved to Chicago in September 1920 to live with friends, while still filing stories for the Toronto Star.^[24] In Chicago, he worked as an associate editor of the monthly journal Cooperative Commonwealth, where he met novelist Sherwood Anderson.^[24]

When St. Louis native Hadley Richardson came to Chicago to visit the sister of Hemingway’s roommate, Hemingway became infatuated. He later claimed, «I knew she was the girl I was going to marry.»^[25] Hadley, red-haired, with a «nurturing instinct», was eight years older than Hemingway.^[25] Despite the age difference, Hadley, who had grown up with an overprotective mother, seemed less mature than usual for a young woman her age.^[26] Bernice Kert, author of The Hemingway Women, claims Hadley was «evocative» of Agnes, but that Hadley had a childishness that Agnes lacked. The two corresponded for a few months and then decided to marry and travel to Europe.^[25] They wanted to visit Rome, but Sherwood Anderson convinced them to visit Paris instead, writing letters of introduction for the young couple.^[27] They were married on September 3, 1921; two months later Hemingway was hired as a foreign correspondent for the Toronto Star, and the couple left for Paris. Of Hemingway’s marriage to Hadley, Meyers claims: «With Hadley, Hemingway achieved everything he had hoped for with Agnes: the love of a beautiful woman, a comfortable income, a life in Europe.»^[28]

Paris

Carlos Baker, Hemingway’s first biographer, believes that while Anderson suggested Paris because «the monetary exchange rate» made it an inexpensive place to live, more importantly it was where «the most interesting people in the world» lived. In Paris, Hemingway met American writer and art collector Gertrude Stein, Irish novelist James Joyce, American poet Ezra Pound (who «could help a young writer up the rungs of a career»^[27]) and other writers.

The Hemingway of the early Paris years was a «tall, handsome, muscular, broad-shouldered, brown-eyed, rosy-cheeked, square-jawed, soft-voiced young man.»^[29] He and Hadley lived in a small walk-up at 74 rue du Cardinal Lemoine in the Latin Quarter, and he worked in a rented room in a nearby building.^[27] Stein, who was the bastion of modernism in Paris,^[30] became Hemingway’s mentor and godmother to his son Jack;^[31] she introduced him to the expatriate artists and writers of the Montparnasse Quarter, whom she referred to as the «Lost Generation»—a term Hemingway popularized with the publication of The Sun Also Rises.^[32] A regular at Stein’s salon, Hemingway met influential painters such as Pablo Picasso, Joan Miró, and Juan Gris.^[33] He eventually withdrew from Stein’s influence, and their relationship deteriorated into a literary quarrel that spanned decades.^[34] While living in Paris in 1922, Hemingway befriended artist Henry Strater who painted two portraits of him.^[35]

Ezra Pound met Hemingway by chance at Sylvia Beach’s bookshop Shakespeare and Company in 1922. The two toured Italy in 1923 and lived on the same street in 1924.^[29] They forged a strong friendship, and in Hemingway, Pound recognized and fostered a young talent.^[33] Pound introduced Hemingway to James Joyce, with whom Hemingway frequently embarked on «alcoholic sprees».^[36]

During his first 20 months in Paris, Hemingway filed 88 stories for the Toronto Star newspaper.^[37] He covered the Greco-Turkish War, where he witnessed the burning of Smyrna, and wrote travel pieces such as «Tuna Fishing in Spain» and «Trout Fishing All Across Europe: Spain Has the Best, Then Germany».^[38]

Hemingway was devastated on learning that Hadley had lost a suitcase filled with his manuscripts at the Gare de Lyon as she was traveling to Geneva to meet him in December 1922.^[39] In the following September the couple returned to Toronto, where their son John Hadley Nicanor was born on October 10, 1923. During their absence, Hemingway’s first book, Three Stories and Ten Poems, was published. Two of the stories it contained were all that remained after the loss of the suitcase, and the third had been written early the previous year in Italy. Within months a second volume, in our time (without capitals), was published. The small volume included six vignettes and a dozen stories Hemingway had written the previous summer during his first visit to Spain, where he discovered the thrill of the corrida. He missed Paris, considered Toronto boring, and wanted to return to the life of a writer, rather than live the life of a journalist.^[40]

Hemingway, Hadley and their son (nicknamed Bumby) returned to Paris in January 1924 and moved into a new apartment on the rue Notre-Dame des Champs.^[40] Hemingway helped Ford Madox Ford edit The Transatlantic Review, which published works by Pound, John Dos Passos, Baroness Elsa von Freytag-Loringhoven, and Stein, as well as some of Hemingway’s own early stories such as «Indian Camp».^[41] When In Our Time was published in 1925, the dust jacket bore comments from Ford.^[42][43] «Indian Camp» received considerable praise; Ford saw it as an important early story by a young writer,^[44] and critics in the United States praised Hemingway for reinvigorating the short story genre with his crisp style and use of declarative sentences.^[45] Six months earlier, Hemingway had met F. Scott Fitzgerald, and the pair formed a friendship of «admiration and hostility».^[46] Fitzgerald had published The Great Gatsby the same year: Hemingway read it, liked it, and decided his next work had to be a novel.^[47]

With his wife Hadley, Hemingway first visited the Festival of San Fermín in Pamplona, Spain, in 1923, where he became fascinated by bullfighting.^[48] It is at this time that he began to be referred to as «Papa», even by much older friends. Hadley would much later recall that Hemingway had his own nicknames for everyone and that he often did things for his friends; she suggested that he liked to be looked up to. She did not remember precisely how the nickname came into being; however, it certainly stuck.^{[49][50][51][52]} The Hemingways returned to Pamplona in 1924 and a third time in June 1925; that year they brought with them a group of American and British expatriates: Hemingway’s Michigan boyhood friend Bill Smith, Donald Ogden Stewart, Lady Duff Twysden (recently divorced), her lover Pat Guthrie, and Harold Loeb.^[53] A few days after the fiesta ended, on his birthday (July 21), he began to write the draft of what would become The Sun Also Rises, finishing eight weeks later.^[54] A few months later, in December 1925, the Hemingways left to spend the winter in Schruns, Austria, where Hemingway began revising the manuscript extensively. Pauline Pfeiffer joined them in January and against Hadley’s advice, urged Hemingway to sign a contract with Scribner’s. He left Austria for a quick trip to New York to meet with the publishers, and on his return, during a stop in Paris, began an affair with Pfeiffer, before returning to Schruns to finish the revisions in March.^[55] The manuscript arrived in New York in April; he corrected the final proof in Paris in August 1926, and Scribner’s published the novel in October.^[54][56][57]

The Sun Also Rises epitomized the post-war expatriate generation,^[58] received good reviews and is «recognized as Hemingway’s greatest work».^[59] Hemingway himself later wrote to his editor Max Perkins that the «point of the book» was not so much about a generation being lost, but that «the earth abideth forever»; he believed the characters in The Sun Also Rises may have been «battered» but were not lost.^[60]

Hemingway’s marriage to Hadley deteriorated as he was working on The Sun Also Rises.^[57] In early 1926, Hadley became aware of his affair with Pfeiffer, who came to Pamplona with them that July.^[61][62] On their return to Paris, Hadley asked for a separation; in November she formally requested a divorce. They split their possessions while Hadley accepted Hemingway’s offer of the proceeds from The Sun Also Rises.^[63] The couple were divorced in January 1927, and Hemingway married Pfeiffer in May.^[64]

Pfeiffer, who was from a wealthy Catholic Arkansas family, had moved to Paris to work for Vogue magazine. Before their marriage, Hemingway converted to Catholicism.^[65] They honeymooned in Le Grau-du-Roi, where he contracted anthrax, and he planned his next collection of short stories,^[66] Men Without Women, which was published in October 1927,^[67] and included his boxing story «Fifty Grand». Cosmopolitan magazine editor-in-chief Ray Long praised «Fifty Grand», calling it, «one of the best short stories that ever came to my hands … the best prize-fight story I ever read … a remarkable piece of realism.»^[68]

By the end of the year Pauline, who was pregnant, wanted to move back to America. John Dos Passos recommended Key West, and they left Paris in March 1928. Hemingway suffered a severe injury in their Paris bathroom when he pulled a skylight down on his head thinking he was pulling on a toilet chain. This left him with a prominent forehead scar, which he carried for the rest of his life. When Hemingway was asked about the scar, he was reluctant to answer.^[69] After his departure from Paris, Hemingway «never again lived in a big city».^[70]

Key West and the Caribbean

Hemingway and Pauline traveled to Kansas City, where their son Patrick was born on June 28, 1928. Pauline had a difficult delivery; Hemingway fictionalized a version of the event as a part of A Farewell to Arms. After Patrick’s birth, Pauline and Hemingway traveled to Wyoming, Massachusetts, and New York.^[71] In the winter, he was in New York with Bumby, about to board a train to Florida, when he received a cable telling him that his father had killed himself.^{[note 2][72]} Hemingway was devastated, having earlier written to his father telling him not to worry about financial difficulties; the letter arrived minutes after the suicide. He realized how Hadley must have felt after her own father’s suicide in 1903, and he commented, «I’ll probably go the same way.»^[73]

Upon his return to Key West in December, Hemingway worked on the draft of A Farewell to Arms before leaving for France in January. He had finished it in August but delayed the revision. The serialization in Scribner’s Magazine was scheduled to begin in May, but as late as April, Hemingway was still working on the ending, which he may have rewritten as many as seventeen times. The completed novel was published on September 27.^[74] Biographer James Mellow believes A Farewell to Arms established Hemingway’s stature as a major American writer and displayed a level of complexity not apparent in The Sun Also Rises.(The story was turned into a play by war veteran Laurence Stallings that was the basis for the film starring Gary Cooper.)^[75] In Spain in mid-1929, Hemingway researched his next work, Death in the Afternoon. He wanted to write a comprehensive treatise on bullfighting, explaining the toreros and corridas complete with glossaries and appendices, because he believed bullfighting was «of great tragic interest, being literally of life and death.»^[76]

During the early 1930s, Hemingway spent his winters in Key West and summers in Wyoming, where he found «the most beautiful country he had seen in the American West» and hunted deer, elk, and grizzly bear.^[77] He was joined there by Dos Passos, and in November 1930, after bringing Dos Passos to the train station in Billings, Montana, Hemingway broke his arm in a car accident. The surgeon tended the compound spiral fracture and bound the bone with kangaroo tendon. Hemingway was hospitalized for seven weeks, with Pauline tending to him; the nerves in his writing hand took as long as a year to heal, during which time he suffered intense pain.^[78]

His third child, Gloria Hemingway, was born a year later on November 12, 1931, in Kansas City as «Gregory Hancock Hemingway».^[79][80] Pauline’s uncle bought the couple a house in Key West with a carriage house, the second floor of which was converted into a writing studio.^[81] While in Key West, Hemingway frequented the local bar Sloppy Joe’s.^[82] He invited friends—including Waldo Peirce, Dos Passos, and Max Perkins^[83]—to join him on fishing trips and on an all-male expedition to the Dry Tortugas. Meanwhile, he continued to travel to Europe and to Cuba, and—although in 1933 he wrote of Key West, «We have a fine house here, and kids are all well»—Mellow believes he «was plainly restless».^[84]

In 1933, Hemingway and Pauline went on safari to Kenya. The 10-week trip provided material for Green Hills of Africa, as well as for the short stories «The Snows of Kilimanjaro» and «The Short Happy Life of Francis Macomber».^[85] The couple visited Mombasa, Nairobi, and Machakos in Kenya; then moved on to Tanganyika Territory, where they hunted in the Serengeti, around Lake Manyara, and west and southeast of present-day Tarangire National Park. Their guide was the noted «white hunter» Philip Percival who had guided Theodore Roosevelt on his 1909 safari. During these travels, Hemingway contracted amoebic dysentery that caused a prolapsed intestine, and he was evacuated by plane to Nairobi, an experience reflected in «The Snows of Kilimanjaro». On Hemingway’s return to Key West in early 1934, he began work on Green Hills of Africa, which he published in 1935 to mixed reviews.^[86]

Hemingway bought a boat in 1934, named it the Pilar, and began sailing the Caribbean.^[87] In 1935 he first arrived at Bimini, where he spent a considerable amount of time.^[85] During this period he also worked on To Have and Have Not, published in 1937 while he was in Spain, the only novel he wrote during the 1930s.^[88]

Spanish Civil War

In 1937, Hemingway left for Spain to cover the Spanish Civil War for the North American Newspaper Alliance (NANA), despite Pauline’s reluctance to have him working in a war zone.^[89] He and Dos Passos both signed on to work with Dutch filmmaker Joris Ivens as screenwriters for The Spanish Earth.^[90] Dos Passos left the project after the execution of José Robles, his friend and Spanish translator,^[91] which caused a rift between the two writers.^[92]

Hemingway was joined in Spain by journalist and writer Martha Gellhorn, whom he had met in Key West a year earlier. Like Hadley, Martha was a St. Louis native, and like Pauline, she had worked for Vogue in Paris. Of Martha, Kert explains, «she never catered to him the way other women did».^[93] In July 1937 he attended the Second International Writers’ Congress, the purpose of which was to discuss the attitude of intellectuals to the war, held in Valencia, Barcelona and Madrid and attended by many writers including André Malraux, Stephen Spender and Pablo Neruda.^[94] Late in 1937, while in Madrid with Martha, Hemingway wrote his only play, The Fifth Column, as the city was being bombarded by Francoist forces.^[95] He returned to Key West for a few months, then back to Spain twice in 1938, where he was present at the Battle of the Ebro, the last republican stand, and he was among the British and American journalists who were some of the last to leave the battle as they crossed the river.^[96][97]

Cuba

In early 1939, Hemingway crossed to Cuba in his boat to live in the Hotel Ambos Mundos in Havana. This was the separation phase of a slow and painful split from Pauline, which began when Hemingway met Martha Gellhorn.^[98] Martha soon joined him in Cuba, and they rented «Finca Vigía» («Lookout Farm»), a 15-acre (61,000 m²) property 15 miles (24 km) from Havana. Pauline and the children left Hemingway that summer, after the family was reunited during a visit to Wyoming; when his divorce from Pauline was finalized, he and Martha were married on November 20, 1940, in Cheyenne, Wyoming.^[99]

Hemingway moved his primary summer residence to Ketchum, Idaho, just outside the newly built resort of Sun Valley, and moved his winter residence to Cuba.^[100] He had been disgusted when a Parisian friend allowed his cats to eat from the table, but he became enamored of cats in Cuba and kept dozens of them on the property.^[101] Descendants of his cats live at his Key West home.

Gellhorn inspired him to write his most famous novel, For Whom the Bell Tolls, which he began in March 1939 and finished in July 1940. It was published in October 1940.^[102] His pattern was to move around while working on a manuscript, and he wrote For Whom the Bell Tolls in Cuba, Wyoming, and Sun Valley.^[98] It became a Book-of-the-Month Club choice, sold half a million copies within months, was nominated for a Pulitzer Prize and, in the words of Meyers, «triumphantly re-established Hemingway’s literary reputation».^[103]

In January 1941, Martha was sent to China on assignment for Collier’s magazine.^[104] Hemingway went with her, sending in dispatches for the newspaper PM, but in general he disliked China.^[104] A 2009 book suggests during that period he may have been recruited to work for Soviet intelligence agents under the name «Agent Argo».^[105] They returned to Cuba before the declaration of war by the United States that December, when he convinced the Cuban government to help him refit the Pilar, which he intended to use to ambush German submarines off the coast of Cuba.^[17]

World War II

Hemingway was in Europe from May 1944 to March 1945. When he arrived in London, he met Time magazine correspondent Mary Welsh, with whom he became infatuated. Martha had been forced to cross the Atlantic in a ship filled with explosives because Hemingway refused to help her get a press pass on a plane, and she arrived in London to find him hospitalized with a concussion from a car accident. She was unsympathetic to his plight; she accused him of being a bully and told him that she was «through, absolutely finished».^[106] The last time that Hemingway saw Martha was in March 1945 as he was preparing to return to Cuba,^[107] and their divorce was finalized later that year.^[106] Meanwhile, he had asked Mary Welsh to marry him on their third meeting.^[106]

Hemingway accompanied the troops to the Normandy Landings wearing a large head bandage, according to Meyers, but he was considered «precious cargo» and not allowed ashore.^[108] The landing craft came within sight of Omaha Beach before coming under enemy fire and turning back. Hemingway later wrote in Collier’s that he could see «the first, second, third, fourth and fifth waves of [landing troops] lay where they had fallen, looking like so many heavily laden bundles on the flat pebbly stretch between the sea and first cover».^[109] Mellow explains that, on that first day, none of the correspondents were allowed to land and Hemingway was returned to the Dorothea Dix.^[110]

Late in July, he attached himself to «the 22nd Infantry Regiment commanded by Col. Charles «Buck» Lanham, as it drove toward Paris», and Hemingway became de facto leader to a small band of village militia in Rambouillet outside of Paris.^[111] Paul Fussell remarks: «Hemingway got into considerable trouble playing infantry captain to a group of Resistance people that he gathered because a correspondent is not supposed to lead troops, even if he does it well.»^[17] This was in fact in contravention of the Geneva Convention, and Hemingway was brought up on formal charges; he said that he «beat the rap» by claiming that he only offered advice.^[112]

On August 25, he was present at the liberation of Paris as a journalist; contrary to the Hemingway legend, he was not the first into the city, nor did he liberate the Ritz.^[113] In Paris, he visited Sylvia Beach and Pablo Picasso with Mary Welsh, who joined him there; in a spirit of happiness, he forgave Gertrude Stein.^[114] Later that year, he observed heavy fighting in the Battle of Hürtgen Forest.^[113] On December 17, 1944, he had himself driven to Luxembourg in spite of illness to cover The Battle of the Bulge. As soon as he arrived, however, Lanham handed him to the doctors, who hospitalized him with pneumonia; he recovered a week later, but most of the fighting was over.^[112]

In 1947, Hemingway was awarded a Bronze Star for his bravery during World War II. He was recognized for having been «under fire in combat areas in order to obtain an accurate picture of conditions», with the commendation that «through his talent of expression, Mr. Hemingway enabled readers to obtain a vivid picture of the difficulties and triumphs of the front-line soldier and his organization in combat».^[17]

Cuba and the Nobel Prize

Hemingway said he «was out of business as a writer» from 1942 to 1945 during his residence in Cuba.^[115] In 1946 he married Mary, who had an ectopic pregnancy five months later. The Hemingway family suffered a series of accidents and health problems in the years following the war: in a 1945 car accident, he «smashed his knee» and sustained another «deep wound on his forehead»; Mary broke first her right ankle and then her left in successive skiing accidents. A 1947 car accident left Patrick with a head wound and severely ill.^[116] Hemingway sank into depression as his literary friends began to die: in 1939 William Butler Yeats and Ford Madox Ford; in 1940 F. Scott Fitzgerald; in 1941 Sherwood Anderson and James Joyce; in 1946 Gertrude Stein; and the following year in 1947, Max Perkins, Hemingway’s long-time Scribner’s editor, and friend.^[117] During this period, he suffered from severe headaches, high blood pressure, weight problems, and eventually diabetes—much of which was the result of previous accidents and many years of heavy drinking.^[118] Nonetheless, in January 1946, he began work on The Garden of Eden, finishing 800 pages by June.^{[119][note 3]} During the post-war years, he also began work on a trilogy tentatively titled «The Land», «The Sea» and «The Air», which he wanted to combine in one novel titled The Sea Book. However, both projects stalled, and Mellow says that Hemingway’s inability to continue was «a symptom of his troubles» during these years.^{[120][note 4]}

In 1948, Hemingway and Mary traveled to Europe, staying in Venice for several months. While there, Hemingway fell in love with the then 19-year-old Adriana Ivancich. The platonic love affair inspired the novel Across the River and into the Trees, written in Cuba during a time of strife with Mary, and published in 1950 to negative reviews.^[121] The following year, furious at the critical reception of Across the River and Into the Trees, he wrote the draft of The Old Man and the Sea in eight weeks, saying that it was «the best I can write ever for all of my life».^[118] The Old Man and the Sea became a book-of-the-month selection, made Hemingway an international celebrity, and won the Pulitzer Prize in May 1953, a month before he left for his second trip to Africa.^[122][123]

In January 1954, while in Africa, Hemingway was almost fatally injured in two successive plane crashes. He chartered a sightseeing flight over the Belgian Congo as a Christmas present to Mary. On their way to photograph Murchison Falls from the air, the plane struck an abandoned utility pole and «crash landed in heavy brush». Hemingway’s injuries included a head wound, while Mary broke two ribs.^[124] The next day, attempting to reach medical care in Entebbe, they boarded a second plane that exploded at take-off, with Hemingway suffering burns and another concussion, this one serious enough to cause leaking of cerebral fluid.^[125] They eventually arrived in Entebbe to find reporters covering the story of Hemingway’s death. He briefed the reporters and spent the next few weeks recuperating and reading his erroneous obituaries.^[126] Despite his injuries, Hemingway accompanied Patrick and his wife on a planned fishing expedition in February, but pain caused him to be irascible and difficult to get along with.^[127] When a bushfire broke out, he was again injured, sustaining second-degree burns on his legs, front torso, lips, left hand and right forearm.^[128] Months later in Venice, Mary reported to friends the full extent of Hemingway’s injuries: two cracked discs, a kidney and liver rupture, a dislocated shoulder and a broken skull.^[127] The accidents may have precipitated the physical deterioration that was to follow. After the plane crashes, Hemingway, who had been «a thinly controlled alcoholic throughout much of his life, drank more heavily than usual to combat the pain of his injuries.»^[129]

In October 1954, Hemingway received the Nobel Prize in Literature. He modestly told the press that Carl Sandburg, Isak Dinesen and Bernard Berenson deserved the prize,^[130] but he gladly accepted the prize money.^[131] Mellow says Hemingway «had coveted the Nobel Prize», but when he won it, months after his plane accidents and the ensuing worldwide press coverage, «there must have been a lingering suspicion in Hemingway’s mind that his obituary notices had played a part in the academy’s decision.»^[132] Because he was suffering pain from the African accidents, he decided against traveling to Stockholm.^[133] Instead he sent a speech to be read, defining the writer’s life:

Writing, at its best, is a lonely life. Organizations for writers palliate the writer’s loneliness but I doubt if they improve his writing. He grows in public stature as he sheds his loneliness and often his work deteriorates. For he does his work alone and if he is a good enough writer he must face eternity, or the lack of it, each day.^[134][135]

From the end of the year in 1955 to early 1956, Hemingway was bedridden.^[136] He was told to stop drinking to mitigate liver damage, advice he initially followed but then disregarded.^[137] In October 1956, he returned to Europe and met Basque writer Pio Baroja, who was seriously ill and died weeks later. During the trip, Hemingway became sick again and was treated for «high blood pressure, liver disease, and arteriosclerosis».^[136]

In November 1956, while staying in Paris, he was reminded of trunks he had stored in the Ritz Hotel in 1928 and never retrieved. Upon re-claiming and opening the trunks, Hemingway discovered they were filled with notebooks and writing from his Paris years. Excited about the discovery, when he returned to Cuba in early 1957, he began to shape the recovered work into his memoir A Moveable Feast.^[138] By 1959 he ended a period of intense activity: he finished A Moveable Feast (scheduled to be released the following year); brought True at First Light to 200,000 words; added chapters to The Garden of Eden; and worked on Islands in the Stream. The last three were stored in a safe deposit box in Havana, as he focused on the finishing touches for A Moveable Feast. Author Michael Reynolds claims it was during this period that Hemingway slid into depression, from which he was unable to recover.^[139]

The Finca Vigía became crowded with guests and tourists, as Hemingway, beginning to become unhappy with life there, considered a permanent move to Idaho. In 1959 he bought a home overlooking the Big Wood River, outside Ketchum, and left Cuba—although he apparently remained on easy terms with the Castro government, telling The New York Times he was «delighted» with Castro’s overthrow of Batista.^[140][141] He was in Cuba in November 1959, between returning from Pamplona and traveling west to Idaho, and the following year for his 61st birthday; however, that year he and Mary decided to leave after hearing the news that Castro wanted to nationalize property owned by Americans and other foreign nationals.^[142] On July 25, 1960, the Hemingways left Cuba for the last time, leaving art and manuscripts in a bank vault in Havana. After the 1961 Bay of Pigs Invasion, the Finca Vigía was expropriated by the Cuban government, complete with Hemingway’s collection of «four to six thousand books».^[143] President Kennedy arranged for Mary Hemingway to travel to Cuba where she met Fidel Castro and obtained her husband’s papers and painting in return for donating Finca Vigía to Cuba.^[144]

Idaho and suicide

Hemingway continued to rework the material that was published as A Moveable Feast through the 1950s.^[138] In mid-1959, he visited Spain to research a series of bullfighting articles commissioned by Life magazine.^[145] Life wanted only 10,000 words, but the manuscript grew out of control.^[146] He was unable to organize his writing for the first time in his life, so he asked A. E. Hotchner to travel to Cuba to help him. Hotchner helped him trim the Life piece down to 40,000 words, and Scribner’s agreed to a full-length book version (The Dangerous Summer) of almost 130,000 words.^[147] Hotchner found Hemingway to be «unusually hesitant, disorganized, and confused»,^[148] and suffering badly from failing eyesight.^[149]

Hemingway and Mary left Cuba for the last time on July 25, 1960. He set up a small office in his New York City apartment and attempted to work, but he left soon after. He then traveled alone to Spain to be photographed for the front cover of Life magazine. A few days later, the news reported that he was seriously ill and on the verge of dying, which panicked Mary until she received a cable from him telling her, «Reports false. Enroute Madrid. Love Papa.»^[150] He was, in fact, seriously ill, and believed himself to be on the verge of a breakdown.^[147] Feeling lonely, he took to his bed for days, retreating into silence, despite having the first installments of The Dangerous Summer published in Life in September 1960 to good reviews.^[151] In October, he left Spain for New York, where he refused to leave Mary’s apartment, presuming that he was being watched. She quickly took him to Idaho, where physician George Saviers met them at the train.^[147]

Hemingway was constantly worried about money and his safety.^[149] He worried about his taxes and that he would never return to Cuba to retrieve the manuscripts that he had left in a bank vault. He became paranoid, thinking that the FBI was actively monitoring his movements in Ketchum.^[152][153] The FBI had opened a file on him during World War II, when he used the Pilar to patrol the waters off Cuba, and J. Edgar Hoover had an agent in Havana watch him during the 1950s.^[154] Unable to care for her husband, Mary had Saviers fly Hemingway to the Mayo Clinic in Minnesota at the end of November for hypertension treatments, as he told his patient.^[152] The FBI knew that Hemingway was at the Mayo Clinic, as an agent later documented in a letter written in January 1961.^[155]

Hemingway was checked in under Saviers’s name to maintain anonymity.^[151] Meyers writes that «an aura of secrecy surrounds Hemingway’s treatment at the Mayo» but confirms that he was treated with electroconvulsive therapy (ECT) as many as 15 times in December 1960 and was «released in ruins» in January 1961.^[156] Reynolds gained access to Hemingway’s records at the Mayo, which document ten ECT sessions. The doctors in Rochester told Hemingway the depressive state for which he was being treated may have been caused by his long-term use of Reserpine and Ritalin.^[157] Of the ECT therapy, Hemingway told Hotchner, “What is the sense of ruining my head and erasing my memory, which is my capital, and putting me out of business? It was a brilliant cure, but we lost the patient.”^[158]

Hemingway was back in Ketchum in April 1961, three months after being released from the Mayo Clinic, when Mary «found Hemingway holding a shotgun» in the kitchen one morning. She called Saviers, who sedated him and admitted him to the Sun Valley Hospital and once the weather cleared Saviers flew again to Rochester with his patient.^[159] Hemingway underwent three electroshock treatments during that visit.^[160] He was released at the end of June and was home in Ketchum on June 30. Two days later he «quite deliberately» shot himself with his favorite shotgun in the early morning hours of July 2, 1961.^[161] He had unlocked the basement storeroom where his guns were kept, gone upstairs to the front entrance foyer, and shot himself with the «double-barreled shotgun that he had used so often it might have been a friend», which was purchased from Abercrombie & Fitch.^[162]

Mary was sedated and taken to the hospital, returning home the next day where she cleaned the house and saw to the funeral and travel arrangements. Bernice Kert writes that it «did not seem to her a conscious lie» when she told the press that his death had been accidental.^[163] In a press interview five years later, Mary confirmed that he had shot himself.^[164]

Family and friends flew to Ketchum for the funeral, officiated by the local Catholic priest, who believed that the death had been accidental.^[163] An altar boy fainted at the head of the casket during the funeral, and Hemingway’s brother Leicester wrote: «It seemed to me Ernest would have approved of it all.»^[165] He is buried in the Ketchum cemetery.^[166]

Hemingway’s behavior during his final years had been similar to that of his father before he killed himself;^[167] his father may have had hereditary hemochromatosis, whereby the excessive accumulation of iron in tissues culminates in mental and physical deterioration.^[168] Medical records made available in 1991 confirmed that Hemingway had been diagnosed with hemochromatosis in early 1961.^[169] His sister Ursula and his brother Leicester also killed themselves.^[170] Hemingway’s health was further complicated by heavy drinking throughout most of his life.^[118]

A memorial to Hemingway just north of Sun Valley is inscribed on the base with a eulogy Hemingway had written for a friend several decades earlier:^[171]

Best of all he loved the fall

the leaves yellow on cottonwoods

leaves floating on trout streams

and above the hills

the high blue windless skies

…Now he will be a part of them forever.

Writing style

The New York Times wrote in 1926 of Hemingway’s first novel, «No amount of analysis can convey the quality of The Sun Also Rises. It is a truly gripping story, told in a lean, hard, athletic narrative prose that puts more literary English to shame.»^[172] The Sun Also Rises is written in the spare, tight prose that made Hemingway famous, and, according to James Nagel, «changed the nature of American writing».^[173] In 1954, when Hemingway was awarded the Nobel Prize for Literature, it was for «his mastery of the art of narrative, most recently demonstrated in The Old Man and the Sea, and for the influence that he has exerted on contemporary style.»^[174]

Henry Louis Gates believes Hemingway’s style was fundamentally shaped «in reaction to [his] experience of world war». After World War I, he and other modernists «lost faith in the central institutions of Western civilization» by reacting against the elaborate style of 19th-century writers and by creating a style «in which meaning is established through dialogue, through action, and silences—a fiction in which nothing crucial—or at least very little—is stated explicitly.»^[17]

Because he began as a writer of short stories, Baker believes Hemingway learned to «get the most from the least, how to prune language, how to multiply intensities and how to tell nothing but the truth in a way that allowed for telling more than the truth.»^[176] Hemingway called his style the iceberg theory: the facts float above water; the supporting structure and symbolism operate out of sight.^[176] The concept of the iceberg theory is sometimes referred to as the «theory of omission». Hemingway believed the writer could describe one thing (such as Nick Adams fishing in «Big Two-Hearted River») though an entirely different thing occurs below the surface (Nick Adams concentrating on fishing to the extent that he does not have to think about anything else).^[177] Paul Smith writes that Hemingway’s first stories, collected as In Our Time, showed he was still experimenting with his writing style,^[178] and when he wrote about Spain or other countries he incorporated foreign words into the text, which sometimes appears directly in the other language (in italics, as occurs in The Old Man and the Sea) or in English as literal translations. He also often used bilingual puns and crosslingual wordplay as stylistic devices.^[179] In general, he avoided complicated syntax. About 70 percent of the sentences are simple sentences without subordination—a simple childlike grammar structure.^[180]

Jackson Benson believes Hemingway used autobiographical details as framing devices about life in general—not only about his life. For example, Benson postulates that Hemingway used his experiences and drew them out with «what if» scenarios: «what if I were wounded in such a way that I could not sleep at night? What if I were wounded and made crazy, what would happen if I were sent back to the front?»^[181] Writing in «The Art of the Short Story», Hemingway explains: «A few things I have found to be true. If you leave out important things or events that you know about, the story is strengthened. If you leave or skip something because you do not know it, the story will be worthless. The test of any story is how very good the stuff that you, not your editors, omit.»^[182]

The simplicity of the prose is deceptive. Zoe Trodd believes Hemingway crafted skeletal sentences in response to Henry James’s observation that World War I had «used up words». Hemingway offers a «multi-focal» photographic reality. His iceberg theory of omission is the foundation on which he builds. The syntax, which lacks subordinating conjunctions, creates static sentences. The photographic «snapshot» style creates a collage of images. Many types of internal punctuation (colons, semicolons, dashes, parentheses) are omitted in favor of short declarative sentences. The sentences build on each other, as events build to create a sense of the whole. Multiple strands exist in one story; an «embedded text» bridges to a different angle. He also uses other cinematic techniques of «cutting» quickly from one scene to the next; or of «splicing» a scene into another. Intentional omissions allow the reader to fill the gap, as though responding to instructions from the author and create three-dimensional prose.^[183]

Hemingway habitually used the word «and» in place of commas. This use of polysyndeton may serve to convey immediacy. Hemingway’s polysyndetonic sentence—or in later works his use of subordinate clauses—uses conjunctions to juxtapose startling visions and images. Benson compares them to haikus.^[185][186] Many of Hemingway’s followers misinterpreted his lead and frowned upon all expression of emotion; Saul Bellow satirized this style as «Do you have emotions? Strangle them.»^[187] However, Hemingway’s intent was not to eliminate emotion, but to portray it more scientifically. Hemingway thought it would be easy, and pointless, to describe emotions; he sculpted collages of images in order to grasp «the real thing, the sequence of motion and fact which made the emotion and which would be as valid in a year or in ten years or, with luck and if you stated it purely enough, always».^[188] This use of an image as an objective correlative is characteristic of Ezra Pound, T. S. Eliot, James Joyce, and Marcel Proust.^[189] Hemingway’s letters refer to Proust’s Remembrance of Things Past several times over the years, and indicate he read the book at least twice.^[190]

Themes

Hemingway’s writing includes themes of love, war, travel, wilderness, and loss.^[191] Critic Leslie Fiedler sees the theme he defines as «The Sacred Land»—the American West—extended in Hemingway’s work to include mountains in Spain, Switzerland and Africa, and to the streams of Michigan. The American West is given a symbolic nod with the naming of the «Hotel Montana» in The Sun Also Rises and For Whom the Bell Tolls.^[192] According to Stoltzfus and Fiedler, in Hemingway’s work, nature is a place for rebirth and rest; and it is where the hunter or fisherman might experience a moment of transcendence at the moment they kill their prey.^[193] Nature is where men exist without women: men fish; men hunt; men find redemption in nature.^[192] Although Hemingway does write about sports, such as fishing, Carlos Baker notes the emphasis is more on the athlete than the sport.^[194] At its core, much of Hemingway’s work can be viewed in the light of American naturalism, evident in detailed descriptions such as those in «Big Two-Hearted River».^[9]

Hemingway often wrote about Americans abroad. In Hemingway’s Expatriate Nationalism, Jeffrey Herlihy describes “Hemingway’s Transnational Archetype” as one that involves characters who are «multilingual and bicultural, and have integrated new cultural norms from the host community into their daily lives by the time plots begin.”^[195] In this way, «foreign scenarios, far from being mere exotic backdrops or cosmopolitan milieus, are motivating factors in-character action.»^[196] Donald Monk comments that Hemingway’s use of “expatriation comes to be not so much a psychological as a metaphysical reality. It guarantees his world-view of his heroes, based on a type of rootless outsider.^[197]

Fiedler believes Hemingway inverts the American literary theme of the evil «Dark Woman» versus the good «Light Woman». The dark woman—Brett Ashley of The Sun Also Rises—is a goddess; the light woman—Margot Macomber of «The Short Happy Life of Francis Macomber»—is a murderess.^[192] Robert Scholes says early Hemingway stories, such as «A Very Short Story», present «a male character favorably and a female unfavorably».^[198] According to Rena Sanderson, early Hemingway critics lauded his male-centric world of masculine pursuits, and the fiction divided women into «castrators or love-slaves». Feminist critics attacked Hemingway as «public enemy number one», although more recent re-evaluations of his work «have given new visibility to Hemingway’s female characters (and their strengths) and have revealed his own sensitivity to gender issues, thus casting doubts on the old assumption that his writings were one-sidedly masculine.»^[199] Nina Baym believes that Brett Ashley and Margot Macomber «are the two outstanding examples of Hemingway’s ‘bitch women.‘«^[200]

The theme of women and death is evident in stories as early as «Indian Camp». The theme of death permeates Hemingway’s work. Young believes the emphasis in «Indian Camp» was not so much on the woman who gives birth or the father who kills himself, but on Nick Adams who witnesses these events as a child, and becomes a «badly scarred and nervous young man». Hemingway sets the events in «Indian Camp» that shape the Adams persona. Young believes «Indian Camp» holds the «master key» to «what its author was up to for some thirty-five years of his writing career».^[202] Stoltzfus considers Hemingway’s work to be more complex with a representation of the truth inherent in existentialism: if «nothingness» is embraced, then redemption is achieved at the moment of death. Those who face death with dignity and courage live an authentic life. Francis Macomber dies happy because the last hours of his life are authentic; the bullfighter in the corrida represents the pinnacle of a life lived with authenticity.^[193] In his paper The Uses of Authenticity: Hemingway and the Literary Field, Timo Müller writes that Hemingway’s fiction is successful because the characters live an «authentic life», and the «soldiers, fishers, boxers and backwoodsmen are among the archetypes of authenticity in modern literature».^[203]

The theme of emasculation is prevalent in Hemingway’s work, notably in God Rest You Merry, Gentlemen and The Sun Also Rises. Emasculation, according to Fiedler, is a result of a generation of wounded soldiers; and of a generation in which women such as Brett gained emancipation. This also applies to the minor character, Frances Clyne, Cohn’s girlfriend in the beginning of The Sun Also Rises. Her character supports the theme not only because the idea was presented early on in the novel but also the impact she had on Cohn in the start of the book while only appearing a small number of times.^[192] In God Rest You Merry, Gentlemen, the emasculation is literal, and related to religious guilt. Baker believes Hemingway’s work emphasizes the «natural» versus the «unnatural». In «An Alpine Idyll» the «unnaturalness» of skiing in the high country late spring snow is juxtaposed against the «unnaturalness» of the peasant who allowed his wife’s dead body to linger too long in the shed during the winter. The skiers and peasant retreat to the valley to the «natural» spring for redemption.^[194]

Descriptions of food and drink feature prominently in many of Hemingway’s works. In the short story «Big Two-Hearted River» Hemingway describes a hungry Nick Adams cooking a can of pork and beans and a can of spaghetti over a fire in a heavy cast iron pot. The primitive act of preparing the meal in solitude is a restorative act and one of Hemingway’s narratives of post-war integration.^[204]

Susan Beegel reports that Charles Stetler and Gerald Locklin read Hemingway’s The Mother of a Queen as both misogynistic and homophobic,^[205] and Ernest Fontana thought that a «horror of homosexuality» drove the short story «A Pursuit Race».^[206][207] Beegel found that «despite the academy’s growing interest in multiculturalism … during the 1980s … critics interested in multiculturalism tended to ignore the author as ‘politically incorrect.'», listing just two «apologetic articles on [his] handling of race».^[207] Barry Gross, comparing Jewish characters in literature of the period, commented that «Hemingway never lets the reader forget that Cohn is a Jew, not an unattractive character who happens to be a Jew but a character who is unattractive because he is a Jew.»^[208]

Influence and legacy

Hemingway’s legacy to American literature is his style: writers who came after him either emulated or avoided it.^[209] After his reputation was established with the publication of The Sun Also Rises, he became the spokesperson for the post-World War I generation, having established a style to follow.^[173] His books were burned in Berlin in 1933, «as being a monument of modern decadence», and disavowed by his parents as «filth».^[210] Reynolds asserts the legacy is that «[Hemingway] left stories and novels so starkly moving that some have become part of our cultural heritage.»^[211]

Benson believes the details of Hemingway’s life have become a «prime vehicle for exploitation», resulting in a Hemingway industry.^[212] Hemingway scholar Hallengren believes the «hard-boiled style» and the machismo must be separated from the author himself.^[210] Benson agrees, describing him as introverted and private as J. D. Salinger, although Hemingway masked his nature with braggadocio.^[213] During World War II, Salinger met and corresponded with Hemingway, whom he acknowledged as an influence. In a letter to Hemingway, Salinger claimed their talks «had given him his only hopeful minutes of the entire war» and jokingly «named himself national chairman of the Hemingway Fan Clubs».^[214]

The extent of his influence is seen from the enduring and varied tributes to Hemingway and his works. 3656 Hemingway, a minor planet discovered in 1978 by Soviet astronomer Nikolai Chernykh, was named for Hemingway,^[215] and in 2009, a crater on Mercury was also named in his honor.^[216] The Kilimanjaro Device by Ray Bradbury featured Hemingway being transported to the top of Mount Kilimanjaro,^[79] while the 1993 motion picture Wrestling Ernest Hemingway explored the friendship of two retired men, played by Robert Duvall and Richard Harris, in a seaside Florida town.^[217] His influence is further evident from the many restaurants bearing his name and the proliferation of bars called «Harry’s», a nod to the bar in Across the River and Into the Trees.^[218] Hemingway’s son Jack (Bumby) promoted a line of furniture honoring his father,^[219] Montblanc created a Hemingway fountain pen,^[220] and multiple lines of clothing inspired by Hemingway have been produced.^[221] In 1977, the International Imitation Hemingway Competition was created to acknowledge his distinct style and the comical efforts of amateur authors to imitate him; entrants are encouraged to submit one «really good page of really bad Hemingway» and the winners are flown to Harry’s Bar in Italy.^[222]

Mary Hemingway established the Hemingway Foundation in 1965, and in the 1970s she donated her husband’s papers to the John F. Kennedy Library. In 1980, a group of Hemingway scholars gathered to assess the donated papers, subsequently forming the Hemingway Society, «committed to supporting and fostering Hemingway scholarship», publishing The Hemingway Review.^{[223][224][225][226]} Numerous awards have been established in Hemingway’s honor to recognize significant achievement in the arts and culture, including the Hemingway Foundation/PEN Award and the Hemingway Award.^[227][228]

In 2012, he was inducted into the Chicago Literary Hall of Fame.^[229]

Almost exactly 35 years after Hemingway’s death, on July 1, 1996, his granddaughter Margaux Hemingway died in Santa Monica, California.^[230] Margaux was a supermodel and actress, co-starring with her younger sister Mariel in the 1976 movie Lipstick.^[231] Her death was later ruled a death by suicide.^[232]

Three houses associated with Hemingway are listed on the U.S. National Register of Historic Places: the Ernest Hemingway Cottage on Walloon Lake, Michigan, designated in 1968; the Ernest Hemingway House in Key West, designated in 1968; and the Ernest and Mary Hemingway House in Ketchum, designated in 2015. Hemingway’s childhood home in Oak Park and his Havana residence were also converted into museums.^[233][234]

On April 5, 2021, Hemingway, a three-episode, six-hour documentary, a recapitulation of Hemingway’s life, labors, and loves, debuted on the Public Broadcasting System. It was co-produced and directed by Ken Burns and Lynn Novick.^[235]

Selected works

• (1925) In Our Time
• (1926) The Sun Also Rises
• (1929) A Farewell to Arms
• (1937) To Have and Have Not
• (1940) For Whom the Bell Tolls
• (1952) The Old Man and the Sea

See also

• Family tree showing Ernest Hemingway’s parents, siblings, wives, children and grandchildren

Notes

References

Citations

Bibliography

External links

Digital collections

Physical collections

• Audre Hanneman was a biographer of Ernest Hemingway. Her papers can be found at the University of Maryland Libraries.
• Ernest Hemingway Collection at the John F. Kennedy Presidential Library and Museum
• Ernest Hemingway collection at the University of Maryland Libraries
• Ernest Hemingway Collection. Yale Collection of American Literature, Beinecke Rare Book and Manuscript Library.
• Ernest Hemingway’s Collection at The University of Texas at Austin
• Finding aid to Adele C. Brockhoff letters, including Hemingway correspondence, at Columbia University. Rare Book & Manuscript Library.
• Hemingway legal files collection, 1899–1971 Manuscripts and Archives, New York Public Library.
• Maurice J. Speiser papers at the University of South Carolina Department of Rare Books and Special Collections

Journalism

• «The Art of Fiction No. 21. The Paris Review. Spring 1958.
• Ernest Hemingway’s journalism at The Archive of American Journalism

Biographical and other information

• Ernest Hemingway on Nobelprize.org
• FBI Records: The Vault, Subject: Ernest Hemingway

Толковый словарь русского языка. Поиск по слову, типу, синониму, антониму и описанию. Словарь ударений.

хемингуэй эрнест

хемингуэй эрнест миллер

Эрнест Хемингуэй
Ernest Hemingway
Имя при рождении:	Эрнест Миллер Хемингуэй
Дата рождения:	21 июля 1899
Место рождения:	Оук-Парк (Иллинойс), США
Дата смерти:	2 июля 1961
Место смерти:	Кетчум (Айдахо), США
Гражданство:	США
Род деятельности:	прозаик, публицист
Годы творчества:	1917—1961
Направление:	модернизм
Премии:	Пулитцеровская (1953), Нобелевская (1954)
Произведения на сайте Lib.ru

Эрнест Миллер Хемингуэй (англ. Ernest Miller Hemingway; 21 июля 1899, Оук-Парк, штат Иллинойс, США — 2 июля 1961, Кетчум, штат Айдахо, США) — американский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1954).

Широкое признание Хемингуэй получил благодаря своим романам и многочисленным рассказам — с одной стороны, и своей жизни, полной приключений и неожиданностей, — с другой. Его стиль, краткий и насыщенный, сильно повлиял на американскую и британскую литературу XX века.

Детство и юность

Эрнест Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в привилегированном пригороде Чикаго — городке Оук-Парк, штат Иллинойс, США. Его отец, Кларенс Эдмонт Хемингуэй (1871—1928), был врачом, а мать, Грейс Холл (1872—1951), посвятила жизнь воспитанию детей. В семье кроме него еще было 5 братьев и сестер: Марселина (1898—1963), Урсула (1902—1966), Мэделин (1904—1995), Кэрол (1911—2002), Лестер (1915—1982). Любимыми занятиями в детстве являлись чтение книг, рыбалка и охота, любовь к которым Хемингуэю привил отец. Через много лет детские впечатления и переживания будут переданы в рассказах о Нике Адамсе — альтер эго Эрнеста. Будучи от природы здоровым и сильным юношей, Хемингуэй активно занимался боксом и футболом.

Литературное призвание проявилось ещё в школьные годы, где он дебютировал в небольшой школьной газете. В основном это репортажи о спортивных состязаниях, концертах. Особенно популярными были ехидные заметки о «светской жизни» Оук-Парка. Все эти первые литературные опыты давались Эрнесту без особого труда. И уже в те годы он твердо решил стать писателем. Первые рассказы были напечатаны в школьном журнале «Скрижаль» в 1916 году. Сначала «Суд Маниту» — мальчишеское сочинение с северной экзотикой, кровью и индейским фольклором. А в следующем номере Эрнест напечатал новый рассказ «Все дело в цвете кожи» — о закулисной и грязной коммерческой стороне бокса.^[1]

Летом 1916 года, после школьных занятий Эрнест, стремясь завоевать независимость от родителей, отправляется с приятелем в самостоятельное путешествие в Северный Мичиган. Там он переживает массу впечатлений, которые позднее войдут во многие произведения писателя.

После этого лета появился рассказ: «Сепи Жинган» — об охотнике из племени оджибуэев, рассказывающем о кровной мести. Эти первые рассказы Эрнеста имели немалый успех среди школьников.

После выпуска из школы он решил не поступать в университет, как этого требовали родители, а переехал в Канзас-Сити, где устроился работать в местную газету «Star». Здесь сформировался его литературный стиль и привычка быть всегда в центре событий. Работать пришлось полицейским репортером — Эрнест знакомился с притонами, сталкивался с проститутками, наёмными убийцами, бывал на пожарах и происшествиях.

Первая мировая война

Хемингуэй очень хотел служить в армии, однако из-за плохого зрения ему отказывали. Но он всё-таки сумел попасть на Первую мировую войну в Италию, устроившись шофёром Красного Креста. Сначала Эрнест попал в тыл и работал водителем в городах Милан и Шио, но желание попасть на передовую было настолько сильным, что он, узнав об активных боевых действиях на реке Пьяве, добровольно перевёлся туда.

Он каждый день искал повод оказаться на передовой, доставлял продукты солдатам прямо в окопы. Эрнест быстро сдружился с итальянскими офицерами и солдатами, которые называли его «Маленький Американо» за возраст.

8 июля 1918 года он был ранен на австро-итальянском фронте, под Фоссальта-ди-Пьяве. В его теле оказалось более 200 осколков от мины, а коленная чашечка прострелена пулей. В госпитале Эрнест влюбился в медсестру Агнесс фон Куровски. Эти самые яркие впечатления юности Хемингуэй никогда не забывал. Этот период жизни Хемингуэя показан в биографическом фильме Ричарда Аттенборо «В любви и войне» (1996) и книге «Прощай, оружие»(1929).

В январе 1919 года Эрнест вернулся в США героем — о нем писали все центральные газеты как о первом американце, раненном на итальянском фронте. Король Италии наградил его серебряной медалью «За доблесть» и «Военным крестом».

Париж и первый писательский успех

После войны Эрнест Хемингуэй возобновил литературные эксперименты, работая журналистом в Чикаго и Торонто. Тогда же он женился на своей первой жене — Хедли Ричардсон (1891—1979). В 1921 году Эрнест отправляется корреспондентом в Париж от газеты «Toronto Star», на условиях полной самостоятельности при выборе материала для работы.

Они с женой много гуляли по городу, знакомились с такими литературными корифеями, как Ф. С. Фитцджеральд, Г. Стейн и Эзра Паунд, которые очень хорошо отзывались о способностях молодого Эрнеста.

Послевоенные годы Хемингуэй посвятил полностью литературе. И хотя основным его местом жительства был Париж, он очень много путешествовал, поскольку увлекался горными лыжами, охотой и рыбалкой. В 1922 году он выезжает на Генуэзскую конференцию, на Ближний Восток к театру греко-турецких военных действий и присутствует на Лозаннской конференции. Эпизоды греко-турецкой войны с жестокими деталями описаны в первой книге писателя «В наше время» — сборник миниатюр, напоминающих стихотворения в прозе. А первый настоящий писательский успех пришёл к Хемингуэю в 1926 году после выхода в свет «И восходит солнце (Фиеста)» — пессимистичного, но в то же время блистательного романа о «потерянном поколении» молодых людей, живших во Франции и Испании 1920-х годов.

Решение «писать простую честную прозу» определяло позицию начинающего Хемингуэя. После пережитой исторической катастрофы делом писателя было предельно объективное свидетельство о случившемся и правдивости слова.

В 1927 году у Эрнеста Хемингуэя вышел сборник рассказов «Мужчины без женщин», а в 1933 году — «Победитель ничего не получает». Они окончательно утвердили Хемингуэя в глазах читателей как уникального автора коротких рассказов. Среди них особенно известны «Убийцы», «Недолгое счастье Френсиса Макомбера» и «Снега Килиманджаро».

И все же большинству Хемингуэй памятен романом «Прощай, оружие» (1929), — историей несчастной любви американского добровольца и английской медсестры, развивавшейся на фоне сражений Первой мировой войны. Книга имела в Америке небывалый успех — распродаже не повредил даже экономический кризис.

Флорида — Африка — Испания

В начале 1930 года Хемингуэй вернулся в США и поселился в городке Ки-Уэст, Флорида. Здесь он ловит крупную рыбу, путешествует на своей яхте к Багамским островам, Кубе, и пишет новые рассказы.

Любовь Хемингуэя к Испании и корриде была выражена в романе «Смерть после полудня» (1932), в которой коррида описана как акт высшего испытания мужества, когда гибелью может закончиться каждое вторжение на «территорию быка».

Впечатления писателя от Танганьики зафиксированы в книге «Зеленые холмы Африки» (1935). Годы Великой депрессии описаны в романе «Иметь и не иметь» (1937).

Хемингуэй тяжело переживал Гражданскую войну в Испании в середине 1930-х годов. Он даже организовал сбор пожертвований в пользу республиканцев, боровшихся с генералом Франко. Впечатления от войны нашли отражение в другом известном романе — «По ком звонит колокол» (1940). Этот роман многие критики рассматривают как лучшую работу писателя. В нем сочетаются яркость картин крушения республики, осмысление уроков истории, приведшей к такому финалу, и непоколебимая вера в то, что личность выстоит даже в трагические времена.^[2]

Во время осады Мадрида фашистами Хемингуэй находится в его центре — в отеле «Флорида», который на время стал штабом интернационалистов и клубом корреспондентов. Во время бомбёжек и артобстрела была написана единственная пьеса — «Пятая колонна» (1937) — о работе контрразведки.

Вторая мировая война

Дело в том, что военная тема была одной из самых любимых в творчестве Хемингуэя. С началом Второй мировой войны он возобновил свою журналистскую деятельность, переехав в Лондон в качестве корреспондента. А перед этим в 1941-1943 годах Эрнест организовывает контрразведку против фашистских шпионов на Кубе и охотится на своем катере «Пилар» за немецкими подводными лодками в Карибском море.^[3]

В 1944 году Хемингуэй участвует в боевых полетах бомбардировщиков над Германией и оккупированной Францией. А во время высадки союзников в Нормандии добивается разрешения участвовать в боевых и разведывательных действиях. Эрнест встаёт во главе отряда французских партизан численностью около 200 человек и участвует в боях за Париж, Бельгию, Эльзас, участвует в прорыве «линии Зигфрида», часто оказывается на передовой впереди основных войск.

Куба и последние годы

В 1939 году писатель переехал на Кубу, где возобновил литературную деятельность. Ярким примером его творчества в это время является повесть «Старик и море» (1952). Книга говорит о героическом и обреченном противостоянии силам природы, о человеке, который одинок в мире, где ему остается рассчитывать только на собственное упорство, сталкиваясь с извечной несправедливостью судьбы. Аллегорическое повествование о старом рыбаке, сражающемся с акулами, которые растерзали пойманную им огромную рыбу, отмечено чертами, наиболее характерными для Хемингуэя как художника: неприязнью к интеллектуальной изысканности, приверженности ситуациям, в которых наглядно проявляются нравственные ценности, скупому психологическому рисунку.^[4]

В 1953 году Эрнест Хемингуэй получил Пулитцеровскую премию за «Старик и море». Это произведение повлияло также на присуждение Хемингуэю Нобелевской премии по литературе в 1954 году. В том же году Хемингуэй начинает работу над знаменитой автобиографической книгой о Париже 1920-х годов — «Праздник, который всегда с тобой», которая выйдет только после смерти писателя.

Он продолжал путешествовать и в 1953 году в Африке попал в серьёзную авиакатастрофу.

В 1960 году, через год после победы кубинской революции, Хемингуэй покинул остров и возвратился в США, Кетчум (штат Айдахо). Дом и все свои вещи писатель завещал новому кубинскому правительству.

Хемингуэй страдал от ряда серьёзных физических заболеваний, в том числе от гипертонии и диабета, однако для «лечения» был помещён в психиатрическую клинику Майо, где психиатр игнорировал эти очевидные факторы и занимался только «психическими расстройствами», которыми Хемингуэя «наградили» его коллеги. В качестве лечения применялась электросудорожная терапия. Вот что сказал об этом сам Хемингуэй^[5]:

Эти врачи, что делали мне электрошок, писателей не понимают… Пусть бы все психиатры поучились писать художественные произведения, чтобы понять, что значит быть писателем… какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал и выбрасывать меня на обочину жизни?

2 июля 1961 года в своем доме в Кетчуме, через несколько дней после выписки из психиатрической клиники Майо, Хемингуэй застрелился из любимого ружья, не оставив предсмертной записки.

Личная жизнь

1. Первая жена — Элизабет Хедли Ричардсон (1891—1979). Сын — Джек (1923—2000).
2. Вторая жена — Паулина Пфайфер (1895—1951). Сыновья — Патрик (род. 1928) и Грегори (1931—2001).
3. Третья жена — Марта Геллхорн (1908—1998).
4. Четвёртая жена — Мэри Уэлш (1908—1986).

У Хемингуэя была многолетняя переписка с Марлен Дитрих, которая была опубликована спустя 15 лет после её смерти.^[6]

Библиография

• 1920 год — Весенние ручьи
• 1924 год — В наше время

  Индейский поселок

  Доктор и его жена

  Дома

  На Биг-Ривер

• 1926 год — И восходит солнце (Фиеста)
• 1927 год — Мужчины без женщин

  В чужой стране

  Непобежденный

  Убийцы

  Белые слоны

• 1929 год — Прощай, оружие!
• 1932 год — Смерть после полудня
• 1933 год — Победитель ничего не получает

  Там, где чисто, светло

• 1935 год — Зеленые холмы Африки
• 1937 год — Иметь или не иметь
• 1938 год — Пятая колонна

  Мотылек и танк

  Разоблачение

  Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера

  Снега Килиманджаро

• 1940 год — По ком звонит колокол
• 1950 год — За рекой, в тени деревьев
• 1952 год — Старик и море
• 1954 год — Праздник, который всегда с тобой
• 1960 год — Опасное лето

Книги, вышедшие после смерти писателя:

• Острова в океане
• Райский сад
• Лев мисс Мэри

Известные цитаты и фразы

• Устаревают не только ответы, но и вопросы.
• Хорошая проза подобна айсбергу, семь восьмых которого скрыто под водой.
• Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия.
• Каждый человек рождается для какого-то дела.
• Вся американская литература вышла из «Гекльберри Финна».
• Человек один не может…Все равно человек один не может ни черта.
• Впереди пятьдесят лет необъявленных войн, и я подписал договор на весь срок.
• Человека можно уничтожить, но его нельзя победить.

Интересные факты

• На спор написал рассказ из шести слов: «For sale: baby shoes, never used» («Продаются: детские ботиночки, неношеные»).^[7]

Примечания

Ссылки

• Подробная биография Хемингуэя, статьи, фотографии, произведения и статьи
• Эрнест Хемингуэй в библиотеке «Альдебаран»
• Марианна Шатерникова. Те, кто его любил. Женщины Хемингуэя // Чайка : журнал. — 15 марта 2002. — № 6(22).

Эрнест Хемингуэй — биография

---

Эрнест Миллер Хемингуэй – писатель, автор многочисленных романов и рассказов, журналист. В 1954 году получил Нобелевскую премию в области литературы.

Имя Эрнеста Хемингуэя известно во всем мире благодаря его многочисленным литературным произведениям и насыщенной биографии. Он сумел донести до читателей свою любовь к природе и искусству, которую познал с ранних лет. Его книги очень живые и правдивые, потому что он писал о том, что видел собственными глазами, узнал на протяжении жизни и прочувствовал на себе. В своих произведениях он описывал жизнь с ее многообразием и непредсказуемостью. Манера его письма характеризуется простотой изложения, краткостью формулировок и насыщенностью образов. Его стиль был новым в литературе прошлого века и оказал на ее формирование большое влияние.

Детство

Родился Эрнест Хемингуэй 21 июля 1899 года в США. Его родина – провинциальный городок Оук-Парк, недалеко от Чикаго. Отца звали Кларенс Эдмонт Хемингуэй, он занимался медициной и естествознанием. Мама Грейс Холл, в прошлом оперная певица, ушла со сцены и занималась воспитанием шестерых детей, среди которых Эрнест был вторым. Семья была интеллигентной и достаточно обеспеченной, но абсолютно далекой от литературы.

Отец был спокойным и даже немного замкнутым человеком, мама, наоборот, отличалась своеобразностью и эксцентричностью. Она ушла со сцены, потому что не могла долго находиться в свете софитов, она его просто не переносила. После ухода женщина винила в этом всех, считала себя жертвой судьбы. Она легко согласилась на предложение Кларенса, стала его женой и всю жизнь занималась домом и детьми.

Странности Грейс проявлялись и после замужества. Она так хотела дочь, но когда снова родился мальчик – Эрнест, женщина начала наряжать его в девчачьи платья и даже повязывать на голове пышный бант. В таких нарядах мальчик щеголял до тех пор, пока ему не исполнилось 4 года.

Отец семейства предпочитал проводить свободное время в походах, на рыбалке или охоте, и постоянно брал Эрнеста с собой. Мальчику было всего три, а ему уже подарили собственную удочку. Впечатления от этих походов навсегда остались в детской памяти, и впоследствии были использованы писателем в своих произведениях.

В школе мальчика звали просто Хем. В юности он очень пристрастился к чтению, особенно ему нравилась классическая литература. Эрнест сам начал писать небольшие рассказы. Уже тогда его труды печатала местная газета, хоть это были просто небольшие очерки о событиях, проходящих в их городке.

Детские и юношеские годы Хемингуэя прошли в Оук-Парке, но в его сочинениях нет описаний местной природы. Он больше любил писать о северном Мичигане, живописной местности, где он побывал на летних каникулах 1916 года. Эта поездка закончилась написанием охотничьего рассказа под названием «Сепи Жинган».

Большую роль в жизни мальчика играл спорт. Он любил футбол, бокс, плавание. Занятия боксом закончились для него трагически. После одного из боев Эрнест получил серьезную травму, практически не видел левым глазом и не слышал левым ухом. Именно это стало причиной того, что ему долго отказывали в приеме на военную службу.

Эрнесту нравилась литература, он хотел писать, однако родители долго не хотели мириться с его выбором. Отец хотел, чтобы сын продолжил его дело и поступил в медицинский вуз, мама видела в нем известного музыканта, поэтому насильно заставляла его заниматься музыкой. На протяжении года Хем не посещал обязательные занятия, зато ежедневно упражнялся в игре на виолончели. Он ненавидел эти уроки, но матери возражать не стал. Мама была твердо уверена, что он обладает способностями к музыке, хотя в действительности этим талантом его природа не наделила.

После выпуска из школы Хемингуэй не стал идти на поводу у родителей, отказался от поступления в университет и устроился на работу в городскую газету Канзаса под названием The Kansas City Star. Ему предложили стать полицейским репортером, и молодому человеку пришлось впервые в жизни соприкоснуться с самым дном – проституцией, наркоманией, преступностью. Он посещал места преступлений, пожары, тюрьмы. Но благодаря этой профессии Хемингуэй набрался опыта, он изучил манеру поведения людей в различных ситуациях, перенял манеру общения и диалоги, которые впоследствии найдут отражение в его произведениях.

Война

В 1917-м Америка объявила о том, что вступает в Первую мировую войну и молодые парни начали переодеваться в военную форму. Романтическая натура Эрнеста не позволяла ему оставаться в стороне, но родители и доктора были против. Однако ему удалось попасть на фронт в 1918-м, в качестве добровольца Красного Креста. Молодой человек оказался во фронтовом отряде в городке Шио, но их часть не принимала участие в боях. Тогда Эрнест попросился шофером на санитарную машину, которая возила продукты прямо на линию фронта. Летом 1918-го он спасал раненого снайпера и сам был расстрелян австрийскими пулеметчиками. Когда Хема доставили в госпиталь, на нем трудно было найти живое место, его тело было одной сплошной раной. Доктора вынули из него 26 осколков и отправили в Милан. Там герою сделали операцию по замене простреленной коленной чашечки алюминиевым протезом.

В начале 1919-го он вернулся в Штаты, где ему организовали встречу, как настоящему герою. Газеты печатали о нем заметки, храбрый американец удостоился Военного креста и медали «За доблесть», которые он получил от короля Италии.

Литература

После этого Хемингуэй переезжает в Канаду и снова находит работу в газете. На этот раз его приняли в издание Toronto Star, и доверили публиковать материалы на все темы. Однако не все статьи Эрнеста попадали в печать.

В это время Хемингуэй серьезно ссорится с матерью, забирает все свои вещички из родного дома и поселяется в Чикаго. Он продолжает сотрудничество с канадским изданием и одновременно с этим печатается в газете Co-operative Commonwealth.

Эрнест женился в 1921-м и вместе с молодой женой переехал в город всех влюбленных – Париж. Потом этот отрезок его жизненного пути отразится в его мемуарах, получивших название «Праздник, который всегда с тобой».

В Париже состоялось знакомство Хемингуэя и Сильвии Бич, которая владела книжным магазином «Шекспир и компания». Женщина пользовалась большим уважением и влиянием в литературных кругах столицы Франции, это она сумела издать роман «Улисс» Джеймса Джойса, который цензура Штатов категорически запретила.

Спустя некоторое время среди знакомых Хемингуэя появилась писательница Гертруда Стайн, которая начала опекать Хема, потому что видела в нем своего ученика. Она была очень экстравагантной, на все имела собственный взгляд, презирала журналистское творчество и настоятельно рекомендовала Эрнесту бросать журналистику и заниматься литературой.

Первая настоящая слава настигла писателя в 1926-м, когда он выпустил свой роман «И всходит солнце», в котором впервые прозвучало определение «потерянного поколения». Главного героя романа – Джейка Барнса, Хемингуэй писал с себя. Так же, как и он, Джеймс прошел войну, был серьезно ранен, и это полностью изменило его мировоззрение, особенно в отношении женщин. Поэтому он испытывал исключительно платоническую любовь к Брет Эшли,  а душу спасал алкоголем.

В 1929-м Эрнест написал свое самое выдающееся произведение – роман «Прощай, оружие!», который до сих пор входит в обязательную программу учебных заведений. В 1933-м он пишет короткие рассказы, которые объединяет в сборнике «Победитель не получает ничего». Спустя три года в журнале Esguire появляется новый шедевр Хемингуэя – «Снега Килиманджаро», в котором главный герой – писатель Гарри Смит отправляется в сафари в поисках смысла жизни. В1940 году свет увидело еще одно произведение автора – «По ком звонит колокол», на военную тематику.

В 1949-м Хемингуэй поселяется на Кубе, где по-прежнему плодотворно работает в области литературы. В 1952-м выходит его философско-религиозная повесть под названием «Старик и море». Именно за это произведение он получил Пулитцеровскую и Нобелевскую премию в 1954 году.

Личная жизнь

Эрнест Хемингуэй очень любил острые ощущения, поэтому в своей личной жизни не отказывал себе в удовольствии поучаствовать в корриде или остаться один на один в компании льва.

Хем очень любил женщин и отличался повышенной влюбчивостью. Если девушка была умна и блистала изящными манерами, Эрнест мгновенно оказывался у ее ног. Когда писатель рассказывал о себе, он старался выставить себя таким маркизом де Садом, покорившим множество сердец, развлекавшимся с дамами легкого поведения и негритянскими наложницами. Что из этого было правдой, так и осталось тайной, но то, что он действительно имел целую армию любовниц, это подтверждают все его биографы. Он влюблялся, женился, но потом все предыдущие браки называл ошибкой.

Первый раз Эрнест серьезно влюбился в медсестру Агнес фон Куровски, которая выхаживала его в госпитале после ранения в Первую мировую войну. Именно с нее он писал героиню Кэтрин Баркли для романа «Прощай, оружие!». Девушка была старше Эрнеста на 7 лет, и относилась к нему по-матерински. Она называла Хема «малыш», но все же собиралась за него замуж. Однако этого не произошло, потому что ее сердце вскоре покорил знатный лейтенант.

Следующей любовью писателя стала Элизабет Хэдли Ричардсон, не очень красивая пианистка, к тому же старше жениха на восемь лет. Однако она оказала ему настоящую поддержку в его творчестве, и чтобы облегчить труд любимого, преподнесла ему в дар печатную машинку. После регистрации брака молодожены поселились в Париже, и первой время жили достаточно бедно. Вскоре у них родился сын Джон Хэдли Никанор.

Эрнест стал завсегдатаем французских ресторанов, где любил проводить время за чашечкой кофе в компании друзей. Там он познакомился со светской львицей Дафф Твисден, дамой, знающей себе цену и выражающейся матом. Ее поведение было вызывающим, но, как ни странно, это нравилось мужчинам, и Эрнесту в том числе. Но тогда до измены дело не дошло, писатель просто воплотил ее образ в романе «И всходит солнце». Девушка стала прототипом Брет Эшли.

В 1927-м Хемингуэй влюбился в подругу жены – Паулину Пфайфер. Она не старалась сохранить дружбу с Элизабет, наоборот, подогревала интерес Эрнеста к своей особе. Она отличалась привлекательной внешностью, была сотрудником модного журнала Vogue. Писатель разводится с женой и женится на Паулине, хотя об этом разводе будет жалеть всю жизнь. Он любил свою вторую жену, но счастья этот брак ему не принес. Паулина родила ему двоих сыновей – Патрика и Грегори.

Третий раз Хемингуэй женился на американской корреспондентке Марте Геллхорн. Она была настоящей авантюристкой, любила охоту  и преодоление трудностей. В 1940-м Хем разводится с Паулиной и женится на Марте. Но этот брак был недолгим, потому что Эрнест привык, чтобы женщины ему покорялись, и Марта оказалась слишком самостоятельной.

Далее судьба свела писателя с журналисткой Мэри Уэлш, которая и стала его четвертой супругой. Она оказывала мужу всяческую поддержку, выполняла обязанности личного секретаря все годы, пока они состояли в браке.

В 1947-м в жизни Хемингуэя появилась Адриана Иванчич, которая была моложе 48-летнего писателя на три десятка лет. Он без памяти влюбился в эту белокожую аристократку, но девушка видела в нем отца и их отношения были просто дружескими.

Мэри видела, что муж серьезно увлечен, но скандалов устраивать не стала, потому что прекрасно знала, что этим пожар любви в душе ее мужа не потушить. Она решила просто ждать, пока все стихнет само.

Смерть

На своем жизненном пути Хемингуэй не раз столкнулся с трудностями, он видел смерть в лицо, но каким-то чудесным образом сумел избежать ее. Писатель пять раз попадал в аварии, и семь раз в катастрофы, получал переломы, ушибы и сотрясения мозга. У него диагностировали рак кожи, сибирскую язву и малярию.

Перед самой смертью доктора нашли у него диабет и гипертонию, но отправили его в психиатрическую больницу Майо. У него появилась маниакальная паранойя, писателю казалось, что за ним постоянно следят. Он был на грани сумасшествия, в любом помещении, где он находился, ему мерещились жучки для прослушивания, ему мерещилось, что за ним по пятам ходят агенты ФБР.

Для лечения Хемингуэя использовали классический способ – электросудорожную терапию. После проведенных тринадцати сеансов Эрнест не мог писать, потому что все его воспоминания погибли в результате использования электрошока. Лечение не приносило облегчения, депрессия Хемингуэя становилась все глубже, появилось навязчивое желание покончить жизнь самоубийством. Писателя выписали из клиники 2 июля 1961-го, он приехал к себе домой в Кетчум и совершил самоубийство – выстрелил в себя из ружья. Предсмертную записку писатель не оставил.

Местом упокоения великого писателя стало кладбище Монпарнас в Париже.

Романы

• 1926 год — Вешние воды
• 1926 год — И восходит солнце
• 1929 год — Прощай, оружие!
• 1937 год — Иметь и не иметь
• 1940 год — По ком звонит колокол
• 1950 год — За рекой, в тени деревьев
• 1952 год — Старик и море
• 1970 год — Острова в океане
• 1986 год — Райский сад
• 1999 год — Проблеск истины

Ссылки

• Страница в Википедии

Американский писатель и журналист

Эрнест Хемингуэй
Хемингуэй работает над своей книгой По ком звонит колокол в Sun Valley Lodge, Айдахо, в декабре 1939 г.
Родился	(1899-07-21) 21 июля 1899 г.. Оук-Парк, Иллинойс, США
Умер	2 июля 1961 (1961-07-02) (61 год). Кетчум, Айдахо, США
Известные награды	Пулитцеровская премия в области художественной литературы (1953). Нобелевская премия по литературе (1954)
Супруги	Хэдли Ричардсон ​​(m.1921; див. 1927) ​. Полин Пфайффер ​​(m.1927; див. 1940) ​. Марта Геллхорн ​​(m.1940; div. 1945) ​. Мэри Уэлш Хемингуэй ​​(m.1946) ​
Подпись

Эрнест Миллер Хемингуэй (21 июля 1899 — 2 июля 1961) был американским журналистом, писатель, новеллист, спортсмен. Его экономичный и сдержанный стиль, который он назвал теорией айсберга, оказал сильное влияние на художественную литературу 20-го века, в то время как его авантюрный образ жизни и его общественный имидж вызвали восхищение у последующих поколений. Хемингуэй написал большую часть своих работ в период с середины 1920-х до середины 1950-х, и он выиграл Нобелевскую премию по литературе в 1954 году. Он опубликовал семь романов, шесть сборников рассказов и два научно-популярных произведения. Три его романа, четыре сборника рассказов и три научно-популярные произведения были опубликованы посмертно. Многие из его произведений считаются классикой американской литературы.

Хемингуэй вырос в Оук-парке, штат Иллинойс. После школы он несколько месяцев работал репортером в The Kansas City Star, а затем уехал на Итальянский фронт, чтобы поступить на службу водителем скорой помощи в Первую мировую войну. был тяжело ранен и вернулся домой. Его военный опыт лег в основу его романа Прощай, оружие (1929).

В 1921 году Хемингуэй женился на Хэдли Ричардсон, первой из четырех жен. Они переехали в Париж, где он работал иностранным корреспондентом и попал под влияние модернистских писателей и художников «Затерянного поколения » 1920-х годов. Его дебютный роман И восходит солнце был опубликован в 1926 году. Он развелся с Ричардсоном в 1927 году и женился на Полине Пфайффер ; они развелись после того, как он вернулся с гражданской войны в Испании, где он работал журналистом. Он основал По ком звонит колокол (1940) на своем опыте там. Марта Геллхорн стала его третьей женой в 1940 году; они расстались после того, как он встретил Мэри Уэлш в Лондоне во время Второй мировой войны. Он присутствовал с войсками в качестве журналиста на высадке в Нормандии и освобождении Парижа.

Хемингуэй содержал постоянные места жительства в Ки-Уэст, Флорида (в 1930-е годы), и Куба (в 1940-х и 1950-х годах). Он чуть не умер в 1954 году после авиакатастроф в несколько дней подряд; из-за травм он страдал и болел на протяжении большей части оставшейся жизни. В 1959 году он купил дом в Кетчуме, штат Айдахо, где в середине 1961 года он покончил с собой.

Содержание

• 1 Жизнь
  • 1.1 Ранние годы
  • 1.2 Первая мировая война
  • 1.3 Торонто и Чикаго
  • 1.4 Париж
  • 1.5 Ки-Уэст и Карибский бассейн
  • 1.6 Гражданская война в Испании
  • 1,7 Куба
  • 1,8 Вторая мировая война
  • 1,9 Куба и Нобелевская премия
  • 1,10 Айдахо и самоубийство
• 2 Стиль письма
• 3 Темы
• 4 Влияние и наследие
• 5 Избранный список работ
• 6 См. Также
• 7 Примечания
• 8 Ссылки
  • 8.1 Цитаты
  • 8.2 Цитированные ссылки
• 9 Внешние ссылки

Жизнь

Ранние годы

Хемингуэй был вторым ребенком и первым сыном, родившимся Кларенсу и Грейс

Эрнест Миллер Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в Оук-Парк, штат Иллинойс, пригород Чикаго, в семье Кларенса Эдмондса Хемингуэя., врач, и Грейс Холл Хемингуэй, музыкант. Его родители были хорошо образованными и уважаемыми в Оук-парке, консервативном сообществе, о котором житель Фрэнк Ллойд Райт сказал: «Так много церквей, чтобы так много хороших людей могло пойти в них». Когда Кларенс и Грейс Хемингуэй поженились в 1896 году, они жили с отцом Грейс, Эрнестом Холлом, в честь которого они назвали своего первого сына, второго из своих шести детей. Его сестра Марселлина предшествовала ему в 1898 году, за ней последовали Урсула в 1902 году, Мадлен в 1904 году, Кэрол в 1911 году и Лестер в 1915 году.

Семья Хемингуэев в 1905 году (слева): Марселлин, Санни, Кларенс, Грейс, Урсула и Эрнест

Мать Хемингуэя, известный в деревне музыкант, научила своего сына играть на виолончели, несмотря на его отказ учиться; хотя позже он признал, что уроки музыки способствовали его стилю письма, о чем свидетельствует, например, «контрапункциональная структура» в По ком звонит колокол. Став взрослым, Хемингуэй заявлял, что ненавидит свою мать, хотя биограф Майкл С. Рейнольдс отмечает, что он разделял схожие энтузиазмы и энергию. Каждое лето семья путешествовала в Уиндемир на Валлонском озере, недалеко от Петоски, штат Мичиган. Там юный Эрнест присоединился к своему отцу и научился охотиться, ловить рыбу и разбивать лагеря в лесах и озерах Северного Мичигана — ранний опыт, который привил на всю жизнь страсть к приключениям на природе и жизни в отдаленных или изолированных районах.

Хемингуэй посещал среднюю школу Оук-Парк и Ривер-Форест с 1913 по 1917 год. Он был хорошим спортсменом, занимался различными видами спорта — боксом, легкой атлетикой, водным поло и футболом. ; два года выступал в школьном оркестре со своей сестрой Марселлин; и получил хорошие оценки на уроках английского языка. В течение последних двух лет в старшей школе он редактировал Trapeze and Tabula (школьную газету и ежегодник), где подражал языку спортивных обозревателей и использовал псевдоним Ринг Ларднер-младший — кивок на Ринг Ларднер из Chicago Tribune, подписью которого было «Line O’Type». Как и Марк Твен, Стивен Крейн, Теодор Драйзер и Синклер Льюис, Хемингуэй был журналистом, прежде чем стать писателем. После окончания средней школы он пошел работать в The Kansas City Star в качестве новичка-репортера. Хотя он пробыл там всего шесть месяцев, он полагался на руководство по стилю Star в качестве основы для своего письма: «Используйте короткие предложения. Используйте короткие первые абзацы. Используйте энергичный английский. Будьте позитивными, а не негативными».

Первая мировая война

Хемингуэй в военной форме в Милане, 1918 год. Он водил машины скорой помощи в течение двух месяцев, пока не был ранен.

В декабре 1917 года Хемингуэй ответил на вербовку Красного Креста и подписался на Быть водителем скорой помощи в Италии после того, как он не прошел службу в армии США из-за плохого зрения. В мае 1918 года он отплыл из Нью-Йорка и прибыл в Париж, так как город подвергался бомбардировкам немецкой артиллерии. В июне он прибыл на Итальянский фронт. В первый день его пребывания в Милане он был отправлен на место взрыва на заводе боеприпасов, чтобы присоединиться к спасателям, которые собирают измельченные останки рабочих-женщин. Он описал этот инцидент в своей научно-популярной книге Смерть днем ​​ : «Я помню, что после того, как мы довольно тщательно искали мертвых, мы собрали фрагменты». Несколько дней спустя он находился в Фоссальта-ди-Пьяве.

8 июля он был тяжело ранен минометным огнем, только что вернулся из столовой с шоколадом и сигаретами для солдат на передовой. Несмотря на свои ранения, Хемингуэй помог итальянским солдатам спастись, за что получил итальянскую серебряную медаль за отвагу. Ему тогда было всего 18 лет. Позже Хемингуэй сказал об этом инциденте: «Когда ты мальчиком идёшь на войну, у тебя возникает великая иллюзия бессмертия. Убивают других людей; не тебя… Затем, когда тебя тяжело ранят в первый раз, ты теряешь эту иллюзию и знаешь это может случиться с тобой «. Он получил тяжелые осколочные ранения обеих ног, ему была немедленно сделана операция в распределительном центре, и он провел пять дней в полевом госпитале, прежде чем его перевели на лечение в госпиталь Красного Креста в Милане.

Он провел шесть месяцев. в больнице, где он познакомился и подружился с «Чинком» Дорманом-Смитом, который длился десятилетия и жил в одной комнате с будущим американским офицером дипломатической службы, послом и автором Генри Серрано Виллар.

Выздоравливая, он влюбился в Агнес фон Куровски, медсестру Красного Креста на семь лет старше его. Когда Хемингуэй вернулся в Соединенные Штаты в январе 1919 года, он считал, что Агнес присоединится к нему через несколько месяцев, и они поженятся. Вместо этого в марте он получил письмо с ее объявлением о помолвке с итальянским офицером. Биограф Джеффри Мейерс пишет, что отказ Агнес опустошил молодого человека и нанес ему шрам; В будущих отношениях Хемингуэй последовал примеру отказа от жены до того, как она бросила его.

Торонто и Чикаго

Хемингуэй вернулся домой в начале 1919 года, когда начались перемены. До 20 лет он приобрел на войне зрелость, которая шла вразрез с жизнью дома без работы и с необходимостью восстановления сил. Как объясняет Рейнольдс, «Хемингуэй не мог сказать своим родителям, что он думал, когда увидел свое окровавленное колено». Он не мог рассказать им, как он был напуган «в другой стране, где хирурги не могли сказать ему по-английски, отрывается ли у него нога».

В сентябре он отправился на рыбалку и в поход. поездка со школьными друзьями в глухую местность Мичигана Верхний полуостров. Поездка стала источником вдохновения для его рассказа «Большая река с двумя сердцами », в котором полуавтобиографический персонаж Ник Адамс отправляется за город, чтобы найти уединение после возвращения с войны. Друг семьи предложил ему работу в Торонто, и, так как ему больше нечего было делать, он согласился. В конце того же года он начал работать фрилансером и штатным писателем в Toronto Star Weekly. Он вернулся в Мичиган в следующем июне, а затем переехал в Чикаго в сентябре 1920 года, чтобы жить с друзьями, продолжая при этом записывать истории для Toronto Star. В Чикаго он работал помощником редактора ежемесячного журнала Cooperative Commonwealth, где познакомился с писателем Шервудом Андерсоном.

, когда уроженка Сент-Луиса Хэдли Ричардсон приехала в Чикаго навестить сестру Хемингуэя. сосед по комнате, Хемингуэй влюбился. Позже он утверждал: «Я знал, что это девушка, на которой я собирался жениться». Хэдли, рыжеволосый, с «инстинктом заботы», был на восемь лет старше Хемингуэя. Несмотря на разницу в возрасте, Хэдли, которая выросла с чрезмерно заботливой матерью, казалась менее зрелой, чем обычно, для молодой женщины ее возраста. Бернис Керт, автор книги «Женщины Хемингуэя», утверждает, что Хэдли «вызывала воспоминания» об Агнес, но что у Хэдли была ребячливость, которой не хватало Агнес. Они переписывались несколько месяцев, а затем решили пожениться и поехать в Европу. Они хотели посетить Рим, но Шервуд Андерсон убедил их вместо этого посетить Париж, написав рекомендательные письма для молодой пары. Они поженились 3 сентября 1921 года; Два месяца спустя Хемингуэй был нанят иностранным корреспондентом Toronto Star, и пара уехала в Париж. О браке Хемингуэя с Хэдли Мейерс утверждает: «С Хэдли Хемингуэй достиг всего, на что надеялся с Агнес: любви к красивой женщине, комфортного дохода, жизни в Европе».

Пэрис

Фотография на паспорт Хемингуэя 1923 года. В то время он жил в Париже со своей женой Хэдли и работал иностранным корреспондентом Toronto Star Weekly.

Карлос Бейкер, первый биограф Хемингуэя, считает, что в то время как Андерсон предложил Париж поскольку «валютный курс» сделал его недорогим местом для жизни, что еще более важно, здесь жили «самые интересные люди в мире». В Париже Хемингуэй познакомился с американским писателем и коллекционером произведений искусства Гертрудой Стайн, ирландским писателем Джеймсом Джойсом, американским поэтом Эзрой Паундом (который «мог помочь молодому писателю подняться наверх»). ступени карьеры ») и других писателей.

Хемингуэй ранних парижских лет был «высоким, красивым, мускулистым, широкоплечим, кареглазым, розовощеким, квадратным, мягким голосом молодым человеком». Он и Хэдли жили в небольшом доме по адресу 74 rue du Cardinal Lemoine в Латинском квартале, а он работал в арендованной комнате в соседнем здании. Штейн, который был оплотом модернизма в Париже, стал наставником Хемингуэя и крестной матерью его сына Джека; она познакомила его с эмигрантскими художниками и писателями из квартала Монпарнас, которых она называла «потерянным поколением » — термин, который Хемингуэй популяризировал с публикацией The Sun Также поднимается. Постоянный посетитель салона Штейна, Хемингуэй встречался с влиятельными художниками, такими как Пабло Пикассо, Жоан Миро и Хуан Грис. В конце концов он отказался от влияния Штейна, и их отношения переросли в литературную ссору, которая длилась десятилетия. Эзра Паунд случайно встретил Хемингуэя в книжном магазине Сильвии Бич Шекспир и компания в 1922 году. В 1923 году они двое совершили поездку по Италии и жили на одной улице в 1924 году. Они стали крепкой дружбой., а в Хемингуэе Паунд распознал и взрастил молодой талант. Паунд познакомил Хемингуэя с Джеймсом Джойсом, с которым Хемингуэй часто впадал в «алкогольные кутежи».

В течение первых 20 месяцев в Париже Хемингуэй подал 88 статей для газеты Toronto Star. Он освещал греко-турецкую войну, стал свидетелем сожжения Смирны и написал путевые заметки, такие как «Ловля тунца в Испании» и «Ловля форели по всей Европе: в Испании есть Лучшее, тогда Германия ». Он описал также отступление греческой армии с мирными жителями из Восточной Фракии.

. Хемингуэй был опустошен, узнав, что Хэдли потерял чемодан с его рукописями на Лионском вокзале, когда она путешествовала. в Женеву, чтобы встретиться с ним в декабре 1922 года. В следующем сентябре пара вернулась в Торонто, где 10 октября 1923 года родился их сын Джон Хэдли Никанор. Во время их отсутствия Хемингуэй жил вышла первая книга Три рассказа и десять стихотворений. Две истории, которые она содержала, были всем, что осталось после потери чемодана, а третий был написан в начале прошлого года в Италии. Через несколько месяцев был опубликован второй том, в наше время (без заглавных букв). Небольшой том включал шесть виньеток и дюжину рассказов, написанных Хемингуэем прошлым летом во время своего первого визита в Испанию, где он обнаружил азарт корриды. Он скучал по Парижу, считал Торонто скучным и хотел вернуться к жизни писателя, а не жить жизнью журналиста.

Хемингуэй, Хэдли и их сын (по прозвищу Бамби) вернулись в Париж в январе 1924 года. и переехал в новую квартиру на улице Notre-Dame des Champs. Хемингуэй помогал Форду Мэдоксу Форду редактировать The Transatlantic Review, в котором были опубликованы работы Паунда, Джона Дос Пассоса, баронессы Эльзы фон Фрейтаг-Лорингховен, и Штейн, а также некоторые из ранних рассказов самого Хемингуэя, такие как «Индейский лагерь ». Когда В наше время был опубликован в 1925 году, суперобложка содержала комментарии Форда. «Индейский лагерь» получил высокую оценку; Форд считал это важным ранним рассказом молодого писателя, а критики в США похвалили Хемингуэя за то, что он вдохнул новую жизнь в жанр рассказа с его четким стилем и использованием повествовательных предложений. Шесть месяцев назад Хемингуэй встретил Ф. Скотт Фицджеральд, и пара сформировала дружбу, основанную на «восхищении и враждебности». Фицджеральд опубликовал «Великий Гэтсби» в том же году: Хемингуэй прочитал его, ему понравилось, и он решил, что его следующей работой должен стать роман.

Эрнест, Хэдли и их сын Джек («Бамби») в Шрунсе, Австрия, 1926 год, всего за несколько месяцев до их разлуки Эрнест Хемингуэй с леди Дафф Твайсден, Хэдли и друзьями во время поездки в Испанию в июле 1925 года, вдохновившей Солнце тоже восходит

Вместе со своей женой Хэдли Хемингуэй впервые посетил фестиваль Сан-Фермин в Памплоне, Испания, в 1923 году, где он стал увлечен корриды. Именно в это время его стали называть «папой» даже гораздо более старшие друзья. Гораздо позже Хэдли вспоминал, что у Хемингуэя были свои прозвища для каждого и что он часто делал что-то для своих друзей; она предположила, что ему нравится, когда на него смотрят. Она не помнила точно, как появилось это прозвище; однако он определенно застрял. Семья Хемингуэев вернулась в Памплону в 1924 году и в третий раз в июне 1925 года; в том году они привезли с собой группу американских и британских эмигрантов: Мичиган друг детства Хемингуэя Билл Смит, Дональд Огден Стюарт, леди Дафф Твисден (недавно развелась), ее любовник Пэт Гатри, и Гарольд Лоеб. Через несколько дней после окончания фиесты, в свой день рождения (21 июля), он начал писать черновик того, что впоследствии станет «И восходит солнце», который закончился через восемь недель. Несколько месяцев спустя, в декабре 1925 года, Хемингуэй уехал на зимовку в Шрунс, Австрия, где Хемингуэй начал всесторонне исправлять рукопись. Полин Пфайффер присоединилась к ним в январе и вопреки совету Хэдли призвала Хемингуэя подписать контракт с Скрибнером. Он уехал из Австрии в Нью-Йорк, чтобы встретиться с издателями, а по возвращении, во время остановки в Париже, завязал роман с Пфайффером, прежде чем вернуться в Шрунс, чтобы закончить исправления в марте. Рукопись прибыла в Нью-Йорк в апреле; он исправил окончательную корректуру в Париже в августе 1926 года, и Scribner’s опубликовал роман в октябре.

«И восходит солнце», олицетворяющее послевоенное поколение эмигрантов, получившее хорошие отзывы и «признанное величайшим произведением Хемингуэя». Сам Хемингуэй позже написал своему редактору Максу Перкинсу, что «суть книги» была не столько в том, что погибло поколение, сколько в том, что «земля пребывает во веки веков»; он считал, что персонажи в «И восходит солнце», возможно, были «избиты», но не потеряны.

Брак Хемингуэя и Хэдли ухудшился, когда он работал над «И восходит солнце». В начале 1926 года Хэдли узнал о своем романе с Пфайффером, который приехал с ними в Памплону в июле того же года. По возвращении в Париж Хэдли попросил разлучения; в ноябре она официально потребовала развода. Они разделили свои владения, в то время как Хэдли принял предложение Хемингуэя о доходах от «И восходит солнце». Пара развелась в январе 1927 года, и Хемингуэй женился на Пфайффере в мае.

Эрнест и Полин Хемингуэй в Париже, 1927

Пфайффер, которая была из богатого католика Арканзаса Семья переехала в Париж, чтобы работать в журнале Vogue. Перед свадьбой Хемингуэй обратился в католицизм. Они провели медовый месяц в Ле-Гро-дю-Руа, где он заразился сибирской язвой, и он планировал свой следующий сборник рассказов Мужчины без женщин, который был опубликован. в октябре 1927 г. и включал его бокс рассказ «Fifty Grand ». Cosmopolitan главный редактор журнала Рэй Лонг похвалил «Fifty Grand», назвав его «одним из лучших рассказов, которые когда-либо попадали мне в руки… лучший приз — Историю боя, которую я когда-либо читал… замечательный образец реализма ».

К концу года Полин, которая была беременна, хотела вернуться в Америку. Джон Дос Пассос рекомендовал Ки-Уэст, и они покинули Париж в марте 1928 года. Хемингуэй получил серьезную травму в своей парижской ванной, когда натянул потолочное окно на голову, думая, что тянет за унитаз. Это оставило у него заметный шрам на лбу, который он носил всю оставшуюся жизнь. Когда Хемингуэя спросили о шраме, он отказался отвечать. После отъезда из Парижа Хемингуэй «никогда больше не жил в большом городе».

Ки-Уэст и Карибское море

Дом Хемингуэя в Ки-Уэст, Флорида, где он жил между 1931 и 1939, где он написал: Иметь и не иметь

Хемингуэй и Полин отправились в Канзас-Сити, где 28 июня 1928 года родился их сын Патрик. У Полины были тяжелые роды; Хемингуэй выдумал версию этого события как часть Прощай, оружие. После рождения Патрика Полин и Хемингуэй отправились в Вайоминг, Массачусетс и Нью-Йорк. Зимой он был в Нью-Йорке с Бамби, собираясь сесть на поезд до Флориды, когда он получил телеграмму, в которой говорилось, что его отец покончил с собой. Хемингуэй был опустошен, поскольку ранее написал отцу, чтобы тот не беспокоился о финансовых трудностях; письмо пришло через несколько минут после самоубийства. Он понял, что, должно быть, чувствовала себя Хэдли после самоубийства ее собственного отца в 1903 году, и сказал: «Я, наверное, пойду тем же путем».

По возвращении в Ки-Уэст в декабре Хемингуэй работал над черновиком. Прощай, оружие перед отъездом во Францию ​​в январе. Он закончил его в августе, но отложил пересмотр. Публикация журнала Scribner’s Magazine должна была начаться в мае, но даже в апреле Хемингуэй все еще работал над концовкой, которую он, возможно, переписывал целых семнадцать раз. Завершенный роман был опубликован 27 сентября. Биограф Джеймс Меллоу считает, что «Прощание с оружием» закрепило за Хемингуэем статус крупного американского писателя и продемонстрировало уровень сложности, не очевидный в «И восходит солнце». В середине 1929 года в Испании Хемингуэй исследовал свою следующую работу, Смерть днем ​​. Он хотел написать исчерпывающий трактат о корриде, объясняющий тореро и корриды вместе с глоссариями и приложениями, потому что он считал, что коррида «представляет большой трагический интерес, будучи буквально жизнью и смертью»

<. 116>В начале 1930-х годов Хемингуэй проводил зимы на Ки-Уэсте, а лето в Вайоминге, где он нашел «самую красивую страну, которую он видел на американском Западе», и охотился на оленей, лосей и медведей гризли. Там к нему присоединился Дос Пассос, и в ноябре 1930 года, доставив Дос Пассоса на вокзал в Биллингсе, Монтана, Хемингуэй сломал руку в автомобильной катастрофе. Хирург обработал сложный спиральный перелом и связал кость сухожилием кенгуру. Хемингуэй был госпитализирован на семь недель, за ним ухаживала Полин; нервы на его пишущей руке зажили около года, за это время он испытал сильную боль.

Эрнест, Полин, Бамби, Патрик и Грегори Хемингуэй позируют с марлинами после рыбалки to Бимини в 1935 году

Его третий сын, Грегори Хэнкок Хемингуэй, родился годом позже, 12 ноября 1931 года, в Канзас-Сити. Дядя Полины купил супругам дом на Ки-Уэсте с каретным домом, второй этаж которого был переоборудован под писательскую мастерскую. Находясь в Ки-Уэсте, Хемингуэй часто посещал местный бар Sloppy Joe’s. Он пригласил друзей, в том числе Уолдо Пирса, Дос Пассоса и Макса Перкинса, присоединиться к нему на рыбалке и в мужской экспедиции на Драй Тортугас. Тем временем он продолжал путешествовать по Европе и на Кубу, и — хотя в 1933 году он писал о Ки-Уэсте: «У нас здесь прекрасный дом, и дети здоровы», — Меллоу считает, что он «явно беспокоился».

В 1933 году Хемингуэй и Полин отправились на сафари в Восточную Африку. 10-недельная поездка предоставила материал для Зеленых холмов Африки, а также для рассказов «Снегы Килиманджаро » и «Краткая счастливая жизнь Фрэнсиса Макомбера. «. Пара посетила Момбасу, Найроби и Мачакос в Кении; затем перебрались в Территорию Танганьика, где они охотились в Серенгети, около озера Маньяра, а также к западу и юго-востоку от современного национального парка Тарангире.. Их проводником был известный «белый охотник» Филип Персиваль, который руководил Теодором Рузвельтом в его сафари 1909 года. Во время этих путешествий Хемингуэй заболел амебной дизентерией, которая вызвала выпадение кишечника, и он был эвакуирован самолетом в Найроби, что отражено в «Снегах Килиманджаро». По возвращении Хемингуэя на Ки-Уэст в начале 1934 года он начал работу над Green Hills of Africa, которую он опубликовал в 1935 году со смешанными отзывами.

Хемингуэй купил лодку в 1934 году, назвав ее Pilar и начал плавание по Карибскому морю. В 1935 году он впервые прибыл в Бимини, где провел значительное количество времени. В этот период он также работал над Иметь и не иметь, опубликованным в 1937 году, когда он был в Испании, единственным романом, который он написал в 1930-е годы.

Гражданская война в Испании

Хемингуэй (в центре) с голландским режиссером Йорисом Ивенсом и немецким писателем Людвигом Ренном (служащим офицером интернациональной бригады) в Испании во время гражданской войны в Испании, 1937 год.

В 1937 году Хемингуэй уехал в Испания освещала гражданскую войну в Испании для Североамериканского газетного альянса (NANA), несмотря на нежелание Полины заставлять его работать в зоне боевых действий. Он и Дос Пассос подписали контракт на работу с голландским режиссером Йорисом Ивенсом в качестве сценаристов фильма Испанская Земля. Дос Пассос покинул проект после казни Хосе Роблеса, его друга и испанского переводчика, что вызвало раскол между двумя писателями.

К Хемингуэю присоединились в Испании журналист и писатель Марта Геллхорн, с которой он познакомился на Ки-Уэсте годом ранее. Как и Хэдли, Марта была уроженкой Сент-Луиса и, как Полин, работала в парижском Vogue. Керт объясняет, что о Марте «она никогда не заботилась о нем так, как другие женщины». В конце 1937 года, находясь в Мадриде с Мартой, Хемингуэй написал свою единственную пьесу, Пятая колонна, когда город подвергался бомбардировке франкистскими войсками. Он вернулся на Ки-Уэст на несколько месяцев, а затем дважды в Испанию в 1938 году, где он присутствовал на битве при Эбро, последней республиканской битве, и был среди британских и американских журналистов, которые были одними из последних, кто покинул битву при переходе через реку.

Куба

В начале 1939 года Хемингуэй переправился на Кубу на своей лодке и поселился в отеле Ambos Mundos в Гаване. Это была фаза разлуки в медленном и болезненном разрыве с Полиной, который начался, когда Хемингуэй встретил Марту Геллхорн. Марта вскоре присоединилась к нему на Кубе, и они арендовали «Finca Vigía » («Смотровая ферма»), участок площадью 15 акров (61 000 м) в 15 милях (24 км) от Гаваны. Полин и дети уехали из Хемингуэя тем летом, после того, как семья воссоединилась во время визита в Вайоминг; когда его развод с Полиной был завершен, он и Марта поженились 20 ноября 1940 года в Шайенне, Вайоминг.

Хемингуэй со своей третьей женой Мартой Геллхорн, позируя с генералом Ю Ханмоу, Чунцин, Китай, 1941 Хемингуэй и сыновья Патрик (слева) и Грегори с тремя кошками в Finca Vigía ок. середина 1942 г.

Хемингуэй переехал свою основную летнюю резиденцию в Кетчум, штат Айдахо, недалеко от недавно построенного курорта Сан-Вэлли, а свою зимнюю резиденцию переехал на Кубу. Ему было противно, когда друг из Парижа разрешал его кошкам есть со стола, но он влюбился в кошек на Кубе и держал десятки из них на территории. Потомки его кошек живут в его Ки-Уэст доме.

Геллхорн вдохновил его на написание своего самого известного романа По ком звонит колокол, который он начал в марте 1939 года и закончил в июле 1940 года. Он был опубликован в октябре 1940 года. перемещаться, работая над рукописью, и он написал «По ком звонит колокол на Кубе, Вайоминге и Сан-Вэлли». Он стал избранным клубом Книги месяца, за несколько месяцев было продано полмиллиона экземпляров, был номинирован на Пулитцеровскую премию и, по словам Мейерса, «триумфально восстановил литературную репутацию Хемингуэя».

В январе 1941 года Марту отправили в Китай по заданию для журнала Collier’s. Хемингуэй пошел с ней, отправляя депеши для газеты PM, но в целом он не любил Китай. Книга 2009 года предполагает, что в этот период он, возможно, был завербован для работы на советских разведчиков под именем «Агент Арго». Они вернулись на Кубу до объявления войны Соединенными Штатами в декабре того же года, когда он убедил кубинское правительство помочь ему переоборудовать «Пилар», который он намеревался использовать для засады на немецкие подводные лодки у берегов Кубы.

Вторая мировая война

Хемингуэй с полковником. Чарльз Бак Ланхэм в Германии, 1944 г., во время боев в Хюртгенвальде, после чего он заболел пневмонией.

Хемингуэй находился в Европе с мая 1944 года по март 1945 года. Когда он прибыл в Лондон, он встретил Тайм корреспондент журнала Мэри Уэлш, которой он увлекся. Марта была вынуждена пересечь Атлантический океан на корабле, наполненном взрывчаткой, потому что Хемингуэй отказался помочь ей получить пропуск на самолет, и она прибыла в Лондон и обнаружила, что он госпитализирован с сотрясением мозга в результате автомобильной аварии. Она не сочувствовала его тяжелому положению; она обвинила его в том, что он хулиган, и сказала, что с ней «все кончено». Последний раз Хемингуэй видел Марту в марте 1945 года, когда он готовился вернуться на Кубу, и их развод был завершен позже в том же году. Тем временем он попросил Мэри Уэлш выйти за него замуж при их третьей встрече.

Хемингуэй сопровождал войска до высадки в Нормандии с большой повязкой на голове, по словам Мейерса, но его считали » драгоценный груз »и не допускаются на берег. Десантный корабль оказался в пределах видимости Омаха-Бич, после чего попал под вражеский огонь и повернул назад. Позже Хемингуэй писал в Колье, что он мог видеть, что «первая, вторая, третья, четвертая и пятая волны [десантных войск] лежали там, где они упали, и выглядели как множество тяжеловесных связок на плоском галечном участке. между морем и первой крышкой ». Меллоу объясняет, что в тот первый день никому из корреспондентов не разрешили приземлиться, и Хемингуэй был возвращен на Доротея Дикс.

В конце июля он присоединился к «22-му пехотному полку под командованием полковника Чарльза «Бак» Лэнхэма, когда он ехал в сторону Парижа », и Хемингуэй стал фактическим лидером небольшой группы деревенских ополченцев в Рамбуйе за пределами Парижа Пол Фассел замечает: «Хемингуэй столкнулся с серьезными проблемами, играя капитаном пехоты для группы людей Сопротивления, которую он собрал, потому что корреспонденту не полагается руководить войсками, даже если он делает это хорошо». Фактически это противоречило Женевской конвенции, и Хемингуэй был привлечен к уголовной ответственности; он сказал, что «избил репутацию», заявив, что он только давал советы.

25 августа он присутствовал на освобождении Парижа в качестве журналиста; вопреки легенде Хемингуэя, он не был первым в городе и не освободил Ритц. В Париже он посетил Сильвию Бич и Пабло Пикассо с Мэри Уэлш, которая присоединилась к нему там; в духе счастья он простил Гертруду Стайн. Позже в том же году он наблюдал тяжелые бои в битве при Хюртгенском лесу. 17 декабря 1944 года он, несмотря на болезнь, сам поехал в Люксембург, чтобы освещать битву при Арденнах. Однако как только он прибыл, Лэнхэм передал его врачам, которые госпитализировали его с пневмонией; он выздоровел через неделю, но большая часть сражений была окончена.

В 1947 году Хемингуэй был награжден Бронзовой звездой за храбрость во время Второй мировой войны. Его признали за то, что он «подвергался обстрелу в районах боевых действий, чтобы получить точную картину условий», и отметили, что «благодаря своему таланту выражения г-н Хемингуэй позволил читателям получить яркое представление о трудностях и победах. солдат на передовой и его организация в бою ».

Куба и Нобелевская премия

Хемингуэй сказал, что он« не работал как писатель »с 1942 по 1945 год во время своей резиденции на Кубе. В 1946 году он женился на Мэри, у которой пять месяцев спустя была внематочная беременность. Семья Хемингуэев пострадала от ряда несчастных случаев и проблем со здоровьем в годы после войны: в автомобильной катастрофе 1945 года он «сломал себе колено» и получил еще одну «глубокую рану на лбу»; Мэри сломала сначала правую лодыжку, а затем левую в результате нескольких несчастных случаев на лыжах. В результате автомобильной аварии в 1947 году Патрик серьезно заболел и получил ранение головы. Хемингуэй впал в депрессию, когда его друзья-литераторы начали умирать: в 1939 году Уильям Батлер Йейтс и Форд Мэдокс Форд ; в 1940 Ф. Скотт Фицджеральд ; в 1941 году Шервуд Андерсон и Джеймс Джойс; в 1946 году Гертруда Стайн; а в следующем, 1947 году, Макс Перкинс, давний редактор и друг Хемингуэя Скрибнера. В течение этого периода он страдал от сильных головных болей, высокого кровяного давления, проблем с весом и, в конечном итоге, от диабета, большая часть которого была результатом предыдущих несчастных случаев и многих лет пьянства. Тем не менее в январе 1946 года он начал работу над Эдемским садом, закончив к июню 800 страниц. В послевоенные годы он также начал работу над трилогией с предварительным названием «Земля», «Море» и «Воздух», которую он хотел объединить в один роман под названием «Морская книга». Однако оба проекта застопорились, и Меллоу говорит, что неспособность Хемингуэя продолжать работу была «симптомом его проблем» в эти годы.

Хемингуэй и Мэри в Африке перед двумя авиакатастрофами Хемингуэй демонстрирует аварии и травмы от пожара на руках. и глава

В 1948 году Хемингуэй и Мэри отправились в Европу, оставаясь в Венеции на несколько месяцев. Там Хемингуэй влюбился в тогдашнюю 19-летнюю Адриану Иванчич. Платоническая любовная интрига вдохновила на создание романа За рекой и в деревьях, написанного на Кубе во время распрей с Мэри и опубликованного в 1950 году, получившего негативные отзывы. В следующем году, разгневанный критикой восприятия «За рекой» и «За деревьями», он написал черновик «Старик и море» за восемь недель, сказав, что это «лучшее, что я когда-либо мог написать. на всю жизнь «. «Старик и море» стал избранной книгой месяца, сделал Хемингуэя международной знаменитостью и выиграл Пулитцеровскую премию в мае 1952 года, за месяц до отъезда во вторую поездку в Африку.

В 1954 году, находясь в Африке, Хемингуэй был почти смертельно ранен в двух последовательных авиакатастрофах. Он заказал обзорный рейс над Бельгийским Конго в качестве рождественского подарка Мэри. На пути к фотографированию водопада Мерчисон с воздуха самолет врезался в заброшенную опору электросети и «упал в густой кустарнике». Среди травм Хемингуэя была рана головы, а Мэри сломала два ребра. На следующий день, пытаясь получить медицинскую помощь в Энтеббе, они сели на второй самолет, который взорвался при взлете, и Хемингуэй получил ожоги и еще одно сотрясение мозга, на этот раз достаточно серьезное, чтобы вызвать утечку головного мозга. жидкость. В конце концов они прибыли в Энтеббе, чтобы найти репортеров, освещающих историю смерти Хемингуэя. Он проинформировал репортеров и провел следующие несколько недель, выздоравливая и читая свои ошибочные некрологи. Несмотря на травмы, Хемингуэй сопровождал Патрика и его жену в запланированной на февраль рыболовной экспедиции, но из-за боли он стал вспыльчивым, и с ним было трудно ладить. Когда вспыхнул лесной пожар, он снова был ранен, получив ожоги второй степени на ногах, передней части туловища, губах, левой руке и правом предплечье. Спустя несколько месяцев в Венеции Мэри сообщила друзьям обо всех травмах Хемингуэя: два треснувших диска, разрыв почки и печени, вывих плеча и перелом череп. Несчастные случаи могли ускорить последующее физическое ухудшение. После авиакатастрофы Хемингуэй, который на протяжении большей части своей жизни был алкоголиком, которого плохо контролировали, пил больше обычного, чтобы справиться с болью от травм.

Хемингуэй в каюте своей лодки «Пилар», недалеко от побережья Кубы, гр. 1950

В октябре 1954 года Хемингуэй получил Нобелевскую премию по литературе. Он скромно сообщил прессе, что Карл Сэндберг, Исак Динесен и Бернард Беренсон заслужили приз, но он с радостью принял призовые деньги. Меллоу говорит, что Хемингуэй «жаждал получить Нобелевскую премию», но когда он получил ее, спустя несколько месяцев после авиакатастрофы и последующего освещения в прессе, «должно быть, в уме Хемингуэя сохранялось подозрение, что его некролог сыграл роль в решение академии «. Поскольку он страдал от несчастных случаев в Африке, он отказался от поездки в Стокгольм. Вместо этого он послал на прочтение речь, определяющую жизнь писателя:

Письмо в лучшем случае — это одинокая жизнь. Организации писателей смягчают одиночество писателя, но я сомневаюсь, что они улучшат его письмо. Он становится общественным деятелем по мере того, как избавляется от одиночества, и часто его работа ухудшается. Потому что он делает свою работу один, и если он достаточно хороший писатель, он должен сталкиваться с вечностью или с ее отсутствием каждый день.

С конца 1955 года до начала 1956 года Хемингуэй был прикован к постели. Ему сказали бросить пить, чтобы уменьшить повреждение печени, и он сначала последовал совету, но затем проигнорировал. В октябре 1956 года он вернулся в Европу и встретил баскского писателя Пио Бароха, который тяжело заболел и умер через несколько недель. Во время поездки Хемингуэй снова заболел, и его лечили от «высокого кровяного давления, заболеваний печени и артериосклероза».

В ноябре 1956 года, когда он был в Париже, ему вспомнились сундуки, которые он хранил в отеле Ritz в 1928 году и никогда не возвращал. После повторного требования и открытия чемоданов, Хемингуэй обнаружил, что они были заполнены записными книжками и записями из его парижских лет. Взволнованный открытием, когда он вернулся на Кубу в начале 1957 года, он начал преобразовывать восстановленную работу в свои мемуары Подвижный пир. К 1959 году у него закончился период активной деятельности: он закончил «A Moveable Feast» (релиз намечен на следующий год); увеличил «Истину в первом свете» до 200 000 слов; добавлены главы в Эдемский сад; и работал над «Островами в ручье». Последние три хранились в сейфе в Гаване, поскольку он сосредоточился на последних штрихах для «Подвижного праздника». Автор Майкл Рейнольдс утверждает, что именно в этот период Хемингуэй впал в депрессию, от которой он не смог оправиться.

Finca Vigía стала переполнена гостями и туристами, так как Хемингуэй начал становиться недовольным жизнью там. считается постоянным переездом в Айдахо. В 1959 году он купил дом с видом на Биг-Вуд-Ривер, недалеко от Кетчума, и уехал с Кубы, хотя, по-видимому, оставался в легких отношениях с правительством Кастро, рассказывая New York Times, что он был «в восторге» от свержения Кастро Батисты. Он был на Кубе в ноябре 1959 года, между возвращением из Памплоны и поездкой на запад, в Айдахо, и в следующем году на свой 61-й день рождения; однако в том же году он и Мэри решили уехать, узнав, что Кастро хочет национализировать собственность, принадлежащую американцам и другим иностранным гражданам. 25 июля 1960 года Хемингуэи в последний раз покинули Кубу, оставив произведения искусства и рукописи в банковском хранилище в Гаване. После вторжения в Залив Свиней в 1961 году, Finca Vigía была экспроприирована кубинским правительством вместе с коллекцией Хемингуэя, состоящей из «четырех-шести тысяч книг». Президент Кеннеди организовал поездку Мэри Хемингуэй на Кубу, где она встретила Фиделя Кастро и получила документы и картины своего мужа в обмен на пожертвование Finca Vigía Кубе. В 1964 году Мэри связалась с Жаклин Кеннеди, чтобы предложить документы Хемингуэя Президентской библиотеке и музею Джона Кеннеди.

Айдахо и самоубийству

Хемингуэй продолжил переработку материала, который был опубликован как «Подвижный праздник» в течение 1950-х годов. В середине 1959 года он посетил Испанию, чтобы изучить серию статей о корриде по заказу журнала Life. Жизнь требовала всего 10 000 слов, но рукопись вышла из-под контроля. Он не смог организовать свое письмо впервые в жизни, поэтому попросил А. Э. Хотчнер поехать на Кубу, чтобы помочь ему. Хотчнер помог ему сократить фрагмент «Жизни» до 40 000 слов, а Scribner’s согласился выпустить полную версию книги (Опасное лето ) почти из 130 000 слов. Хотчнер обнаружил, что Хемингуэй «необычайно нерешителен, дезорганизован и сбит с толку» и сильно страдает от потери зрения.

Охота на птиц Хемингуэя в Силвер-Крик, недалеко от Пикабо, Айдахо, Январь 1959 г.; с ним Гэри Купер и Бобби Петерсон

Хемингуэй и Мэри в последний раз покинули Кубу 25 июля 1960 года. Он открыл небольшой офис в своей квартире в Нью-Йорке и попытался работать, но он уехал вскоре после этого. Затем он отправился один в Испанию, чтобы сфотографироваться для обложки журнала Life. Несколько дней спустя в новостях сообщалось, что он серьезно болен и находится на грани смерти, что запаниковало Мэри, пока она не получила от него телеграмму, в которой говорилось: «Сообщения ложные. Путешествуйте по Мадриду. С любовью, папа». На самом деле он был серьезно болен и считал, что находится на грани срыва. Чувствуя себя одиноким, он несколько дней лежал в постели, замолкая в тишине, несмотря на то, что первые выпуски «Опасного лета» были опубликованы в журнале Life в сентябре 1960 года и получили хорошие отзывы. В октябре он уехал из Испании в Нью-Йорк, где отказался покидать квартиру Мэри, полагая, что за ним наблюдают. Она быстро отвезла его в Айдахо, где врач Джордж Сэвиерс встретил их в поезде.

В это время Хемингуэй постоянно беспокоился о деньгах и своей безопасности. Он беспокоился о своих налогах и о том, что никогда не вернется на Кубу, чтобы забрать рукописи, которые он оставил в банковском хранилище. Он стал параноиком, думая, что ФБР активно следит за его передвижениями в Кетчуме. Фактически ФБР открыло досье на него во время Второй мировой войны, когда он использовал «Пилар» для патрулирования вод у берегов Кубы, и Дж. Эдгар Гувер имел агента в Гаване, наблюдавшего за ним в 1950-е годы. К концу ноября Мэри пришла в упадок, и Сэвиерс предложил Хемингуэю пойти в клинику Мэйо в Миннесоте; Хемингуэй мог подумать, что он должен лечиться там от гипертонии. ФБР знало, что Хемингуэй находился в клинике Мэйо, о чем агент позже задокументировал в письме, написанном в январе 1961 года. Он был зарегистрирован в клинике Мэйо под именем Сэвирса, чтобы сохранить анонимность. Мейерс пишет, что «лечение Хемингуэя в Мэйо окружает аура секретности», но подтверждает, что в декабре 1960 года его лечили электросудорожной терапией 15 раз, а в январе 1961 года «выпустили в руины». 122>

Хемингуэй вернулся в Кетчум в апреле 1961 года, через три месяца после выписки из клиники Мэйо, когда однажды утром Мэри «нашла Хемингуэя с дробовиком» на кухне. Она позвонила Сэвирсу, который ввел ему успокоительное и доставил в больницу Сан-Вэлли; оттуда он был возвращен в Мейо для дальнейшего лечения электрошоком. Он был освобожден в конце июня и вернулся домой в Кетчум 30 июня; Затем он «совершенно сознательно» застрелился из своего любимого ружья рано утром 2 июля 1961 года. Он открыл кладовую в подвале, где хранилось его оружие, поднялся наверх, в вестибюль главного входа, и застрелился из «двойного» дробовик, которым он пользовался так часто, что это мог быть друг «.

Мэри позвонила в больницу Сан-Вэлли, и врач быстро прибыл в дом, определив, что Хемингуэй» умер от самоубийства » рана в голову «. Мэри была введена успокоительное и доставили в больницу, а на следующий день она вернулась домой, где она убрала дом, позаботилась о похоронах и организации поездки. Бернис Керт пишет, что «ей не показалось сознательной ложью», когда она сообщила прессе, что его смерть была случайной. В интервью для прессы пять лет спустя Мэри подтвердила, что он застрелился.

Мемориал Хемингуэя, Сан-Вэлли, Айдахо

Семья и друзья прилетели в Кетчум на похороны, проводимые местным католическим священником, который считал, что смерть наступила случайно. Во время похорон алтарный мальчик упал в обморок у изголовья гроба, а брат Хемингуэя Лестер написал: «Мне казалось, что Эрнест все это одобрил бы». Он похоронен на кладбище Кетчум.

Поведение Хемингуэя в последние годы его жизни было похоже на поведение его отца до того, как он покончил с собой; его отец, возможно, имел, в результате чего чрезмерное накопление железа в тканях приводит к психическому и физическому ухудшению. Медицинские записи, опубликованные в 1991 году, подтвердили, что Хемингуэю был поставлен диагноз гемохроматоз в начале 1961 года. Его сестра Урсула и его брат Лестер также покончили с собой. Появились и другие теории, объясняющие ухудшение психического здоровья Хемингуэя, в том числе то, что множественные сотрясения мозга в течение его жизни могли вызвать у него хроническую травматическую энцефалопатию (ХТЭ), что в конечном итоге привело к его самоубийству. Здоровье Хемингуэя осложнялось пьянством на протяжении большей части его жизни.

Памятник Хемингуэю к северу от Солнечной долины выгравирован на базе с панегириком, который Хемингуэй написал своему другу несколько десятилетий назад:

Больше всего он любил осень

желтые листья на тополях

листья, плывущие по ручьям с форелью

и над холмами

высокое синее безветренное небо

… Теперь он навсегда останется их частью.

Стиль письма

New York Times написала в 1926 году о первом романе Хемингуэя: «Никакой анализ не может передать их Качество «И восходит солнце». Это поистине захватывающая история, рассказанная скудным, жестким, спортивным повествованием, которое посрамляет больше литературного английского языка ». Книга «И восходит солнце» написана скупой, сжатой прозой, которая прославила Хемингуэя и, по словам Джеймса Нагеля, «изменила природу американского письма». В 1954 году, когда Хемингуэю была присуждена Нобелевская премия по литературе, это произошло за «его мастерство в искусстве повествования, последнее продемонстрированное в« Старике и море », и за влияние, которое он оказал на современный стиль». 611>Если прозаик знает достаточно о том, о чем он пишет, он может опустить то, что он знает, и читатель, если писатель пишет достаточно правдиво, будет ощущать эти вещи так же сильно, как если бы писатель их высказал.. Достоинство движения айсберга связано с тем, что только одна восьмая его часть находится над водой. Писатель, который пропускает вещи, потому что он их не знает, делает только пустоты в своих произведениях.

— Эрнест Хемингуэй в Смерть днем ​​

Генри Луи Гейтс считает, что стиль Хемингуэя в основном сформировался «в реакция на [его] опыт мировой войны ». После Первой мировой войны он и другие модернисты «потеряли веру в центральные институты западной цивилизации», противодействуя сложному стилю писателей 19-го века и создавая стиль, «в котором значение устанавливается через диалог, действие и молчание. — художественная литература, в которой явно не говорится ничего важного — или, по крайней мере, очень мало ».

В художественной литературе Хемингуэя часто используются грамматические и стилистические конструкции из других языков, кроме английского. Критики Аллен Джозефс, Мими Гладштейн и Джеффри Херлихи-Мера изучали, как испанский язык повлиял на прозу Хемингуэя, которая иногда появляется непосредственно на другом языке (курсивом, как в Старик и море ) или в Английский как дословный перевод. Он также часто использовал двуязычные каламбуры и кросс-языковую игру слов в качестве стилистических приемов.

Поскольку он начинал как писатель рассказов, Бейкер считает, что Хемингуэй научился «извлекать максимум из наименьшего, как сокращать язык, как умножать интенсивности и как говорить только правду таким образом, чтобы можно было говорить больше, чем правда «. Хемингуэй назвал свой стиль теорией айсберга : факты плавают над водой; несущая конструкция и символика действуют вне поля зрения. Концепцию теории айсберга иногда называют «теорией упущения». Хемингуэй считал, что писатель может описать одну вещь (например, рыбалку Ника Адамса в «Большой реке двух сердец»), хотя совсем другое происходит под водой (Ник Адамс концентрируется на рыбалке до такой степени, что ему не нужно думать о что-нибудь еще). Пол Смит пишет, что первые рассказы Хемингуэя, собранные как в наше время, показали, что он все еще экспериментировал со своим стилем письма. Он избегал сложного синтаксиса. Около 70 процентов предложений — это простые предложения — детский синтаксис без подчинения..

Джексон Бенсон считает, что Хемингуэй использовал автобиографические детали в качестве приемов о жизни в целом, а не только о своей жизни. Например, Бенсон постулирует, что Хемингуэй использовал свой опыт и рисовал его со сценариями «а что, если»: «что, если бы я был ранен так, что я не мог спать по ночам? Что, если бы я был ранен и сошел с ума, что бы случится, если меня отправят обратно на фронт? » В своей книге «Искусство рассказа» Хемингуэй объясняет: «Некоторые вещи, которые я обнаружил, являются правдой. Если вы упустите важные вещи или события, о которых вы знаете, история станет более убедительной. Если вы уйдете или пропустите что-то, потому что если вы этого не знаете, рассказ будет бесполезным. Проверка любого рассказа — насколько хорош материал, который пропускаете вы, а не ваши редакторы ».

Простота прозы обманчива. Зои Тродд считает, что Хемингуэй составил скелетные предложения в ответ на наблюдение Генри Джеймса о том, что Первая мировая война «израсходовала слова». Хемингуэй предлагает «многофокусную» фотографическую реальность. Его айсбергская теория упущений — это фундамент, на котором он строит. Синтаксис, в котором отсутствуют подчиненные союзы , создает статические предложения. Фотографический стиль «снимок » создает коллаж изображений. Многие типы внутренней пунктуации (двоеточия, точки с запятой, тире, круглые скобки) опускаются в пользу коротких повествовательных предложений. Предложения строятся друг на друге, так как события строятся, чтобы создать ощущение целого. В одной истории существует несколько нитей; «встроенный текст» соединяет мосты под другим углом. Он также использует другие кинематографические приемы быстрого перехода от одной сцены к другой; или «сращивания» одной сцены с другой. Преднамеренные упущения позволяют читателю заполнить пробел, как бы отвечая на инструкции автора, и создать трехмерную прозу.

В конце лета того же года мы жили в доме в деревне, которая выходила на реку и равнина в горы. В русле реки были галька и валуны, сухие и белые на солнце, а вода была прозрачной, быстро движущейся и голубой в каналах. Войска прошли мимо дома и по дороге, и пыль, которую они подняли, посыпала деревья.

— Открывающийся отрывок из Прощай, оружие показывает, как Хемингуэй использовал это слово, а

Хемингуэй обычно использовал это слово. «и» вместо запятых. Такое использование полисиндетона может служить для передачи непосредственности. В полисиндетоническом предложении Хемингуэя — или в более поздних работах — его использовании придаточных предложений — используются союзы, чтобы сопоставить поразительные видения и образы. Бенсон сравнивает их с хайку. Многие последователи Хемингуэя неверно истолковали его мнение и осудили любое выражение эмоций; Сол Беллоу высмеивал этот стиль: «У тебя есть эмоции? Задуши их». Однако намерением Хемингуэя было не устранение эмоций, а их более научное изображение. Хемингуэй считал, что описывать эмоции легко и бессмысленно; он создавал коллажи изображений, чтобы уловить «реальную вещь, последовательность движений и фактов, которые вызывали эмоцию и которые были бы действительны через год или через десять лет, или, если повезет, и если вы изложите это достаточно чисто, всегда «. Такое использование изображения в качестве объективного коррелята характерно для Эзры Паунда, Т.С. Элиота, Джеймса Джойса и Пруста. Письма Хемингуэя отсылают к книге Пруста «Воспоминания о вещах прошлого» несколько раз на протяжении многих лет и указывают на то, что он прочитал эту книгу как минимум дважды.

Темы

Популярность работы Хемингуэя зависит от ее тематики. о любви, войне, путешествиях, пустыне и потерях — все это ярко проявляется в работе. Хемингуэй часто писал об американцах за границей. «В шести из семи романов, опубликованных при его жизни, — пишет Джеффри Херлихи в книге Хемингуэя« Национализм экспатриантов », — главный герой находится за границей, двуязычный и двухкультурный». Херлихи называет это «транснациональным архетипом Хемингуэя» и утверждает, что иностранное окружение «не только экзотические декорации или космополитическая среда, но и мотивирующие факторы в действиях персонажей». Критик Лесли Фидлер видит тему, которую он определяет как «Священную землю» — Американский Запад — в творчестве Хемингуэя распространяется на горы Испании, Швейцарии и Африки, а также на реки Мичиган. Американский Запад получил символический кивок, назвав «Отель Монтана» в фильмах «Солнце тоже восходит» и «По ком звонит колокол». Согласно Штольцфусу и Фидлеру, в творчестве Хемингуэя природа — это место для возрождения и отдыха; и именно здесь охотник или рыбак может испытать момент трансцендентности в тот момент, когда они убивают свою добычу. Природа там, где мужчины существуют без женщин: мужчины ловят рыбу; мужчины охотятся; люди находят искупление в природе. Хотя Хемингуэй действительно пишет о спорте, таком как рыбалка, Карлос Бейкер отмечает, что акцент делается больше на спортсмена, чем на спорт. По сути, большая часть работ Хемингуэя может быть рассмотрена в свете американского натурализма, что очевидно в подробных описаниях, таких как в «Большой реке двух сердец».

Фидлер считает, что Хемингуэй инвертирует Американская литературная тема злой «Темной женщины» против хорошей «Светлой женщины». Темная женщина — Бретт Эшли из И восходит солнце — богиня; светлая женщина — Марго Макомбер из «Краткая счастливая жизнь Фрэнсиса Макомбера » — убийца. Роберт Скоулз признает, что ранние рассказы Хемингуэя, такие как «Очень короткое Рассказ «, представив» мужского персонажа положительно, а женского — отрицательно «. По словам Рены Сандерсон, ранние критики Хемингуэя хвалили его ориентированный на мужчин мир мужских занятий, а художественная литература делила женщин на «кастраторов или рабынь любви». Феминистские критики назвали Хемингуэя «врагом общества номер один», хотя более поздние переоценки его работ «дали новое представление о женских персонажах Хемингуэя (и их сильных сторонах) и выявили его собственную чувствительность к гендерным вопросам, что поставило под сомнение самоубийство. старое предположение, что его произведения односторонне мужские «. Нина Байм считает, что Бретт Эшли и Марго Макомбер «являются двумя выдающимися примерами« стервозных женщин »Хемингуэя».

Мир ломает всех, и впоследствии многие становятся сильными в сломанных местах. Но тех, кто не сломается, убивает. Он беспристрастно убивает очень хороших, очень нежных и очень храбрых. Если вы не один из них, вы можете быть уверены, что он убьет и вас, но особой спешки не будет.

— Эрнест Хемингуэй в Прощай, оружие

Тема женщин и смерти очевидна в рассказах еще в «Индейском лагере «. Тема смерти пронизывает все творчество Хемингуэя. Янг считает, что акцент в «Индейском лагере» был сделан не столько на рожающей женщине или убившем себя отце, сколько на Нике Адамсе, который становится свидетелем этих событий в детстве и становится «сильно израненным и нервным молодым человеком». Хемингуэй устанавливает события в «Индейском лагере», которые формируют личность Адамса. Янг считает, что «Индейский лагерь» содержит «главный ключ» к тому, «чем был его автор на протяжении примерно тридцати пяти лет своей писательской карьеры». Штольцфус считает, что работа Хемингуэя более сложна с отображением истины, присущей экзистенциализму : если принять «ничто», то искупление достигается в момент смерти. Те, кто встречает смерть с достоинством и мужеством, живут настоящей жизнью. Фрэнсис Макомбер умирает счастливым, потому что последние часы его жизни подлинны; тореадор в корриде представляет собой вершину жизни, прожитой с аутентичностью. В своей статье «Использование аутентичности: Хемингуэй и литературное поле» Тимо Мюллер пишет, что художественная литература Хемингуэя успешна, потому что персонажи живут «аутентичной жизнью», а «солдаты, рыбаки, боксеры и жители глубинки являются одними из архетипов аутентичности в современном мире. литература ».

Тема выхолащивания преобладает в творчестве Хемингуэя, особенно в« И восходит солнце ». По словам Фидлера, кастрация — результат поколения раненых солдат; и о поколении, в котором такие женщины, как Бретт, достигли эмансипации. Это также относится к второстепенному персонажу, Фрэнсис Клайн, девушке Кона в начале книги. Ее персонаж поддерживает эту тему не только потому, что идея была представлена ​​в начале романа, но и потому, что она оказала влияние на Кона в начале книги, появляясь лишь небольшое количество раз. Бейкер считает, что работа Хемингуэя подчеркивает «естественное» против «неестественного». В «Альпийской идиллии» «неестественность» катания на лыжах в высокогорной местности поздним весенним снегом противопоставляется «неестественности» крестьянина, который позволил трупу своей жены слишком долго оставаться в сарае зимой. Лыжники и крестьяне уходят в долину к «естественному» источнику для искупления.

Описания еды и напитков занимают видное место во многих работах Хемингуэя. В рассказе Большая Двуглавая река Хемингуэй описывает голодного Ника Адамса, который готовит банку свинины с бобами и банку спагетти на огне в тяжелом чугунном котле. Примитивный акт приготовления еды в одиночестве является восстановительным актом и одним из нарративов Хемингуэя о послевоенной интеграции.

Сьюзен Бигель написала это некоторыми более поздними критиками, пишущими через призму более современных социальных и социальных сетей. культурный контекст через несколько десятилетий после смерти Хемингуэя и более чем полвека после того, как его романы были впервые опубликованы, охарактеризовал социальную эпоху, изображаемую в его художественной литературе, как женоненавистничество и гомофобию. В своем эссе 1996 года «Критический прием» Бигель проанализировала критику Хемингуэя за четыре десятилетия и обнаружила, что «критики, заинтересованные в мультикультурализме», особенно в 1980-х годах, просто игнорировали Хемингуэя, хотя были написаны некоторые «апологетики». Типичным, по словам Бигеля, является анализ романа Хемингуэя 1926 года «И восходит солнце», в котором критик утверждал: «Хемингуэй никогда не позволяет читателю забыть, что Кон — еврей, не непривлекательный персонаж, который оказался евреем, а еврей. персонаж, который непривлекателен, потому что он еврей ». Также в течение 1980-х, по словам Бигеля, была опубликована критика, сосредоточенная на исследовании «ужаса гомосексуализма » и «расизма », типичных для социальной эпохи, изображенных в художественной литературе Хемингуэя. В общей оценке работы Хемингуэя Бигель написал: «В своей замечательной художественной литературе он говорит правду о человеческом страхе, вине, предательстве, насилии, жестокости, пьянстве, голоде, жадности, апатии, экстазе, нежности, любви и похоти.. «

Влияние и наследие

Статуя Хемингуэя в натуральную величину, созданная Хосе Вилья Соберон, в баре El Floridita в Гаване

Hemingway’s наследием американской литературы является его стиль: писатели, пришедшие после него, либо подражали ему, либо избегали его. После того, как его репутация была установлена ​​с публикацией «Солнце также восходит», он стал представителем поколения, пережившего Первую мировую войну, установив стиль, которому следует следовать. Его книги были сожжены в Берлине в 1933 году, «как памятник современного декаданса» и отвергнуты его родителями как «грязь». Рейнольдс утверждает, что наследие состоит в том, что «[Хемингуэй] оставил истории и романы настолько трогательными, что некоторые из них стали частью нашего культурного наследия».

Бенсон считает, что подробности жизни Хемингуэя стали «основным средством эксплуатации»., в результате возникла индустрия Хемингуэя. Ученый Хемингуэя Халленгрен считает, что «крутой стиль» и мачизм должны быть отделены от самого автора. Бенсон соглашается, описывая его как интроверта и замкнутого человека, как Дж. Д. Сэлинджер, хотя Хемингуэй замаскировал свой характер хвастовством. Во время Второй мировой войны Сэлинджер встречался и переписывался с Хемингуэем, которого он признал как влияние. В письме к Хемингуэю Сэлинджер утверждал, что их переговоры «дали ему единственные обнадеживающие минуты всей войны», и в шутку «назвал себя национальным председателем клубов фанатов Хемингуэя».

Видна степень его влияния. из непреходящих и разнообразных дани Хемингуэю и его произведениям. 3656 Хемингуэй, малая планета, открытая в 1978 году советским астрономом Николаем Черных, была названа в честь Хемингуэя, а в 2009 году кратер на Меркурии также был назван в его честь. Устройство Килиманджаро Рэя Брэдбери показало, что Хемингуэй переносится на вершину горы Килиманджаро, а в фильме 1993 года Борьба Эрнеста Хемингуэя рассказывается о дружбе двух пенсионеров., которого играют Роберт Дюваль и Ричард Харрис, в приморском городке Флориды. Его влияние также проявляется во многих ресторанах, носящих его имя, и в увеличении количества баров под названием «Harry’s», что является намеком на бар в Across the River и Into the Trees. Сын Хемингуэя Джек (Бамби) продвигал линию мебели в честь своего отца, Montblanc создал перьевую ручку Хемингуэя, и было создано несколько линий одежды, вдохновленных Хемингуэем. В 1977 г. был организован Международный конкурс имитации Хемингуэя, чтобы отметить его особый стиль и комические попытки авторов-любителей подражать ему; абитуриентам предлагается представить одну «действительно хорошую страницу действительно плохого Хемингуэя», а победители отправляются в бар Harry’s Bar в Италии.

В 1965 году Мэри Хемингуэй основала Фонд Хемингуэя, а в 1970-х годах она пожертвовала документы своего мужа. в Библиотеку Джона Ф. Кеннеди. В 1980 году группа ученых Хемингуэя собралась, чтобы оценить пожертвованные статьи, впоследствии сформировав Общество Хемингуэя, «приверженное поддержке и поощрению стипендий Хемингуэя». В честь Хемингуэя были учреждены многочисленные награды за значительные достижения в области искусства и культуры, включая Премию Фонда Хемингуэя / ПЕН-клуба и Премию Хемингуэя.

. В 2012 году он был введен в должность в Чикаго. Зал литературной славы.

Почти ровно через 35 лет после смерти Хемингуэя, 1 июля 1996 года, его внучка Марго Хемингуэй умерла в Санта-Монике, Калифорния. Марго была супермоделью и актрисой, сыгравшей вместе со своей младшей сестрой Мариэль в фильме 1976 года Губная помада. Позднее ее смерть была признана самоубийством, что сделало ее «пятым человеком в четырех поколениях ее семьи, совершившим самоубийство».

Три дома, связанные с Хемингуэем, занесены в Национальный реестр исторических мест США: Коттедж Эрнеста Хемингуэя на озере Валлония, штат Мичиган, определен в 1968 году; Дом Эрнеста Хемингуэя в Ки-Уэсте, обозначенный в 1968 году; и Дом Эрнеста и Мэри Хемингуэй в Кетчуме, обозначенный в 2015 году. Дом его детства в Оук-парке, штат Иллинойс, представляет собой музей и архив, посвященный Хемингуэю. Дом детства Хемингуэя в Оук-парке и его резиденция в Гаване также были преобразованы в музеи.

Избранный список работ

• (1926) В наше время
• (1927) И восходит солнце
• ( 1929) Прощай, оружие
• (1937) Иметь и не иметь
• (1940) По ком звонит колокол
• (1951) Старик и море

См. также

• Семейное древо с указанием родителей Эрнеста Хемингуэя, братьев и сестер, жен, детей и внуков

Примечания

Ссылки

Цитаты

Цитированные ссылки

Внешние ссылки

• Архивы Хемингуэя: Джон Ф. Кеннеди Ли brary
• Коллекция Эрнеста Хемингуэя в Техасский университет в Остине
• Документы Мориса Дж. Спейзера в Университете Южной Каролины, Департамент редких книг и специальных коллекций
• Журналистика Эрнеста Хемингуэя в Архиве американской журналистики
• «Искусство фантастики № 21. Парижское обозрение. Весна 1958 г.
• Записи ФБР: Убежище, Тема: Эрнест Хемингуэй
• Коллекция юридических файлов Хемингуэя, 1899–1971 гг. Рукописи и архивы, Нью-Йоркская публичная библиотека.
• Эрнест Хемингуэй на Нобелевской премии. org
• В поисках помощи для писем Адель К. Брокхофф, включая переписку Хемингуэя, в Колумбийском университете. Библиотека редких книг и рукописей.
• Коллекция Эрнеста Хемингуэя в библиотеках Мэрилендского университета
• Коллекция Эрнеста Хемингуэя. Yale Collection of American Literature, Beinecke Rare Book and Manuscript Library.
• Audre Hanneman was a biographer of Ernest Hemingway. Her papers can be found at the University of Maryland Libraries.