Кэйа на английском как пишется

Кэйа Олберич — приёмный сын клана Рагнвиндр, известных в Мондштадте винодельных магнатов.

Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз называл Дилюка Рагнвиндра «братом».

В настоящее время Кэйа служит капитаном кавалерии Ордо Фавониус и является доверенным помощником действующего магистра Джинн.

Если в Мондштадте или его окрестностях случается какая-то беда, зачастую с ней может разобраться только Кэйа.

Если вы хотите найти Кэйю, то вряд ли вы сможете найти его в штабе Ордо Фавониус. Лучше загляните в какую-нибудь таверну после полуночи.

Чаще всего Кэйю можно встретить за барной стойкой, болтающего с горожанами и попивающего знаменитую в Мондштадте «Полуденную смерть».

Он на удивление популярен среди стариков, они его даже зовут «лучшим кандидатом во внуки Мондштадта».

Трудно представить себе столь спонтанного, дружелюбного и любящего вино человека, как офицер Кэйа из Ордо Фавониус.

Среди собутыльников Кэйи часто можно встретить и охотников, и даже местных разбойников.

Независимо от того, насколько по началу им не нравится Кэйа, в конце концов они вываливают ему всю подноготную.

Однако в зависимости от пролитой информации, дальнейшее развитие событий может варьироваться от неконтролируемого кошмара до безобидной шутки.

«У каждого есть свои секреты, но не все знают, что с ними делать», — говорит Кэйа с ухмылкой, после которой хочется врезать ему в лицо.

Однажды Кэйа сказал магистру Варке: «Справедливость — это вовсе не принцип, а итог насилия. А что касается самого процесса… Не беспокойтесь об этом».

Если всё идёт по его плану, Кэйа не заботится о том, как всё закончится.

Бесцеремонность и импровизация определяют характер Кэйи.

Также можно сказать, что его характер не так уж и отличается от взрывного вкуса «Полуденной смерти».

Однако же безрассудный подход Кэйи к вещам не лишён противоречий.

Однажды, чтобы заставить главаря разбойников драться с ним один на один, Кэйа активировал древних стражей руин, которые заперли остальную часть банды с его собственным отрядом.

После этого случая даже доверяющая ему Джинн неодобрительно покачала головой.

Но Кэйе не просто всё равно. Кэйа наслаждается тем, когда сложная ситуация заставляет его принять важное решение.

Ему нравится видеть колебание в глазах своих товарищей, прежде чем броситься в бой вместе с ним, и страх в глазах своих врагов, прежде чем они бросают все свои силы против него.

Винодельческий бизнес на протяжении многих лет приносил богатства Мондштадту. Но процветание порождает жадность, а жадность привлекает бандитов и монстров.

Защищая город от этих угроз, Кэйа берёт на вооружение не только меч, но и остроумный юмор.

Однажды некий молодой рыцарь посвятил годы своей жизни изучению угроз вокруг Мондштадта и пришёл к поразительному выводу:

Уровень опасности и отчёты о происшествиях как внутри, так и за пределами города показывают резкое снижение, когда «Полуденная смерть» вне сезона…

Он показал свои находки капитану Кэйе в надежде получить от него какие-нибудь советы.

Кэйа со странной ухмылкой на лице ответил нервному молодому рыцарю: «Интересно. Я этим займусь сам».

С Кэйей легко разговаривать и приятно общаться.

Единственное, на что он не проливает свет, — это его прошлое.

Даже когда магистр требовал информацию о его прошлом, Кэйа избегал прямых вопросов и давал ответы, в которые едва можно было поверить.

«Это случилось в конце лета, десять лет назад», — говорил он. «Мы с отцом проезжали мимо винокурни «Рассвет».

«Пойду куплю нам в дорогу виноградного сока», — сказал он, но так и не вернулся.

Если бы мастер Крепус не взял меня к себе, я, вероятно, не пережил бы ураган, разразившийся той ночью».

За сухим описанием скрывается тщательно сконструированная ложь.

На самом деле разговор, состоявшийся в тот день, звучал так:

«Это твой шанс. Ты наша единственная надежда».

Его родной отец сжал его худые плечи в своих руках, но продолжал смотреть вдаль.

Где-то за горизонтом была их родина, Каэнри’ах.

Кэйа никогда не забудет этот взгляд, в котором смешались надежда и ненависть.

Все мондштадтцы знают двух самых привлекательных молодых джентльменов города.

Одним из них является безупречный Дилюк, элегантный фехтовальщик, на уверенном лице которого всегда играет дружелюбная улыбка.

Другим джентльменом с экзотическим видом является Кэйа.

Когда-то он был другом, опорой и «мозгом» Дилюка во всех столкновениях, которые они встречали плечом к плечу.

Они были почти как близнецы, знали мысли и движения друг друга, не нуждаясь в словах. Они защищали Мондштадт при свете солнца и луны.

Это длилось до того мрачного дня, когда гигантское чудовище напало на конвой, который сопровождал Дилюк.

В первый раз Кэйа не выполнил свой долг… Единственный раз.

Когда Кэйа наконец добрался до позиции Дилюка, было уже слишком поздно.

Их отец умер от той неизвестной силы, с помощью которой ему удалось победить чудовище.

Забыв о рыцарской дисциплине, и Кэйа, и Дилюк были потрясены тем, что увидели.

«Даже такой человек, как мастер Крепус, при угрожающей опасности смог поддаться злой силе…»

При этой мысли Кэйа всего лишь ухмыльнулся.

«Мир полон неожиданностей».

Вид их общего отца, мертвого в луже крови, заставил двух его сыновей навсегда разойтись в разные стороны.

В тот вечер, когда Кэйа Олберич обрёл Глаз Бога, шёл сильный дождь.

Несколько ранее тем же днём Крепус Рагнвиндр был вынужден прибегнуть к Глазу Порчи, но силы его обернулись против хозяина. Чтобы спасти отца от невыносимых мук, Дилюк Рагнвиндр лишил его жизни собственными руками.

Сводный брат Дилюка, Кэйа, всегда был рядом, но теперь он разделить трагедию отца и сына не явился.

В ту ночь ливень над Мондштадтом словно оплакивал гибель мастера Крепуса.

Одну из своих сторон Кэйа держал в тайне ото всех: он на самом деле был посланным в Мондштадт агентом на службе Каэнри’ах. Ради задания родной отец бросил его на чужой земле, и тогда только мастер Крепус и Мондштадт приняли его с распростёртыми объятиями.

Если бы между Каэнри’ах и Мондштадтом разразилась война, чью сторону следовало ему принять? Кому помочь: родному отцу, безжалостно его бросившему, или отцу приёмному, который принял его и воспитал?

Неразрешимые вопросы долго приносили Кэйе страдания. Он разрывался между верностью и долгом, искренностью и счастьем.

Теперь же это шаткое равновесие нарушила смерть Крепуса. Кэйю захлестнуло чувство обретённой свободы, но такой эгоистичной реакции он стыдился. Как приёмный сын, он должен был спасти Крепуса, но на мгновение опоздал. Как сводный брат, он был обязан разделить горе с Дилюком. Но когда на его глазах умирал отец, он оставался за спиной брата, а мысли его вращались вокруг древнего заговора.

Пожираемый виной, он постучался в комнату к Дилюку. Проливной дождь смыл пелену обмана и тайное стало явным. Кэйа во всем сознался.

Он знал, что Дилюк придёт в ярость. Братья обнажили мечи,на этот раз друг против друга. «Вот и наказание за жизнь во лжи» — подумал Кэйа.

Но только они скрестили клинки, как впервые по телу Кэйи разнеслась и забурлила могучая сила элементов. Многие годы он оставался в тени своего блестящего брата, но теперь впервые предстал перед ним в своём истинном естестве.

Обжигающе холодная, хрупкая элементальная энергия устремилась от его меча к пламени Дилюка. От столкновения голубого льда и красного пламени поднялся вихрь, потрясший их обоих. Именно в этот безмолвный миг Кэйе был дарован Глаз Бога.

С того дня пути Кэйи и Дилюка разошлись. Разговоров об этом, как и о происхождении своего Глаза Бога, он всячески избегает.

Хоть и артефакт этот — символ тяжёлой битвы и плод раскрытой истины, Кэйа считает его напоминанием о том, что груз лжи ему придётся пронести через всю жизнь.

В тот вечер, когда Кэйа Олберич обрёл Глаз Бога, шёл сильный дождь.

Несколько ранее тем же днём Крепус Рагнвиндр был вынужден прибегнуть к Глазу Порчи, но силы его обернулись против хозяина. Чтобы спасти отца от невыносимых мук, Дилюк Рагнвиндр лишил его жизни собственными руками.

Сводный брат Дилюка, Кэйа, всегда был рядом, но теперь он разделить трагедию отца и сына не явился.

В ту ночь ливень над Мондштадтом словно оплакивал гибель мастера Крепуса.

Одну из своих сторон Кэйа держал в тайне ото всех: он на самом деле был посланным в Мондштадт агентом на службе Каэнри’ах. Ради задания родной отец бросил его на чужой земле, и тогда только мастер Крепус и Мондштадт приняли его с распростёртыми объятиями.

Если бы между Каэнри’ах и Мондштадтом разразилась война, чью сторону следовало ему принять? Кому помочь: родному отцу, безжалостно его бросившему, или отцу приёмному, который принял его и воспитал?

Неразрешимые вопросы долго приносили Кэйе страдания. Он разрывался между верностью и долгом, искренностью и счастьем.

Теперь же это шаткое равновесие нарушила смерть Крепуса. Кэйю захлестнуло чувство обретённой свободы, но такой эгоистичной реакции он стыдился. Как приёмный сын, он должен был спасти Крепуса, но на мгновение опоздал. Как сводный брат, он был обязан разделить горе с Дилюком. Но когда на его глазах умирал отец, он оставался за спиной брата, а мысли его вращались вокруг древнего заговора.

Пожираемый виной, он постучался в комнату к Дилюку. Проливной дождь смыл пелену обмана и тайное стало явным. Кэйа во всем сознался.

Он знал, что Дилюк придёт в ярость. Братья обнажили мечи,на этот раз друг против друга. «Вот и наказание за жизнь во лжи» — подумал Кэйа.

Но только они скрестили клинки, как впервые по телу Кэйи разнеслась и забурлила могучая сила элементов. Многие годы он оставался в тени своего блестящего брата, но теперь впервые предстал перед ним в своём истинном естестве.

Обжигающе холодная, хрупкая элементальная энергия устремилась от его меча к пламени Дилюка. От столкновения голубого льда и красного пламени поднялся вихрь, потрясший их обоих. Именно в этот безмолвный миг Кэйе был дарован Глаз Бога.

С того дня пути Кэйи и Дилюка разошлись. Разговоров об этом, как и о происхождении своего Глаза Бога, он всячески избегает.

Хоть и артефакт этот — символ тяжёлой битвы и плод раскрытой истины, Кэйа считает его напоминанием о том, что груз лжи ему придётся пронести через всю жизнь.