Кто написал детскую сказку как леопард стал пятнистым

Сказка расскажет о том, как у леопарда появились пятна. А так же, почему эфиоп стал черным, а зебра полосатой…

Как леопард стал пятнистым читать

В те незапамятные времена, когда все существа только что начали жить на земле, Леопард поселился в пустынном месте, которое называлось Высокий Фельдт. Заметь, это не был Низкий Фельдт, или Лесистый Фельдт, или Горный Фельдт. Нет, Леопард жил в унылой, выжженной палящими лучами солнца, знойной пустыне, называвшейся Высоким Фельдтом. Местность эту покрывал песок, тут и там высились серые скалы, кое-где росла жёлтая, высохшая на солнце трава.

Там жили жирафы и зебры, а также антилопы и другие рогатые животные. Все они были покрыты гладкой желтовато-коричневой шерстью, оттенком своим напоминавшей окружающий их песок. Сам же Леопард был похож на кошку, только очень большую. А шерсть его в те времена была серовато-жёлтой, и он совершенно сливался с землёй, скалами и травой Высокого Фельдта. Это было очень плохо для жирафов, зебр, антилоп и остальных беззащитных животных, потому что Леопард ложился подле серых камней или прятался в зарослях высокой травы, и, когда жираф, зебра, газель, антилопа куду или лесная антилопа проходили мимо, он выскакивал из засады, бросался на них – и тогда их жизни наступал конец. В этой стране также жил Эфиоп, у которого всегда с собой были лук и стрелы. Кожа его в те времена тоже была серовато-желтовато-коричневой. Охотился Эфиоп вместе с Леопардом. Он использовал для этого свои лук и стрелы, а Леопард убивал дичь зубами да когтями. Наконец жирафы, газели, антилопы, квагги и все остальные беззащитные животные решительно перестали понимать, где им искать спасения. Они совсем растерялись.

Прошло много-много лет – в те времена звери и люди жили долго, – и беззащитные животные научились скрываться от всего, что походило на Леопарда или на Эфиопа, а потом постепенно и вовсе стали уходить из Высокого Фельдта. Первыми ушли жирафы, потому что у них были самые длинные ноги. Шли дни, а они всё бежали и бежали прочь от пустыни. Наконец звери добрались до огромного дремучего леса: в нём было много деревьев и кустов, а на землю падали тени – тёмные полосы и пятна. Животные спрятались в лесу. Прошло ещё много времени. Животные находились то в тени, то на солнце, и от этого жирафы стали пятнистыми, а зебры – полосатыми, антилопы же куду и газели потемнели, и по их спинкам побежали извилистые серые полоски, похожие на трещинки на древесной коре. Теперь их можно было услышать и почуять, но вот увидеть стало почти невозможно. Их заметил бы лишь тот, кто знал, где следует искать беглецов. Отлично жилось беззащитным животным среди пятен света и узорчатых теней леса. Между тем Леопард и Эфиоп бегали по выжженной палящим солнцем желтовато-сероватой пустыне в поисках дичи и спрашивали себя, куда девались их завтраки, обеды и ужины. Наконец они до того проголодались, что стали поедать крыс, жуков и кроликов, живших в скалах, отчего у них в конце концов разболелись животы и они начали хворать. Тогда-то, в один из самых жарких дней, они и встретили Павиана. А он, надо тебе сказать, самый мудрый зверь в целой Южной Африке.

Леопард спросил Павиана:

– Куда ушла вся дичь?

Павиан подмигнул ему, ведь он отлично знал куда. Тогда заговорил Эфиоп:

– Можешь ли ты сказать мне, куда переселилась вся туземная фауна?

Эфиоп спросил совершенно то же самое, что и Леопард, только он был взрослым и всегда говорил длинно и мудрёно.

Павиан снова подмигнул: он-то знал куда. И вот что Павиан ему ответил:

– Дичь ушла в другие земли и сюда уже не вернётся, и тебе, Леопард, я советую отправиться в путешествие и поискать тёмные пятна.

Эфиоп сказал:

– Всё это очень хорошо и даже прекрасно, но я желаю знать – куда переселилась туземная фауна?

На это Павиан ответил:

– Туземная фауна соединилась с туземной флорой. И тебе, Эфиоп, была бы полезна перемена.

Леопард и Эфиоп ничего не поняли. О каких пятнах, о какой перемене говорил им Павиан? Тем не менее они стали разыскивать туземную флору и после долгих-долгих поисков увидели огромный дремучий лес, в котором по замшелым, уходящим в небо стволам бегали, качались, извивались, сходились и расходились тени.

– Что это? – удивился Леопард. – Здесь вроде бы темно, но между тем столько пятнышек света.

– Не знаю, – ответил Эфиоп, – вероятно, это туземная флора. Я чую Жирафа, слышу Жирафа, но не могу видеть Жирафа.

– Это удивительно, – заметил Леопард, – впрочем, мне кажется, это происходит потому, что мы ушли с яркого солнца и вошли в тень. Я чую Зебру, слышу Зебру, но не могу видеть её.

– Погоди немного, – сказал Эфиоп. – Ведь с тех пор, как мы на них охотились, прошло много времени. Может быть, мы позабыли, какой вид у этих зверей?

– Пустяки, – ответил Леопард. – Я-то отлично помню, особенно вкус их мозговых косточек. Жираф около пяти метров в высоту и весь, от макушки до копыт, покрыт золотисто-жёлтой шерстью. Зебра же метра полтора и с головы до ног серая.

– Да уж… – протянул Эфиоп, вглядываясь в пятнистые заросли. – В таком случае, эти животные должны быть видны ночью, как спелые бананы в тёмной хижине.

Но ни Жираф, ни Зебра так и не попались им на глаза. Леопард с Эфиопом охотились целый день, и хотя они чуяли дичь, слышали шорохи в зарослях, но ни разу не увидели ни Зебры, ни Жирафа.

– Пожалуйста, – взмолился Леопард, когда наступило время обеда, – давай дождёмся темноты, ведь охотиться при дневном свете неудобно.

Они подождали наступления темноты, и вот, когда на небе высыпали звёзды, а сквозь кривые ветви деревьев на землю просочился лунный свет, Леопард услышал рядом с собой слабое фырканье. Он учуял что-то, похожее на Зебру, прыгнул и схватил что-то, похожее на Зебру. Легалось это что-то совсем как Зебра, вот только саму Зебру Леопард по-прежнему не видел.

Леопард сказал:

– А ну не дёргайся, ты, существо без формы. Я буду сидеть на твоей голове до утра, потому что не понимаю, что ты такое.

В ту же минуту он услышал шум, треск и крик Эфиопа:

– Я поймал что-то, чего не вижу. Оно брыкается, как Жираф, и я чую запах Жирафа, но не вижу Жирафа.

– Не отпускай его, – крикнул Леопард в ответ. – Садись этому что-то на голову и не двигайся до утра. И я сделаю со своей добычей то же самое. Тут совсем ничего не видно и совсем ничего не понятно.

Так они и просидели до рассвета. Наконец Леопард сказал:

– Ну, братец, скажи: что там у тебя?

Эфиоп почесал в затылке и ответил:

– Жираф, какого я знаю, должен быть золотисто-жёлтым, а этот весь в пятнах каштанового цвета. А у тебя что, братец?

Теперь настала очередь Леопарда почесать в затылке.

– Моя дичь, которая должна была бы быть Зеброй, вся покрыта чёрными полосами. Между тем шкура настоящей Зебры должна быть серовато-жёлтой. Ну скажи, пожалуйста, Зебра, что ты с собой сделала? Разве ты не знаешь, что там, в Высоком Фельдте, я мог видеть тебя за десять миль? А теперь на что ты похожа, как могу я разглядеть тебя в густой чаще?!

– Да, – согласилась Зебра, – но ведь мы сейчас не в Высоком Фельдте, а в другом месте. Разве ты не видишь?

– Теперь-то вижу, – сказал Леопард, – но вот вчера я не видел ничего. Скажи – почему это?

– Отпустите нас, – ответила Зебра, – и мы вам расскажем что к чему.

Эфиоп и Леопард отпустили Зебру и Жирафа. Зебра побежала к большим кустам терновника, отбрасывающим на землю полосатые тени, и остановилась рядом с ними. Жираф же подошёл к высоким деревьям, под которыми пятна тени нарисовали на земле причудливые узоры. В то же мгновение и Зебра, и Жираф исчезли.

– Хи, хи! – рассмеялся Эфиоп.

– Раз, два, три! Ну и где ваш завтра? – раздались вдалеке голоса Зебры и Жирафа.
Леопард смотрел во все глаза, Эфиоп тоже смотрел во все глаза, но они видели только полоски да пятна теней в лесу: Зебры и Жирафа и след простыл. Они ушли и спрятались в чаще.

– Хи, хи! – снова рассмеялся Эфиоп. – Стоит поучиться этому фокусу. Вот тебе урок, Леопард. Здесь, в тёмном месте, ты так же заметен, как кусок мыла в ящике с углём.

– Хо, хо! – огрызнулся Леопард. – Удивит ли тебя, если ты узнаешь, что здесь, в тёмной чаще, ты виден так же ясно, как горчичник, прилипший к грязному мешку?

– Ну, мы можем придумать сколько нам вздумается сравнений, но это не поможет нам получить обед, – заметил Эфиоп. – Всё дело в том, что мы не соответствуем окружающей нас обстановке. Я, пожалуй, последую совету Павиана. Он сказал мне: «Тебе нужна перемена». А так как мне нечего менять, кроме кожи, я сменю её.

– Что-о? И на что же ты её сменишь? – воскликнул взолнованный Леопард.

– Я обзаведусь новой чёрно-коричневой кожей с лиловым отливом, кожей, чуть тронутой синевой. Так мне будет удобно прятаться в оврагах и за стволами деревьев.

Сказано – сделано: Эфиоп тут же сменил кожу. Леопард заволновался ещё сильнее: он до сих пор не видел ничего подобного.

– А я-то как же? – сказал он, когда даже кончик левого мизинца Эфиопа сменил цвет.

– Послушайся совета Павиана. Он сказал тебе: «Поищи тёмные пятна».

– Я уже нашёл тенистые места, вот только что с этого толку? – возразил Леопард. – Я пришёл сюда с тобой, побродил по лесу, но это мне совсем не помогло.

– Вспомни о Жирафе, – сказал Эфиоп, – или подумай о Зебре и её полосках. Они полагают, что пятна и полосы исключительно удобны в соответствующем окружении.

– Но я совсем не хочу походить на Зебру, – сказал Леопард.

– Ну же, решайся, – подбадривал его Эфиоп. – Я не хотел бы охотиться без тебя, но мне всё-таки придётся отправиться в лес одному, потому что теперь ты походишь на подсолнечник, торчащий подле тёмной изгороди.

– В таком случае я соглашаюсь на пятна, – ответил Леопард, – только, пожалуйста, нарисуй мне маленькие аккуратные пятнышки, а не огромные кляксы – в таком виде ходить неприлично. Да я и не хочу слишком походить на Жирафа.
– Я разрисую тебя кончиками пальцев, – предложил ему Эфиоп. – На моей коже ещё достаточно чёрной краски. Вставай-ка на ноги и не двигайся.

Эфиоп сложил пальцы щепотью (на его новой коже действительно оставалось много чёрной краски) и стал прикасаться ими к телу Леопарда. Там, где они касались жёлтой шкуры зверя, появлялись чёрные пятнышки – по пять штук за раз, – расположенные близко-близко друг к другу. Теперь ты увидишь их на любой леопардовой шкуре. Иногда пальцы Эфиопа соскальзывали, и пятна становились немного расплывчатыми… Присмотрись к любому леопарду – и ты увидишь, что каждое его пятно состоит из пяти пятнышек поменьше. Это следы жирных чёрных пальцев Эфиопа.

– Вот теперь всё как надо, – сказал Эфиоп. – Ляг на землю, и тебя примут за кучу мелких камешков. Ляг на голую скалу – ты будешь походить на ноздреватый туф. Если ты устроишься на ветке, всякий решит, что это солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую листву. Подумай, как хорошо теперь тебе заживётся. От радости просто мурлыкать хочется, не правда ли?

– Но если мои пятна так хороши, – заметил Леопард, – почему же ты сам не стал пятнистым?

– Мне-то пятна не к лицу, намного приличнее быть чёрным, – ответил Эфиоп. – Пойдём же и посмотрим, не сумеем ли мы справиться с мистерами Раз-Два-Три-Где-Завтрак?

Они убежали в чащу леса и с тех пор жили счастливо. На этом сказке и конец…

Ах да, иногда ты услышишь, как взрослые говорят, что никто не может переменить свою натуру. Я же думаю: вряд ли взрослые стали бы говорить такие глупости, если бы помнили о Леопарде и Эфиопе, так сильно изменившихся. Правда, пока они больше не делают ничего подобного – они и так вполне довольны.
Я старый мудрый Павиан, и мудро я говорю:
Давай растворимся в пейзаже – затеем такую игру.
Приехали гости – и ладно: пусть мама их развлечёт…
А мы с тобой потихоньку исчезнем – Подходит? – Идёт!
Сперва посидим на заборе, потом навестим поросят,
Потом – лопоухих кроликов, чьи хвостики мелко дрожат.
Сейчас принесу твои башмаки; скорей надевай башмак!
Вот шляпа твоя и палка, вот трубка твоя и табак.
Ах, как это будет здорово – вдвоём, только я и ты,
Отправимся в путешествие – до самой до темноты!

(Перевод с английского Г.М.Кружкова, Е.М.Чистяковой-Вэр, илл. В.Дувидова, изд. Рипол Классик, 2010 г.)

Поучительная сказка Р. Киплинга Как леопард стал пятнистым раскрывает смысл пословицы «Хочешь жить — умей вертеться». Эта история понравится ребятам, ведь она отвечает на важные вопросы: «Почему зебра полосатая?», «Почему негры черные?». Автор оставил даже маленький подарок — лично нарисованную картинку, где малышам нужно попробовать отыскать загаданное. На примере героев — эфиопа и леопарда— читатели учатся сообразительности и смекалке. Ведь им пришлось несладко: жирафы, зебры и антилопы покинули саванну, спасаясь от опасных хищников. Животные спрятались в лесу и научились скрываться лучше тайных агентов! Сумеют ли человек и леопард отыскать их? Узнаете, прочитав сказку до конца.

В те далёкие дни, когда все существа только что начали жить на земле, моя любимая, леопард поселился в пустынном месте, которое называлось Высокий Фельдт. Заметь: это не был Низкий Фельдт, или Лесистый Фельдт, или Горный Фельдт; нет, леопард жил в совершенно голой, унылой, знойной, залитой сияющими лучами солнца пустыне, называвшейся Высоким Фельдтом. Местность эту покрывал песок, скалы одного цвета с песком и редкие кусты желтоватой травы.

Там жили жирафы, зебры, антилопы, газели и другие породы рогатых животных; все они были покрыты гладкой желтовато-коричневатой шерстью песчаного оттенка; леопард фигурой походил на кошку; у него была серовато-желтоватая шерсть, которая совсем сливалась с желтовато-серовато-коричневатой почвой Высокого Фельдта. Это было очень плохо для жирафов, для зебр, для антилоп и для остальных беззащитных животных, потому что леопард ложился подле желтоватых камней или высоких травянистых зарослей, и, когда жираф, зебра, газель, антилопа куду или лесная антилопа проходили мимо него, он выскакивал из засады, бросался на них, и тогда их жизни наступал конец. В этой стране также жил эфиоп; у него были лук и стрелы; сам он в те времена был серовато-коричневато-желтоватый и охотился вместе с леопардом; эфиоп брал с собой лук и стрелы; леопард же убивал дичь зубами да когтями. Наконец, жираф, газель, антилопа, квагга и все остальные животные в этом роде решительно перестали понимать, в какую сторону им следует бежать. Да, моя любимая, они совсем растерялись.

Через очень-очень долгое время (тогда животные и люди жили долго) они научились скрываться от всего, что походило на леопарда или на эфиопа, и мало-помалу убежали из Высокого Фельдта. Первыми ушли жирафы, потому что у них были самые длинные ноги. Бежали они много-много дней; наконец увидели огромный лес; в нем было много деревьев, кустов, а на землю падали тени: тёмные полосы и пятна. Животные спрятались в лесу. Прошло ещё много времени. Животные вечно были отчасти в тени, отчасти на солнце, и от этого жираф стал пятнистым, а зебра — полосатой; антилопа же куду и газель потемнели, и по их спинкам прошли извилистые серые полоски, похожие на древесную кору. Теперь их можно было слышать, чуять, но видеть стало трудно; их разглядел бы только знающий, где следует искать беглецов. Отлично жилось этим зверям среди пятен света и узорчатых теней леса. Между тем леопард и эфиоп бегали по обнажённой желтовато-красноватой пустыне и спрашивали себя, куда девались их завтраки, обеды и ужины? Наконец, они до того проголодались, что стали поедать крыс, жуков и кроликов, живших в скалах; потом у них разболелись животики; оба заболели. Как раз в это время они встретили павиана. А он, надо тебе сказать, самый мудрый зверь в целой Южной Африке.

Это мудрый павиан Бабун с собачьей головой, самый умный зверь в целой Южной Африке. Я срисовал его со статуи, которую сам же я и сделал. Я написал его имя на его поясе, на плече и на той вещи, на которой он сидит. Оно написано знаками, коптскими иероглифами, клинообразными, бенгалийскими, бирманскими и еврейскими; все потому, что он мудр. Нельзя сказать, чтобы Бабун был красив, но он очень умен; и мне хотелось раскрасить его красками из ящика для красок, но мне этого не позволили. На его голове — складки, похожие на зонтик; это — грива павиана; она — знак его высокого положения.

Леопард сказал павиану (стоял очень жаркий день):

— Куда ушла вся дичь?

Павиан подмигнул. Он отлично знал «куда».

Эфиоп сказал павиану:

— Можешь ли ты сказать мне, куда переселилась вся туземная фауна?

Эфиоп спросил совершенно то же самое, что леопард; только он всегда употреблял длинные слова; он был взрослый.

Павиан подмигнул. Он-то знал.

Скоро заговорил павиан:

— Дичь ушла в другие места, и тебе, леопард, я советую поискать тёмных пятен.

Эфиоп сказал:

— Все это хорошо и прекрасно, но я желаю знать, куда переселилась туземная фауна?

Тогда павиан ответил:

— Туземная фауна соединилась с туземной флорой. Тебе же, эфиоп, была бы полезна перемена.

Леопард и эфиоп ничего не поняли. О каких пятнах, о какой перемене говорил им павиан? Тем не менее они стали разыскивать туземную флору и после долгих-долгих поисков увидели большой, высокий, густой лес, полный деревьев с пятнистыми стволами, по которым перебегали тени. Тени эти качались, извивались, сходились и расходились.

— Что это? — сказал леопард. — Здесь темно, а между тем столько пятнышек света.

— Не знаю, — сказал эфиоп, — вероятно, это туземная флора. И я чую жирафа, но не могу видеть жирафа.

— Это удивительно, — заметил леопард, — впрочем, мне кажется, это происходит потому, что мы сию минуту вошли в тень с того места, где ярко светит солнце. Я чую зебру, я слышу зебру, но не могу видеть её.

— Погоди немного, — сказал эфиоп. — Ведь с тех пор, как мы на них охотились, прошло много времени. Может быть, мы позабыли, какой вид у этих зверей?

— Пустяки, — ответил леопард. — Я отлично их помню; и особенно хорошо у меня в памяти сохранился вкус их костного мозга. Жираф около семнадцати футов высоты и весь, от макушки до копыт, золотисто-жёлтый; зебра же около четырех футов с половиной, с головы до ног она серая.

— Гм, — протянул эфиоп, вглядываясь в пятнистые тени леса. — В таком случае, эти животные должны быть видны в темноте, как спелые бананы в тёмной дымной хижине.

Но ни жирафа, ни зебры не было видно. Леопард с эфиопом охотились целый день, и хотя чуяли дичь, слышали, как она шевелится, но ни разу не видели ни зебры, ни жирафа.

— Пожалуйста, — сказал леопард, когда наступило время обеда, — дождёмся темноты; охотиться при дневном свете неудобно.

Они подождали наступления темноты, и вот леопард услышал дыхание и фырканье среди серебристых полос звёздного света, который проходил сквозь древесные ветви и падал на землю. Леопард почуял зебру, схватил её и, когда повалил на землю свою добычу, почувствовал, что она бьёт его ногами, как зебра; а все-таки он не знал, что это было.

Леопард сказал:

— Не двигайся, ты, существо без формы. Я буду сидеть на твоей голове до утра, потому что не понимаю, что ты такое.

В ту же минуту он услышал шум, треск, и эфиоп закричал:

— Я поймал животное, которого не вижу. Оно брыкается, как жираф, и я чую запах жирафа, но ничего не вижу.

— Не доверяй ему, — сказал леопард. — Садись на его голову и не двигайся до утра; я сделаю то же самое. Их совсем не видно.

Так они просидели, пока не рассвело. Наконец, леопард сказал:

— Ну, братец, скажи, что там у тебя?

Эфиоп почесал себе голову и ответил:

— Животное это должно быть темно-оранжевое, а это все в каштановых пятнах. А у тебя что, братец?

Леопард тоже поцарапал себе голову и ответил:

— Моя дичь должна была иметь нежную серовато-жёлтую шерсть и называться зеброй; между тем шкура пойманного мной зверя покрыта чёрными полосами. Ну, скажи, пожалуйста, зебра, что ты с собой сделала? Разве ты не знаешь, что там, в Высоком Фельдте, я мог видеть тебя за десять миль; теперь же ты расплываешься перед глазами и тебя нельзя разглядеть.

— Да, — сказала зебра, — но ведь мы не в Высоком Фельдте, а в другом месте. Разве ты этого не видишь?

— Теперь-то вижу, — сказал леопард, — но вчера я ничего не видел. Скажи, почему это?

— Отпустите нас, вы оба, — сказала зебра, — и мы вам покажем, в чем дело.

Эфиоп и леопард отпустили зебру и жирафа; зебра побежала к большим кустам терновника и остановилась там, где от них падали полосы теней. Жираф же подошёл к высоким деревьям, под которыми лежали узоры из теневых пятен. Теперь ни ту, ни другого нельзя было разглядеть в лесу.

— Хи, хи! — сказал эфиоп.

— Теперь смотрите, — сказали зебра и жираф, — вот как делается у нас. Раз, два, три! Где ваш завтрак?

Леопард смотрел во все глаза; эфиоп тоже, но они видели только полоски да пятна теней в лесу; зебры и жирафа не было и следа. Они ушли и спрятались в чаще.

— Хи, хи! — сказал эфиоп. — Стоит поучиться их фокусу. Это тебе урок, леопард. Здесь, в тёмном месте, ты виден, как кусок мыла в ящике с углём.

— Хо, хо! — в свою очередь, сказал леопард. — Удивит ли тебя, если ты узнаешь, что здесь, в тёмной чаще, ты виден ясно, как горчичник, прилипший к угольному мешку?

— Ну, мы можем придумать сколько нам вздумается сравнений, но это не поможет нам получить обед, — заметил эфиоп. — Все дело в том, что мы отличаемся от цвета почвы. Я исполню совет павиана. Он сказал мне: тебе нужна перемена, а так как мне нечего менять, кроме кожи, я и переменю её.

— Что-о? — протянул взволнованный леопард.

— Да, я обзаведусь новой хорошенькой рабочей коричневато-чёрной кожей с лиловым оттенком и с переливами в аспидно-синий цвет. В ней будет удобно прятаться в ложбинах и за стволами деревьев.

И он сейчас же переменил свою кожу. Леопард заволновался ещё сильнее; он до сих пор не видел, чтобы человек менял кожу.

— А я-то? — сказал он, когда эфиоп натянул даже на кончик левого мизинца свою прекрасную новую чёрную кожу.

— Послушайся совета павиана; он сказал тебе: поищи тёмных пятен.

— Да я и смотрел в тёмные места, — сказал леопард. — Я пришёл сюда с тобой, осматривал тени леса, но разве это помогло мне?

— Вспомни о жирафе, — сказал эфиоп, — или подумай о зебре и её полосках. Их пятна и полосы очень удобны им.

— Гм, — сказал леопард. — Я совсем не хочу походить на зебру.

— Ну, решайся, — сказал ему эфиоп, — я не хотел бы охотиться без тебя, а все-таки придётся отправиться одному, потому что теперь ты походишь на подсолнечник; торчащий подле тёмной изгороди.

— В таком случае, я соглашаюсь на пятна, — ответил леопард, — только, пожалуйста, не делай мне слишком больших клякс; они вульгарно выглядят. Я не хочу слишком походить на жирафа.

— Я испещрю тебя кончиками пальцев, — предложил ему эфиоп. — На моей коже ещё достаточно чёрной краски. Поднимайся и не двигайся.

Эфиоп сжал свои пять пальцев (на его новой коже все ещё было много чёрной краски) и стал прикладывать их к телу леопарда; там, где они касались жёлтой шкуры зверя, после них оставалось до пяти чёрных пятнышек, очень близко друг от друга. На любой леопардовой шкуре ты увидишь их, моя дорогая. Иногда пальцы эфиопа скользили, и пятна немного расплывались, но присмотрись к любому леопарду — и ты увидишь, что на его шкуре в каждом пятне пять точек. Это следы пяти жирных чёрных кончиков пальцев эфиопа.

На этой картинке ты видишь леопарда и эфиопа после того, как они исполнили совет мудрого павиана, и на шкуре леопарда появились пятна, а эфиоп переменил кожу. Эфиоп был негром, и потому его звали Самбо. Леопарда звали Пятна. Они поохотились в лесу, полном теневых и солнечных пятен, и ждут миссис Раз-Два-Три-Где-Завтрак. Если ты посмотришь хорошенько, то невдалеке увидишь эту госпожу Раз-Два-Три. Эфиоп спрятался за тёмным деревом, потому что цвет ствола сливается с цветом кожи эфиопа; леопард лежит подле пятнистого бугорка, полного камешков, цвет которого походит на цвет его шкуры. Миссис Раз-Два-Три стоит и поедает листья с высокого дерева. Это настоящая загадочная картинка, вроде той, которая называется: «Где кошка?»

— Теперь ты красавец, — сказал эфиоп. — Ляг на землю; тебя всякий примет за кучу мелких камешков. Ляг на обнажённую скалу, ты будешь походить на ноздреватый туф. Если ты ляжешь на сук, покрытый листьями, всякий подумает, что ты свет, проходящий сквозь листву; на тропинке ты тоже не будешь виден. Думай об этом и мурлыкай.

— Но если мои пятна так удобны, — заметил леопард, — почему ты сам не стал пятнистым?

— О, негру приличнее быть чёрным, — ответил эфиоп. — Пойдём же и посмотрим, не сумеем ли мы справиться с мистрис Раз-Два-Три-Где-Завтрак?

Они убежали и с тех пор, моя любимая, жили хорошо и счастливо. Вот и все.

Ах, да; иногда ты услышишь, как взрослые говорят: может ли эфиоп переменить свою кожу или леопард сбросить с себя пятна? Я думаю, что вряд ли даже взрослые спрашивали бы такие глупости, если бы леопард и один эфиоп уже не сделали такой вещи. Правда? Но ещё раз они не сделают ничего подобного; они и так вполне довольны.

Как леопард стал пятнистым читать

В те незапамятные времена, когда все существа только что начали жить на земле, Леопард поселился в пустынном месте, которое называлось Высокий Фельдт. Заметь, это не был Низкий Фельдт, или Лесистый Фельдт, или Горный Фельдт. Нет, Леопард жил в унылой, выжженной палящими лучами солнца, знойной пустыне, называвшейся Высоким Фельдтом. Местность эту покрывал песок, тут и там высились серые скалы, кое-где росла жёлтая, высохшая на солнце трава.

Там жили жирафы и зебры, а также антилопы и другие рогатые животные. Все они были покрыты гладкой желтовато-коричневой шерстью, оттенком своим напоминавшей окружающий их песок. Сам же Леопард был похож на кошку, только очень большую. А шерсть его в те времена была серовато-жёлтой, и он совершенно сливался с землёй, скалами и травой Высокого Фельдта. Это было очень плохо для жирафов, зебр, антилоп и остальных беззащитных животных, потому что Леопард ложился подле серых камней или прятался в зарослях высокой травы, и, когда жираф, зебра, газель, антилопа куду или лесная антилопа проходили мимо, он выскакивал из засады, бросался на них – и тогда их жизни наступал конец. В этой стране также жил Эфиоп, у которого всегда с собой были лук и стрелы. Кожа его в те времена тоже была серовато-желтовато-коричневой. Охотился Эфиоп вместе с Леопардом. Он использовал для этого свои лук и стрелы, а Леопард убивал дичь зубами да когтями. Наконец жирафы, газели, антилопы, квагги и все остальные беззащитные животные решительно перестали понимать, где им искать спасения. Они совсем растерялись.

Прошло много-много лет – в те времена звери и люди жили долго, – и беззащитные животные научились скрываться от всего, что походило на Леопарда или на Эфиопа, а потом постепенно и вовсе стали уходить из Высокого Фельдта. Первыми ушли жирафы, потому что у них были самые длинные ноги. Шли дни, а они всё бежали и бежали прочь от пустыни. Наконец звери добрались до огромного дремучего леса: в нём было много деревьев и кустов, а на землю падали тени – тёмные полосы и пятна. Животные спрятались в лесу. Прошло ещё много времени. Животные находились то в тени, то на солнце, и от этого жирафы стали пятнистыми, а зебры – полосатыми, антилопы же куду и газели потемнели, и по их спинкам побежали извилистые серые полоски, похожие на трещинки на древесной коре. Теперь их можно было услышать и почуять, но вот увидеть стало почти невозможно. Их заметил бы лишь тот, кто знал, где следует искать беглецов. Отлично жилось беззащитным животным среди пятен света и узорчатых теней леса. Между тем Леопард и Эфиоп бегали по выжженной палящим солнцем желтовато-сероватой пустыне в поисках дичи и спрашивали себя, куда девались их завтраки, обеды и ужины. Наконец они до того проголодались, что стали поедать крыс, жуков и кроликов, живших в скалах, отчего у них в конце концов разболелись животы и они начали хворать. Тогда-то, в один из самых жарких дней, они и встретили Павиана. А он, надо тебе сказать, самый мудрый зверь в целой Южной Африке.

Леопард спросил Павиана:

– Куда ушла вся дичь?

Павиан подмигнул ему, ведь он отлично знал куда. Тогда заговорил Эфиоп:

– Можешь ли ты сказать мне, куда переселилась вся туземная фауна?

Эфиоп спросил совершенно то же самое, что и Леопард, только он был взрослым и всегда говорил длинно и мудрёно.

Павиан снова подмигнул: он-то знал куда. И вот что Павиан ему ответил:

– Дичь ушла в другие земли и сюда уже не вернётся, и тебе, Леопард, я советую отправиться в путешествие и поискать тёмные пятна.

Эфиоп сказал:

– Всё это очень хорошо и даже прекрасно, но я желаю знать – куда переселилась туземная фауна?

На это Павиан ответил:

– Туземная фауна соединилась с туземной флорой. И тебе, Эфиоп, была бы полезна перемена.

Леопард и Эфиоп ничего не поняли. О каких пятнах, о какой перемене говорил им Павиан? Тем не менее они стали разыскивать туземную флору и после долгих-долгих поисков увидели огромный дремучий лес, в котором по замшелым, уходящим в небо стволам бегали, качались, извивались, сходились и расходились тени.

– Что это? – удивился Леопард. – Здесь вроде бы темно, но между тем столько пятнышек света.

– Не знаю, – ответил Эфиоп, – вероятно, это туземная флора. Я чую Жирафа, слышу Жирафа, но не могу видеть Жирафа.

– Это удивительно, – заметил Леопард, – впрочем, мне кажется, это происходит потому, что мы ушли с яркого солнца и вошли в тень. Я чую Зебру, слышу Зебру, но не могу видеть её.

– Погоди немного, – сказал Эфиоп. – Ведь с тех пор, как мы на них охотились, прошло много времени. Может быть, мы позабыли, какой вид у этих зверей?

– Пустяки, – ответил Леопард. – Я-то отлично помню, особенно вкус их мозговых косточек. Жираф около пяти метров в высоту и весь, от макушки до копыт, покрыт золотисто-жёлтой шерстью. Зебра же метра полтора и с головы до ног серая.

– Да уж… – протянул Эфиоп, вглядываясь в пятнистые заросли. – В таком случае, эти животные должны быть видны ночью, как спелые бананы в тёмной хижине.

Но ни Жираф, ни Зебра так и не попались им на глаза. Леопард с Эфиопом охотились целый день, и хотя они чуяли дичь, слышали шорохи в зарослях, но ни разу не увидели ни Зебры, ни Жирафа.

– Пожалуйста, – взмолился Леопард, когда наступило время обеда, – давай дождёмся темноты, ведь охотиться при дневном свете неудобно.

Они подождали наступления темноты, и вот, когда на небе высыпали звёзды, а сквозь кривые ветви деревьев на землю просочился лунный свет, Леопард услышал рядом с собой слабое фырканье. Он учуял что-то, похожее на Зебру, прыгнул и схватил что-то, похожее на Зебру. Легалось это что-то совсем как Зебра, вот только саму Зебру Леопард по-прежнему не видел.

Леопард сказал:

– А ну не дёргайся, ты, существо без формы. Я буду сидеть на твоей голове до утра, потому что не понимаю, что ты такое.

В ту же минуту он услышал шум, треск и крик Эфиопа:

– Я поймал что-то, чего не вижу. Оно брыкается, как Жираф, и я чую запах Жирафа, но не вижу Жирафа.

– Не отпускай его, – крикнул Леопард в ответ. – Садись этому что-то на голову и не двигайся до утра. И я сделаю со своей добычей то же самое. Тут совсем ничего не видно и совсем ничего не понятно.

Так они и просидели до рассвета. Наконец Леопард сказал:

– Ну, братец, скажи: что там у тебя?

Эфиоп почесал в затылке и ответил:

– Жираф, какого я знаю, должен быть золотисто-жёлтым, а этот весь в пятнах каштанового цвета. А у тебя что, братец?

Теперь настала очередь Леопарда почесать в затылке.

– Моя дичь, которая должна была бы быть Зеброй, вся покрыта чёрными полосами. Между тем шкура настоящей Зебры должна быть серовато-жёлтой. Ну скажи, пожалуйста, Зебра, что ты с собой сделала? Разве ты не знаешь, что там, в Высоком Фельдте, я мог видеть тебя за десять миль? А теперь на что ты похожа, как могу я разглядеть тебя в густой чаще?!

– Да, – согласилась Зебра, – но ведь мы сейчас не в Высоком Фельдте, а в другом месте. Разве ты не видишь?

– Теперь-то вижу, – сказал Леопард, – но вот вчера я не видел ничего. Скажи – почему это?

– Отпустите нас, – ответила Зебра, – и мы вам расскажем что к чему.

Эфиоп и Леопард отпустили Зебру и Жирафа. Зебра побежала к большим кустам терновника, отбрасывающим на землю полосатые тени, и остановилась рядом с ними. Жираф же подошёл к высоким деревьям, под которыми пятна тени нарисовали на земле причудливые узоры. В то же мгновение и Зебра, и Жираф исчезли.

– Хи, хи! – рассмеялся Эфиоп.

– Раз, два, три! Ну и где ваш завтра? – раздались вдалеке голоса Зебры и Жирафа.
Леопард смотрел во все глаза, Эфиоп тоже смотрел во все глаза, но они видели только полоски да пятна теней в лесу: Зебры и Жирафа и след простыл. Они ушли и спрятались в чаще.

– Хи, хи! – снова рассмеялся Эфиоп. – Стоит поучиться этому фокусу. Вот тебе урок, Леопард. Здесь, в тёмном месте, ты так же заметен, как кусок мыла в ящике с углём.

– Хо, хо! – огрызнулся Леопард. – Удивит ли тебя, если ты узнаешь, что здесь, в тёмной чаще, ты виден так же ясно, как горчичник, прилипший к грязному мешку?

– Ну, мы можем придумать сколько нам вздумается сравнений, но это не поможет нам получить обед, – заметил Эфиоп. – Всё дело в том, что мы не соответствуем окружающей нас обстановке. Я, пожалуй, последую совету Павиана. Он сказал мне: «Тебе нужна перемена». А так как мне нечего менять, кроме кожи, я сменю её.

– Что-о? И на что же ты её сменишь? – воскликнул взолнованный Леопард.

– Я обзаведусь новой чёрно-коричневой кожей с лиловым отливом, кожей, чуть тронутой синевой. Так мне будет удобно прятаться в оврагах и за стволами деревьев.

Сказано – сделано: Эфиоп тут же сменил кожу. Леопард заволновался ещё сильнее: он до сих пор не видел ничего подобного.

– А я-то как же? – сказал он, когда даже кончик левого мизинца Эфиопа сменил цвет.

– Послушайся совета Павиана. Он сказал тебе: «Поищи тёмные пятна».

– Я уже нашёл тенистые места, вот только что с этого толку? – возразил Леопард. – Я пришёл сюда с тобой, побродил по лесу, но это мне совсем не помогло.

– Вспомни о Жирафе, – сказал Эфиоп, – или подумай о Зебре и её полосках. Они полагают, что пятна и полосы исключительно удобны в соответствующем окружении.

– Но я совсем не хочу походить на Зебру, – сказал Леопард.

– Ну же, решайся, – подбадривал его Эфиоп. – Я не хотел бы охотиться без тебя, но мне всё-таки придётся отправиться в лес одному, потому что теперь ты походишь на подсолнечник, торчащий подле тёмной изгороди.

– В таком случае я соглашаюсь на пятна, – ответил Леопард, – только, пожалуйста, нарисуй мне маленькие аккуратные пятнышки, а не огромные кляксы – в таком виде ходить неприлично. Да я и не хочу слишком походить на Жирафа.
– Я разрисую тебя кончиками пальцев, – предложил ему Эфиоп. – На моей коже ещё достаточно чёрной краски. Вставай-ка на ноги и не двигайся.

Эфиоп сложил пальцы щепотью (на его новой коже действительно оставалось много чёрной краски) и стал прикасаться ими к телу Леопарда. Там, где они касались жёлтой шкуры зверя, появлялись чёрные пятнышки – по пять штук за раз, – расположенные близко-близко друг к другу. Теперь ты увидишь их на любой леопардовой шкуре. Иногда пальцы Эфиопа соскальзывали, и пятна становились немного расплывчатыми… Присмотрись к любому леопарду – и ты увидишь, что каждое его пятно состоит из пяти пятнышек поменьше. Это следы жирных чёрных пальцев Эфиопа.

– Вот теперь всё как надо, – сказал Эфиоп. – Ляг на землю, и тебя примут за кучу мелких камешков. Ляг на голую скалу – ты будешь походить на ноздреватый туф. Если ты устроишься на ветке, всякий решит, что это солнечные лучи, пробившиеся сквозь густую листву. Подумай, как хорошо теперь тебе заживётся. От радости просто мурлыкать хочется, не правда ли?

– Но если мои пятна так хороши, – заметил Леопард, – почему же ты сам не стал пятнистым?

– Мне-то пятна не к лицу, намного приличнее быть чёрным, – ответил Эфиоп. – Пойдём же и посмотрим, не сумеем ли мы справиться с мистерами Раз-Два-Три-Где-Завтрак?

Они убежали в чащу леса и с тех пор жили счастливо. На этом сказке и конец…

Ах да, иногда ты услышишь, как взрослые говорят, что никто не может переменить свою натуру. Я же думаю: вряд ли взрослые стали бы говорить такие глупости, если бы помнили о Леопарде и Эфиопе, так сильно изменившихся. Правда, пока они больше не делают ничего подобного – они и так вполне довольны.
Я старый мудрый Павиан, и мудро я говорю:
Давай растворимся в пейзаже – затеем такую игру.
Приехали гости – и ладно: пусть мама их развлечёт…
А мы с тобой потихоньку исчезнем – Подходит? – Идёт!
Сперва посидим на заборе, потом навестим поросят,
Потом – лопоухих кроликов, чьи хвостики мелко дрожат.
Сейчас принесу твои башмаки; скорей надевай башмак!
Вот шляпа твоя и палка, вот трубка твоя и табак.
Ах, как это будет здорово – вдвоём, только я и ты,
Отправимся в путешествие – до самой до темноты!

(Перевод с английского Г.М.Кружкова, Е.М.Чистяковой-Вэр, илл. В.Дувидова, изд. Рипол Классик, 2010 г.)

Занятия репетиторов по скайпу

В те времена, милые мои, когда все животные — еще бегали на свободе, леопард жил в знойной пустыне, где были только камни да песок и где росла лишь чахлая травка под цвет песка. Кроме него там жили и другие звери: жираф, зебра, лось, антилопа и косуля. Все они были серовато- желтовато-коричневого цвета. Самым серовато-желтовато-коричневым между ними был леопард, имевший вид огромной кошки и почти не отличавшийся от почвы пустыни. Для жирафа, зебры и остальных животных это было очень плохо. Он притаивался где-нибудь за серовато-желтовато-коричневым камнем или утесом и подстерегал жертву, которая никак не могла миновать его когтей. Был у зверей еще один враг — эфиоп (в ту пору — серовато- желтовато-коричневыи человек), с луком и стрелами. Он также жил в пустыне и охотился вместе с леопардом. Эфиоп пускал в ход лук и стрелы, а леопард — исключительно зубы и когти. Довели они до того, милые мои, что жираф, лось, косуля и другие животные не знали, куда деться.

Прошло много времени — звери тогда были долговечны, — и несчастные жертвы научились избегать леопарда и эфиопа. Мало-помалу они все покинули пустыню. Пример подал жираф, который отличался особенно длинными ногами. Шли они, шли, пока не дошли до большого леса, где могли скрыться под тенью деревьев и кустарников. Опять протекло немало времени. От неравномерно ложившихся теней жираф, прятавшийся под деревьями, сделался пятнистым, зебра сделалась полосатой, а лось и косуля потемнели, и на спине у них образовалась волнистая серая линия, напоминавшая древесную кору. По обонянию или слуху можно было определить, что они недалеко, но разглядеть их в лесу не удавалось. Им жилось хорошо, а леопард с эфиопом рыскали по пустыне и недоумевали, куда исчезли их завтраки и обеды. Наконец голод довел их до того, что они стали есть крыс, жуков и кроликов, но у них от этого разболелись животы.
Это мудрый павиан, самый мудрый из зверей Южной Африки. Я нарисовал его со статуи, которую выдумал из своей головы, и написал его имя на поясе, на плече и на скамейке, где он сидит. Написал я это особенными значками, потому что он так необыкновенно мудр. Я хотел бы раскрасить этот рисунок, но мне не позволили. На голове у павиана нечто вроде зонтика: это его грива.

Однажды они повстречали мудрого павиана, самого мудрого из зверей Южной Африки. Леопард спросил его:

— Скажи, куда девалась вся дичь?

Павиан только кивнул головой, но он знал.

Тогда эфиоп в свою очередь спросил павиана:

— Не можешь ли ты сообщить мне, где нынешнее пребывание первобытной фауны* здешних мест?

Смысл был тот же, но эфиопы всегда выражались вычурно, особенно взрослые.

* Фауна — животные.

Павиан кивнул головой. Он-то знал! Наконец он ответил:

— Все они убежали в другие места. Мой совет, леопард, беги и ты отсюда как можно скорее.

Эфиоп заметил:

— Все это очень хорошо, но я желал бы знать, куда выселилась первобытная фауна?

Павиан ответил:

— Первобытная фауна отправилась искать первобытную флору*, так как пора было позаботиться о перемене. Мой совет тебе, эфиоп, также поскорее позаботиться о перемене.

Леопард с эфиопом были озадачены. Они тотчас же отправились на поиски первобытной флоры и через много дней добрели до высокого тенистого леса.

— Что это значит, — сказал леопард, — здесь темно, а между тем видны какие-то светлые полоски и пятна?

— Не знаю, — ответил эфиоп. — Это, вероятно, первобытная растительность. Послушай, я чую жирафа, я его слышу, но не вижу.

* Флора — растительность.

— Вот удивительно! — воскликнул леопард. — Должно быть, мы ничего не видим потому, что после яркого света сразу попали в тень. Я чую зебру, я ее слышу, но не вижу.

— Погоди немного, — сказал эфиоп. — Мы давно уже на них не охотились. Может быть, мы забыли, как они выглядят.

— Вздор! — возразил леопард. — Я отлично помню этих зверей, в особенности их мозговые косточки. Жираф ростом около семнадцати футов* и золотисто-рыжий с головы до пят. А зебра ростом около четырех с половиною футов** и серо-бурого цвета с головы до пят.

— Гм! — сказал эфиоп, рассматривая густую листву первобытной флоры. — Они должны здесь выделяться, как спелые бананы.

Тем не менее жираф и зебра не выделялись на темной зелени. Леопард с эфиопом рыскали весь день и хотя чуяли и слышали зверей, но не видели ни одного из них.

— Подождем, пока стемнеет, — предложил леопард, когда стало смеркаться. — Такая охота днем просто позор.

* Рост жирафа — более 4 метров.

** Рост зебры — около полутора метров.

Они дождались наступления ночи. Вдруг леопард услышал поблизости какое-то сопение. При слабом мерцании звезд он ничего не мог различить, но все-таки вскочил и кинулся вперед. Невидимое существо имело запах зебры и на ощупь было похоже на зебру, а когда он повалил его, то брыкнулось, как зебра, но все-таки он не мог его различить. Поэтому он сказал:

— Лежи спокойно, странное создание! Я просижу на твоей шее до утра, так как мне хочется раскрыть загадку.

В это время он услышал какую-то свалку, ворчание и треск, и эфиоп крикнул ему:

— Я поймал зверя, но не знаю какого. У него запах жирафа, брыкается он, как жираф, но очертаний его не видно.

— Не выпускай его, — сказал леопард. — Сядь и сиди на нем до утра, как я. Их все равно не разглядишь.

Они сидели каждый на своей добыче, пока не рассвело. Тогда леопард спросил:

— Что, брат, у тебя поймалось?

Эфиоп почесал затылок и сказал:

— Если бы этот зверь был золотисто-рыжий с головы до пят, то я, не сомневаясь, назвал бы его жирафом. Но он весь покрыт коричневыми пятнами. А у тебя что?

Леопард тоже почесал затылок и ответил:

— Если бы мой зверь был нежного серо-бурого цвета, то я сказал бы, что это зебра; но он весь испещрен черными и красными полосами. Что ты с собою сделала, зебра? Знаешь ли ты, что в пустыне я тебя увидел бы за десять верст?

— Да, — ответила зебра, — но здесь ведь не пустыня. Ты теперь видишь меня?

— Вижу, но вчера целый день не мог разглядеть. Отчего это?

— Вот выпустите нас, и мы вам объясним, — сказала зебра.

Они отпустили зебру и жирафа. Зебра подбежала к мелкорослому терновнику, сквозь который солнечный свет пробивался полосами, а жираф спрятался под высоким деревом, где тень от листьев ложилась пятнами.

— Теперь смотрите, — одновременно крикнули зебра и жираф. — Вы хотите знать, как это бывает? Раз-два-три! Где же ваш завтрак?

Леопард смотрел, и эфиоп смотрел, но они видели только полосатые и пятнистые тени в лесу, но никаких признаков зебры или жирафа. Те успели убежать и скрыться в тенистом лесу.
— Ха-ха! — воскликнул эфиоп. — Да это штука, достойная подражания. Намотай себе на ус, леопард, а то ты здесь в темноте выделяешься, как кусок мыла в корзине угля.

— Хо-хо! — гаркнул леопард. — А я тебе скажу, что ты здесь, в темноте, выделяешься, как горчичник на спине угольщика.

— Ну, нечего ругаться, этим сыт не будешь, — заявил эфиоп. — Ясно, что мы не подходим к здешней обстановке. Я думаю последовать совету павиана. Он сказал мне, чтобы я позаботился о перемене. Так как у меня ничего нет, кроме кожи, то я ее и переменю.

— Переменишь? — спросил леопард в сильнейшем недоумении.

— Ну да. Мне нужно, чтобы она была иссиня-черная. Тогда удобно будет прятаться в пещерах и за деревьями.

Сказано — сделано. Леопард недоумевал еще больше, так как ему в первый раз приходилось видеть, чтобы человек менял кожу.

— А я-то как же буду? — жалобно спросил он, когда эфиоп вдел последний палец в свою новенькую блестящую черную кожу.

— Последуй тоже совету павиана. Сделайся пятнистым наподобие жирафа.

— Зачем?

— Ты подумай только, до чего это выгодно. А может быть, ты предпочитаешь полосы, как у зебры? И зебра и жираф очень довольны своими новыми узорами.

— Гм! — сказал леопард. — Я вовсе не хочу быть похожим на зебру.

— Решайся скорее, — настаивал эфиоп. — Мне не хотелось бы идти на охоту без тебя, но волей-неволей придется, если ты будешь выглядеть, как подсолнечник у темного забора.

— Ну так я выбираю пятна, — сказал леопард.

— Только не делай их слишком большими. Я не хочу быть похожим на жирафа.

— Хорошо, я сделаю пятна кончиками пальцев, — ответил эфиоп. — У меня еще осталось достаточно сажи на коже. Становись!

Эфиоп сжал свою пятерню (на новенькой коже у него и вправду еще оставалось достаточно сажи) и стал там и сям прикасаться к телу леопарда. Везде, где он дотрагивался пальцами, оставались пять маленьких черненьких отпечатков, один около другого. Вы можете видеть их и теперь, милые мои, на шкуре любого леопарда. Иногда пальцы соскальзывали, и от этого следы немного расплывались. Однако, присматриваясь к какому-нибудь леопарду, вы всегда увидите пять следов от пяти жирных черных пальцев.

— Теперь ты красавец! — воскликнул эфиоп.

— Если ты ляжешь на голую землю, то тебя можно будет принять за кучу камней. Если же ты примостишься на скале, то тебя можно будет принять за пористую глыбу. Если ты влезешь на раскидистую ветку, то можно будет подумать, что это солнце пробивается сквозь листву. Цени и радуйся!

— Если это так хорошо, — сказал леопард, — то отчего же ты сам не сделался пятнистым?

— Для негра черный цвет лучше, — ответил эфиоп. — Пойдем посмотрим, нельзя ли нам догнать этих господ Раз-два-три-где-ваш-завтрак?

С тех пор они зажили припеваючи, милые мои. Вот и все.

Киплинг Р.Д.

Занятия репетиторов по скайпу

Как леопард стал пятнистым слушать онлайн

Другие сказки Редьярда Киплинга: